<< Пред. стр. 4 (из 9) След. >>
Список литературы по разделу
Признаки могут быть существенными и несущественными, дифференциальными и интегральными.
Существенными называются признаки, которые не могут быть отделены от предмета, проявляются в нем обязательно и отличают данный предмет от однородных предметов.
Несущественными называются признаки, которые могут проявляться в тех или иных ситуациях или состояниях.
B примере признак рассматривается как непременное внешнее проявление предмета веры человека, хотя на самом деле подобные признаки субъективны и носят вероятностный характер: И. А. Ильин использует философский, риторический аргумент и движется от качества к признаку, в то время как научная аргументация обычно предполагает движение от признака к качеству или свойству.
Дифференциальные признаки указывают на отличие данного предмета или класса предметов от других, сходных с ним. Например, светлая кожа отличает представителей европеоидной расы от представителей негроидной.
Интегральные признаки указывают на сходство предметов, на основе которого можно их сгруппировать. Например, наличие плавников или ласт является признаком водоплавающих животных.
XIV. Качества.
Качества - особенности предмета, определяющие его цельность и строение и проявляющиеся с большей или меньшей интенсивностью.
Аристотель называет качеством "то, благодаря чему предметы называются такими-то."[79] Например, благочестие, от которого люди называются благочестивыми. Качества могут быть постоянными, например, добродетель, и привходящими, например, здоровье, и проявляться в большей или меньшей степени. Св. Иоанн Дамаскин указывает следующие особенности категории качества:
"Качество обладает следующими тремя особенностями или свойствами. Во-первых, оно допускает противоположение: так теплое противопоставляется холодному, белое - черному. Во-вторых, принимает определения: более или менее, так как где имеет место противоположение, там бывают налицо и определения более или менее. "Более" означает усиление, а "менее" - ослабление. Поэтому можно сказать, что данный вид более бел, чем другой. Третьей особенностью, составляющей главное свойство качества, является то, что оно допускает сходство и несходство. Следует иметь в виду, что фигура не допускает противоположения."[80]
Качественная характеристика предмета имеет большое значение в аргументации, поскольку посредством качественного представления создается образ предмета, который является сильным и трудноопровержимым доводом. Основным инструментом такой характеристики являются обыкновенно качественные прилагательные или синонимичные им слова и словосочетания. Рассмотрим пример.
"Русское общественное мнение положительно отказывается допустить, чтобы степенная, серьезная, честная, вполне правдивая нация, какою наконец известна миру Германия во все эпохи своей истории, чтобы эта нация, говорю я, могла отрешиться от своей природы и усвоить себе другую, созданную по образцу нескольких мечтательных или нестройных умов, нескольких странных или недобросовестных крикунов; чтобы Германия, отказываясь от своего прошлого, не сознавая настоящего и искажая будущее, согласилась признать и питать дурное чувство, недостойное ее, единственно из удовольствия совершить великий исторический промах. Нет, это невозможно!" [81]
Как и в предшествующем примере с использованием признаков, качественная характеристика германской нации используется для противопоставления положительного образа Германии, который Ф. И. Тютчев называет ее природными качествами, тому отрицательному ее образу, который складывается вследствие деятельности немецких журналистов.
XV. Свойство.
Свойство - специфическая особенность предмета, неотьемлемая от его природы и одновременно присушая определенному классу предметов.
Рассматривая свойство в строгом смысле, св. Иоанн Дамаскин отмечает: "Свойство есть то, что принадлежит всему виду, одному этому виду и всегда."[82] B отличие от качества свойство не связано с количественной характеристикой предмета мысли, то есть не может проявляться в большем или меньшем объеме.
Например:
"Весь этот видимый мир есть лишь незаметная черта в обширном лоне природы. Никакая мысль не обнимает ее. Сколько бы мы ни тщеславились нашим проникновением за пределы мыслимых пространств, мы воспринимаем лишь атомы в сравнении с действительным бытием. Эта бесконечная сфера, центр которой везде, а окружность нигде. Наконец, самое осязательное свидетельство всемогущества Божия это то, что наше воображение теряется в этой мысли."[83]
B этой статье из "Мыслей" Блеза Паскаля устанавливаются свойства Вселенной - бесконечность и сферическая конфигурация пространства - и свойства человеческого познания - конечность, ограниченность опыта, внутренняя противоречивость понятия бесконечного.
B определении Б. Паскаля слова "бесконечная," "повсюду," "нигде" являются такими обязательными эпитетами, создающими смысловую определенность уникального предмета мысли - Вселенной, который, однако, сопоставим с известными и представимыми предметами; устранение любого из так называемых обязательных эпитетов, обозначающих свойства, разрушит определение.
XVI. Отношение.
Отношением называется такая связь между двумя или более предметами, при которой определенные особенности одних предметов предполагают наличие или, наоборот, отсутствие определенных особенностей других.
Например, отношение мужа к жене предполагает наличие в том и в другой свойства быть супругом данного лица, наличие и отсутствие свойств мужского и соответственно женского пола.
Соотносительное (отношение) в строгом смысле как обязательное совместное наличие или отсутствие чего-либо предполагает невозможность одного члена отношения без другого: невозможно быть отцом без детей, а учителем - без учеников. Соотносительное в более общем смысле предполагает фактическое наличие связи, которой может и не быть: можно мыслить знание без обучения. Соотносительному противостоит понятие отрешенного - предмета или особенности, не включенных в систему отношений.
"Но кто не знает, - указывает св. Василий Великий, - что те имена, которые произносятся в смысле отрешенном, о вещах самих по себе, действительно обозначают соответствующие им предметы, а те, в которых выражается применение одного предмета к другим, показывают только отношение его к предметам, к которым он применяется? Так имена человек, конь, вол означают самые предметы именуемые. А выражения сын, или раб, или друг показывают единственно соприкосновение одного имени с другим, которое с ним связано. Таким образом, кто слышит слово "порождение", тот не обращается мыслью к какой-нибудь сущности, а разумеет только, что одно с другим связано, ибо порождением называется порождение чье-нибудь... Ибо различие Сына от других состоит не в отношении Его к чему-нибудь, а в особенном характере сущности, в которой является превосходство Бога пред существами смертными."[84]
XVII. Род - вид, индивид.
?оп является одним из самых важных для построения рассуждений и определений.
Родом называется класс предметов, который содержит в себе другие классы.
Видом называется класс предметов, который содержится в роде - более широком классе.
Индивидом называется единичный класс предметов, который содержится в виде, не содержит в себе видов и характеризуется качественной определенностью, неразложимостью и совокупностью акцидентных признаков вида, отличающих данный индивид от других.
Вид связан с родом таким образом, что свойства или постоянные признаки рода обязательно содержатся в видах этого рода, но не все свойства вида содержатся в роде.
Свойства рода (студенты) обязательно содержатся в видах (студенты семинарии). Поэтому можно сделать умозаключение, что если выпускники высших учебных заведений получают высшее образование, то и студенты семинарий получают высшее образование, или что если студенты такие-то учатся в семинарии, то они получают высшее образование. Но свойства, присущие виду, не обязательно содержатся в роде. Нельзя сделать вывод, что если студенты семинарий изучают литургику, то и студенты университетов изучают литургику.
Использование топа рода связано с топами признака, качества и свойства, поскольку объединение предметов в классы основано на их группировке по признакам и на обобщенных качественных характеристиках, а отнесение таких классов к роду - на установлении и систематизации общих свойств предметов мысли или их классов-видов. Рассмотрим пример.
"Истина есть одна из естественных и существенных потребностей рода человеческого.
Божественное Откровение говорит в глубоком значении, что Слово Божие, или истина Божия есть хлеб жизни. Не хлебом единым жив будет человек, но всяким словом, исходящем из уст Божиих (Мф. 4:4). Подобно и естественный разум, хотя и не в таком глубоком разумении, может сказать, что истина есть жизненная пища духа человеческого. Уничтожьте истину, в уме останется пустота, голод, жажда, томление, мука, если только он не в омертвении или не в обмороке от крайнего невежества. Если вздумаете питать его образами воображения, имеющими преходящий блеск, но не заключающими в себе твердой истины, ему вскоре наскучит черпать воду бездонным сосудом, и жажда его останется неутолимой, и мука неисцельной.
Что значит любопытство детей, их желание о всем спросить и все узнать? Это естественная жажда истины, еще не знающая определительно, чего жаждет, и потому стремящаяся поглотить, что только возможно.
Чего ищет судия в законе и в судебном деле? - Истины. Если бы вы могли уверить его, что он не найдет истины, вы уничтожили бы закон и правосудие.
Чего ищет наука в неизмеримом пространстве вселенной и в тайных хранилищах природы человеческой? - Истины. Утвердите, что нельзя найти ее, вы поразите науку смертельным ударом."[85]
Святитель Филарет использует один из самых распространенных аргументов, основанных на топе рода, - энумерацию (перечисление) или разделение родового понятия. Истина определяется как необходимая потребность человека и, следовательно, искание истины есть природное свойство человека. Аргумент от противного основан на топе признака - если с уничтожением истины обнаруживаются признаки смерти, то, следовательно, человек может жить только истиной.
