<< Пред.           стр. 2 (из 12)           След. >>

Список литературы по разделу

  Зародилась эта теория в Греции, обоснование получила первоначально в трудах Аристотеля, но свое развитие нашла в XVII веке в сочинении англичанина Фильмера "Патриарх". Фильмер, сторонник неограниченной королевской власти, пытался, опираясь на Библию, доказать, что Адам, который, по его мнению, получил власть от бога, передал затем эту власть своему старшему сыну - патриарху, а тот уже своим потомкам - королям.
  Сочинение Фильмера было самой экзотической работой, выражавшей идеи патриархальной теории. Уже современники Фильмера обратили внимание не несуразность многих ее положений. Например, из теории Фильмера следовало, что монархов должно было быть столько, сколько было отцов семей, или в мире должна была существовать одна монархия. Естественно, такого исторически никогда не было, да и быть не могло. Однако многие другие юристы и социологи более глубоко рассматривали роль семьи в возникновении государства, а также других социальных институтов.
  И современное состояние научных знаний о происхождении государства, хотя и привязывает этот процесс к новому способу экономической, трудовой деятельности в раннеклассовых обществах, к организационно-управленческим функциям, связанным с земледелием, к городской цивилизации, к возникновению частной собственности, вместе в тем отнюдь не умаляет и первоначальной роли семьи. С одной стороны, появление на финальных этапах неолитической революции "больших семей" общинников-земледельцев - основного звена раннеклассового общества, с другой - династическое присвоение должностей в раннеклассовых первичных городах-государствах - это вполне реальные, научно установленные процессы, которые по-новому позволяют взглянуть как на содержательные, так и на ошибочные положения патриархальной теории. Словом, и эта теория также "схватывала" и отражала какие-то реальные, сущностные стороны перехода человечества от социально-организованной жизни в первобытном обществе к государственным формам в раннеклассовом обществе, но - и в этом основной недостаток этой теории - преувеличивая их, придавала этим сторонам универсальное и определяющее значение. А это уже было теоретически и исторически неверным.
  Значительной теорией происхождения государства является договорная теория, получившая широкое распространение в XVII-XVIII веках. В Голландии в XVII веке сторонниками этой теории были Гуго Гроций и Спиноза, в Англии - Локк и Гоббс, во Франции в XVIII веке - Руссо.
  В России представителем договорной теории был революционный демократ А.Н. Радищев (1749 - 1802), который утверждал, что государственная власть принадлежит народу, передана им монарху и должна находиться под контролем народа. Люди же, входя в государство, лишь ограничивают, а вовсе не теряют свою естественную свободу. Отсюда он и выводил право народа на восстание и революционное ниспровержение монарха, если тот допускает злоупотребление властью и произвол.
  В договорной теории государство возникает как продукт сознательного творчества, как результат договора, в который вступают люди, находившиеся до этого в "естественном", первобытном состоянии. Государство - это сознательное объединение людей на основе договора между ними, в силу которого они передают часть своей свободы, своей власти государству.
  Общественный договор, создающий государство, понимался как согласие между изолированными до того индивидами на объединение, на образование государства, превращая неорганизованное множество людей в единый народ. Но это не договор-сделка с будущим носителем власти, а договор, имеющий конститутивный (устанавливающий) характер, создающий гражданское общество и государственное образование - политическую организацию - государство.
  В договорной теории в связи в этим различали первичный договор объединения и вторичный договор подчинения, договор народа с князем или иными государственными органами.
  Следует подчеркнуть, что при этом общественный договор мыслился не как исторический факт подписания всеми какого-либо конкретного документа, который лег в основу появления государства, а как состояние общества, когда люди добровольно объединились в его государственно-организованную форму, как принцип, обосновывающий правомерность государственной власти.
  Договорная теория использовалась в разных целях. Руссо, Радищев обосновывали начала народовластия, народного суверенитета, поскольку первично власть принадлежала объединившемуся в государство народу и могла им быть отобрана от недобросовестного, некомпетентного правителя, у которого таким образом, была лишь производная от народа власть. Гоббс, наоборот, доказывал, что коль скоро власть добровольно передана правителю, например, князю, то он - князь - отныне обладает неограниченными полномочиями. Локк обосновывал конституционную монархию, т.к. общественный договор, по его мнению, представлял собой определенный компромисс между народом и правителем, определенное ограничение свободы и народа, и монарха.
  Сторонники договорной теории разработали и естественно-правовую концепцию прав и свобод человека и гражданина, которая будет подробно рассмотрена в следующей главе.
  Как следует оценивать всю сумму теоретических представлений о договорной природе государства исходя из современных научных знаний?
  Безусловно, договорная теория была крупным шагом вперед в познании государства, т.к. порывала с религиозными представлениями о происхождении государства и государственной власти. Она уловила и некоторые реалии в возникновении отдельных государственных образований. Например, переход от первобытного общества, где власть принадлежала всем общинникам, их собранию, избранному ими совету, военачальнику, вождю - к государству, где власть принадлежала уже государственным органам, царю, особому слою людей, выделившемуся для управления народом.
  Отражала эта теория и договорную практику многих феодальных городов, заключавших договор с князем о его материальном обеспечении в обмен на управление городом, на защиту города.
  Имела эта теория и глубокое демократическое содержание, обосновывая естественное право народа на свержение власти негодного монарха, вплоть до революционного восстания.
  Даже в XX веке эти идеи получали свое распространение и воплощение, например, когда было заключено соглашение ("поразумение") в кризисный период 80-х годов между польской "Солидарностью", представлявшей как бы польский народ, и властью.
  В то же время договорная теория грешит крупными недостатками, в том числе вневременным, абстрактным представлением о первобытном обществе, его состоянии. По мнению Гоббса, это первобытное состояние представляло собой войну всех против всех, а по мнению Локка, Руссо - золотой век всеобщего мира и благоденствия, свободы и равенства. Ныне наука располагает данными об ограниченности и схематичности, умозрительности как тех, так и других представлений.
  В договорной теории основная фигура - это абстрактный, изолированный человек, этакий Робинзон, который вступает в соглашение и образует государство. Но такого изолированного человека как субъекта исторического процесса создания государства никогда не существовало. Человек выступал в различных социальных объединениях: общинах, кланах, больших семьях, классах, в обществе, которые и были реальными субъектами этого процесса.
  Однако позитивное содержание договорной теории происхождения государства было столь значительным, как подчеркивалось выше, что оно и сейчас используется во многих демократических, либеральных движениях, хотя, разумеется, и в новых, современных формах.
  Теория насилия основой происхождения государства полагает акт насилия, как правило, завоевание одного народа другим. Для закрепления власти победителя над завоеванным народом, для насилия над ним и создается государство.
  "История не представляет нам, - писал Л. Гумплович в конце XIX века, - ни одного примера, где бы государство возникало не при помощи акта насилия, а как-нибудь иначе. Государство всегда являлось в результате насилия одного племени над другим; оно выражалось в завоевании и порабощении более сильным чужим племенем более слабого уже оседлого населения".
  Таким образом, сторонники теории насилия утверждали, что первобытные племена при встречах между собой воевали и победители превращались в господствующую часть общества, создавали государство, использовали государственную власть для насилия над покоренными народами. Государство, по мнению представителей этой теории, возникало из силы, навязанной обществу извне. Классовое деление общества имело этническое, даже расовое, происхождение.
  Например, К. Каутский, который также склонялся в объяснении происхождения государства к теории насилия, считал, что и первые классы, и государство образуются из племен при их столкновениях, при завоеваниях. Причем утверждалось, что, как правило, кочевники-скотоводы покоряют мирных оседлых земледельцев.
  "Племя победителей, - писал он в книге "Материалистическое понимание истории", - подчиняет себе племя побежденных, присваивает себе и всю их землю и затем принуждает побежденное племя систематически работать на победителей, платить им дань или подати. При всяком случае такого завоевания возникает деление на классы, но не вследствие деления общины на различные подразделения, но вследствие соединения в одно двух общин, из которых одна делается господствующим, другая угнетенным и эксплуатируемым классом, принудительный же аппарат, который создают победители для управления побежденными, превращается в государство".
  Как видно, и К. Каутский считал, что государство - не результат внутреннего развития общества, а навязанная ему извне сила, что первобытная родовая демократия сменяется государственной организацией только под внешними ударами.
  Как относиться к этой теории? Нетрудно видеть, что и она, улавливает отдельные явления в образовании государства, преувеличивает их, придает им универсальный характер.
  Действительно, завоевания одним народом другого имели место, отражались и на социально-этнической структуре вновь возникающего общества. Однако это были уже вторичные процессы, когда первичные, раннеклассовые государства уже существовали как города-государства, когда завоеванные народы или имели уже свои органично возникшие государственные образования, или достигали в своем развитии уровня, при котором были готовы воспринять государственно организованные формы общественной жизни. Кроме того, теория насилия опять же имеет вневременной, абстрактный характер, соответствует представлениям и уровню знаний XIX - начала XX века.
  Вместе в тем "завоевательный" фактор в образовании государства отбрасывать не следует, помня, однако, и о том, что история дает множество примеров поглощения, растворения побежденным народом завоевателей, сохранение и усвоение завоевателями государственных форм побежденных народов. Словом, теория насилия не раскрывает сущностных причин происхождения государства, только открывает отдельные его формы, главным образом вторичные (войны городов-государств между собой, формирование территориально более обширных государств, отдельные эпизоды в истории человечества, когда уже существующие государства подвергались нападению народов, не знавших еще государственной организации, и либо разрушались, либо использовались победителями (например, нападения германских племен на Рим).
  То же можно сказать и об ирригационной теории, которую связывают с именем современного немецкого ученого К.А. Виттфогеля. В его работе "Восточный деспотизм" возникновение государств, их первые деспотические формы связываются с необходимостью строительства гигантских ирригационных сооружений в восточных аграрных областях. Эта необходимость приводит к образованию "менеджериально-бюрократического класса", порабощающего общество. К.А. Виттфогель деспотизм называет "гидравлической" или "агро-менеджериальной" цивилизацией.
  Действительно, процессы создания и поддержания мощных ирригационных систем происходили в регионах образования первичных городов-государств, в Месопотамии, Египте, Индии, Китае, других областях. Также очевидны и связи этих процессов с формированием многочисленного класса управленцев-чиновников, служб, защищающих каналы от заиливания, обеспечивающих по ним судоходство и т.п.
  Оригинальна и идея К.А. Виттфогеля, пытающаяся связать деспотические формы государств азиатского способа производства с ведением грандиозных ирригационных строительств. Эти работы диктовали необходимость жесткого, централизованного управления, распределения, учета, подчинения и т.п.
  И вместе с тем ирригационная теория (ее еще называют гидравлической) улавливает также лишь отдельные связи, отдельные стороны процесса государствообразования, но опять-таки гиперболизирует и универсализирует их.
  Да, действительно, в некоторых регионах формирования государственных образований и ведение крупных ирригационных работ шли параллельно, влияя друг на друга. Однако и в этих процессах возникновение государства было первичным. Именно его наличие позволяло организовывать столь крупные и скоординированные работы. Но в других регионах города-государства возникали в процессах становления производящей экономики, опирающейся на иные формы трудовой, производственной деятельности: разработку рудников, металлургию, металлообработку, развитие мореплавания и ведение на этой основе морской торговли.
  Поэтому привязка государствообразования не к каким-то отдельным сторонам становления производящей экономики, а по всему ее спектру, к ее социально-экономической и экологической сущности является методологически верным - и на абстрактном, теоретическом, и на историческом уровне. И государство, возникшее на определенном этапе развития человечества, является не чем-то искусственным, механистическим, навязанным обществу извне, или результатом действия отдельных людей, классов, или проявлением божественных предначертаний. Государство - это одна из объективно необходимых, важнейших организованных форм существования и воспроизводства человечества, возникшая органически в определенной экономической, социальной и духовной среде, играющая весьма значительную политическую роль и имеющая большую социальную ценность.
 
 
 ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ПРОИСХОЖДЕНИЕ ПРАВА
 
  Социальные нормы первобытного общества. Регулятивная роль мифов, обрядов, ритуалов. Переход от мононорм присваивающей экономики к правовым и моральным нормам производящей экономики. Закономерности возникновения права. Его признаки. Функции права в раннеклассовых обществах. Общесоциальное и классовое в содержании права. Право как основа и средство осуществления государственной власти в раннеклассовых обществах. Обзор теорий происхождения права.
  Понимание неолитической революции как рубежа, делящего всю историю человечества на два способа его существования и воспроизводства - на присваивающую и производящую экономику - является также и методологическим ключом к изучению происхождения права, научного познания этого не менее сложного, чем государство, социального института. И в данном случае необходимо стать на позиции принципа историзма и сначала заняться рассмотрением первобытного общества, но уже в несколько ином ракурсе.
  Если при изучении процессов происхождения государства основное внимание уделялось обобщению истории организационных форм и социальных структур, существовавших в первобытном обществе, в том числе на этапе его перехода в раннеклассовые общества, а также при функционировании раннеклассовых обществ, то при изучении происхождения права основное внимание должно уделяться регулятивным началам в жизни этих обществ.
  Что и как определяло и обеспечивало поведение человека и его различных объединений: общин, кланов и т.д.? Всегда ли существовало право как одно из мощнейших социально-регулятивных средств, или право точно так же, как и государство, возникает лишь на определенном этапе развития человеческого общества? Чем отличаются регулятивные системы догосударственных и государственных обществ? - вот основные вопросы, которые приходится решать теории государства и права, чтобы познать причины появления и сущность права, выполнив тем самым свою основную исследовательскую задачу.
  Обратимся в этой связи вновь к социально-экономической сущности присваивающей системы хозяйства. Эта система объективно не нуждалась в учете вклада каждого члена общества в результаты конкретной охоты, занятия рыболовством, в другие способы добывания пищи, и обеспечение жильем и т.п. Не было в присваивающем хозяйстве и какого-либо нормирования затрат времени на участие того или иного члена общины в этих процессах обеспечения жизнедеятельности локальной группы.
  Регулятивным фактором для таких затрат выступали только половозрастная структура общины, клана, локальной группы, экологическое состояние среды, возможности и потребности самих общин охотников, рыболовов и собирателей, умение и опыт отдельных членов общины. Самоорганизация, иные самопроизвольные процессы - вот главное, что характеризует в целом взаимодействие человека и природы в присваивающей экономике на протяжении многих тысячелетий.
  Вместе с тем широкое распространение и использование приобретают в таких обществах и peг-улятивные начала, формировавшиеся в ходе самоорганизации человечества. Эта регуляция обеспечивает существование и воспроизводство конкретных общин, кланов, групп. Это правила смягчения агрессивных столкновений между группами, организации семейно-брачных отношений, закрепления половозрастного деления, взаимопомощи, организации совместных охот, рыболовного промысла, распределения пищи, санитарно-гигиенические правила, нормы функционирования потестарных органов управления, процедуры разрешения споров и т.п. Эти регулятивные начала осуществляются в разных формах, но и суть их одна: они направлены на поддержание присваивающих экономик, на гармоничное существование человека в природной среде, на его воспроизводство как биологического вида.
  Более того, в некоторых районах, где сформировались высокоспециализированные общества охотников и собирателей, главным образом ведущие морской промысел и на этой основе получающие регулярный избыточный продукт, возникла потребность и в нормировании деятельности членов общества. Однако это был не магистральный, а побочный путь существования и развития первобытного общества, своеобразное "экологическое" исключение, которое не приводило к становлению производящей экономики. В этих и некоторых других регионах нормирующим фактором выступала и забота отдельных общин о сознательном поддержании необходимого экологического состояния среды их обитания, что обеспечивалось подчас весьма экзотическими регулятивными приемами, например своеобразной "Красной книгой" - тотемной системой, включающей виды животных, запрещенных для охоты.