Далее выделяются два рода истины: истина Божественная и подобная ей истина человеческая; последняя не получает определения, но искание истины представляется наглядно в качестве отдельных областей деятельности, которые разделяются по видам человеческой истины. Но поскольку всякий вид содержит родовые свойства, искание частной истины есть искание истины как таковой.
Наглядность увеличивается тем, что исчисление оставляет возможность дополнения. Ритор, перечисляя области искания истины, движется от общечеловеческой детской любознательности к науке, останавливаясь далее именно на научной истине как предмете главного интереса аудитории.
Рассматривая понятие индивида, св. Иоанн Дамаскин указывает:
"Слово индивид употребляется в четырех значениях. Индивидом называется то, что не рассекается и не делится: точка, теперь (момент, "квант" времени - ?. В.), единица; подобные предметы называются неколичественными. Индивидом называется и то, что с трудом делится или рассыпается, например алмаз и подобное. Индивидом называется вид, не делящийся уже на другие виды, т.е. самый низший вид, например человек, лошадь и т. п. В собственном же смысле индивидом называется то, что, хотя и разделяется, однако после деления не сохраняет своего первоначального вида (в смысле "образа" - А. B.). Например, Петр делится на душу и тело. Но ни душа сама по себе не есть уже полный человек или полный Петр, ни тело. Философы говорят об индивиде в этом смысле, согласно которому он обозначает основывающуюся на субстанции ипостась."[86]
Таким образом, понятие индивид используется в специальных - научном и философском (минимальная единица научной теории, минимальный вид, конечный таксон классификации) - и в общеязыковом значениях.
XVIII. Целое и часть.
Целым называется отдельный предмет, характеризующийся качественной определенностью и самостоятельным существованием.
Частью называется обладающая набором специфических признаков составляющая целого, назначение (функция) которой дополняет функции других частей и различена с ними.
Отношение целого и части достаточно сложно. Реально существует только целое, которое несводимо на сумму своих частей, часть подчинена целому и существует только в его пределах. Целым может быть отдельное, но не общее - индивид и группа индивидов, например, кошка, стая кошек, но не вид "кошка."[87]
Целое может быть простым и сложным. Сложное целое разлагается на части и может мыслиться в составе частей, как животный организм, человеческая индивидуальность, общество. Но осколки разбитой вазы или капли воды, пролитой из стакана, не будут в строгом смысле частями вазы или воды, хотя такие фрагменты целого иногда могут называться его частями или гомомериями, если они сохраняют все свойства целого (как капли воды). Простое целое мыслится в составе свойств или признаков: свойства души - воля, разум, память не будут ее частями.
Общество как сложное целое может существовать и мыслиться без конкретного гражданина, но быть гражданином без конкретного общества невозможно, как не бывает общества без граждан. Вместе с тем отдельный человек является частью, членом общества лишь в той мере, в какой он включен в деятельность общества как системы. Быть членом общества - непременное, но не единственное свойство человека. Главное свойство человека - быть образом и подобием Божием. Это важнейшее свойство человека определяет духовно-нравственные цели и содержание всей его деятельности. Поэтому полнота человеческого бытия предполагает включение человека в систему общественных отношений. При этом первое содержательно подчинено второму, как низшие функции подчиняются высшим.
"Каждый член гражданского общества непосредственно имеет у себя в виду только свои особенные цели. Но особенные цели, как цели ограниченные, конечные, сами в себе не имеют самостоятельности; истинное основание бытия их составляет цель нравственно-всеобщая, неограниченная, бесконечная.
Союз лиц, которые при своих особенных целях признают целью своей деятельности еще цель нравственно-всеобщую - совокупность всех высших целей человеческого духа, есть государство. С одной стороны, в государстве все особенные цели получают обширнейшее развитие. С другой стороны, члены этого союза поставляют средоточием своей деятельности не свое особенное благо, но всеобщее благо, благо целого; они не предощущают эту цель только темным образом, а ясно видят ее пред собой, знают ее; их познание не есть только мертвое сознание, а тогда же переходит в самое дело."[88]
XIX. Имя и вещь.
Именем называется слово (или заменяющий его знак), обозначающее предмет в его качествах, свойствах или признаках. Посредством топа имени устанавливаются отношения между особенностями обозначаемого предмета и способом обозначения.
"Названия Петра и Павла, и вообще всех людей, различны, но сущность всех одна. Весьма во многом мы друг с другом одинаковы, а отличаемся один от другого теми только свойствами, которые усматриваются в каждом особо, почему названия служат обозначением не сущностей, а особенных свойств, характеризующих каждого."[89]
Отношение имени к обозначаемому предмету может рассматриваться трояким образом: с точки зрения создания имени; с точки зрения утверждения имени - включения в состав имен; с точки зрения использования имени.
Создание или назначение имени основано на следующих принципах:
1. Без имени вещь не существует как предмет мысли, действия с вещами возможны только при условии их именования;
2. Имя выделяет свойства и значимые признаки обозначаемой вещи и является ее смысловой моделью;
3. Имя может быть назначено различным образом и способ именования выражает замысел об именуемой вещи.
Когда родится человек, родители нарекают ему имя, без имени человек не может рассматриваться как общественное существо. Когда родители выбирают ребенку имя, например, Павел, Сергий, то тем самым стремятся через это имя обозначить те особенные качества чада, которые присущи человеку, носящему это имя, - святому апостолу Павлу или преподобному Сергию. Назначая ребенку имя, родители выбирают из ряда возможных имен наиболее приемлемое и уместное.
Поэтому создание или наречение имени представляет собой суждение об именуемом предмете. Имя, понимаемое в широком смысле не только как личное имя, но как именующее слово или словосочетание, например термин, не выражает сущности именуемой вещи, но "есть некое орудие обучения и распределения сущностей."[90]
Качество имени зависит как от проницательности, изобретательности, вкуса дающего имя, так и от частных обстоятельств.
Поскольку же смысловых моделей одного и того же предмета и обстоятельств именования бывает множество, "то ложь говорит тот, кто умствует, будто из различия имен должно заключить и о различии сущности. Ибо не за именами следует природа вещей, а наоборот, имена изобретены уже после вещей."[91] Действительно, слово подснежник может обозначать любой предмет, который находится под снегом. Судить об именовании можно только зная значение имени: слово подснежник обозначает ранний цветок как находящийся под снегом, а не каким-то иным образом.
Утверждение имен основано на следующих принципах:
1. Имя является произвольным знаком, значение имени не обусловлено его звуковым строем, но звуковой строй имени может быть обусловлен его значением; поэтому имя должно включаться в систему существующих имен, сопоставляясь по значению и звучанию с другими словами языка и точно называя определенное содержание;
2. Имя является условным знаком, поэтому по форме и значению оно должно быть уместным и приемлемым, поэтому оно должно включаться в традицию именования, то есть быть правильным;
3. Имя несет информацию об именуемом предмете и сосуществует с другими именами, поэтому оно должно быть новым, то есть отличным как от имен других предметов, так и от других имен данного предмета.
Первое требование означает, что не рекомендуется утверждать имена, состав которых является экзотическим для данного языка, например, несклоняемые имена в языке с падежной системой, или слишком длинные имена. Второе требование означает, что не рекомендуется утверждать имена, которые могут вызвать ассоциации с запрещенными словами или со словами с уничижительным значением, также не рекомендуется утверждать имена, не связанные с традицией данного общества. Третье правило означает, что имя должно выделять именуемый объект и различаться с другими его именами: так, не следует называть двух братьев одинаковыми именами.
Использование имен основано на следующих принципах:
1. Имя должно быть членораздельным, различимым и благозвучным, поскольку оно используется наряду с другими словами, с которыми оно частично сопоставимо и противопоставлено по значению и звучанию (поэтому значение имени отчасти определено его звуковым строем), и требует удобства произношения и восприятия.
2. Имя должно быть истинным, поскольку оно выражает интенцию[92] мысли на именуемый предмет и в этом смысле тождественно самому предмету.
3. Имя должно быть продуктивным; поскольку оно включено в систему языка, его использование предполагает максимальную свободу сочетаемости и возможность создания на его основе новых слов.
XX. Тождество.
Тождество - общность у двух или нескольких предметов одинаковых признаков, качеств или свойств, на основе которой эти предметы рассматриваются как равнозначные в определенном отношении.
Тождество условно, поскольку установление тождества предполагает выделение определенных характеристик и признание их значимыми и достаточными для того, чтобы рассматривать предметы мысли как равнозначные.
Рассмотрим пример из творений преподобного Симеона Нового Богослова, в котором на основе топа тождества устанавливается, что всякий грешник есть нечестивец.
"Беззаконник, противозаконник, грешник, нечестивец - всеобще называются грешниками, но каждый из них имеет свое отличие. Беззаконник есть тот, кто не имеет закона (знать не хочет закона); противозаконник есть тот, кто делает что-либо не доброе или неправильно; нечестивец есть безбожник или многобожник, который неправо умствует о Боге. Писание Божественное нечестивым называет еще и блудника, лихоимца, сребролюбца, славолюбца и всех тех, которые, порабощаясь подобными страстями, знают, что Бог, создавший очи, видит все, а живут с такою небогобоязненностью, как бы Бог не видел их. Если б имели они страх Божий и благоговеинство перед Богом, Который везде есть и все видит, то не посмели бы презирать Его, греша перед Ним так, как бы Он не видел, как они грешат. Когда же они любят славу человеческую паче славы Божией и делают всякое зло, думая, что не видит их недремлющее око Божие, то скажи мне, какой у них страх Божий и какое благоговение пред Богом, Которого трепещут и сами бездушные твари?."[93]
B примере путем определений устанавливается различие видов грешников. Затем на основе Св. Писания устанавливается, кто является нечестивцем и указываются признаки нечестивца. Далее определяется небогобоязненность как причина всех этих грехов. B результате все перечисленные грешники отождествляются как нечестивцы.
5. Сравнительные топы.
Сравнением называется ход мысли, состоящий в определении сходства или различий двух или нескольких предметов.
Сравнение предполагает, что признаки, по которым сравниваются предметы, установлены, по крайней мере, для одного из них. Можно сравнить, например, Ивана, рост которого неизвестен, с Петром, о котором известно, что он имеет такой-то рост.
Операция сравнения предполагает, во-первых, основание сравнения (в виде утверждаемой или предполагаемой идентичности признаков или однородности объектов), поскольку сравниваемые объекты должны обладать определенным подобием или сходством; во-вторых, оценку того, что сравнивается, поскольку одному из членов сравнения отдается предпочтение на том или ином основании.
На основе сравнения строятся аргументы следующего вида: если А подобно В в некотором отношении, то ? можно в данном отношении рассматривать как В; если А, подобный В в таком-то качестве, обладает этим качеством в большей (меньшей) степени, то А ценнее В (в положительном или отрицательном смысле).
Например, кто лучше, лошадь или обезьяна? Лучше то, что подобно лучшему. Человек лучше осла. Лошадь подобна ослу, а обезьяна подобна человеку, следовательно, обезьяна лучше лошади. Но лучше то, что подобно лучшим качествам худшего, а не худшим качествам лучшего. Лошадь подобна лучшим качествам осла (постоянство, выносливость, трудолюбие), а обезьяна подобна худшим качествам человека (непостоянство, капризность, лень). Поэтому лошадь лучше обезьяны.[94]
Когда сравниваются объекты, то обнаруживаются их общие черты, которые абстрагируются (отвлекаются) от самих этих объектов и представляются в виде смысловых конструкций, приложимых к новому материалу, в результате чего устанавливаются общие закономерности. Так делаются обобщения, с помощью которых можно объяснять и предсказывать поведение изучаемых объектов в определенных условиях и строить их научную классификацию. Поэтому сравнение является главным инструментом создания нового знания.
XXI. Большее - меньшее.
Количественное сравнение (сравнение в собственном смысле) основано на однородности сравниваемых объектов, тождестве их природы и идентичности основных свойств. Поэтому сравнение предполагает использование признаков или качеств, которые наличествуют в предметах сравнения, но могут иметь различную степень интенсивности и поэтому могут рассматриваться как величины. Количество предполагает меру как норму сравнения.
Сравниваются два типа объектов - непрерывные и дискретные (раздельные).
"Непрерывные величины определяют как такие величины, части которых связываются между собой в какой-либо общей границе. Если, например, имеется дерево двух локтей, т.е. имеющее два локтя, то в нем конец одного локтя и начало другого совпадают, ибо они соединены и связаны вместе и не могут быть отделены друг от друга. Раздельные же величины определяются как такие, части которых не соединяются в каком-либо общем пределе, как например, у десяти камней."[95]
Степень проявления сравниваемого качества в предметах может оцениваться положительно или отрицательно, тогда в первом случае лучшим будет большее, а во втором - меньшее.
"Кто недостоин низшего звания, тот еще более недостоин высшего звания."[96] "Епископ, или пресвитер, или диакон, с еретиками молившийся токмо, да будет отлучен. Аще же позволит им действовать что-либо, яко служителям церкви: да будет низвержен."[97]
B первом примере лучшим оказывается большее как высшее звание (например, консул лучше префекта); во втором примере лучшим оказывается меньшее.
Рассмотрим еще пример.
"Кто вручит власть человеку вредному для Церкви, тот будет виновен в дерзких его поступках. Если же он ни в чем таком не будет виновен, но скажет, что он обманут мнением народа, и тогда он не останется без наказания, а только будет наказан немного менее избранного. Почему? Потому, что избиратели действительно могут сделать это, обманувшись ложным мнением, а избранный никак не может сказать, что не знал самого себя, как не знали его другие. Посему, чем тяжелее принявших его имеет быть наказан, тем строже их должен испытывать самого себя; и если бы они по неведению стали привлекать его, он должен прийти и точно объяснить причины, которыми остановил бы обманутых и, объявив себя недостойным испытания, избежал тяжести столь великих дел. Почему тогда, когда идет совещание о деле воинском, о торговле, о земледелии и других житейских занятиях, ни земледелец не решится плыть по морю, ни воин обрабатывать землю, ни кормчий сделаться воином, хотя бы кто угрожал им тысячью смертей? Очевидно потому, что каждый из них предвидит опасность от своей неопытности. Если же там, где ущерб маловажен, мы действуем с такой осмотрительностью и противимся требованию принуждающих, то здесь, где за предоставление священства несведущим предстоит вечное мучение, как мы без рассуждения и без разбора будем подвергать себя такой опасности, ссылаясь на насилие других? Но имеющий судить нас тогда не примет такого оправдания. Следовало бы соблюдать осторожность в делах духовных гораздо более, чем в плотских; а теперь мы оказываемся не соблюдающими и одинаковой осторожности."[98]
Слова: тяжело, строго, с (такой) осмотрительностью, без рассуждения u разбора являются ключевыми в тексте и обозначают образ действия. Поскольку значения этих качественных наречий имеют большую или меньшую степень проявления качества - тяжелее, строже, осмотрительнее, безрассуднее, постольку характер вины и наказания определяется наречиями степени и соответствующими им прилагательными: гораздо более, немного менее, одинаковая. Так топ образа действия соединяется с топом количества, когда аргументация имеет целью оценку фактов.
Как видно из примера, образ действия связан с его причиной или целью: причиной "дерзости" избранного являются как его собственное недостоинство и неосмотрительность, так и действия неосмотрительно избравших его; но действия последних, очевидно, не имеют целью избрание недостойного, в то время как образ действия недостойно избранного может оказаться вполне целесообразным.
XXII. Подобие.
Подобие - есть сходство объектов, обладающих одинаковыми свойствами, качествами, признаками или образом действия.
На топе подобия основаны сопоставления. При сопоставлении учитываются не количественные характеристики, но только наличие или отсутствие тех или иных особенностей - качеств или свойств, поэтому сопоставляться могут не только однородные, но и разнородные объекты. Рассмотрим пример.
"Сотворим, - говорит Бог, - человека по образу Нашему u по подобию /Быт. 1:26/. Как образом назвал Он образ владычества, так и подобием то, чтобы мы, сколько возможно человеку, делались подобными Ему кротостью, смирением и вообще добродетелью, по слову Христову: да будете сынами Отца вашего Небесного /Матф. 5:45/. Как на этой обширной и пространной земле одни животные более кротки, другие более свирепы, так и в душе нашей одни помыслы - неразумные и скотские, другие - зверские и дикие; их нужно побеждать, одолевать и покорять власти разума. Но как, скажешь, можно преодолеть зверский помысел? Что ты говоришь, человек? Львов мы побеждаем и души их усмиряем, а ты сомневаешься, можно ли тебе переменить зверский помысел на кроткий? Между тем, в звере лютость - по природе, а кротость - против природы; а в тебе, напротив, кротость - по природе, а зверскость и лютость - против природы. Так ты ли, который истребляешь в звере то, что в нем по природе, и сообщаешь ему то, что против природы, сам не в состоянии соблюсти в себе то, что есть в тебе по природе? Какого заслуживает это осуждения! Но что еще удивительнее и страннее: в природе львов есть еще, кроме этого, и другие неудобные свойства. Эти звери не имеют разума, и, однако ж, мы часто видим, что на площадях водят кротких львов. А многие из сидящих в лавках дают хозяину льва и деньги в награду за искусство и умение, с каким он укротил зверя. А в твоей душе есть и разум, и страх Божий, и многочисленные пособия - так не представляй же извинений и оговорок. Можно тебе, если захочешь, быть кротким, тихим и покорным. Сотворим, сказано, человека по образу Нашему u по подобию."[99]
B примере топ подобия используется для сопоставления человека с Богом и для сопоставления человека с животными. При этом подобные качества различны и противоположны между собой: если человек подобен Богу своими природными качествами, то животным - своими качествами, привходящими от греха.