  Отметим сразу, что в производящем хозяйстве дело обстоит принципиально иначе. К IV-III тыс. до н.э. самоорганизационные процессы взаимодействия человека и природы, поддержание равновесия между ними сменяются сознательным регулированием организации сельскохозяйственного производства, ремесла, скотоводства, мореплавания, ирригационного строительства и т.п.
  Как отмечалось, на этом этапе происходит усложнение организации производства, появляются новые управленческие функции, происходит становление подлинно трудовой деятельности, ее нового типа, связанного с производством пищи. Возникает необходимость регламентировать сельскохозяйственное производство, хранение, распределение и обмен уже появившегося прибавочного продукта и возникающих на этой основе отношений собственности. Появляется объективная необходимость нормировать, а следовательно, и учитывать, трудовой вклад каждого члена общества, результаты его труда, его участие в создании общественных фондов, выдачи ему из общественных фондов. Без такого нормирования и учета общества производящей экономики попросту не смогли бы существовать.
  Эта экономика объективно ведет и к дальнейшему разделению труда. Половозрастное деление, хотя и сохраняет свое значение, но дополняется уже иным, социальным, классовым делением. Появляются группы организаторов производства, работников информационных систем учета труда и распределения его результатов, систем контроля за соблюдением регламентирующих норм, лиц и организаций, обеспечивающих, - а если надо, то и с помощью принуждения, насилия, - выполнение этих регламентаций, этой нормировки. Появляется тот самый особый слой людей, выделившийся из общества, о котором шла речь выше в связи с происхождением государства и осуществлением государственной власти. В данном же ракурсе следует подчеркнуть, что появление и функционирование этого слоя людей было связано с появлением не только публичной власти, но и иной системы регулирования, вызванной к жизни становлением производящей экономики и призванной объективно обеспечить ее функционирование и развитие.
  Таким образом, на теоретическом уровне следует выделять не только наличие в историческом развитии человечества двух способов хозяйствования - присваивающей и производящей экономики, но и наличие двух принципиально отличных систем регулирования, привязанных четко к сущности, экономическим и экологическим характеристикам этих способов хозяйствования, ко всему комплексу материальных, социальных и духовных отношений, существовавших в них.
  И в этой связи надо отметить, что социальные нормы присваивающей экономики имели свое особое содержание, формы выражения, способы реализации и защиты, составляли достаточно сложную регулятивную систему.
  В структуре этой регулятивной системы или системы социальных норм первобытного общества можно выделить следующие элементы.
  Содержание. Социальные нормы, как отмечалось, были направлены на обеспечение присваивающей экономики, гармоничного существования и воспроизводства конкретных общин в природной среде. Так, одним из важных факторов такого существования было закрепление за соответствующей группой, кланом той или иной территории, на которой она перемещалась. Однако если какая-либо другая, как правило, родственная группа в силу природных условий не могла пользоваться своей территорией (например, пересыхали источники), то ей предоставлялась возможность жить и на территории другой группы.
  В социальных нормах закреплялась и тотемная система (тотем - идеализированное существо - покровитель отдельного члена группы или всей группы, как правило, вид животного или растения, которых нельзя убивать и употреблять в пищу). Эта система выполняла функции экологического регулятора, была, как упоминалось, своеобразной "Красной книгой".
  Важнейшим вопросом существования человечества является его воспроизводство как биологического вида. Для воспроизводства конкретных групп, кланов необходимо было наличие в них определенного количества женщин, детей. Социальные нормы регулировали в этой связи брачно-семейные отношения, способы приобретения женщин в других группах, в том числе в некоторых ситуациях и их похищение. Но в целом эти нормы были направлены на смягчение агрессивного поведения как членов общины, кланов, так и этих коллективных образований в целом, на установление необходимого сотрудничества и взаимопомощи между ними. Процесс социализации (сотрудничества, взаимопомощи, коллективизма, организации определенной духовной жизни, полезного управления и т.п.) в обществах присваивающей экономики набирал силу, заменял и вытеснял чисто биологическую эволюцию человека, и нет ничего более далекого от современных этнографических и археологических данных о жизни первобытных обществ, чем изображать их как средоточием агрессивности, взаимоистребления, "войны всех против всех". Уже на самых первых этапах существования человечества использовались социальные формы добычи и дележа пищи. Так, существовала организация дележа пищи на стоянках между членами группы (клана) - и это один из самых первых признаков социализации. Уже наши далекие предки по некоторым предположениям относили туши убитых или найденных мертвыми животных на свои стоянки и там их коллективно съедали. Изготовлением кремневых орудий, которые использовали для охоты, занимались мастера, которые передавали свои навыки детям. И это тоже было одной из форм обучения, что также характерно для социализации.
  А неверные представления о далеких первобытных временах, в том числе, кстати, и о неандертальском прошлом человечества, весьма распространены и используются для формирования взглядов об изначальной агрессивности человека, его злобном характере и тому подобном вздоре. Человек был агрессивен не более и не менее, чем ему это было нужно для обеспечения воспроизводства и существования.
  Разумеется, и апологетика прошлого, представления о нем как о "золотом веке", также являются неверными. Но стоит заметить, что присваивающая экономика и ее регулятивная система обеспечивали два основных условия - существование и воспроизводство человеческого рода - на протяжении десятков тысячелетий. А производящая экономика уже к исходу пятого тысячелетия поставила под реальную угрозу взаимного самоистребления все человечество.
  Словом, по содержанию нормы первобытного общества обеспечивали социализацию жизни общин, кланов, групп, экологическое состояние и ряд других необходимых условий жизнедеятельности присваивающих обществ.
  Способы регулирования. Здесь можно выделить три основных способа - запреты, дозволения и позитивное обязывание (в зачаточной форме).
  Запреты существовали главным образом в виде табу, т.е. в виде подкрепленной религиозными верованиями недопустимости определенного поведения, например, браков между кровными родственниками. Люди очень давно догадались о биологическом, а следовательно, и социальном вреде кровнородственных связей и запрещали их под страхом тягчайших наказаний уже на самых древних этапах своего существования. Эти запреты инцестов (кровнородственных браков) "работали" на нормальное воспроизводство общин, кланов, других групп.
  Дозволения (или разрешения) также определяли поведение человека или объединений людей в присваивающей экономике, указывая, например, на виды животных и время охоты на них, на виды растений и сроки сбора их плодов, выкапывания корней, на пользование той или иной территорией, источниками воды, на допустимость добрачных половых связей (в некоторых обществах) и т.д. Дозволялось также охотиться и собирать пищу на отведенных участках; отдавать для распределения среди членов общины и для подарков членам других общин туши больших животных; распределять туши самим добытчикам согласно установленному порядку; участвовать в коллективных акциях, мщении за вред, причиненный члену общины. Запрещалось нарушать разделение функций в общине между мужчинами и женщинами, взрослыми и детьми; запрещались убийство, телесные повреждения, каннибализм, кровосмешение, колдовство (им могли заниматься лишь специальные лица - колдуны); запрещались похищение женщин и детей, применение оружия на стоянках, воровство, нарушение правил супружеского союза (в том числе эквивалентности между общинами при обмене женщинами для брака), систематическая ложь, нарушение супружеской верности, соблазнение чужих жен и т.п.
  Позитивное обязывание имело своей целью организовать необходимое поведение в процессах приготовления пищи, строительства жилищ, разжигания костров и поддержания огня, изготовления орудий, средств передвижения, например лодок. Однако все эти способы регулирования не были направлены на изменение природных условий и выделение человека из природы, а обеспечивали лишь наиболее эффективные формы присвоения предметов природы и их переработки, их приспособления для удовлетворения потребностей человека.
  Формы выражения. Социальные нормы присваивающей экономики находили свое выражение в мифологических системах, в традициях, обычаях, ритуалах, обрядах и иных формах.
  Обратимся в этой связи к мифологической нормативной системе - одной из древнейших мощных форм социального регулирования.
  В современных исторической и этнографической науках давно преодолено отношение к мифам первобытного общества как к суевериям и заблуждениям. Все в большей степени выделяется и изучается идеологическая и нормативно-регулятивная функция мифов, которые существовали в обществах охотников, рыболовов и собирателей. В работах по этнографии можно прочесть, что мифы поддерживают и санкционируют определенные нормы поведения. У. Макконел, одна из известных собирательниц австралийских мифов, видит основную функцию мифов в их нормативно-информационном содержании, считает, что это набор хороших и дурных примеров. Она полагает, что мифы являются руководством к действию, диктуют способы поведения, которым должны следовать аборигены в своих взаимоотношениях с природой и друг с другом.
  Успехи этнографической науки в изучении и реконструкции жизни некоторых народов, находящихся на уровне каменного века (прежде всего аборигенов Австралии, но не только), позволяют правильно оценить социально-нормативное значение мифов и их "художественное" отображение в наскальных (настенных, если речь идет о пещерах) росписях, а также в обрядах, ритуалах, "священных" предметах, которые органически связаны с мифами.
  Мифы в единстве с обрядами, "священными" предметами, ритуалами, местностями играли основную социально-нормативную и информационную роль в жизни обществ охотников, рыболовов, собирателей. В мифах закреплялись способы изготовления орудий, сведения о маршрутах кочевий, местах для стоянок, о всех географически значимых местах (источники воды, горы, реки, леса и т.п.), о нормах семейно-брачных отношений, о классах родства, тотемическая идеология, половые, пищевые и возрастные табу, имевшие важное экологическое и медицинское значение. Множество способов - от обрядового воспроизводства мифов до наказания "нарушителей" в соответствии с установленными и закрепленными в мифах образцами - обеспечивали эту регулятивную функцию мифов.
  Юноши при прохождении инициации, т.е. в процессе перевода в группу взрослых (брачно-способных), изучали и усваивали социальные нормы общества, знакомясь при этом с мифами и с сопровождающими их обрядами.
  В настоящее время в этнографической литературе отмечается, что не физические испытания юношей составляют главную цель инициации. Во время инициации, а также в процессе подготовки к ним идет обучение подростков социальным нормам жизнедеятельности общества, а различные психофизиологические испытания, сопровождающие инициации, направлены на то, чтобы наилучшим способом закрепить в памяти подростков социальные нормы, опыт, знания своего общества. Таким образом, инициации - это также неотъемлемый элемент нормативной системы, воплощенной в мифах. Можно заметить, что кое-где и в обществах производящей экономики, еще в XIX веке, сочеталось обучение социальным, в том числе правовым нормам, с физическими испытаниями, а не только с системой экзаменационных отметок. Но продолжающаяся социализация человечества все-таки отвергла инициативный способ воспитания подрастающих поколений.
  Разумеется, мифы, аккумулируя и распространяя социальный опыт, были не только нормативной, но и определенной идеологической системой, даже способом мышления первобытного человека. Именно в мифологических обрядах и действиях он постигал и закреплял в своем сознании природные явления, социальные процессы. Лишь со временем, с трудами Аристотеля, а затем Гегеля, разработавших категории логики, человечество перешло окончательно от мифологического к логическому сознанию. Но до этого переворота в структуре и способах мышления человечество пользовалось образной мифологической системой познания действительности, да и сама эта система также знала различные этапы развития. Мифологическое сознание человека присваивающей экономики существенно отличается от мифологического сознания человека раннеклассового общества, оперирующего иной системой мифов, отношениями их героев, но общее у них нее то же - мифологические формы сознания.
  Мифы содержали глубокие знания человека присваивающего общества об окружающей его среде, о месте человека в природе. Очень важно подчеркнуть, что, как правило, человек и мифах выступал частью природы, а не в качестве "господина", "творца", "преобразователя" и т.п.
  Конечно, мифы наряду с экологическими знаниями содержали в себе и примитивные, фантастические представления об образовании Земли, происхождении человека, были примитивной формой общественного сознания, его образной формой. Но все же главное в мифах - это их нормативная, предписывающая часть, которая аккумулировала тысячелетний практический опыт человечества и доводила его до сведения каждого члена общества.
  Но не только мифы были формой выражения социальных норм в первобытном обществе.
  Такой формой было и классификационное родство, при котором конкретные люди включались в определенные конкретные группы (классы) родственных отношений. От этих родственных отношений, которые в основе имели брачно-семейные нормы, зависели властные отношения (отношения подчинения одних групп, одних индивидов другим), распределительные отношения (какие продукты, какую пищу, кто и кому должен поставлять). Классификационное родство, характерное для присваивающего общества, регулировало таким образом социальные связи людей, демографические процессы и даже пользование земельными участками, в частности охотничьими угодьями.
  В обществе присваивающей экономики не было всеобщего уравнительного пользования участками территории. Это общество знает экономическую и "религиозную" собственность на определенные территории, которая вытекала из объединения членов одной и той же общины в хозяйствующие и клановые, тотемические группы.
  Формой выражения социальных норм были также самопроизвольно складывающиеся традиции, обычаи, в связи с чем эти общества называют в литературе традиционными обществами.
  Следование традициям и обычаям, которые также были полезным обобщением коллективного или локального опыта, осуществлялось в силу подражания, привычки поступать так, как поступают другие, как поступают все. Механизм имитативности (подражания) - один из древнейших психологических пластов общественного сознания, и именно он лежит в основе появления традиций и обычаев, следования им.
  Процедуры. Формирование и осуществление социальных норм в присваивающих обществах также имело самостоятельные, отличные от раннеклассовых обществ, процедуры. Наряду с самоорганизационными процессами формирования традиций, обычаев, обрядов присваивающая экономика на некоторых этапах своего развития знала и сознательное, творческое создание норм.
  В доклассовом обществе были дополитические, властные (потестарные) органы, которые тоже вырабатывали нормы. Эти нормы можно по объекту регулирования условно делить на нормы земельные, имущественные, уголовные, а по субъектам - на нормы родственных отношений, брачно-семей-ные, групповые, межгрупповые. Были в этом обществе и своеобразные "процессуальные" нормы. Например, нарушение разбиралось и наказание назначалось самим коллективом, причем не только в лице старейшин и вождей, но и ближайшими родственниками виновного или пострадавшего.
  В уже упоминавшейся западной политической антропологии, не стремящейся провести различие между разными нормативными системами, сделан вывод, что можно говорить всего лишь о "двоичных" и "троичных" процедурах таких разбирательств. При "двоичных" споры решаются и наказание определяется самими враждующими и спорящими сторонами, а также их родственниками. При "троичных" этим занимается специально назначенное лицо, либо выделенный для этих целей орган - словом, внешняя, посторонняя для конфликтующих сторон или нарушителя сила. Тем самым в политической антропологии как бы стирается разница между "третичным" органом и судом, который якобы существовал и в первобытном обществе. Однако собственно суд как специально созданный и работающий по установленным правилам орган появляется все же на этапе становления раннеклассовых государств. Он входит в тот самых специальный аппарат, который уже характеризует государство как организацию, способную принудить к исполнению установленных норм, правил поведения с помощью государственного насилия.
  Санкции. Это еще один важнейший элемент регулятивной системы присваивающих обществ. Хотя и на сегодня остается бесспорным вывод о добровольном выполнении правил поведения в присваивающих обществах в силу привычного понимания полезности этих правил, подражания, но вместе с тем и эти общества знали различных нарушителей брачно-семейных отношений, пользования участками территорий, тотемных систем и строгое их наказание. В этих случаях к нарушителям применялись и суровые меры наказания, вплоть до лишения жизни. Причем санкции не очень четко дифференцировались на реальные и сверхъестественные. И поскольку нарушения всегда затрагивали религиозную сторону жизни общества, постольку санкции всегда как бы освящались, поддерживались религиозными, сверхъестественными силами.
  Санкции имели свою структуру: общественное порицание, изгнание из общины, нанесение телесного повреждения, смертная казнь - вот наиболее типичные их формы.
  Такой была структура регулятивной системы присваивающих обществ, которая и в целом по своему содержанию, и в своих элементах была совершенно иного типа, чем та, которая возникла в производящей экономике. Это главное, и это следует подчеркнуть.
  Но, может быть, и эту регулятивную систему следует назвать правом? Может быть, социальные нормы имели и правовой, и моральный характер? Может быть, различия имеют всего лишь терминологическое значение?
  На этот ключевой вопрос по-разному отвечают различные теоретико-правовые школы. Диапазон взглядов здесь весьма широк: от отрицательного ответа на этот вопрос (отечественная теория государства и права) до положительного (некоторые представители западной политической антропологии). Имеются и промежуточные позиции, когда первобытную нормативную систему определяют как протоцраво и предправо.
  Чем же обосновывает свои положения теория государства и права?
  В ее концепции утверждается о качественном отличии двух нормативных систем, порожденных разными способами существования человеческого общества. Но при этом не отрицается некоторая формальная преемственность самих норм присваивающей и производящей экономики: их свойство меры, Масштаба поведения, многократности использования, неперсонофицированности адресатов, обязательности, возможности принудительного исполнения.
  Однако правила (нормы) поведения в доклассовом, догосударственном обществе не могут быть отнесены ни к категории правовых, ни к категории моральных норм. Они, по выражению известного историка первобытности и этнографа А.И. Першица, имеют характер мононорм, т.е. единых, еще нерасчлененных специфических норм первобытного общества. Эти мононормы отличаются от права, которое как иное состояние регулятивной системы появляется лишь на следующем этапе развития общества, в его классовой, государственной организационной форме. Отличаются они и от морали. В частности, их исполнение обеспечивается не только общественным порицанием, что характерно для морали, но и наказанием на основе твердо фиксированных санкций.
  Нельзя мононормы делить и на институциональные, т.е. выработанные и санкционированные особыми органами, и неинституциональные, т.е. выработанные и выполняемые одними и теми же общностями. Мононормы содержат и те и другие основы своего появления, тогда как право - продукт в основном институционального, а мораль - неинституционального происхождения.
  Мононормы находятся в органичной связи с экономикой и идеологией присваивающего общества, в котором человек еще является частью природы. Он присваивает готовые естественные формы - и именно это закрепляется прежде всего идеологически и в социально-регулятивной системе.
  Новая организация производственной деятельности (ее усложнение, появление новых управленческих функций), возникающая на этой основе новая социальная дифференциация общества, становление раннеклассовой структуры, при которой происходит отделение верхушки от рядовых общинников, от массы производителей, неучастие верхушки в материальном производстве, новые формы собственности, а также возникновение и присвоение прибавочного продукта ведут у появлению новых качеств регулятивной системы.
  Зародившееся сначала в зачаточной форме в раннеземледельческих обществах позитивное обязывание (в частности, правила ведения сева, ухода за урожаем, его сбора, распределения и т.п.) становится одной из основных характеристик регулятивной системы раннеклассового государства.
  Как верно отметил Ф. Энгельс, "на известной, весьма ранней ступени развития общества возникает потребность охватить общим правилом повторяющиеся изо дня в день акты производства, распределения и обмена продуктов и позаботиться о том, чтобы отдельный человек подчинился общим условиям производства и обмена".
  Мононормы присваивающих обществ под воздействием социально-экономических и политических условий классового общества перерастают в нормы права и морали производящих обществ как путем "расщепления" на эти нормы, так и путем появления новых, позитивно-обязывающих норм, обусловленных организацией земледелия, скотоводства и ремесла.
  Регулятивная система раннеклассовых обществ получает новую структуру, отличающуюся и по содержанию, и по способам регулирования, и по форме выражения, и но процедурам, и, наконец, по средствам обеспечения - санкциям - от предшествующей регулятивной системы. В ней возникает специальный и весьма мощный пласт норм, которые по всем характеристикам отличаются от социальных норм присваивающих обществ. Иными словами, появляется право.
  Отличие права от предшествующих мононорм можно проследить по многим направлениям.
  По содержанию. Становление производящей экономики приводит к качественному изменению всех сторон жизни общества, в том числе идеологии, а также связанной с ней регулятивной системы. Так, для новой идеологии становится характерным изменение культов. На смену охотничьему мифическому и магическому мировоззрению приходит религиозно-земледельческое - с культом Солнца, умирающего и воскрешающего бога, олицетворяющего земледельческие циклы, смену сельскохозяйственных сезонов, т.е. изменяется мифологическое сознание. Уже мифы Древней Греции и Древнего Рима по содержанию и функциям существенно отличаются от мифов присваивающих обществ.
  В этом процессе изменения идеологии, повлиявшем и на регулятивную систему, важную роль играет то обстоятельство, что после посева земледелец, как правило, три месяца был обречен на пассивное ожидание результатов своей трудовой деятельности и находился в жесткой зависимости от погодных условий. Для орошаемого земледелия хозяйственная ситуация также сводилась к пассивному ожиданию необходимого уровня воды.
  Вот эти специфические обстоятельства сельскохозяйственного производства и быта начинают формировать правовую часть регулятивной системы. С одной стороны, она содержит разветвленные правила проведения сельскохозяйственных работ и распределения их результатов, а с другой, она - эта правовая часть - еще очень сильно окрашена в религиозные цвета, связанные со специфическими и не зависящими от человека условиями сельскохозяйственного производства. Попытки "управлять" с помощью права этими условиями (прежде всего, пытаясь путем проведения обрядов, культовых служб умилостивить те силы, от которых, как считали, зависело благополучие общества) легли в основу бытовой, культовой, обрядовой стороны регулятивной системы производящей экономики. Первичное право, таким образом, еще имело и материальное, и религиозное содержание. Например, амбары, являющиеся первоначально общественными хранилищами зерна, стали постепенно считаться местом пребывания бога зерна, плодородия, т.е. стали превращаться в храмы, святилища, а их хранители - жрецы - стали выполнять роль хранителей культов. Новые правовые нормы обеспечивали обрядность, связанную с храмами, их отношения с общинами, роль жрецов как хранителей новых правил поведения, а также иные функции храмовой системы.
  На следующем этапе правила производящего хозяйства, возникшие первоначально на основе сельскохозяйственной деятельности, культовой, обрядовой стороны, новых форм собственности, прежде всего на землю, постепенно получают все более четкое классовое содержание (политизируются). Постепенно и городах-государствах все больше разрушается социальное, экономическое, информационное равенство, возникает частная собственность, в том числе на землю, эксплуатация. И именно эти классовые отношения закрепляет и выражает, т.е. начинает обслуживать, нормативная система, приобретая иные качества. Эти новые содержательные качества и становятся характерными для основного пласта регулятивной системы - для права.
  Способы регулирования. Продолжает развиваться, приобретая новый уровень, система запретов, дозволений, и позитивных обязываний, происходит "расщепление" мононорм. Позитивное обязывание занимает все больший и больший объем.
  Как это происходит? Вести земледелие невозможно без астрономических знаний. Одним из первых вкладов в общую сокровищницу человеческой культуры явилось создание календарей, т.е. системы исчисления времени, в основе которой лежит периодичность явлений природы, зримо представленная движением небесных светил. Агрокалендари по дням расписывали всю жизнь каждого члена раннеземледельческой общины.
  Неукоснительное соблюдение агрокалендарей становится основой всей производственной, общественной, да и личной жизни членов раннеземледельческой общины. Возникает аппарат контроля за соблюдением агрокалендарей (жрецы), культовые способы обеспечения агрокалендарей (агрокалендари объявляются и считаются священными), их толкователями выступают жрецы, нарушение предписаний календаря считается оскорблением богов, которые суть действующие лица агрокалендарей, представители сословных, половозрастных и профессиональных групп населения. Подражание их действиям и есть исполнение нормативных указаний календаря.
  Вот что отмечает Ю.В. Кнорозов - один из крупнейших исследователей раннеземледельческого общестна майя (Месоамерика): "Переход к высокопродуктивному (дающему прибавочный продукт) земледелию у майя был связан с достижением в двух областях - в области селекции растений (выведение гибридных, высокоурожайных сортов маиса и других полезных культур) и в области четкой регламентации всего сельскохозяйственного цикла в рамках точнейшего солнечного календаря".
  Аналогичные процессы создания и использования агрокалендарей наблюдаются и в других раннеземледельческих обществах во всех регионах Земли.
  Появляются, таким образом, способы, регулирующие поведение человека путем указания на то, что обязательно надо делать ("должно"), что разрешено делать ("можно"), что запрещено делать ("нельзя") или что безразлично для общества, т.е. можно поступать по своему собственному усмотрению. Этот новый способ регулирования и характеризует право.
  А нормы морали, появившиеся и ходе расщепления мононорм, содержат указания на то, к какому виду поведения можно отнести соответствующие поступки: добро это или зло, честно, справедливо или постыдно, не по совести, - словом, содержат указания, что "хорошо", а что "плохо".
  В воздействии этого содержания правовых и моральных норм на человека, на его психику и через нее на поведение и заключено, в сущности, регулятивное значение правил поведения, социальных норм. Многочисленные сложные взаимосвязи права ("можно") и обязанностей ("должно"), запретов и разрешений, позитивного обязывания, обеспеченного принуждением, пронизывают всю социальную структуру раннеклассового общества, города-государства.
  Таким образом, способы регулирования были прежде всего ориентированы на общесоциальные функции, на обеспечение нового типа трудовой деятельности.
  На предыдущем этапе развития теории государства и права основной упор при изучении происхождения права делался на то, что право возникает там и тогда, где и когда возникают классы, государство - появляется возможность осуществлять государственное принуждение, классовое насилие. В возможности принуждения видели основной способ регулирования поведения членов классового общества, эксплуатации. Общесоциальное значение, ценность права как системы поддержания нового состояния общества уходила на задний план, если вообще замечалось. Государственное принуждение объявлялось водоразделом между доправовой и правовой организацией общества. Такой подход хорошо корреспондировал с марксистскими представлениями о роли насилия в жизни общества, о государстве как машине классового насилия, о праве как инструменте, придатке этой машины, форме этого насилия. Однако от этого такой подход не становился более убедительным.
  Новые исторические данные, теоретически обобщенные, не позволяют ограничиваться хотя и важными, но все же частными сторонами правообразования. Эти данные свидетельствуют о более глубоком, качественном отличии регулирования поведения людей в раннеклассовых обществах от регуляции в первобытном обществе, и не только по содержанию и способам регулирования, но и по другим характеристикам.
  Например, по форме выражения. И эта сторона регулятивной системы в раннеклассовых обществах принципиально отличается от предыдущей.
  Выше отмечалось, что подражание действиям богов, закрепленным в агрокалендарях, явилось исполнением нормативных указаний этих календарей.
  Таким образом, в социально-регулятивной системе в IV-III тыс. до н.э. появляется новый элемент - четкое фиксирование в письменных источниках норм, регулирующих производственную деятельность земледельческого общества. С появлением нормативных агрокалендарей мы встречаемся с принципиально новым способом фиксации норм, их новым выражением, распространением. Становление собственно права и начинается с агрокалендарей в раннеземледельческих обществах Месопотамии, Египта, Индии и других регионах примерно в IV-III тыс. до н.э. И если и жизни человечества появление первичных государств" упорядочивало пространство, то первичное право прежде всего стало упорядочивать время (событийное время стало календарным). А это огромное достижение и продвижение человеческого разума, т.к. пространство и время - два основных условия существования человечества.
  На последующем этапе развития города-государства возникают и иные письменные источники, выражающие систему запретов, дозволений, позитивного обязывания, по-прежнему сохраняющие связь с религиозными воззрениями, но переводящие всю регулятивную систему в ее более доступную информационную, всеобщую, "земную" форму. Возникают на этом этапе законы, кодексы, своды законов (первый известный нам свод законов - это свод царя Ур-Намму, который жил в Шумере в III тыс. до н.э.), возникает систематизация законодательства, судебной практики (в городе-государстве Ла-гаш) и т.д.
  Многие законы раннеклассового общества, которые до нас донесла история, выражали лишь идеалы устройства первых государств, социальные обязательства царей, социальную критику, а вовсе не ту практику, которая действительно складывалась во всех сторонах жизни этих первых политически образованных обществах. Об этом свидетельствуют ставшие известными судебные и иные письменные источники, прочитанные историками. Попытки ограничить богатство, ростовщичество, закрепить справедливые цены - к этому подчас сводились прогрессивные реформы царей раннеклассовых государств. Однако эти попытки подрывались товарным производством, распространением денежных систем, которые развивались в раннеклассовом обществе. Именно такая характеристика законов Хаммурапи, Ману и некоторых других законов является наиболее правильной, соответствующей новым историческим знаниям.
  Объясняется появление "прогрессивных" законов уже на самых первых этапах правового развития тем, что борьба народных масс временами тормозила процесс правообразования, направленный на усиление эксплуатации. Такая борьба и находила отражение и древнейших юридических актах (законы Хаммурапи, реформы Солона, законы XII таблиц). Именно в этой связи в некоторых западных политико-антропологических работах и делается вывод с преимущественно организаторской роли раннего государства, о "взаимной эксплуатации" работников и управителей, о понимании раннего права как системы регулирования, одной из функций которой было установление правды и справедливости, социального мира.
  Однако такой подход был бы также идеализацией и преувеличением некоторых реальных процессов преобразования, поскольку право уже на самых первых этапах своего возникновения наряду с выполнением общесоциальных функций выступало и в роли нормативно-классового регулятора, т.е. регулятора общественных отношений с позиций интересов господствующего класса.
  Процедуры. Формы обеспечения и осуществления правил поведения в раннеклассовых обществах, т.е. процедуры, также приобретают качественно новый характер. Прежде всего формируются новые способы социального контроля за выполнением норм раннеклассового общества. Если раньше таким контролером выступало общество в целом, группы, общественные лидеры, то теперь это специально назначенные должностные лица (например, учетчики выхода на работу и организации труда общинников-земледельцев), специально созданные социальные институты: полиция, армия. А для разрешения споров создается и специальный государственный орган - суд. Он же используется для поддержания законов, наказания их нарушителей.
  Появляются и люди, профессией которых становится удостоверение тех или иных соглашений, доверенностей и иных производных документов. Следовательно, отныне государство вмешивается в экономический оборот, договорные отношения. Тем самым процедурная сторона регулятивной системы раннеклассового общества приобретает все более формализованный, институциональный характер.
  В раннеклассовых обществах, т.е. на ранних стадиях развития древневосточных античных обществ, еще действуют обычаи, перерастая затем в обычное право, если эти обычаи начинает признавать и защищать аппарат государства, в том числе суд.
  Обычное право имеет свою специфическую процедурную сторону. Здесь еще весьма сильны пережиточные формы: этнически окрашенные ритуалы, символы, сценарии судопроизводства, не полностью отслоившиеся от религиозных представлений, нравственных начал и даже фольклора (нормы -рассказы о казусах, пословицы). С перерастанием раннеклассовых обществ в собственно классовые (становлением государств азиатского способа производства, рабовладельческих, феодальных государств европейского типа) обычное право все больше уступает место прецедентному, но и правовой прецедент учитывает местную конкретику, этнокультурную специфику конкретного дела, классовую конкретику. И только статутное право (законы), постепенно дополняющие, а порой и вытесняющие обычное и прецедентное право, все более отходит от этнокультурных процедур.