Тем самым первое и второе подобия человека противопоставляются между собой. Образ духовно-нравственного делания уподобляется образу укрощения зверя, но и в этом сопоставлении повторяется то же противопоставление по природным свойствам человека и животного. Природные свойства человека - разум, страх Божий - сопоставляются с природными свойствами животных, не обладающих такими способностями. Наконец, действия "сидящих в лавках" сопоставляются с Божием воздаянием.
Из примера видно, что топ подобия предполагает не одномерное сравнение большего с меньшим, а многомерное. Подобие двух сопоставляемых объектов не переходит на третий, подобный одному из них. Человек подобен Богу, а лев подобен человеку, но отсюда нельзя вывести заключения, будто лев подобен Богу.
XXIII. Противное.
Противопоставлением называется сравнение или сопоставление объектов по свойствам, признакам или качествам, которые выступают как взаимно отрицающие или несовместимые, или самих таких взаимоотрицающих особенностей.
Члены противопоставления могут обладать каждый своими особенностями: Иван - брюнет, а Петр - блондин, качества природные и привходящие. У одного из них может наличествовать особенность, отсутствующая у другого: кротость или свирепость, разум или отсутствие разума. Противопоставляемое качество может присутствовать в различной степени: одни животные более свирепы, другие - менее свирепы.
"Итак, Бог сотворил человека непричастным злу, прямым, нравственно добрым, беспечальным, свободным от забот, весьма украшенным всякою добродетелью, цветущим всякими благами, как бы некоторый второй мир - малый в великом - другого ангела, смешанного (то есть из двух природ) почитателя, зрителя видимого творения, посвященного в таинства того творения, которое воспринимается умом, царя над тем, что находится на земле, подчиненного горнему Царю, земного и небесного, преходящего и бессмертного, видимого и постигаемого умом, среднего между величием и ничтожностью, в одно и то же время духа и плоть: духа по благодати, плоть - по причине гордости; одного, для того чтобы он оставался в живых и прославлял Благодетеля, другую для того, чтобы он страдал и, страдая, надоумливался и, гордясь величием, был наказываем; живое существо здесь, то есть в настоящей жизни руководствуемое и преходящее в другое место, то есть в век будущий; и - высшая степень таинства! - вследствие своего тяготения к Богу делающееся богом, однако делающееся богом в смысле участия в божественном свете, а не потому, что он переходит в божественную сущность."[100]
XXIV. Правило справедливости.
Этот и последующие два топа используются для сравнения и оценки действий в зависимости от отношений и состояния лиц, эти действия совершающих, или лиц по совершаемым ими действиям.
Правило справедпивости устанавливает, что качественно равнозначные (подобные и равные) категории должны оцениваться одинаково, неравнозначные категории (подобные, но не равные) должны оцениваться в меру их количественного различия, несравнимые категории должны рассматриваться исходя из различных норм.
Краткая юридическая формулировка правила справедливости - "каждому свое." "Правосудие есть неизменная и постоянная воля предоставлять каждому его право".[101]
Рассмотрим пример.
"О законы, законодатели и цари! Как Творец с одинаковым человеколюбием, для всех общим и неоскудным, дает всем наслаждаться и красотою неба, и светом солнечным, и разлиянием воздуха, так и вы всем свободным людям одинаковое и равное предоставляете право пользоваться покровительством законов. А он замышлял отнять у христиан сие право, так чтобы они, претерпевая и насильственные притеснения, и отнятие имуществ, и всякую другую важную и неважную обиду, возбраненную законами, не могли получить законного удовлетворения в суде... И какое же, по-видимому, премудрое основание для сего приводил этот убийца и отступник, нарушитель законов и законодатель, или, скажу точнее, - словами наших книг Священных, - сей враг и местник? - То, что в нашем законе предписано не мстить, не судиться, не иметь вовсе стяжаний, не считать ничего своей собственностью, но жить в другом мире и настоящее презирать как ничтожное, не воздавать злом за зло, когда же кто ударит нас в ланиту, не жалеть ее, а подставить ударившему и другую, отдавать ударившему не только верхнюю одежду, но и рубашку...
Сверх сего, ты, мудрейший и разумнейший из всех, ты, который принуждаешь христиан держаться на самой высоте добродетели, как не рассудишь того, что в нашем законе иное предписывается как необходимое, так что не соблюдающие его подвергаются опасности, другое же требуется не необходимо, а предоставлено свободному произволению, так что соблюдающие оное получают честь и награду, а несоблюдающие не навлекают на себя никакой опасности? Конечно, если бы все могли быть наилучшими людьми и достигнуть высочайшей степени добродетели - это было бы всего превосходнее и совершеннее. Но поелику Божественное должно отличать от человеческого и для одного нет добра, которого бы оно не было причастно, а для другого - велико и то, если оно достигает средних степеней, то почему же ты хочешь предписывать законом то, что не всем свойственно, и считаешь достойными осуждения несоблюдающих сего? Как не всякий, не заслуживающий наказания, достоин уже и похвалы; так не всякий, недостойный похвалы, посему уже не заслуживает и наказание. Надобно требовать должного совершенства, но не выступая из пределов свойственного нам любомудрия и сил человеческих."[102]
B приведенном фрагменте топ правило справедливости использован двояким образом.
1. Закон человеческий должен быть справедливым подобно закону Божественному, то есть должен рассматривать равные категории одинаковым образом.
2. Устанавливается ограничение (несимметричность проступка и заслуги и правило минимальности санкции), в соответствии с которым наказанию подлежит только проступок, но не отсутствие заслуги, превышающей норму.
3. Понятие проступка также рассматривается с точки зрения правила справедливости, но в обращенной форме. Категории (язычники и христиане) являются равнозначными, поскольку они имеют одинаковые качества (гражданство). Поэтому в соответствии с правилом справедливости, если к одним гражданам (язычникам) применяется норма права, то и к другим гражданам (христианам) должна применяться та же норма права. Следует особенно подчеркнуть, что приведенное рассуждение св. Григория Богослова касается вопроса юридического (римского права), но не сотериологического (учения о спасении),[103] что видно из последнего абзаца текста. Отношение подобия необратимо: если закон человеческий подобен закону Божественному как справедливый (относится к нему как вид к роду), то из этого не следует, будто свойства юридической справедливости могут быть распространены на понимание правды Божией (не все принадлежащее виду принадлежит роду).
Примечательно также, что эта аргументация св. Григория Богослова обращена к язычникам и поэтому предполагает оценку аргумента с позиции законоведа-язычника.
XXV. Обратимость.
Если два лица подобны, то есть относятся к качественно однородным категориям, то оценка действия каждого из них в отношении другого предполагает такую же оценку аналогичного ответного действия.
Если Петр правомерно требует от Ивана возвращения долга, то и Иван может правомерно потребовать от Петра возвращения долга.
Сравнению по топу обратимости подлежат как категории и лица (если, скажем, Иван утверждает, что ему за обоюдную драку с Петром полагается меньшее наказание как несовершеннолетнему), так и сами действия, равнозначность которых может обсуждаться, так как не всегда оказывается одинаковой (например, Иван требует от Петра возвращения долга, а Иван утверждает, что ущерб, нанесенный его имуществу по вине Петра, компенсирует долг).
Пример использования топа обратимости содержится в цитированном выше слове святителя Григория Богослова.
"...как это может быть справедливо и где это предписано, чтобы нам среди всех страданий только терпеть, а им не пощадить нас, хотя мы и щадили их? В самом деле, посмотрите на прошедшее. Были времена и нашего могущества и вашего, и оно попеременно переходило то в те, то в другие руки: какие же напасти терпели вы от христиан, подобные тем, которые терпят от вас христиане? Лишали ли мы вас каких-либо прав? Возбуждали ли против кого неистовую чернь? Вооружали ли против кого начальников, которые поступали бы строже, нежели как им предписано? Подвергли ли кого опасности жизни? Отняли ли у кого власть и почести, принадлежащие мужам отличным? Словом - нанесли ли кому такие обиды, на которые вы так часто отваживались, или которыми угрожаете нам? Без сомнения, сами вы того не скажете, вы, которые ставите нам в вину нашу кротость и человеколюбие."[104]
XXVI. Транзитивность.
Если два деятеля подобны в каком-либо отношении, то действие одного из них, будучи направлено на другого, оценивается таким же образом, как аналогичное действие любого из них, направленное на третье лицо.
Если хорошо, что Петр благотворит Ивану, то хорошо, если Иван благотворит Василию, и хорошо, если Петр благотворит Василию.
Рассмотрим пример.
"Везде нужны нам дела, а не уверения на словах, потому что говорить и обещать всякому легко, а сделать не так легко. K чему я это сказал? K тому, что теперь много людей, которые говорят, что они боятся Бога и любят Его, а делами показывают противное. Но Бог требует любви, являемой в делах. Потому-то и ученикам своим говорит: если любите Мя, заповеди Моu соблюдите. Так как Он сказал: если что просите, Я сотворю, то, чтобы не подумали они, что довольно только просить, Он присовокупил: если любите Мя, - то есть в этом случае сотворю. А как ученики, услышав: Я к Отцу иду, естественно, пришли в смущение, то Он говорит, что любовь состоит не в этом, не в настоящем смущении, а в повиновении словам Его. Я дал вам заповедь, чтобы вы любили друг друга, чтобы вы так же поступали друг с другом, как Я поступал с вами. Любовь в том и состоит, чтобы исполнять это и подражать тому, кто любим."[105]
На основе топа транзитивности строятся модели и антимодели поведения. Модель есть образец правильного решения или действия в определенной ситуации. Антимодель есть образец неправильного действия, который, однако, содержит указание на характер противоположного, то есть правильного действия.
Значение логических топов.
Выше были рассмотрены логические топы, на основе которых строятся аргументы. Классификация логических топов является одновременно и формальной классификацией аргументов, поскольку топ определяет форму мысли, лежащую в основе рассуждения.
Операции с фактами, связывание действий и обстоятельств с деятелем, классификация фактов и подведение их под категории, сравнения являются приемами изобретения, которые позволяют всесторонне рассмотреть проблему и возможности ее обоснования. Поэтому разработка темы состоит в анализе по уместным топам всего положения, содержащего тему, либо его частей.
Искусство построения аргументов основано на умении выбрать и применить подходящий внутренний топ. Каждый ход мысли, который получается на основе применения топа, может быть рассмотрен не только в плане его уместности, но и с точки зрения возможных возражений (как в примере с обезьяной и лошадью), которые могут оказаться вполне основательными. Поэтому проработка аргументов по топам дает основание для отбора и последующего построения наиболее уместных и сильных аргументов.
Правила и рекомендации.
• Высказывание содержит одну и только одну главную мысль; все содержание высказывания представляет собой развертывание главной мысли.
• Развертывание главной мысли (темы) в высказывание представляет собой ее анализ (примышление) и синтез - объединение частей в цельное содержание.
• Тема высказывания разрабатывается по топам, посредством которых от понятий, входящих в тему, или от всей темы находятся уместные и содержательно значимые ходы мысли.
• Каждая мысль должна быть связана с темой или главным положением определенным, ясным для самого ритора образом.
• Разработка аргументации по топам позволяет выявить ошибки и неточности мысли и обнаружить возможные возражения или недоумения, ответы на которые полезно предусмотреть.
• Содержание высказывания подобно статуе, которую скульптор высекает из камня, устраняя все лишнее: в высказывании должно быть только целесообразное - необходимое и достаточное для выражения и обоснования главной мысли.
3. Расположение.
Понятие расположения.
Расположением называется раздел риторики, в котором рассматриваются приемы построения завершенного высказывания.
Построение высказывания определяется его коммуникативной целесообразностью, содержательным единством и смысловой завершенностью.
• Коммуникативная целесообразность высказывания означает, что в его строении отражаются отношения между адресатом (отправителем), адресантом (получателем) и решаемой проблемой.
• Содержательное единство высказывания означает, что главная его мысль, тема, развернута в последовательный ряд взаимосвязанных мыслей.
• Смысловая завершенность высказывания означает, что цель, ради которой высказывание создается и адресуется аудитории, достигнута применением необходимых и достаточных словесных средств.
Членение высказывания с точки зрения получателя.
Задача начала речи состоит в установлении контакта между ее участниками. Получатель стремится составить представление об отправителе исходя из своих целей и интересов и уясняет себе, насколько значим предмет речи и в какой мере отправитель заслуживает внимания и доверия. Отправитель, со своей стороны, стремится привлечь внимание, вызвать интерес к теме, указать получателю ценность содержания речи и снискать его доверие.
Когда контакт установлен, получатель переключает внимание на содержание высказывания, стремясь уяснить себе мысли отправителя и оценить их, руководствуясь представлением об отправителе, которое может меняться в ходе речи. Отправитель стремится ясно, убедительно и наглядно высказать и обосновать свои мысли и предложения. В диалоге та же задача решается всеми участниками общения, которые попеременно выступают в роли отправителей и получателей речи, обсуждая проблему.
Когда проблема в достаточной мере рассмотрена или обсуждена, получатель речи обращает внимание на решение, которое надлежит принять, или на действие, которое надлежит совершить, а отправитель стремится побудить получателя к такому решению или действию, мобилизуя его волю и чувства. В диалогической речи такая мысль-воление формируется совместными словами и действиями участников диалога.
Таким образом, в завершенном высказывании выделяются: начало, связанное преимущественно с отношением отправителя и получателя речи - этосом; середина, связанная с оценкой получателем отношения отправителя к содержанию речи - логосом; завершение, связанное с эмоционально-волевым отношением получателя к решению - пафосом.
Членение речи с точки зрения отправителя.
Форма произведения слова с точки зрения отправителя связана с понятием диалогизма. В реальности диалог и монолог взаимосвязаны: диалог распадается на части, представляющие собой относительно завершенные реплики-высказывания или группы тесно связанных реплик, например, вопросо-ответов. Монолог включает в себя смысловые элементы, которые имитируют реплики диалога, потому что речь воспринимается и понимается порциями, и от отправителя требуется, чтобы он членил речь в соответствии со способностью получателя ее воспринимать.
Существенная особенность монологической речи состоит в том, что отправитель управляет ее восприятием, выделяя в монологическом высказывании порции-сегменты различного размера и строения и располагая их в целесообразную последовательность. При этом он может использовать различные речевые тактики, предполагающие большую или меньшую активность и самостоятельность восприятия речи получателем, приближая строение высказывания к диалогической речи или изображая диалог в монологическом высказывании.
Имитация диалога в монологической речи, при которой смысловые фрагменты высказывания воспроизводят свойства различных типов реплик диалога, называется диалогизмом или диалогичностью.
Главные средства диалогизма - вопросо-ответ, несобственная речь, сообщение, побуждение, обращение.
Членение высказывания с точки зрения содержания.
Форма словесного произведения не сводится к его коммуникативному членению - монологическая речь сложнее и содержательнее диалогической: словесность, то есть культура языка, включает монологические высказывания, поскольку произведение слова хранится и воспроизводится в виде монолога.
Произведение выделяет в себе содержательные части, которые представляют собой словесное изображение ходов мысли - смысловых конструкций. Предмет мысли можно определить, описать, о событии можно повествовать, саму мысль можно растолковать в объяснении, а правомерность или истинность ее можно доказать или обосновать в рассуждении.
Смысловые фрагменты высказывания, воспроизводящие способы представления предмета речи в мысли, называются композиционно-речевыми конструкциями.
Главные композиционно-речевые конструкции - повествование, описание, объяснение, рассуждение, побуждение.
Коммуникативная целесообразность, содержательное единство и смысловая завершенность проявляются в единораздельности, или форме высказывания, которая и делает его произведением слова.
Форма произведения слова.
В произведении слова выделяются относительно самостоятельные взаимосвязанные части, каждая из которых служит для решения определенной задачи и вызывает явный словесный или внутренний ответ аудитории таким образом, что последовательное согласие аудитории с мыслями, выраженными в частях высказывания, приводит к согласию с его главным положением. Формой произведения слова называется состав, строение, соотношение и последовательность частей, которые позволяют понимать его и делают сопоставимым с другими словесными произведениями.
Форма произведения слова предполагает его членимость на так называемые части высказывания: (1) вступление, (2) положение, (3) разделение, (4) изложение, (5) подтверждение, (6) опровержение, (7) обобщение (рекапитуляцию), (8) побуждение. Из них только вступление и побуждение естественно связаны с началом и завершением высказывания; положение остальных частей может быть различным.
Элементы расположения.
1. Вступление.
Главная задача вступления - выражение этических отношений ритора к аудитории, определение места данной речи в ряду других и значения темы для аудитории.
B слове о Московском университете святитель Филарет говорит о причине своего выступления, о значении Московского университета, но главное - об уместности избранной темы и о значении поставленной проблемы.
Во вступлении проявляются так называемые ораторские нравы - этические свойства, на основе которых устанавливается взаимное доверие между ритором и аудиторией: честность, скромность, доброжелательность, предусмотрительность.
Проявление и правильное выражение ораторских нравов во вступлении имеет большое значение: если ритор недостаточно ясно или недостаточно тактично представит аудитории свое отношение к ней и к предмету речи, то последующая установка аудитории будет не просто критической, но отрицательной.
Вступление решает следующие задачи:
• привлечь внимание аудитории к ритору и предмету речи;
• вызвать интерес к проблеме;
• установить главные общие места речи, приемлемые для аудитории и ритора;
• установить доверие между ритором и аудиторией - создать благоприятное отношение к тем предложениям, которые ритор выдвинет, и к той аргументации, которую он применит.
В обычном вступлении решаются только перечисленные задачи. Помимо обычного вступления иногда используются особые формы вступления, которые связаны с более сложными отношениями между ритором и аудиторией.