  Подчеркнем также, что новая система регулирования требовала и иной процедуры, обучения правилам поведения, и новых способов информирования населения. Так, законы Хаммурапи, определяющие справедливые цены, выбивали на каменных стелах и устанавливали возле рынков.
  Санкции. На рассматриваемом этапе они также приобретают существенное отличие от предыдущего этапа.
  Санкции раннеклассового права обеспечивают уже возникающее имущественное и социальное неравенство. Это проявляется в резком ужесточении санкций, защищавших собственность социальной верхушки, во введении дифференциации наказаний за преступления против личности в зависимости от статуса личности (свободный, раб, мужчина, женщина, ребенок), в легализации привилегий. Например, в Библии утверждалось: "Кто ударит человека так, что он умрет, да будет предан смерти"; "А если кто ударит раба своего или служанку своею палкою, и они умрут под рукой его, то он должен быть наказан". Подобная дифференциация наказаний была широко распространена во всех раннеклассовых обществах. Более того, в раннем праве, по одному из социологических подсчетов, выявляется, что в семи раннеклассовых обществах из десяти за одни и те же преступления рядовые общинники наказывались строже, чем представители социальной верхушки, в одном - одинаково и только в двух дело обстояло наоборот.
  Санкции раннего права становятся жестко фиксированными - касается ли это имущественных взысканий, денежных штрафов, телесных повреждений, смертной казни. Правило поведения (норма) приобретает все более четкую логическую структуру по типу "если-то-иначе", "Если" - это указание на условия, когда должна действовать, применяться норма. "То" - само правило поведения: что надо делать или от чего воздержаться. "Иначе" - указание на те неблагоприятные последствия, т.е. на санкции, которые могут иметь место, если не будет выполнено "то" (не будет осуществлено регламентируемое поведение). Так санкции избавляются от религиозных элементов. При этом "иначе" (санкции) могут быть уже осуществлены государством, его специальным аппаратом, а не жрецами и другими служителями культов.
  Увязка условий, самого правила и последствий в одной норме знаменует большой успех в развитии регулятивной системы о становлении права.
  Следовательно, лишь взятые в совокупности такие характеристики права, как его содержание, способы воздействия, формы выражения, процедуры, способы обеспечения, а также система информирования о правовых нормах, позволяют провести различие между этим регулятором и социальными нормами присваивающего общества, а также между правом и другими регуляторами (моральным, групповым и т.д.), действующими в обществе. Этот последний аспект будет рассмотрен ниже в соответствующей главе.
  Таким образом, право объективно возникает на этапе становления раннеклассового общества как нормативный способ регулирования производящего хозяйства, свободного труда общинников-земледельцев и ремесленников. Становление права идет путем образования специальных правил, регламентирующих организацию и процесс сельскохозяйственного труда и распределения его результатов. Эти правила получают специфическое закрепление в форме агрокалендарей, и одновременно развивается самостоятельная система, информирующая об этих нормах, контролирующая их исполнение.
  В длительном диалектическом процессе становления городов-государств, классов право становится способом осуществления функций города-государства. С расслоением раннеземледельческого общества, развитием классового общества, возникновением частной собственности, товарно-денежных отношений право получает четкий классовый характер, т.е. начинает служить экономическим и другим интересам определенных социальных групп (это осуществляется прежде всего ужесточением санкций, защищающих собственность). Взаимодейстсвие двух правовых подсистем - позитивного обязывания и разрешений-запретов, первоначально выраженных в религиозных формах или получающих религиозную санкцию, - характеризует социально-нормативный регулятор ранних государств.
  Можно выделить три основные фазы в развитии права. Первая - фаза зарождения, относится по преимуществу к тем обществам, где происходит лишь становление производящих форм экономики. Вторая фаза знаменует оформление данного пласта регулятивной системы в некую систему правил (норм). Эта фаза увязывается с такими обществами, где налицо полная победа различных форм производящей экономики. И, наконец, третья фаза связана с письменной кодификацией права в ряде раннегосударственных образований.
  Обобщая развитие права, его отличие от иных социальных норм, можно сформулировать признаки права, т.е. те существенные характеристики права, которые позволяют утверждать о его появлении и функционировании в обществе, о его отличии от иных социальных норм. Это следующие признаки.
  Социальность. Этот признак характеризует первичное содержание права, обеспечивающее общесоциальную и классовую функции: организацию производства, распределение и перераспределение производимого или добываемого продукта, нормирование индивидуальных затрат труда на общественные нужды, господство классов или социальных групп в обществе, распределение и закрепление социальных ролей в обществе, должностей в государстве, организацию и осуществление государственной власти, регламентацию товарно-денежных отношений и отношений собственности, обеспечение эксплуатации и привилегий, а также другие сферы, связанные с организационно-трудовой и социальной жизнью общества.
  Нормативность. Право выступает как система норм (правил поведения), характеризуемых логической структурой ("если-то-иначе"), установлением масштаба, меры поведения, определяющих границы, рамки дозволенного, запрещенного, предписанного (позитивное обязывание). Эти свойства регулятивной системы (дозволения, запреты, позитивное обязывание) зародились еще в обществах присваивающей экономики, но на этапе становления права приобретают новое содержание, формы выражения, способы обеспечения.
  Обязательность. Правовые нормы обеспечиваются возможностью государственного принуждения, т.е. наделяются не только идеологическим механизмом (авторитет, справедливость, религиозная поддержка), но и возможностью неблагоприятных последствий при их нарушении, имеющих характер имущественных ущемлений, физических, моральных страданий.
  Формализм. Правовые нормы, как правило, фиксируются в письменном виде в специальной форме: законы и их сборники, прецеденты и т.д. Формализм составляет особую ценность права, защищая право от произвольного изменения, закрепляя необходимую обществу устойчивость этого регулятора. Формализм права определяется порядком создания законов, их изменений, отмены, что действительно "работает" на стабилизацию общества, на точность применения, исполнения, соблюдения и использования правил поведения.
  Процедурность. Право как система норм включает в себя четкие процедуры создания, применения, защиты. Процедурные правила, процессуальный порядок - характерный признак права, определяющий его связь с государственным аппаратом, прежде всего со специализированными органами -судом, полицией и т.п.
  Неперсонифицированность. Этот признак подчеркивает то качество права, что его нормы не имеют, как правило, конкретно определенного, индивидуального, персонифицированного адресата, а направлены неопределенному, абстрактному кругу лиц. Если какое-либо конкретное лицо оказывается в условиях, предусмотренных структурой соответствующей нормы, он и оказывается адресатом нормы. С этим признаком связана и неоднократность действия нормы права, ее протяженность во времени.
  Институциональность. Появление права связано с определенным сознательным процессом создания норм права - с правотворчеством, которое осуществляют определенные органы государства с признанием государством тех или иных возникших самоорганизационно правил поведения (обычаев) правовыми, с деятельностью уполномоченных на это судов (прецедент).
  Объективность. Этот признак характеризует закономерный характер появления права на этапе перехода общества к производящей экономике, естественный результат внутреннего развития регулятивной системы. Право, таким образом, не даруется какой-либо внешней силой обществу, не появляется по велению каких-либо культурных героев. Оно, также как и государство, одно из условий существования политически организованного общества на этапе производящей экономики, и также, как государство, имеет большую социальную ценность.
  Право в различных теоретико-юридических концепциях наделяется и иными признаками, но теоретически обобщенные новые исторические данные позволяют именно в системе указанных признаков определить право. При этом следует подчеркнуть, что правильную характеристику новому основному пласту регулятивной системы раннеклассового общества дает только вся совокупность этих признаков. Только в совокупности они определяют и социальную ценность права.
  Действительно, эта закономерность появления и ценность права вытекают и из тех функций, которые право выполняет уже на самых первых этапах своего становления в раннеклассовых обществах.
  Во-первых, право выполняет важную регулятивную функцию, обеспечивая нормальную организационно-трудовую, производственную деятельность общества, нормальный экономический оборот, производство, распределение, обмен и потребление продуктов (товаров). Во-вторых, право выполняет охранительную функцию, защищая государственный строй, социальную структуру общества, организацию экономической жизни, господство определенных классов или социальных групп, идеологические основы, жизнь, свободу, собственность общинников-земледельцев, других членов общества. В-третьих, право выполняет гуманистическую функцию, смягчая противоречия (путем закрепления компромиссов), социальные столкновения, классовую непримиримость, произвол и иные социальные напряжения в обществе. В-четвертых, право выполняет идеологическую функцию, вводя в общественное сознание набор представлений о необходимых принципах и правилах поведения, духовных и моральных ценностях. И, наконец, в-пятых, право выполняет важную воспитательную функцию, подготавливая молодые поколения, и не только их, к восприятию правовых и моральных ценностей, идеалов социального общежития, целей существования общества.
  Но возникает дискуссионный вопрос о еще одной функции права. Как, например, быть с использованием права для обоснования и обеспечения господства тиранов, государственного, классового насилия, военных захватов и тому подобных антисоциальных действий? Является ли такая направленность права также осуществлением его функций или это что-то отличное, чуждое праву, превращающее его в неправо?
  Это один из ключевых вопросов появления права, который по-разному решается в теоретико-правовых школах. Его анализ будет дан ниже, при обзоре теорий о сущности права. Здесь же следует отметить, что право уже на этапе своего возникновения выполняет и функцию оформления (обеспечения, обоснования) государственного, классового насилия, принуждения, приобретая подчас весьма произвольные формы создания и осуществления. Безусловно, юридически оформляется функция насилия - такова реальность правового бытия. Однако эта функция не характеризует основное социальное значение и назначение права, она возникает спорадически в определенных, как правило, экстремальных, внешних и внутренних условиях жизни общества. Ее проявление и появление, результат ненормального взаимоотношения правовой системы и государственной власти, результат действия не только объективных, но и субъективных факторов.
  Иными словами, хотя и функцию оформления "насилия" также нельзя затушевывать, все же основными являются действующие функции, определяющие социальную ценность права, закономерности его появления, те, которые приведены выше: регулятивная (организационная), охранительная, гуманистическая, идеологическая и воспитательная функции.
  Раннеклассовое общество нуждалось для своего существования в таких функциях, но их могла выполнять только по-новому организованная регулятивная система. Поэтому социальная потребность в новых функциях явилась также фактором, вызвавшим к жизни право, способствовавшим его появлению.
  Рассматривая процессы происхождения права и его функций, нельзя обойти и вопрос о взаимосвязи права и государственной власти. Право уже в ранних государствах на первых этапах своего появления выступает основой организации государственной власти, устанавливая и закрепляя структуру этой власти: органы государства, их полномочия, сферу действий и т.п. Все это закрепляется уже в самых первых законах раннеклассовых обществ. Право определяет порядок и процедуры занятия и выполнения общественных должностей, их передачу, обеспечивая при этом и династические способы их присвоения.
  Таким образом, с одной стороны, право - это необходимый элемент структурной организации государства. А с другой - право выступает как форма осуществления государственной власти, как средство государственного управления. Государственная власть, как правило, функционирует, принимая законы, иные юридические акты, обеспечивает их исполнение - и это нормальные, правовые формы осуществления государственной власти. Там же, где государственная власть функционирует без этой правовой формы, царят произвол, личные усмотрения, бюрократия, возникают большие социальные беды для населения. Поэтому облачение государственной власти в правовые формы - это одна из основных тенденций создания и функционирования государственной власти. А для права это еще один объективный фактор и стимул. Однако, отмечая этот фактор и стимул, опять же следует подчеркнуть, что основным является не он, а все же та главная потребность общества, которая связана со становлением нового способа его существования - переходом к производящей экономике, с обеспечением при помощи новых качеств регулятивной системы новой организационно-трудовой, социальной, духовной жизни.
  Таким образом, право действительно предстает перед теорией государства и права как весьма сложный - по крайней мере не менее сложный, чем государство, - социальный институт со всей совокупностью факторов, вызвавших его появление и формы осуществления. И осмысление происхождения этого института занимает значительную часть всех теоретико-правовых концепций.
  Прежде всего это все та же договорная, или естественно-правовая, теория, о которой шла речь при обсуждении образования государства.
  Сторонники этой теории полагали, что кроме права, которое устанавливает государство, существует естественное право, присущее человеку от рождения. Их никто - ни общество, ни государство - человеку не даруют, они - эти права - являются условиями существования человека и его жизнедеятельности. Среди них - право на жизнь, свободу, равенство, собственность и ряд других, и, следовательно, утверждала эта теория, естественное право (сумма естественных, вечных, неотчуждаемых и неизменимых прав человека) - это высшее право по отношению к действующему праву (законы, обычаи, прецеденты), это право, воплощающее в себе разум и вечную справедливость.
  Теория естественного права, таким образом, снимала, по существу, проблему происхождения права, делая упор на изначальном присутствии у человека как у социального существа определенной суммы прав. Она разрывала взаимосвязь между возникновением государства, классовых и иных социальных структур, потребностей общества и самою права как объективного результата развития регулятивной системы, появляющегося па определенном этапе. Тем самым она уходила от изучения и объяснения объективных процессов возникновения суммы прав у каждого человека, в ее абстрактное признание.
  Вместе с тем эта теория несла в себе социальный заряд большой мощности, т.к. позволяла с позиций справедливости, гуманизма, либерального демократизма, просто разумности оценивать и, соответственно, критиковать действующее право, если последнее становилось тормозом общественного развития, преградой к благоденствию общества.
  Не случайно в XVII - XVIII веках теория естественного права явилась идеологическим обоснованием революционных акций молодой буржуазии, рвущейся к власти. Опираясь на естественные, основные права человека (свобода, равенство, собственность), идеологи буржуазии подвергли жесточайшей и сокрушительной критике действующее в то время право, защищавшее сословные привилегии, абсолютистские монархии, цеховую организацию производства, внеэкономическое принуждение, все то, что мешало становлению нового, прогрессивного буржуазного строя.
  И в XX веке, когда во многих социалистических странах возникла необходимость перейти от административно-командной, жестко централизованной, опирающейся на государственную собственность системы власти и управления к либерально-демократичным режимам, рыночной экономике, утверждению и защите прав человека, многообразия форм собственности, в том числе и частной, теория естественного права показала всю свою социальную значимость. Многие ученые-юристы встали на естественно-правовые позиции, утверждая так называемое "широкое понимание права".
  Что при этом имелось в виду? Прежде всего, отличие права от закона, от действующего законодательства, несостоятельность этого законодательства, которое закрепляло и защищало социалистическую административно-командную экономическую систему и соответствующий ей политико-правовой режим. Критика "закона", т.е. действующего права, шла с позиций естественных прав человека, в которые теперь вкладывался социальный опыт и цивилизационный уровень XX века. Таким образом, теория естественного права, или права справедливости, права моральных начал, имеет и глубокое содержание, и большое социальное значение.
  Теория естественного права допускает также свое обоснование и с религиозных позиций, смыкаясь с теологической теорией происхождения права.
  Действительно, если естественные права принадлежат человеку от рождения, то они могут иметь и божественное происхождение. Иными словами, не быть дарованными человеку ни обществом, ни государством, но быть дарованными тем самым божественным началом, которое по религиозному мировоззрению сотворило и вообще самого человека.
  В теологической теории, особенно со времен Фомы Аквинского (XII- XIII вв.) утверждается о существовании высшего божественного закона и естественного права, которые и составляют основу действующего права. Теологическая теория опиралась в своем объяснении происхождения права на религиозные книги, прежде всего Библию, где утверждалось, что основные законы (заповеди Моисея) были даны человечеству Богом.
  Вот как об этом, например, говорится в Библии: "Моисей возошел к Господу, и Господь показал ему дерево, и он бросил его в воду, и вода стала сладкой. Там Бог дал народу устав и закон, и там испытывал его".
  И хотя эти законы были детищем своего времени, обобщали и закрепляли опыт социальной и экономической жизни раннеклассовых обществ, отдельные стороны рабовладения, теологическая теория придает им всеобщее, универсальное значение, освещает авторитетом божественного разума.
  В отличие от естественно-правовой и теологической теории историческая школа права обращается к реальным процессам возникновения права. Она сложилась в первой половине XIX века в Германии.
  В работах Савиньи (ставшего впоследствии министром юстиции прусского короля), его сторонников основное внимание уделялось обычному праву, множеству локальных правовых систем тогдашней Европы. Савиньи и его сторонники утверждали, что право не создается законодателем, оно появляется самопроизвольно в результате развития народного духа, примерно так же, как появляется язык. Ученые-правоведы должны уметь схватить и выразить проявления правового народного духа, изложить его положения в юридических формулах, а законодатель, найдя готовое право, должен его превратить в действующее законодательство.
  Точно так же, как и право, государство, по Савиньи, - продукт развития народного духа. "Государство, - писал Савиньи, - это естественное целое, телесное выражение духовной общности народа, органическое проявление народа, продукт закономерного исторического развития".
  Таким образом, следует признать, что историческая школа права стояла на позициях историзма. Правильно утверждение, что государство и право - объективный результат исторического развития. Весь вопрос заключается лишь в том, что же понимать под "народным духом", т.е. что является первопричиной этого развития.
  И на предыдущем этапе со стороны отечественной теории государства и права Савиньи и в его лице исторической школе права "доставалось" за то, что он якобы в понятие "духа" вкладывал националистические и мистические мотивы.
  Вместе с тем современная оценка концепций происхождения права, высказанных исторической школой права, должна быть освобождена от такой вульгаризаторской критики. Историческая школа права - это крупное продвижение теоретико-правовой мысли в изучении происхождения права, т.к. она уловила роль и значение глубинного этнокультурного пласта возникновения права и особенности этого процесса у разных народов.
  Вместе с тем перенос "первопричины" из сферы хозяйственно-трудовой, культурно-бытовой жизни обществ и сферу "духа", "общественного сознания" является, разумеется, все той же гиперболизацией отдельных сторон сложного процесса происхождения права и должен быть отвергнут.
  В системе различных теорий происхождения права следует отныне рассматривать и марксистскую теорию происхождения права. Упомянутая теория, хотя и основывается на правильном материалистическом подходе к этому процессу, вместе с тем преувеличивает связь права с государством, с экономическим строем, с классовыми структурами, с принуждением и насилием. Так, именно в рамках этой теории утверждалось, что право - ничто без аппарата, способного принудить к исполнению норм права. Тем самым исключалась самоценность права как глубинного пласта регулятивной системы, обеспечивающей жизнедеятельность общества, насаждалась репрессивная, карательная, принудительная функция права ("функция насилия", о которой шла речь выше).
  В марксистской теории утверждается, что классовый характер норм права, вытеснивших собой родовые обычаи, был ярко и открыто выражен в них. С появлением частной собственности и образованием классов правила поведения стали отражать и закреплять общественное неравенство. А с возникновением классового деления общества и образованием государства появились правила поведения, исполнение которых обеспечивалось всей силой государственного принуждения.
  Все это, разумеется, имело место в реальности и может подтверждаться примерами из истории отдельных народов и государств. Однако преувеличение этих процессов, затушевывание иных более глубинных и общих факторов правообразования является искажением действительности, уходом от познания и объяснения общесоциальных закономерностей происхождения права.
  Однако перечеркнуть на этом основании все достижения марксистской теории происхождения права также было бы неверно. Принцип историзма, подход к появлению права как социального института, рожденного потребностями материальной жизни общества, связь права с классовыми структурами и классовыми интересами и ряд других положений составляют, несомненно, большое продвижение теоретико-правовой мысли и на этом марксистском направлении.
  Отдельные вопросы происхождения права рассматриваются и в таких теориях, как психологическая, позитивистская (нормативная), социологическая, и в ряде других. Но их целесообразно осветить при рассмотрении сущности права. Отмечу, что современная теория государства и права различает, таким образом, две категории теоретических воззрений. Одну - объясняющую происхождение государства и права, вторую - раскрывающую их сущность, описывающую их характеристики, дающую им определение. Первая рассматривалась в главах второй и третьей, вторая будет рассмотрена в последующем изложении.
 
 
 
 ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ*. ХАРАКТЕРИСТИКА И ПОНЯТИЕ ГОСУДАРСТВА
 
 *Отдельные фрагменты этой главы написаны совместно с доктором философских наук, профессором З.Ш. Гафуровым.
 
  Вопрос о сущности государства. Государство как политическая, структурная и территориальная организация классового общества. Общесоциальное и классовое в сущности государства. Связь государства с социально-экономическим строем. Типология государства. Формационный и цивилизационный подходы и их современная оценка. Рабовладельческое, феодальное, буржуазное, социалистическое государство. Государство азиатского способа производства. Смена типов государства. "Человеческое измерение" как критерий прогресса государственности.
  Определить и объяснить основные характеристики государства, то есть указать его главные признаки и, тем самым, раскрыть природу государства, сформировать его понимание (понятие), - одна из основных задач теории государства. Познать природу государства - значит выявить главное и определяющее в его функционировании и развитии, в его социальной ценности и назначении. Это значит понять государство в единстве всех многообразных и противоречивых свойств, сторон и форм, как самостоятельный и целостный социальный институт. В главе второй уже рассматривалась характеристика государства как политической организации раннеклассового общества, т.е. рассматривалось это свойство на этапе возникновения и становления государства. Раскрытие природы государства на этапе его существования, функционирования и развития требует дальнейшего теоретического продвижения в этом направлении, предполагает анализ государства как политической организации зрелого, сформировавшегося классового общества. Таким образом, современная теория государства рассматривает два тесно взаимосвязанных, протяженных во времени процесса в государственной организации человечества - процесс происхождения государства и процесс его существования, функционирования и развития.
  Ранее второй процесс в отечественной теории государства и права обозначался как описание, объяснение и определение сущности государства.
  Само понятие "сущность государства" стало широко использоваться на предыдущем этапе отечественной теории государства и права, опиравшейся на материалистическую интерпретацию платоновской и гегелевской диалектики. В рамках этой интерпретации утверждалось, что научная мысль не должна останавливаться на восприятии лишь внешних, поверхностных, позитивистских сторон государства, а проникать вглубь любых явлений и процессов, в том числе и государства. И под сущностью государства понимались его классовая природа, использование государства для утверждения власти господствующего класса. Государство понималось как машина, орудие для насилия одного класса над другим, для обеспечения эксплуатации (кроме социалистическою государства). Утверждалось, что открытие классовой природы государства и тем самым его сущности - это великая научная заслуга марксистской теории государства и права, а характеристики формы государства, его функций - это хотя и важное, но все же вторичное для познания государства обозначение. Эти характеристики определяются сущностью государства.
  При таком теоретическом понимании сущности государства становятся понятными и те практические следствия, выводы, которые были положены в основу деятельности властей на социалистическом этапе российской государственности. Это и использование государственного принуждения, насилия для ликвидации предыдущего общественного строя, в том числе его персонофицированных приверженцев, и насильственные формы социалистических преобразований. Да и вся устрашающая механическая система представлений о государстве - машина, орудие, механизм - работала исключительно на господство, власть одной партии, а затем и ее лидеров - генеральных секретарей.
  За бортом рассуждений о сущности государства оставались многие иные его характеристики.
  В первую очередь это касается того общесоциального содержания, которое заключено в государственной организации общества, той социальной ценности порядка, стабильности, которое несет с собой государство. Этот культурологический подход к государству добавляет и оценку роли государства как хранителя прав и свобод человека и гражданина, демократических процессов, позволяющих этносу выжить и воспроизводиться в современных условиях глобальных кризисов: экологического, демографического, энергетического, сырьевого и др.
  Поэтому в рамках современной теории государства становится актуальным не столько догматическое и вульгаризированное описание классовой сущности государства, сколько всестороннее раскрытие его многогранного социального назначения, структурной и территориальной организации, других важных сторон жизни современного государства. При этом важно учитывать, что и сама-то классовая природа современных государств менялась весьма зримо в направлении выражения и обеспечения общесоциальных целей и интересов общества.
  Именно всесторонняя характеристика государства, а не только сведение ее к классовой "сущности" ведет к необходимому пониманию и определению государства. Только такой подход позволяет отказаться от предыдущих застывших определений государства, которые в изобилии имеются у многих философов, юристов и политиков.
  Вот почему, неизменно учитывая "классовый след" в природе государства, становится необходимым рассматривать и другие его характеристики, такие как, политическую, структурную, территориальную организацию, взаимосвязь с этнокультурными пластами, традициями, духовной жизнью и т.п. Государство оказывается не только машиной, орудием, механизмом принуждения, насилия, по и большой социальной и культурной ценностью, объективной организацией на этапе формирования раннеклассовых обществ, "городской революции" (города-государства), становления цивилизации. И сущность его не сводится только к классовой природе.
  Существование государства в качестве политической организации в обществе связано прежде всего с тем, что оно является особой организацией политической власти. Политическая власть характеризуется способностью влиять на направление деятельности людей, социальных групп, слоев, классов посредством экономических, идеологических и организационно-правовых воздействий, а также с помощью авторитета, традиций, насилия. Это мощный фактор организации и регулирования совместной деятельности людей, средство упорядочения их взаимоотношений, способ обеспечения порядка и стабильности в обществе.
  Политическая власть обладает концентрированной силой, превращающей ее в действенный фактор социального бытия. Такой силой выступают различные институты государства, организационно оформляющие власть и придающие ей постоянно функционирующий и общеобязательный характер. Этими институтами являются государственные органы власти с их материальными придатками в виде армии, карательных органов, тюрем, суда, а также правовые нормы.
  Другими словами, главное отличие политической власти от власти вообще коренится в ее нерасторжимой связи с той или иной формой и степенью развития государственности.
  Политическая власть, по сути дела, получает материальное воплощение в системе органов и учреждений, образующих ее механизм. Будучи воплощенной в государственно-правовые институты, политическая власть становится государственной властью. Вот почему эти два понятия, по существу, являются идентичными и в качестве таковых применяются в юридической литературе.
  Политическую (государственную) власть отличает от социальной власти и то, что первая выражает потребности, интересы, волю не просто различных групп общества, а таких социальных групп, доминирующее положение среди которых на протяжении долгих веков занимали и продолжают занимать классы. Выражение в первую очередь именно классовых интересов придавало и придает сегодня власти, а вместе с ней и государству политический характер. Но это вовсе не значит, что если в ходе исторического развития вдруг исчезнут классовые различия, то, как утверждается в марксистской литературе, публичная власть полностью утратит свой политический характер.
  Политический характер государства обусловлен не только тем, что оно выступает регулятором классовых отношений. Государство так или иначе регулирует отношения между всеми социальными группами, включая и классы. Политика - это прежде всего сфера отношений между социальными группами, а они существовали и будут существовать всегда. Классы возникли лишь на определенном этапе развития общества, когда произошло крупное разделение труда и на его основе имущественное разделение членов общества.
  Социальные группы не перестанут существовать после гипотетического исчезновения классов, теоретически допускаемого в будущем (например, гипотезой коммунистического общества). В обществе всегда будет иметь место дифференциация интересов у различных индивидов и их разнообразных групп. Эти интересы были и будут разными у различных поколений общества, у мужчин и женщин, представителей различных профессий, регионов, религий, национальностей и т.д. Регулирование этих интересов и есть политика. А политика нуждается в иском арбитре, авторитете, т.е. власти, немыслимой без определенной силы, пусть демократически контролируемой или даже представленной самим населением. Организацией же этой силы является та или иная форма государственности, существующей реально либо в потенции (зародыше).
  Политика и та или иная форма государственности - практически постоянные спутники социальной жизни общества на определенных этапах его существования.
  В свое время Ф. Энгельс правильно заметил: "К государству стихийно сложившиеся группы одноплеменных общин в результате своего развития пришли сначала только в целях удовлетворения своих общих интересов (например, на Востоке - орошение) и для защиты от внешних врагов. Только после того, как произошел раскол на противоположные классы, у государства появляется еще одна, принципиально новая функция - посредством насилия охранять условия существования и господства правящего класса против класса угнетенного".
  В дальнейшем, однако, в трудах К. Маркса, Ф. Энгельса, В. Ленина господствовала другая концепция генезиса государства. В соответствии с ней государство не может зародиться на почве, свободной от классов и классовых антагонизмов, государство - продукт и главное орудие классовой борьбы. И это была ошибочная концепция, сформированная на предыдущем уровне исторических знаний в условиях острой политической борьбы. Например, подчеркивая, что в классовом обществе политическая власть, как и государство, имеет не просто волевую, а классово-волевую природу, основоположники марксизма и их последователи гипертрофировали классово-насильственную природу политической власти, утверждали, что политическая власть в собственном смысле слова - это организованное насилие одного класса для подавления другого. Отсюда и марксистское определение государства как средства, орудия, инструмента и даже машины в руках господствующего класса для подавления сопротивления угнетенных классов. А В. Ленин писал, что государство есть машина для угнетения одного класса другим, машина, чтобы держать в повиновении одному классу прочие, подчиненные классы. В этом марксизм видел сущность государства.
  Разумеется, вообще отбрасывать положения о классовой функции государства было бы неверно. Особенно когда речь идет о переломных периодах в человеческой истории, например в эпоху становления капитализма. Тогда доминантой общественного развития действительно была жесткая социальная ломка человеческого общества по классовым параметрам. На протяжении долгих столетий все многообразие типов и модификаций политической власти и соответственно государства имело общий источник - соотношение интересов не вообще социальных групп и слоев, а именно классов с интересами общества в целом.
  Сегодня же классы как социальные группировки человечества во многих случаях постепенно начинают утрачивать свои всепроникающие, детерминирующие государственную власть способности. В первую очередь это относится к развитым странам Запада, по отношению к которым трактовка марксизмом государства как орудия политического господства одного класса над другим требует переосмысления, но, разумеется, без зряшного отрицания. И это не удивительно.
  В частности, К. Поппер отмечал, что "современная частная собственность на средства производства выступает главным образом в акционерной форме, а в число крупнейших держателей акций на Западе входят пенсионные фонды, распоряжающиеся частью сбережений миллионов рабочих, которые таким образом становятся маленькими "капиталистами"".
  Избрание в качестве основной детерминанты класса отношения к средствам производства, да и вообще принцип анализа общества, когда в основу кладется производственная деятельность людей, в наши дни трудно, если вообще невозможно применить к анализу современных развитых обществ, где лишь около 1/3 граждан заняты этой деятельностью и где обладание информацией, квалификацией, талантами приносит больше статус и власть, чем обладание овеществленными средствами производства, если вообще таких обладателей сегодня возможно вычленить в отдельную группу.
  Таким образом, из сказанного можно сделать вывод, что политическая власть и сегодня должна рассматриваться в качестве конституирующего общего признака государства. Именно бытие государства в качестве основного орудия этой власти придает ей характер политической организации. Новое же в этой характеристике состоит в том, что политический характер государства не связан исключительно лишь с его классовой природой. Нет, политический характер государства не в меньшей степени обусловлен его бытием в качестве регулятора отношений между всеми индивидами, социальными группами, слоями, а не только отношений между классами.