Вступление с ораторской предосторожностью.
Применяется, когда аудитория настроена отрицательно к позиции ритора: например, если в речи предлагается принять закон или решение, против которых аудитория выступала или которые, по мнению аудитории, несовместимы с ее интересами.
Вступление с ораторской предосторожностью можно видеть в речи П. А. Столыпина "О морской обороне," произнесенной в Государственной Думе 24 мая 1908 года.
"После всего что было тут сказано о морской смете, вы поймете, господа, то тяжелое чувство безнадежности отстоять испрашиваемые на постройку броненосцев кредиты, с которым я приступаю к тяжелой обязанности защищать почти безнадежное, почти проигранное дело. Вы спросите меня: почему же правительство не преклонится перед неизбежностью, почему не присоединится к большинству Государственной Думы, почему не откажется от кредитов?
Ведь для всех очевидно, что отрицательное отношение большинства Государственной Думы не имеет основанием какие-нибудь противогосударственные побуждения; этим отказом большинство Государственной Думы хотело бы дать толчок морскому ведомству, хотело бы раз навсегда положить конец злоупотреблениям, хотело бы установить грань между прошлым и настоящим. Отказ Государственной Думы должен был бы, по мнению большинства Думы, стать поворотным пунктом в истории русского флота; это должна быть та точка, которую русское народное представительство желало бы поставить под главой о Цусиме для того, чтобы начать новую главу, страницы которой должны быть страницами честного, упорного труда, страницами воссоздания морской славы России.
Поэтому, господа, может стать непонятным упорство правительства: ведь слишком неблагодарное дело отстаивать сущеcтвующие порядки и слишком, может быть, недобросовестное дело убеждать кого-либо в том, что все обстоит благополучно. Вот, господа, те мысли или приблизительно те мысли, которые должны были возникнуть у многих из вас; и если, несмотря на это, я считаю своим долгом высказаться перед вами, то для вас, конечно, будет понятно, что побудительной причиной к этому является вовсе не ведомственное упрямство, а основания иного, высшего порядка.
Мне, может быть, хотя и в слабой мере, поможет то обстоятельство, что, кроме, конечно, принципиально оппозиционных партий, которые всегда и во всем будут противостоять предложениям правительства, остальные партии не совершенно единодушны в этом не столь простом деле, и среди них есть еще лица, которые не поддались, быть может, чувству самовнушения, которому подпало большинство Государственной Думы. Это дает мне надежду если не изменить уже предрешенное мнение Государственной Думы, то доказать, что может существовать в этом деле и другое мнение, другой взгляд, и что это взгляд не безумен и не преступен."[1]
Вступление с ораторской предосторожностью строится следующим образом:
• Ритор присоединяется к эмоциональной оценке проблемы аудиторией и высказывает огорчение тем, что ему приходится выступать в столь сложных обстоятельствах.
• Ритор устанавливает топы, в основном нравственного характера, но также и специальные, связанные с технической стороной вопроса, которые объединяют его с аудиторией (в примере - патриотические чувства и стремление к благу отечества, ответственность за общее дело); эти общие места представляются как наиболее значимые.
• Ритор высказывает понимание позиции аудитории и уважение к ней, но при этом указывает на чувство долга и необходимость, которые побуждают его отстаивать свою позицию.
• Ритор представляет позицию аудитории как коллективную и вызванную естественной эмоцией (чувство внушения), но не как самостоятельную, продуманную и трезвую, что не утверждается прямо, но подразумевается.
• Ритор стремится показать, что аудитория в своих подходах к проблеме неоднородна, и находит те пункты, в которых можно разделить аудиторию.
• Мнению аудитории, основанному на эмоции, ритор противопоставляет необходимость трезвого, всестороннего и самостоятельного анализа проблемы, руководствуясь теми общими местами, которые объединяют ритора с аудиторией. Тем самым он отвлекает аудиторию от коллективной эмоции, максимально разделяет ее и начинает организовывать группу своих сторонников, сочувствующих и готовых, по крайней мере, выслушать и оценить его аргументы.
• Общие с аудиторией позиции ритор противопоставляет расхождениям как существенно менее важным.
• После вступления с ораторской предосторожностью рекомендуется сразу переходить к аналитической технической аргументации - доказательствам, которые требуют внимания и понижают эмоцию.
Вступление с ораторской предосторожностью обычно бывает более пространным, чем обычное вступление, потому что вступительной частью речи ритор успокаивает аудиторию и достигает более тесного речевого и эмоционального контакта с ней.
Вступление еx аbruрtо.
Этот тип вступления применяется, когда аудитория сильно возбуждена, и ритору нужно успокоить ее, прежде чем перейти к изложению проблемы. Главная задача вступления еx аbruрtо - добиться внимания аудитории и сохранить единодушие с ней на протяжении всей речи.
Классический пример вступления еx аbruрtо - начало первой речи Цицерона против Катилины.
"Доколе же ты, Катилина, будешь злоупотреблять нашим терпением? Как долго еще ты, в своем бешенстве, будешь издеваться над нами? До каких пределов ты будешь кичиться своей дерзостью, не знающей узды? Неужели тебя не встревожили ни ночные караулы на Палатине, ни стража, обходящая город, ни присутствие всех честных людей, ни выбор этого столь надежно защищенного места для заседания сената, ни лица и взоры всех присутствующих? Неужели ты не понимаешь, что твои намерения открыты? Не видишь, что твой заговор уже известен всем присутствующим и раскрыт? Кто из нас, по твоему мнению, не знает, что делал ты последней, что предыдущей ночью, где ты был, кого сзывал, какое решение принял? О, времена! О, нравы! Сенат все это понимает, консул видит, а этот человек все еще жив."[2]
Смысл вступления еx аbruрtо в том, что оратор не пытается переломить эмоцию аудитории, но, наоборот, присоединяется к ней и еще возбуждает ее, делая это до тех пор, пока эмоция не достигнет предела и тем самым не разрядится. Иногда в этот переломный момент оратор стимулирует аудиторию к совместному действию, например, к пению гимна, скандированию лозунгов и т. п. После этого оратор переходит к основной части речи, поддерживая, однако, достаточно высокий уровень эмоционального напряжения.
Технически такое вступление, как это видно из примера, концентрирует внимание на полемическом противнике. Оратор обращается к нему, использует фигуры диалогизма (обращения, вопросы, указания, воззвания, заимословие) с тем, чтобы эти диалогические приемы стали собственными словами аудитории.
Вступление еx аbmрtо требует от оратора хорошей техники и самообладания, умения говорить с аудиторией ее языком и способности поддерживать высокий уровень эмоции на протяжении всей, часто весьма пространной, речи.
Общие рекомендации.
? Следует отнестись к вступлению с особым вниманием, так как от него зависит последующий успех речи.
? Важно обратить внимание на ораторские нравы: честность, скромность, доброжелательность, предусмотрительность, не навязывая, однако, себя аудитории: ритор именно проявляет эти качества, а не говорит о них.
? Вступление должно быть умеренно эмоциональным, оратор входит в речь постепенно; если речь начата слишком энергично, то эмоции аудитории будут угасать по ходу речи, а
сам ритор быстро устанет и не сможет долго удерживать на пряженный строй речи.
? Вступление должно быть максимально кратким, затянутое вступление приводит к тому, что ритор и аудитория утрачивают представление об основном содержании речи.
? Следует избегать посторонних источников вступления, всякого рода историй, примеров из жизни ритора, анекдотов и подобного: вступление не должно отвлекать аудиторию от
главного содержания речи и должно быть связано с ее основным положением.
? Вступление произносится или читается первым, а сочиняется в последнюю очередь; только составив и подготовив речь, следует обратиться к вступлению.
? Приступая к публичному выступлению, оратор всегда сталкивается с более или менее неожиданной ситуацией, и заранее подготовленное, а тем более написанное, вступление
может ему повредить.
? Стиль вступления должен быть простым, не следует употреблять незнакомые аудитории, ученые, труднопроизносимые слова и сложные конструкции; во вступлении оратор использует язык аудитории, но при этом ни в коем случае не прибегает к низким, грубым, нелитературным словам и выражениям.
2. Предложение.
Предложение (теза) представляет собой тщательно сформулированное применительно к обстановке, строению, конкретной композиции произведения главную мысль - тему (см. раздел Изобретение).
В отличие от этой главной мысли, само наименование - предложение -подразумевает решение, которое предлагается на рассмотрение аудитории. Предложение остается главной мыслью, которая развертывается в текст высказывания, обосновывается и воспроизводится во всех его частях.
Предложение обычно находится в начале высказывания: либо непосредственно после вступления, либо после разделения предмета, либо после изложения (как в речи святителя Филарета), либо даже после опровержения, особенно когда опровержение помещается в начале речи. Иногда предложение помещается в конце речи, статьи или книги и совпадает с выводом.
Что касается построения предложения, то оно может быть простым по форме: "... вы делом исповедуете, что Христос есть Божия премудростъ поучающая u Он же естъ предмет поучающей премудрости - истина: что Господь дает премудрость наставляющим, u от лица Его познание u разум в наставляемых" (Притч. 2:6).