  Более того, характеризуя государство как политическую организацию общества, необходимо во многом пересмотреть такие постулаты марксистской теории, как "класс - основная единица общества и главный субъект истории". В современных условиях становится все более очевидным, что чем сильнее роль идеального фактора и слабее (или опосредованнее) базисная роль производственных отношений, тем уже объективные основы бытия класса как главной структурирующей единицы общества. Соответственно сужается и познавательная сила понятия "класс", что становится ясно, если эту категорию сопоставить с реальными процессами, развертывающимися в современном обществе - и внутри классовых общностей, и за их пределами. Применительно к самим классам данное понятие требует модификации для изучения слоев, косвенно участвующих в создании прибавочной стоимости (наука, просвещение, информатика). При исследовании лиц наемного труда, входящих в состав собственников, применение понятия "класс" становится проблематичным, ибо в наемном труде данных групп сняты черты классовой полярности.
  Эта проблематичность резко возрастает, когда исследуется феномен классоподобных образований, т.е. общностей, природа которых определена не только и даже не столько их связью с общественным производством, но и иными факторами (власть и общественные функции). Подобное образование есть класс в одном отношении и некласс - в другом, что и выражается в антиномии: "и класс и некласс".
  Природа государства как политической организации особенно ярко проявляется в его сопоставлении с гражданским обществом. Понятие "гражданское общество" - одно из основных в теоретическом наследии классиков государственно-правовой мысли - было долгое время забыто в отечественной юридической науке и практически сведено к понятию "производственные отношения". На самом же деле "гражданское общество" - категория гораздо более широкая, чем эти отношения. И она будет рассмотрена в специальной главе. Здесь же важно подчеркнуть, что она включает в себя все богатство общественных отношений за пределами политического государства: экономические, социальные, идеологические, нравственные, религиозные, культурные, семейные и др. Именно гражданское общество составляет реальную основу государства.
  И в этой связи в познавательном отношении ценным является положение о том, что государство и гражданское общество предстают как единство формы и содержания, в котором форма представлена политическим государством, а содержание гражданским обществом. Как политическая форма, политическая оболочка общества государство рассматривается в трудах, например, Гегеля, считавшего, что политическое устройство общества "есть организация государства и процесс его органической жизни в соотношении с самим собой".
  Таким образом, государство вообще и современное государство в частности представляют собой политическую организацию общества. Политический параметр государства глубоко раскрывает природу государства, хотя и далеко не исчерпывает ее. Не менее важно для понимания природы государства знание его иных принципиальных свойств.
  Так, не менее важная характеристика государства состоит в том, что оно представляет собой особую структурную организацию. Это находит свое выражение, как уже отмечалось выше, в наличии у него специального аппарата в лице особого разряда людей, обладающих публично-властными полномочиями и профессионально занимающихся выполнением функций управления и руководства, охраной экономического, социального и политического строя общества, в том числе путем принуждения. Именно эта характеристика государства как организации публичной власти наряду с некоторыми другими его специфическими чертами делает государство не просто политической организацией классового общества, а его особой политической организацией. Ведь государство не единственное орудие осуществления политической власти. Наряду с ним имеются и другие достаточно эффективные средства реализации этой власти, которые носят негосударственный характер. Среди них политические партии и движения, профсоюзы, трудовые коллективы, религиозные учреждения и т.д. От них государство отличается четко структурированной системой специальных государственных органов, осуществляющих его многообразные внутренние и внешние функции, представляющих то, что обозначают как механизм государства.
  До тех нор пока общество было экономически нсдифференцировано и разделялось только социально, прежде всего с точки зрения половозрастных, региональных, этнических, религиозных и иных различий, т.е. на этапе присваивающей экономики, важные функции этого общества - оборона от внешних врагов и поддержание внутреннего порядка - могли в значительной, хотя и неполной мере, осуществляться коллективными усилиями без сознательного создания многочисленных специально выделенных социальных институтов. Положение изменилось в условиях производящей экономики, когда в результате развития производительных сил, разделения труда и накопления имущества в руках отдельных лиц и групп произошла более глубокая дифференциация общества и оно разделилось на классы и иные социальные образования, когда возникли города-государства.
  После этого, как уже было показано во второй главе, произошло окончательное обособление существовавших ранее, в доклассовом обществе, в основном лишь в зародыше особых институтов. Отныне они стали осуществлять не просто потестарную власть, а политическую публичную власть, причем на определенных этапах своего дальнейшего развития, прежде всего (но не исключительно), в интересах господствующего класса. Ее разнообразные структуры и становились постепенно государством, придавая ему вид структурной организации классового общества. Основные органы государства - это правительственный аппарат, административная и финансовая системы, вооруженные силы, полиция, суд карательные учреждения.
  Систему этих органов порой называют собственно государством. Государство сводится именно к такому выделенному из человеческого общества аппарату управления, писал В. Ленин. И хотя такое понимание природы государства, безусловно, неполно и односторонне, оно схватывает все же важный аспект его социального назначения, подчеркивая структурный характер его организации, наличие разветвленной системы самых разнообразных и тесно взаимосвязанных между собой государственных органов. Еще одной принципиальной характеристикой государства выступает его существование в качестве территориальной организации. Имеются в виду разделение населения по территориальному признаку и территориальная целостность государства. Если негосударственные организации в состоянии объединять людей по мировоззрению, политическим устремлениям, роду занятий, профессиональным интересам и т.д., то специфическая черта государственной организации состоит в объединении населения определенной территории с последующим разделением последней на административно-территориальные единицы. Другими словами, эта черта заключается в строгом ограничении государством своей территории. На эту территорию распространяются власть, правовые нормы государства, т.е. его юрисдикция.
  Как уже отмечалось, до возникновения государства люди объединялись не столько на основе проживания на определенной территории, сколько по признаку родства. Однако со временем связь членов общин с определенной территорией усиливалась, а при переходе к земледелию стала основной. Исходным пунктом организации общества стало территориальное деление, и гражданам предоставили осуществлять свои общественные права и обязанности там, где они поселялись, уже, как правило, безотносительно к родственным отношениям. Организация населения по месту жительства стала основной во всех государствах.
  С характеристикой государства как особой организации политической власти, как структурной и территориальной организации тесно связан и целый ряд других принципиально важных специфических черт государства, которые коренным образом отличают его от других элементов политической системы общества. Важнейшими среди них являются:
  - монополия на принудительную власть в отношении населения. Никакая иная организация общества не имеет права на применение силы, во всяком случае, без санкции государства;
  - суверенитет государственной власти, т.е. ее верховенство и независимость от какой-либо иной власти, право и возможность осуществлять внутреннюю и внешнюю политику от имени всего общества внутри и вне страны;
  - издание законов и правил, обязательных для всего населения, для всех, без изъятия, граждан данного государства;
  - взимание налогов и сборов с населения данной территории для содержания государственного аппарата, формирования общенационального бюджета.
  Говоря о перечисленных атрибутах государства, многократно описанных в юридической литературе, вместе с тем очень важно не допустить формирования ошибочного стереотипа государства, представлений о нем как только о комплексе различных учреждений публичной власти, как административного аппарата, обособленного от общества и сверху управляющего им, как механизма, осуществляющего принудительную власть. Для теории государства такая абстракция мало пригодна, хотя она и возникла не на пустом месте. Государству действительно присуща кардинальная черта - быть публичной властью, непосредственно с населением не совпадающей и состоящей не только из чиновников, но и их вещественных придатков - различных учреждений, в том числе принудительных.
  Но как справедливо подчеркивается в современных юридических изданиях, схватывая действительность государства лишь частично, эта абстракция ошибочно претендует па полное отображение государства во всей его многомерности. Между тем такое отображение невозможно также без характеристики государства как определенной коллективности, ассоциации, интегрируемой публично-властными отношениями и институтами.
  Другими словами, когда речь идет о государстве, в первую очередь надо иметь в виду не столько государство как особый аппарат власти, сколько государственно организованное общество, или, иначе, политико-территориальную и структурно организованную форму общества. Если обобщить различные взгляды многих философов и теоретиков государства и права, то можно схематично представить следующие подходы к пониманию природы государства.
  Государство - это союз, объединение людей для обеспечения их благоденствия, защиты и т.п. Основа этого союза, объединения может иметь разные формы правовые, нравственные, организационно-трудовые и т.д. С философским обоснованием такой позиции выступал еще И. Кант. "Государство, - писал он, - это объединение множества людей, подчиненных правовым законам". Благо государства, сточки зрения И. Канта, заключается в согласованности государственного устройства с правовыми принципами, объединяющими людей общей мерой их свободы с помощью категорического императива.
  Государство - это определенная коллективность, ассоциация, создаваемая публично-властными отношениями и институтами. Так, в трактовке Гегеля, государство как нравственное целое выступало не в качестве агрегата атомизированных индивидов с их обособленными правами, не мертвого механизма власти, а живого общественного организма. Поэтому Гегель предполагает единство свободы, с одной стороны, индивида, гражданина, а с другой - государства, не противостояние их автономных и независимых прав и свобод, а органическую целостную свободу - свободу государственно организованного народа (нации), включающую в себя свободу отдельных индивидов и сфер народной жизни.
  Иная позиция определяет государство как аппарат, особый слой людей, призванных управлять другими людьми.
  Существуют позиции, определяющие государство как инструмент, машину, предназначенную для осуществления справедливости. Причем под справедливостью понимали в разные времена, начиная с Платона, самые разные социальные ценности - от власти сильного, власти мудрого, от господства элиты, распределения людей по кастам, сословиям, стабильности до равенства в распределениях, равенства в выборе, равенства в стартовых возможностях, в обеспечении свободы личности и т.д.
  Определялось государство и как действительность нравственной идеи, живой развивающийся организм. А по "протекционистской" концепции К. Поп-пера государство - это институт для защиты граждан.
  Марксистская концепция определяет государство как орудие господствующего класса, для подавления классовых противников.
  По-видимому, каждый подход отражает ту или иную характеристику государства и только в совокупности эти подходы позволяют сформировать понимание государства как целостного социального института.
  Вместе с тем на четких позициях по отношению к государству как в первую очередь политически, структурно, территориально организованному обществу стояли многие выдающиеся теоретики государства и нрава. Они также исходили из того, что государство следует рассматривать кик определенную ассоциацию, члены которой интегрируются в единое целое публично-властными структурами и отношениями.
  Такой подход, как справедливо подчеркивается в современной отечественной политико-правовой литературе, облегчает проникновение в самое глубокое понимание государства. Во-первых, он дает возможность отобразить один из важнейших аспектов действительной структуры этого социального института. Во-вторых, благодаря ему облегчается устранение застарелого политического предрассудка, будто только служащие госаппарата и есть подлинное государство, а все остальные члены общества суть лишь пассивные объекты, испытывающие воздействие данного аппарата. И, наконец, в-третьих, подобный подход создает плацдарм для наступления на еще один предрассудок - веру в патернализм государства, якобы занимающегося мудрой опекой и отеческим облагодетельствованием своих граждан. Ведь именно отсюда берут начало еще недавно бесконечно повторявшиеся славословия в адрес государства: "государство заботится", "государство обеспечивает", "государство должно дать" и т.п.
  Таковы самые общие, отправные характеристики государства. В своем единстве они представляют ту исходную теоретическую конструкцию, которая позволяет мысли двигаться дальше, ко все более полному, всестороннему и целостному воспроизведению рассматриваемого предмета. Движение теоретической мысли, направленное в конечном счете на выяснение подлинной природы государства, предполагает и выявление противоречий, характеризующих государство.
  Как и любое явление социальной жизни, государство содержит противоречивые стороны и тенденции. Одно из противоречий заключается в том, что государство одновременно выражает классовые и общесоциальные интересы. Само это противоречие вытекает из того, что подавление сопротивления угнетаемых классов на определенных этапах развития государства отнюдь не единственная задача государства. Будучи официальным представителем всего общества, заведуя его общими делами, оно выражает и общенациональные интересы. Поэтому можно говорить о государстве как о носителе некой "общей функции", т.е. публичной власти, которая принадлежит не господствующему классу, а всему обществу и осуществляется с целью его поддержания.
  Иначе говоря, социальную природу государства можно охарактеризовать только с учетом противоречивых задач государства, то, что оно является связующей силой цивилизованного общества, а не только машиной подавления угнетенного класса.
  Указанное противоречие в деятельности государства, выражающего в одно и то же время классовые и общесоциальные интересы, реально существует в виде противоречия между государством и гражданским обществом. Как политическая форма этого общества государство есть выражение общности, тогда как гражданское общество, напротив, - выражение различия. Целью всякого государства выступает всеобщий интерес. Взаимоотношения между государством и обществом характеризуются конфликтом между общим интересом и частным интересом, расколом между политическим государством и гражданским обществом, что, однако, не выводит их за рамки единства. Тесно переплетаясь, обе стороны единства могут превращаться на какое-то время и политическую общность, в которой государственное становится неотличимым от общественного.
  Гражданское общество и государство находятся в состоянии непрерывного противоречивого взаимодействия) характер которого во многом зависит от степени развития общества и его институтов, от возможности последнего контролировать действия государственной власти. В условиях недостаточной развитости гражданского общества государство может проглотить его, узурпировав права и свободы граждан.
  Вот почему государство как форма должно отвечать своему содержанию -внутренним потребностям гражданского общества. Об этом писал еще И. Кант. "Гражданскую свободу нельзя сколько-нибудь значительно нарушить, не нанося ущерба всем отраслям хозяйства, особенно торговле, а тем самым не ослабляя сил государства в его внешних делах...". Чтобы функция государства как выражения общности сочеталась с его ролью как инструмента классового господства, оно вынуждено брать на себя миссию известного компромисса между различными общественными силами и их интересами, т.е. каждый раз находить форму разрешения своих противоречий.
  Таким образом, анализ одного из противоречий государства показывает, что оно, будучи формой устройства общества, олицетворяет в своем лице как общие интересы (интересы нации или общества в целом), так и интересы специальные (интересы господствующего класса). В различные исторические периоды различны соотношения и приоритетность тех или других. Уяснение этого соотношения предполагает в каждом отдельном случае конкретно-исторический анализ.
  Но в любом случае государство выступает не только бездушной машиной классового подавления, но и инструментом поддержания общественного порядка, выполнения общих задач. Отсюда прогрессирующее в XX веке возрастание регулятивной роли государства, разрастание всей системы соответствующих механизмов, призванных максимально ограничить сферу классового принуждения и насилия.
  Дальнейшее, более глубокое выявление природы государства предполагает рассмотрение как вопроса о его соотношении с социально-экономическим строем, так и особенно проблемы типологии государства. Решение того и другого вопроса в отечественной теории государства ранее традиционно опиралось на марксистское учение об общественно-экономических формациях, т.е. на формационный подход.
  В соответствии с марксистскими положениями о формационном подходе классовая сущность государства, как и других социальных институтов, в конечном счете определяется экономическим фактором, состоянием производственных отношений, способом производства в целом, а само государство является лишь надстройкой над экономическим базисом. Иначе говоря, и по существу, и по форме государство обусловлено экономическим строем общества. Оно вторично, экономика первична. Экономическая структура общества каждой данной эпохи, подчеркивал Ф. Энгельс, образует ту реальную основу, которой и объясняется в последнем счете вся надстройка правовых и политических учреждений. Отсюда производный характер государства от социально-экономического строя.
  Сегодня наряду с формационным подходом к решению вопроса о соотношении государства и социально-экономического строя широко применяется и другой, получивший в общественных науках название цивилизационного подхода.
  Понятие "цивилизация" утвердилось в европейской науке в эпоху Просвещения и с тех пор приобрело такую же многозначность, как и понятие "культура". С учетом этой многозначности и разрабатывается сегодня цивилизационный подход учеными Запада и Востока. В своих исследованиях они опираются на труды таких крупнейших представителей философско-социо-логической мысли, как О. Шпенглер, А. Тойнби, М. Вебер, С. Эйзенштадт, П. Сорокин, М. Зингер и др. В самом общем виде понятие "цивилизация" можно определить как социокультурную систему, обеспечивающую высокую степень дифференциации жизнедеятельности в соответствии с потребностями сложного, развитого общества и вместе с тем поддерживающую его необходимую интеграцию через создание регулируемых духовно-культурных факторов и необходимой иерархии структур и ценностей.
  Цивилизационный подход к решению вопроса о соотношении государства и социально-экономического строя исходит из стремления покончить с абсолютизацией материально-экономического начала, из взгляда на государство с предельно широких позиций определяющего воздействия на него прежде всего духовно-нравственных и культурных факторов общественного развития. В отличие от формационной теории, обосновывающей наличие тотальной детерминации государства экономическими причинами, цивилизационная теория доказывает наряду с ней и существование столь же общей детерминации духовными факторами. Духовно-культурные и нравственные факторы могут блокировать или, наоборот, поощрять развитие государства. Но было бы неверным в характеристике и понимании государства стоять на позициях признания "равноправности" двух подходов, или представлений, что цивилизационное влияние на развитие государства, осуществляется в рамках формационного, базисно-надстроечного, социально-экономического подхода.
  Сторонники такого подхода аргументируют это следующим. В основе государства лежат, те, экономические факторы, но влияние на эти экономические факторы достигается выработкой таких стереотипов поведения, которые либо способствуют, либо мешают производительному труду. А стереотипы поведения, трудовая мораль, менталитет человека формируются именно в той сфере человеческой деятельности, которая обозначается термином "культура" или "цивилизация". В итоге "цивилизация", ее уровень, ее ценности влияют и на социальную, в том числе государственную организацию общества. Иными словами, культурно-идеологические принципы жизни вполне способны ослабить влияние способа производства и тем самым прервать поступательное формационное развитие как производства, так и обусловленного им процесса формирования и функционирования государства. Свидетельством этому являются примеры циклического развития государственных форм в странах арабского мира, Китае, Америке до IX века и т.д. И наоборот, социокультурные, духовные факторы могут резко усилить формационный прогресс экономики и государственно-правовой сферы. Классическим примером последнего являются Европа, в которой, например, протестантская церковь с ее культом труда и трудовой этики сыграла роль катализатора капиталистической эволюции региона и вызревания адекватных ей государственно-правовых начал, а также современная Япония.
  Каждое отдельное государство становится полем борьбы двух видов воздействия на него: формационного, т.е. материально-производственного, и культурно-духовного, цивилизационного. Какая из них победит даже в конечном счете, заранее сказать нельзя. Именно с этим связаны альтернативность и многовариантность развития в государственной и других сферах общественной жизни. Сказанное позволяет сделать вывод о том, что правильное понимание соотношения государства с социально-экономическим строем предполагает использование обоих подходов: формационного и цивилизационного. Однако исторический опыт государственности, обобщенный на теоретическом уровне, показывает, что жесткая привязка природы того или иного государства к социально-экономической формации, еще не дает ответа на многие вопросы, возникающие в среде государственности.
  Тут лежит и мощный пласт цивилизационных, социокультурных, национальных факторов и традиций, наряду разумеется и с экономическими факторами.
  В работах А. Тойнби, С. Хантингтона и других выделяются те культурные и цивилизованные критерии, которые позволяют классифицировать различные виды государств, понимать события сотрудничества, противостояния, даже мощного противоборства между ими. Например, у С. Хантингтона выделяются христианские, особенно православные, и мусульманские цивилизации, которые по прогнозу С. Хантингтона уже вошли в противостояние.
  Такой подход наполняет определенным, конкретным политико-правовым и экономическим содержанием такие категории, как "Восток-Запад", "Север-Юг". Формационные критерии мало что объясняют в современных государственных противоборствах, внутреннем развитии конкретного государства. Но, разумеется, неправильным было бы исключать и роль социально-экономического строя в существовании, функционировании и развития государственности.
  В формационной теории большое значение имеет типология государства. Это связано с тем, что по мнению сторонников этой теории природа государств различных исторических эпох отличается принципиальными особенностями. Понятие "тип государства" очень емко выражает исторически изменяющуюся социальную природу государства, позволяет достаточно точно определить характер государства самых разнообразных эпох истории. Тип государства представляет собой строгую систему его важнейших сторон и свойств, порождаемых соответствующей исторической эпохой. В рамках этой теории утверждается, что всем государствам определенной исторической эпохи свойственны одни и те же сущностные черты.
  С позиций формационной теории, как она традиционно трактовалась в отечественной марксистско-ленинской теории государства, тип государства, т.е. фактически главное и решающее в его природе, определяется тем, какому классу (классам) оно служит, а значит, в конечном счете какому экономическому базису данного общества, формирующему эти классы. Другими словами, тип государства с этих позиций есть совокупность тесно взаимосвязанных черт государства, соответствующих определенной классовой структуре общества, которая в свою очередь обусловлена экономическим базисом общества.
  Иначе решается вопрос о типе государства (и соответственно типологии государств) в рамках цивилизационного подхода. Согласно цивилизационной теории тип государства, его социальная природа определяются в конечном счете, как уже подчеркивалось, не столько объективно-материальными, сколько идеально-духовными, культурными факторами. Как пишет, например, в своем фундаментальном труде "Постижение истории" известный английский историк и философ А. Тойнби, "культурный элемент представляет собой душу, кровь, лимфу, сущность цивилизации; в сравнении с ним экономический и тем более политический планы кажутся искусственными, несущественными, заурядными созданиями природы и движущих сил цивилизации".
  Цивилизационный подход выделяет три важных принципа соотношения государства и духовно-культурной жизни общества.
  1. Природа государства определяется не только реально существующим соотношением сил, но также накопленными в ходе исторического процесса и передаваемыми в рамках культуры представлениями о мире, ценностями, образцами поведения. Рассматривая государство, необходимо учитывать не только социальные интересы и действующие силы, но и устойчивые, нормативные образцы поведения, весь исторический опыт прошлого.
  2. Государственная власть как центральное явление мира политики может рассматриваться в то же время как часть мира культуры. Это позволяет избежать схематизации государства и особенно проводимой им политики как результата отвлеченной игры сил и, наоборот, раскрыть связь государственной власти и престижа, морали, ценностных ориентации, сложившегося мировоззрения, символики и т.д.
  3. Разнородность культур - во времени и пространстве - позволяет понять, почему некоторые типы государств, соответствующие одним условиям, останавливались в своем развитии и других условиях. В сфере государственной жизни особое значение придается различиям, вытекающим из своеобразия национальных культур и черт национального характера.
  В соответствии же с догматизированной марксистской формационной теорией типология государств своим основанием имеет общественно-экономические формации. Каждая такая формация вызывает к жизни определенный исторический тип государства. Поскольку в истории человечества таких формаций выделялось пять: первобытнообщинная, рабовладельческая, феодальная, буржуазная и коммунистическая (социалистическая), и с каждой из них, кроме первой, связывался определенный тип государства, был сформулирован в рамках марксизма основополагающий тезис, гласивший, что история знает четыре исторических типа государства: рабовладельческий, феодальный, буржуазный и социалистический.
  С точки зрения традиционно толкуемой догматизированной формационной теории, рабовладельческое государство - это первый исторический тип государства, возникший в результате разложения первобытнообщинного строя и представлявший собой политическую организацию экономически господствующего класса рабовладельцев. Экономический базис рабовладельческого общества составляет полная собственность рабовладельцев не только на орудия и средства производства, но и на работников производства - рабов. Рабовладельческая собственность является первой формой частной собственности. Рабовладельческое государство создано в целях охраны, укрепления и развития собственности рабовладельцев, как орудие их классового господства, орудия их диктатуры.
  Государство необходимо рабовладельцам для удержания в повиновении огромных масс рабов, подавления их сопротивления. По своей сущности оно является машиной организованного насилия рабовладельцев, главным средством охраны, укрепления и развития рабовладельческого экономического базиса. Формационная теория, в ее преимущественно сталинской интерпретации, относит к рабовладельческому типу государств помимо античных государств - Афинского и Римского - многочисленные государства Древнего Востока: Египет, Вавилонское государство, Ассирию, Хеттское царство, Индию и Китай. В качестве разновидностей рабовладельческого типа государства называют, например, города-государства Древней Греции, получившие название полисов. Римскую империю, возникшую в I в. до н.э., и Спарту. Как было показано во второй главе, такой подход является ошибочным с точки зрения новых исторических данных.
  Не рабы являлись основной производительной силой в государствах Египта, Ближнего Востока, других регионах, и не было рабовладельческим и хозяйство в этих государствах. Основной социально-экономической силой являлись общинники-земледельцы.
  Эти общества знали различные формы зависимости между людьми, в том числе и такие, при которых в силу тех или иных причин человек попадал в полную зависимость от другого человека, был ограничен в правах, являлся его рабом. История знает патриархальное рабство, коллективные формы труда рабов на вредных и тяжелых работах (рудниках, красильнях и т.п.). Но только в Древней Греции и Древнем Риме труд раба составил экономическую жизнь общества, определил сущность этих обществ и их государственные образования как рабовладельческие.
  Одно наличие рабского труда еще не дает основания любое общество зачислять в разряд рабовладельческих. Иначе пришлось бы причислить к рабовладельческому обществу США в XVIII - XIX веках (труд негров-рабов на плантациях), СССР в XX веке (ГУЛАГ с миллионами заключенных на рудниках, лесоповалах, "стройках коммунизма" и т.п.).
  Разумеется, этот вопрос остается дискуссионным. И одной из попыток сохранить старые представления о рабовладении как социально-экономической сущности первичного государства является стремление уточнить понятие "рабство". Цель такой попытки очевидна - сохранить за первичным государством характеристику рабовладельческого, отстоять формационный подход.
  Для этого стремятся, с одной стороны, расширить само понятие "рабство", а с другой - дать рабству не юридическую, а исключительно экономическую характеристику. В первом случае вводится наряду с индивидуальным рабством понятие "коллективное рабство", в рабов зачисляют всех общинников раннеклассового государства, общины определяются как организации коллективного рабства. Во втором случае при экономической характеристике в рабов зачисляют, по существу, всех зависимых людей, все формы зависимости, характерные для раннеклассового общества, определяются как рабские. В рабов зачисляют всех тех, кто по тем или иным причинам был лишен экономических средств существования, и прежде всего земли.
  Рабство - это, конечно, экономическое и юридическое состояние, выступающее в своем единстве. Оно имело место и на определенных последующих этапах развития раннеклассового государства, но не было социально-экономической основой в процессе становления этого государства, не являлось результатом разложения первобытнообщинного строя. Не было такого разложения, а произошло перерастание первобытного общества в раннеклассовые государства. Что же касается возникновения рабства на последующих этапах развития государственности в Афинах и Риме, приведшего к их становлению как рабовладельческих городов-государств, то это действительно уникальный процесс, характерный для конкретно-исторических условий этих городов-государств.
  В соответствии с традиционной трактовкой формационной теории феодальное государство является вторым историческим типом государства. Это особая политическая организация класса феодалов. Экономический базис феодального государства, основу производственных отношений феодального государства, основу производственных отношений феодального общества составляет собственность феодалов на землю как главное средство производства в эпоху феодализма, сочетавшаяся с собственностью лично зависимых от них крестьян на необходимые для обработки земли сельскохозяйственные орудия труда и их трудом на собственников земли - феодалов.
  Феодальное государство, опять же с позиций марксистского формационного подхода, есть орудие организованного насилия над крепостными крестьянами, орган диктатуры феодалов, важнейшее средство охраны, укрепления и развития феодального экономического базиса. В диктатуре класса феодалов заключается сущность феодального государства. Политическая власть в феодальном обществе, его политическая организация - ни что иное как атрибуты феодального землевладения. Такими они были на всех этапах развития феодального общества.
  К основным разновидностям феодального исторического типа государства, например в Европе, этот формационный подход относит раннефеодальные государства (княжества, герцогства, графства), пришедшие им на смену абсолютистские государства и, наконец, свободные торговые города, типа Венеции, Генуи, Новгорода и др. Современные представления о феодальном государстве являются значительно более глубокими. Например, выделяется договорная взаимозависимость сеньоров и вассалов, взаимная система прав и обязанностей, в том числе обязанность сеньора защищать своих вассалов, обязанность вассалов содержать своих сеньоров и т.п.
  Буржуазное государство - третий исторический тип государства, предусматриваемый формационной типологией государств. Как надстройка над экономическим базисом оно закрепляет и защищает буржуазный экономический строй. Капиталистическое государство охраняет условия буржуазной эксплуатации, и прежде всего ее основу - частную собственность на орудия и средства производства. Независимо от своей формы оно выступает как орудие господства капитала над трудом. Суть этого типа государства в том, что оно представляет собой диктатуру буржуазии, комитет, управляющий ее общими делами, машину в руках капиталистов, чтобы держать в подчинении рабочий класс и другие трудящиеся классы и слои.
  Вместе с тем возникновение буржуазного государства и буржуазной демократии означает движение вперед по сравнению со средневековьем. Оно является частью политической надстройки над таким экономическим базисом, который предполагает личную свободу работника, его независимость как личности от капиталиста. При капитализме не применяются внеэкономические средства принуждения к труду, как это было в условиях рабовладельческого и феодального государств. На первый план здесь выходит экономическое принуждение. На последующих этапах развития капитализма усиливается регулирующая роль государства во всех сферах общественной жизни. На стадии империализма происходит перерастание домонополистического капитализма в государственно-монополистический капитализм, что означает непосредственное вмешательство государства в процесс капиталистического воспроизводства.
  В рамках формационной теории это государство предстает сложным социальным организмом, не исключающим, например, противоречия между государством как политической организацией господствующего класса в целом и теми или иными его слоями и группами. Под давлением трудящихся оно способно ограничивать их интересы. Все шире государство применяет метод либерализма, делает шаги в сторону развития политических прав, осуществления реформ и уступок. Об этом же говорят реализуемые государством широкие социальные программы. Однако при всех обстоятельствах в целом капиталистическое государство остается орудием правящего буржуазного класса, комитетом по управлению делами монополистической буржуазии. Главными разновидностями буржуазного типа государства являются домонополистические буржуазно-демократические государства, империалистические государства государственно-монополистического капитализма и, наконец, современные государства Запада.
  Наконец, еще один исторический тип государства, выделяемый в рамках формационной теории, о которой идет речь, - социалистическое государство. Социалистическое государство апологизируется в формационном подходе, утверждается, что оно представляет собой высший и последний исторический тип государства. Марксистская формационная теория государства определяла его сущность как организацию политической власти трудящихся во главе с рабочим классом, важнейшую организационную форму экономического и социально-культурного руководства обществом в условиях строительства социализма и коммунизма, орудие защиты революционных завоеваний народа. Согласно формационной теории, в отличие от перечисленных исторических типов государств, социалистическое государство обнаруживает свою сущность в следующих принципиальных чертах.
  Во-первых, экономическую базу социалистического государства составляют общественные социалистические формы собственности и социалистическая система хозяйства. Все перечисленные выше типы государств основывались на частной собственности.
  Во-вторых, социалистическое государство с момента своего рождения становится орудием уничтожения всякой эксплуатации и причин, ее порождающих. Добуржуазные и буржуазные государства, наоборот, - это государства угнетателей, средство поддержания эксплуатации человека человеком, подавления и угнетения трудящихся.