Предложение может быть и развернутым, то есть содержать в себе некоторое обоснование, которое называется положением: "...цель у правительства вполне определенна: правительство желает поднять крестьянское хозяйство, оно желает видеть крестьянина богатым, достаточным, так как где достаток, там, конечно, u просвещение, там u настоящая свобода. Но для этого необходимо дать возможность способному, трудолюбивому крестьянину, то есть соли земли русской, освободиться от тех теперешних условий жизни, в которых он в настоящее время находится. Надо дать ему возможность укрепить за собой плоды трудов своих u представить их в неотъемлемую собственность."[3]
?. ?. Столыпин здесь использует не только развернутое, но и разорванное предложение, части которого разделены вставной конструкцией: сначала дается положение, которое развертывается вставной частью, а затем - собственно предложение.
Общие рекомендации.
Предложение должно быть:
? максимально простым по форме;
? понятным;
? завершенным грамматически и по смыслу;
? воспроизводимым;
? новым;
? спорным;
? этически приемлемым для аудитории;
? реалистичным (осуществимым силами аудитории).
3. Разделение.
Разделение представляет собой перечисление и наименование в последовательном порядке составляющих содержания всего произведения или его части: видов родового понятия, частей целого, свойств или признаков, последовательности событий, аспектов проблемы.
Состав и последовательность частей разделения поэтому организуют весь текст или его часть. Но значение разделения не сводится к его непосредственному использованию в тексте: разделение является важнейшим инструментом расположения как такового, и работа над расположением начинается с построения разделения, поскольку композиционные части речи в своем составе, соотношении и порядке следования должны быть ясно и отчетливо поняты самим ритором.
В хорошо построенном произведении разделение, даже если оно не представлено в явном виде, заметно по последовательности и четкости композиции.
Разделение как часть высказывания рекомендуется лишь в тех случаях, когда создаваемое произведение пространно, содержательно сложно или если автору нужно особо выделить составные части содержания. Так, полезно строить разделение в лекции, в учебнике, в полемической статье, в судебной речи, в докладе, в послании и т. п.
Существуют три основных вида разделения: (1) предмета речи, то есть понятия, лежащего в основании предложения; (2) содержания произведения, то есть тех вопросов, которые излагаются в нем; (3) полемической позиции, то есть предмета полемики.
Разделение предмета речи основано на делении понятия и подчиняется соответствующим логическим правилам.
"Переходя к вопросу о том, в чем же состоит подготовка пастыря к его будущей деятельности, сразу же надо расчленить эту тему на: 1) подготовку духовную, 2) подготовку интеллектуальную и 3) подготовку внешнюю."[4]
Разделение содержания основано на составе излагаемых тем или вопросов, поэтому оно зависит от внешних причин, например, от дидактических требований, степени ясности или значимости частей разделения, задач построения системы аргументации.
"Чтобы изучить историческое явление, нужно прочитать известие о нем в письменных памятниках. А для правильного отношения к этим памятникам нужно знать целый ряд наук, смотря по тому, к какому роду памятники относятся. При пользовании документами нужна архивистика; если мы имеем дело с печатями, понадобится сфрагистика; если известие написано на камне, нужна эпиграфика; если мы пользуемся монетами, необходима нумизматика. Наиболее же необходимыми для историка являются палеография, филология, география и хронология. Вообще, вспомогательные науки, содействуя выполнению критической задачи, а) выясняют, можно ли по внешнему виду принять памятник за то, за что его выдают, б) помогают прочитать его, в) правильно понять его, г) определить положение в пространстве и времени."[5]
Полемическое разделение основано на содержании того произведения или позиции, которые рассматриваются ритором, и от тех вопросов, которые он выделяет в качестве предмета полемики, но также и от соображений убедительности критики.
"Есть два основных соблазна о Церкви, к которым можно применить имена двух христологических ересей: монофизитства и несторианства.
Экклезиологические монофизиты желают только хранить Истину и умерщвляют церковную икономию, ту многообразную и всегда различную в зависимости от времени и места деятельность Церкви, посредством которой Она питает мир. Экклезиологические несториане ради икономии готовы забыть о неизменной полноте Истины, обитающей в Церкви, и, вместо того чтобы оплодотворять ею мир, начинают искать их во вне, в человеческом творчестве (философском, художественном, социальном и т.д.) питания для Церкви. Первые забывают, что Церковь хранит божественные сокровища ради спасения мира; вторые перестают видеть, что источник жизни и ведения Церкви не мир, а Дух Святый."[6]
Общие рекомендации.
Разделение:
? является основой расположения;
? используется в пространных произведениях или в произведениях сложного содержания;
? рекомендуется в официальных докладах, академических лекциях, судебных речах;
? помещается в начале произведения или его части;
? состав и последовательность членов деления отражаются в построении текста произведения или его части.
4. Изложение.
Изложение - часть высказывания, назначение которого состоит в представлении фактического материала.
Самыми сильными доводами являются факты, поэтому изложение занимает особое место в композиции произведения.
Главное правило расположения изложений состоит в том, что чем более значительными и неоспоримыми представляются факты, тем ближе к началу речи помещается изложение. Если же излагаемые факты подлежат обсуждению с точки зрения их значимости или достоверности, то и само изложение помещается после предложения или разделения.
• Во-первых, изложение строится в формах повествования, описания и объяснения.
• Во-вторых, последовательность изложения отражает структуру индуктивного или дедуктивного умозаключения, причем оба способа могут сочетаться.
• В-третьих, в построении изложения особую роль играет выбор слов и речевых приемов, создающих диалогизм речи и отражающих отношение говорящего к сообщаемым фактам.
Повествование.
Словесное изображение последовательности взаимосвязанных событий, составляющих конкретный факт.
Предмет повествования - действие, поэтому сказуемое и зависимые от него члены предложения (дополнения и обстоятельства), смысловые и грамматические связи между ними и образуют смысловую конструкцию повествования.
Поскольку повествование развертывает предикат высказывания, грамматические категории глагола - лицо, время, вид, число, наклонение, залог и грамматические категории обстоятельства (время, место, образ действия, цель, условие) получают преимущественное значение. Связь между предложениями и их частями достигается за счет специальных лексических средств (слов, указывающих на смысловую связь следования, одновременности, причины, уступки, условия и т.д.) и лексико-грамматических средств (согласования видов, времен и наклонений глагола).
Повествование строится от первого или непервого лица, в нем через грамматические категории наклонения и залога выражается отношение говорящего к предмету речи, последовательная связь предшествования, одновременности и последовательности, завершенности и незавершенности, реальности и возможности действия. Эти грамматические и лексические отношения и связи в тексте создают единство, ясность и достоверность повествования.
Но, помимо составляющих словесную ткань повествования лексико-грамматических связей, существует еще и общая конструкция повествовательного текста, называемая сюжетом, которая образует его смысловую цельность и завершенность.
Повествование есть "рассказ о событиях в последовательном порядке": факт, о котором повествуется, разлагается в ряд таких отдельных "атомарных" событий. Этот ряд может в принципе дробиться до бесконечности, но в текст изложения входят только некоторые из них. Для читателя эта связь естественна и очевидна, а смысловые пропуски незаметны. Такая цепочка-последовательность выделенных и изображаемых событий называется фабулой.
Но факт не сводится к фабуле. Из фабулы, как из строительного материала, воздвигается здание сюжета, который представляет собой оценку и распределение фабульных событий с точки зрения их значения для внутреннего единства и осмысления факта, о котором идет речь в повествовании. Элементы сюжета: экспозиция (представление действующих лиц, проблемы и исходной ситуации), завязка (образование конфликта или проблемы), нарастание действия (столкновение позиций и усиление напряжения), кульминация (момент максимальной напряженности), развязка или кризис (разрешение конфликта). Эти элементы сюжета универсальны, и по их наличию в тексте всегда можно определить, завершено ли повествование.
Рассмотрим пример разработки повествования.
"Послы выехали из Москвы 2 марта (1613 г. - А. B.), но еще прежде, от 25 февраля, разосланы были грамоты по городам об избрании Михаила: "И вам бы, господа, - писал собор, - за государево многолетие петь молебны и быть с нами под одними кровом и державою и под высокою рукою христианского государя, царя Михаила Феодоровича. А мы, всякие люди Московского государства от мала до велика и из городов выборные и невыборные люди, все обрадовались сердечною радостию, что у всех людей одна мысль в сердце вместилась - быть государем царем блаженной памяти великого государя Феодора Ивановича племяннику, Михаилу Федоровичу; Бог его, государя, на такой великий царский престол избрал не по чьему-либо заводу, избрал его мимо всех людей, по своей неизреченной милости; всем людям о его избрании Бог в сердце вложил одну мысль и утверждение."