  В-третьих, социалистическое государство имеет гораздо более широкую социальную базу, чем любое названное государство. В социалистическом обществе в противоположность досоциалистическим государствам государством управляют не представители привилегированного эксплуататорского меньшинства, а трудящиеся массы.
  По существу, утверждает формационная теория, социалистическое государство уже не есть государство в собственном смысле, ибо оно не является орудием власти эксплуататорского меньшинства над трудящимися массами. Фактически оно "полугосударство", выражающее волю и интересы абсолютного большинства членов общества: рабочего класса и всех других трудящихся. В будущем коммунистическом обществе оно отомрет, уступив свое место коммунистическому общественному самоуправлению.
  Каждый следующий тип государства является более высоким по сравнению с предыдущим. Имеется в виду, что на ступеньках социального прогресса феодальное государство стоит выше рабовладельческого, буржуазное - феодального, социалистическое - буржуазного. Исследуя сущность государства, формационная тория отграничивает эксплуататорские государства от неэксплуататорскою. К первым относятся рабовладельческое, феодальное и буржуазное государства, ко второму - социалистическое. Возникло даже понятие "эксплуататорский тип государства" в огличие от "неэксплуататорского" (социалистического) типа государства. Смена одного исторического типа государства другим происходит закономерно, в результате социальной революции.
  Говоря об основных исторических типах государства, как они выглядят с позиций традиционного формационного подхода, формационная теория утверждает, что в рамках одного и того же исторического типа государства, как правило, существуют его многообразные конкретные разновидности. Их возникновение при одинаковой экономической базе и классовой природе объясняется наличием специфических конкретно-исторических условий их рождения и функционирования. К этим условиям относится соотношение классовых сил в стране, климатические условия, внешние угрозы и т.д.
  Такие разновидности государств в рамках одного и того же исторического тина обычно носят промежуточный (переходный) характер. Переходные государства, как правило, представляют собой государства, власть в которых принадлежит не одному, а коалиции двух или нескольких классов. Этот вид государств потому не укладывается в рамки понятия "исторический тип государства", что сочетает в себе черты различных типов государственности. В качестве примера переходного государства формационная теория приводит государства, возникавшие в период перерастания буржуазно-демократической революции в социалистическую. В такие периоды возникали и хотя недолго, но все же функционировали государства революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства. В первые годы после второй мировой войны переходную природу имели восточно-европейские государства народной демократии, которые позже, как правило, мирно эволюционировали в ту или иную разновидность социалистического государства. Необходимость ввести в формационную теорию понятие "разновидность государства" вытекает из того фундаментального обстоятельства, что в рамках формационного подхода оказывается затруднительным описать, объяснить, спрогнозировать развитие конкретной государственности у конкретного народа. Но и понятие "разновидность государства" не спасает ограниченность, догматичность формационной теории государства, ее малосодержательный, абстрактный характер.
  Сегодня на пороге XXI века становятся очевидными недостаточность и известная ограниченность такого подхода к постижению социального субстрата государства, невозможность его использования в качестве единственной методологической и философской основы познания государственно-правовых форм общественного бытия. Каковы же, если их систематизировать, основные недостатки этого подхода?
  Первым недостатком изложенного формационного подхода к типологии государства и вообще к государству является его догматизация. В основе этого подхода лежит знаменитая "пятичленка" - членение истории на пять общественно-экономических формаций: первобытнообщинную, рабовладельческую, феодальную, буржуазную, социалистическую (коммунистическую).
  Такое членение исторического процесса приобрело силу непререкаемого закона после выхода в 1938 году печально известной "Истории Всесоюзной коммунистической партии (большевиков). Краткий курс". В четвертой главе книги в параграфе "о диалектическом и историческом материализме", написанном Сталиным, была дана фактически официальная периодизация мировой истории. "Истории известно, - писал Сталин в свойственном ему лапидарном стиле, - пять основных типов производственных отношений: первобытнообщинный, рабовладельческий, феодальный, капиталистический и социалистический". И хотя сам Сталин термин "формация" здесь не употребляет, именно отсюда берет свое начало деление истории на пять общественно-экономических формаций, сохранившееся до сегодняшнего дня.
  Между тем в первоначальном формационном подходе, высказанном, кстати, самим Марксом, основу научной периодизации истории и соответственно государственно-правовой жизни человеческого общества составляет иное членение мировой истории, а именно натри макроформации: первичную (архаическую), вторичную (экономическую) и теоретичную (коммунистическую). Эти макроформации получили название общественных (а не общественно-экономических) формаций.
  Основными критериями выделения названных формаций выступают наличие или отсутствие: а) частной собственности; б) классов; в) товарного производства. При наличии этих признаков налицо экономическая общественная формация, которая не может обойтись без той или иной формы государственности. При их отсутствии перед нами архаическая или коммунистическая общественная формация, т.е. безгосударственные (по Марксу) эпохи человеческой истории. В предельно сжатом виде суть подлинной формационной теории Маркса изложена в "Предисловии к критике политической экономики" (1859 г.). "В общих чертах, - пишет Маркс в этой работе, - азиатский, античный, феодальный и современный, буржуазный, способы производства можно обозначать как прогрессивные эпохи экономической общественной формации".
  Как видно из приведенной выдержки, Маркс выделял, во-первых, в качестве самостоятельного способа производства азиатский способ (и соответствующий ему тип государства - восточную деспотию), ставя его перед античным и феодальным. Во-вторых, понятие способа производства у него не совпадает ни хронологически, ни тем более содержательно с понятием формации. Отсюда необходимость пересмотра типологии государства, принятой в рамках формационной теории: ее основой должны быть не формации, а способ производства. В-третьих, внутри экономической формации, по формационной теории Маркса, сменяется по меньшей мере четыре способа производства и соответствующих типов государства: азиатский, античный, феодальный, буржуазный. По Марксу, в-четвертых, мировая история - это процесс смены трех общих для всех народов формаций и гораздо большего числа способов производства, не обладающих в большинстве своем характером универсальности.
  Поэтому пути развития государственных образований различны тогда, когда осуществляется переход от зрелого состояния одной общественной формации, каковой для архаической формации является позднеродовая община, к зрелому состоянию другой формации, каковой для экономической формации является капитализм с его государственностью. И только зрелые формы выражения закономерностей той или иной общественной формации суть исторические разновидности обществ и соответственно государств, свойственные всему человечеству. Вот почему в строгом смысле слова только буржуазное государство, представляет собой историческую разновидность государства, имеющую универсальный характер. Что же касается государства, порожденного азиатским способом производства, рабовладельческого, феодального и социалистического государств, то они таким характером не обладают и должны рассматриваться в качестве типов государства, не получивших всеобщего распространения на Земле. Так, рабовладельческие государства в их чистом виде существовали практически только в Греции и Риме. Феодальные государства в классическом виде знала лишь Европа. В других регионах типичны были либо смешанные государственные образования, либо (на неизмеримо большей территории Земли) государственность, возникшая на фундаменте азиатского способа производства. В основе всех этих государств, и особенно последнего рода, лежало внеэкономическое принуждение, и лишь после промышленного переворота возникает буржуазное государство, основанное на экономической зависимости.
  Следующим недостатком формационной теории государства является отсутствие в "пятичленке" азиатского способа производства и покоящегося на его производственных отношениях как на своем базисе государства.
  Как известно, в нашей стране десятилетиями игнорировались принципиально важнейшие мысли Маркса об азиатском способе производства. Попытки провести на эту тему научные дискуссии пресекались административным путем. Между тем эти мысли проливают яркий свет не только на генезис и природу государств Востока, но и на сущность социалистического государства.
  Азиатский способ производства и основанное на нем государство охватывают эпоху всемирной истории фактически от разложения первобытного общества до установления капиталистического строя. Наиболее полного расцвета азиатский способ производства достиг в древневосточных цивилизациях, но многие его существенные черты сохранились до сегодняшнего дня в странах Азии, Африки, Латинской Америки, а еще недавно в СССР и странах Восточной Европы. Этот способ производства представляет собой своеобразную систему земледельческих общин, объединенных государством, имеющим своим базисом общественную собственность на землю и коллективный труд. Взимая натуральную ренту, государство присваивало прибавочный продукт, фактически захватывая таким образом верховную собственность на землю и воду, эти основные средства производства. Господствующий класс совпадал с иерархией, осуществляющей управление и возглавлявшейся деспотическим правителем. Поэтому можно утверждать, что при азиатском способе производства в определенном смысле не классы создают государство, а наоборот, государство, захватившее средства производства, и прежде всего землю, создает в лице чиновничества господствующий класс.
  В отличие от античной Европы, где государство было орудием управления в руках общества, олицетворенного классом частных собственников, на Востоке - как древнем, средневековом, гак в известном смысле и современном, - государство, организованное в аппарат принуждения, само господствовало над подданными. В качестве последних, по существу, выступало все население страны. Владевшее высшей и абсолютной властью, контролировавшее все достояние страны, лишившее все свое население частной собственности, государство, в качестве верховного собственника не могло не принимать деспотического характера. Именно в этом одно из ярких проявлений азиатского способа производства, на котором, в общем, застрял Восток, так и не знавший строгого и последовательного восхождения по линии рабовладение - феодализм - капитализм - социализм.
  Подчеркивая отличие ранней марксистской теории формации от ее догматизированной сталинской версии, вместе с тем надо зафиксировать и тот факт, что в последних трудах основоположников марксистского учения термин "азиатский способ производства" и сопряженное с ним понятие "восточная деспотия" употреблялись достаточно редко. Однако едва ли в этой связи можно согласиться с К.А. Витфогелем, утверждавшим, что Маркс и Энгельс в конце жизни отказались от понятия "азиатский способ производства" из-за того, что оно могло натолкнуть на мысль о неизбежности деспотизма при социализме, поскольку он предполагает отсутствие частной собственности на средства производства, и в первую очередь на землю, что на Востоке послужило экономической базой тирании государства по отношению к обществу. Но что, по-видимому, следует считать бесспорным, так это отказ Сталина именно по этим мотивам от упоминания "азиатского способа производства", т.к. сложившееся в СССР к концу 30-х годов государство убийственно и недвусмысленно напоминало самые свирепые восточные деспотии.
  Существенным недостатком догматизированной формационной теории как научной основы исследования сущности государства является и апологетика социалистического государства, представление о нем как о высшем неэксплуататорском типе государства, "отмирающем" государстве. Этот изъян обусловлен исходным положением данной теории, которым выступает принцип последовательного, с железной необходимостью осуществляемого восхождения от одного строго определенного типа государства к другому, более прогрессивному. Очередность появления таких типов государств из недр безгосударственного общества устанавливается практически раз и навсегда: рабовладельческий, феодальный, буржуазный, социалистический, причем каждый из них качественно превосходит предыдущий. Более того, последовательное появление на авансцене социальной жизни подобных типов государств рассматривается в качестве едва ли не главного проявления исторического прогресса.
  Предусматриваемое формационным подходом к постижению природы государства неуклонное стадиальное восхождение государств предполагает наличие всеобщего единого начала первобытнообщинного самоуправления - и счастливою общего конца - коммунизма, к которому и призвано подвести социалистическое государство. Ценность и роль каждого исторического типа государства в конечном счете определяются его соответствием и степенью приближения к коммунистической сверхцели. Отсюда представления о социалистическом государстве как о высшем и последнем типе государства, как иском безоговорочно позитивном государственном образовании.
  Все остальные типы, в общем, третируются как неполноценные и подлежащие максимально быстрому выдворению с исторической сцены. Причем эта железная схема последовательного схождения со сцены предсоциалистических типов государства реализуется без всякого подчеркиваемого цивилизационным подходом участия субъективного фактора - исключительно благодаря действию "исторической необходимости", некоего закона предопределенности, якобы, открытого марксизмом. Между тем реальное социалистическое государство оказалось ничем не превосходящим предшествующие исторические типы государств, а во многих существенных отношениях явно им уступало. Социалистические принципы в экономическом базисе социалистического государства уживались с самым жестоким произволом и единовластной деспотией, с усиленной эксплуатацией трудящихся. Замечательные идеологические лозунги об экспроприации экспроприаторов и уничтожении эксплуатации человека человеком сочетались с порабощением государством сотен миллионов своих граждан. Фактически социалистическое государство освящало и защищало рабовладельческие и крепостнические формы порабощения труда, хотя его экономическому фундаменту - общественной собственности на орудия и средства производства - нельзя было отказать в социалистическом характере. В целом социалистический тип государства во многом оказался одной из разновидностей восточных деспотий, порожденных "азиатским способом производства".
  Все это еще раз говорит о том, что нельзя представлять себе, будто экономическая "ось" - единственный вектор общественного и соответственно государственного развития, предопределяющий прогресс всех других общественных институтов. Прогресс в одном секторе социальной действительности (общественная собственность на орудия и средства производства) вовсе не означает прогресса всей системы, и в частности государственно-правовой сферы. Наоборот, такой прогресс, если его вообще можно считать прогрессом, может сопровождаться регрессом в других областях. Главное же заключается в том, что реальная история социалистического государства, как и государства вообще, представляет собой сложный результат взаимодействия различных факторов, и в конкретных условиях каждый из них может сыграть решающую роль.
  Что же касается цивилизационного похода к типологии государства, то для его уяснения чрезвычайно важно иметь в виду следующее. Исторический процесс привел к складыванию свыше двух десятков цивилизаций, отличающихся друг от друга не только утвердившимися в них системами ценностей, господствующей культурой, но и характерным для них типом государства. В своем развитии цивилизации проходят несколько этапов.
  Первый - локальные цивилизации, каждая из которых имеет свою совокупность взаимосвязанных социальных институтов, включая государство (древнеегипетская, шумерская, индская, эгейская и др.). Второй - особенные цивилизации (индийская, китайская, западно-европейская, восточно-европейская, исламская и др.) с соответствующими типами государств. И, наконец, третий этап - современная цивилизация с ее государственностью, которая в настоящее время только складывается и для которой характерно совместное существование традиционных и современных социально-политических структур.
  Существуют самые различные основания для типологизации цивилизаций и их государственности: хронологические, генетические, пространственные, религиозные, по уровню организации и т.д. Для понимания типологии государств с цивилизационной точки зрения наибольший интерес представляет классификация цивилизаций и соответствующих государственно-политических институтов по уровню их организации. Подобная классификация означает деление цивилизаций (а следовательно, и их государств) на первичные и вторичные. Государства в первичных и вторичных цивилизациях резко отличаются друг от друга по своему месту в обществе, выполняемой роли, социальной природе. Первичные цивилизации принимают государственно-страновой, хотя нередко и имперский характер. Обычно к ним причисляют древнеегипетскую, шумерскую, ассиро-вавилонскую, иранскую, бирманскую, сиамскую, кхмерскую, вьетнамскую, японскую и другие цивилизации. Их научно-исторический анализ показывает огромную роль государства как объединяющей и организующей силы, не определяемой, а определяющей социальные и экономические структуры. Отличительной особенностью этих обществ было соединение государства с религией в политико-религиозном комплексе, где государство - более чем государство, т.к. оно связано с духовным производством. Религия же прямо включает в себя обожествленного правителя, т.е. государство в культе вождя, фараона, дева-раджи, божественного микадо и т.д. В первичных восточных цивилизациях государство являлось составной частью не только политической надстройки, но и базиса, что было связано с обеспечением им как политического, так и хозяйственного социального функционирования общества.

<< Пред.           стр. 2 (из 12)           След. >>

Список литературы по разделу