Вместе с этим известием разослана была и крестоцеловальная запись, в которой нет ничего о порче на следу и о тому подобных вещах, встречаемых в годуновской записи. Присяга областей последовала быстро: уже 4 марта воевода Переяславля-Рязанского дал знать в Москву, что жители его города присягнули Михаилу; за этим известием последовали другие - из областей более отдаленных.
Наконец пришло известие от послов соборных, которые нашли Михаила с матерью в Костроме, в Ипатьевском монастыре. Послы доносили собору, что 13 марта они приехали в Кострому к вечерни, дали знать Михаилу о своем приезде и он велел им быть у себя на другой день. Послы повестили об этом костромскому воеводе и всем горожанам и 14 числа, поднявши иконы, пошли все с крестным ходом в Ипатьевский монастырь.
Михаил с матерью встретили образа за монастырем, но когда послы объявили им, зачем присланы, то Михаил отвечал "с великим гневом и плачем," что он государем быть не хочет, а мать его Марфа прибавила, что она не благословляет сына на царство, и оба долго не хотели войти за крестами в соборную церковь; насилу послы могли упросить их.
В церкви послы подали Михаилу и матери его грамоты от собора и говорили речи по наказу, на что получили прежний ответ; Марфа говорила, что "у сына ее и в мыслях нет на таких великих православных государствах быть государем, он не в совершенных летах, а Московского государства всяких чинов люди по грехам измалодушествовались, дав свои души прежним государям, не прямо служили." Марфа упомянула об измене Годунову, об убийстве Лжедмитрия, сведении с престола и выдаче полякам Шуйского, потом продолжала: "Видя такие прежним государям крестопреступления, позор, убийства и поругания, как быть на Московском государстве и прирожденному государю государем? Да и потому еще нельзя: Московское государство от польских и литовских людей и непостоянством русских людей разорилось до конца, прежние сокровища царские, из давних лет собранные, литовские люди вывезли; дворцовые села, черные волости, пригородки, и посады розданы в поместья дворянам и детям боярским и всяким служилым людям и запустошены, а служилые люди бедны, и кому повелит Бог быть царем, то чем ему служилых людей жаловать, свои государевы обиходы полнить и против своих недругов стоять?" Потом Михаил и Марфа говорили, что быть ему на государстве, а ей благословить его на государство только на гибель; кроме того, отец его митрополит Филарет теперь у короля в Литве в большом утесненье, и как сведает король, что на Московском государстве учинился сын его, то сейчас же велит сделать над ним какое-нибудь зло, а ему, Михаилу, без благословенья отца своего на Московском государстве никак быть нельзя.
Послы со слезами молили и били челом Михаилу, чтоб соборного моленья и челобитья не презрил; выбрали его по изволению Божию, не по его желанью, положил Бог единомышленно в сердца всех православных христиан от мала до велика на Москве и во всех городах. А прежние государи: царь Борис сел на государство своим хотеньем, изведши государский корень царевича Димитрия, начал делать многие неправды, и Бог мстил ему кровь царевича Димитрия богоотступником Гришкою Отрепьевым; вор Гришка-расстрига по своим делам от Бога месть принял, злою смертью умер; а царя Василья выбрали в государство немногие люди, и, по вражьему действу, многие города ему служить не захотели и от Московского государства отложились; все это делалось волею Божиею да всех православных христиан грехами, во всех людях Московского государства была рознь и междуусобие. А теперь Московского государства люди наказались все и пришли в соединение во всех городах.
Послы молили и били челом Михаилу и матери его с третьего часа дня до девятого, говорили, чтоб он воли Божьей не снимал, был на Московском государстве государем. Михаил все не соглашался; послы стали грозить ему, что Бог взыщет на нем конечное разоренье государства; тогда Михаил и Марфа сказали, что они во всем положились на праведные и непостижимые судьбы Божии; Марфа благословила сына, Михаил принял посох от архиепископа, допустил всех к руке и сказал, что поедет в Москву скоро."[7]
Отбор фактического материала и построение сюжета в повествовании подчинены той мысли, которую подтверждает приводимый факт. Повествование является аргументом, поэтому оно завершается обобщением, которое строится в форме более или менее развернутого вывода-объяснения:
"Слова Феодорита с товарищами, что Михаилу нечего было бояться участи своих предшественников, потому что люди Московского государства наказались и пришли в соединение, эти слова были вполне справедливы. Страшным опытом люди Московского государства научились, чтo значат рознь и шатость, развязывающие руки ворам."[8]
B приведенном фрагменте содержатся все обязательные элементы сюжета, при этом кульминация и развязка - те доводы, которые убедили Михаила Федоровича принять царский венец, и его согласие на царство - соответствуют этой главной мысли, выделяют и подтверждают ее.
Словесным построением повествования достигаются последовательность, достоверность и связность текста. Последовательность достигается подробным изложением событий в двух параллельных планах - действий собора и одновременных действий послов, которые перетекают один в другой, образуя смысловое единство.
B экспозиции и завязке излагаются отношения послов и собора, нарастание действия начинается с диалога между послами и Романовыми. Достоверность достигается особым приемом исторического повествования, свойственным стилю С. Н. Соловьева, - использованием несобственной речи, воспроизводящей выражения документов времени; контраст авторской и несобственной речи создает эффект присутствия - участия читателя в чтении источников. Связность достигается использованием лексических и синтаксических средств связи предложений и диалогической формы изложения.
Описание.
Словесное изображение предмета мысли с точки зрения его строения или расположения.
Предмет описания обозначается именем (например, Московский Кремль) и предстает как индивидуальный цельный завершенный образ, который проявляется в признаках, выделяющих и обособляющих изображаемый предмет и делающих его сопоставимым с другими подобными. При этом предмет описания предстает как неизменный или постоянно существующий.
Эти свойства описания проявляются в широком использовании словесных характеристик изображаемого предмета и глаголов несовершенного вида в форме настоящего времени (а также прошедшего или будущего в значении настоящего).
"Как прекрасен, как великолепен наш Кремль в тихую лунную ночь, когда вечерняя заря тухнет на западе и ночная красавица, полная луна, выплывая из облаков, обливает своим кротким светом и небеса, и всю землю! Если вы хотите провести несколько минут истинно блаженных, если хотите испытать этот неизъяснимо-сладостный покой души, который выше всех земных наслаждений, ступайте в лунную летнюю ночь полюбоваться нашим Кремлем, сядьте на одну из скамеек тротуара, который идет по самой закраине холма, забудьте на несколько времени и шумный свет с его безумием, и все ваши житейские заботы и дела и дайте хоть раз вздохнуть свободно бедной душе вашей, измученной и усталой от всех земных тревог... Поздно вечером вы никого не встретите в Кремле; часу в одиннадцатом ночи в нем раздаются одни только редкие оклики и мерные шаги часовых. Внизу, под вашими ногами, гремят проезжие кареты, кричат извозчики, раздаются громкие голоса гуляющих по набережной; с противоположного берега долетают до вас веселые песни фабричных, и глухой, невнятный говор всего Замоскворечья как будто шепчет вам на ухо о радостях, забавах и суете земной жизни. Но все это от вас далеко, - вы выше всего этого. Вот набежали тучки, светлый месяц прикрылся облаком, внизу густая тень легла на Замоскворечье, потухли сверкающие волны реки и все дома подернулись туманом. Но здесь, на кремлевском холме, облитые светом главы соборов блестят по-прежнему и позлащенный крест Ивана Великого горит яркой звездою в вышине. Поглядите вокруг себя: как стройно и величаво подымаются перед вами эти древние соборы, в которых почивают нетленные тела святых угодников московских. О, как эта торжественная тишина, это безмолвие, это чувство близкой святыни, эти изукрашенные терема царей русских и в двух шагах их скромные гробницы, - как это отрывает вас от земли, тушит ваши страсти, умиляет сердце и наполняет его каким-то неизъяснимым спокойствием и миром! Внизу все еще движенье и суета: люди или хлопочут о делах своих, или помогают друг другу убивать время; а здесь все тихо, все спокойно и все так живет, но только другою жизнию. Эти высокие стены, древние башни и царские терема не безмолвны, - они говорят вам о былом, они воскрешают в душе вашей память о веках давно прошедших. Здесь все напоминает вам и бедствия и славу ваших предков, их страдания, их частые смуты и всегдашнюю веру в Провидение, которое, так быстро и так дивно возвеличив Россию, хранит ее как избранное орудие для свершения неисповедимых судеб своих. Здесь вы окружены древнею русской святынею, вы беседуете с ней о небесной вашей родине. Как прилипший прах, душа ваша отрясает с себя все земные помыслы. Мысль о бесконечном дает ей крылья, и она возносится туда, где не станут уже делить людей на поколения и народы, где не будет уже ни веков, ни времени, ни плача, ни страданий... Испытайте это сами, придите в Кремль попозже вечером, и если вы еще не вовсе отвыкли беседовать с самим собой, если можете несколько минут прожить без людей, то вы, верно, скажете мне спасибо за этот совет. Впрочем, во всяком случае, вы не станете досадовать, если послушаетесь меня и побываете в Кремле, потому что он при лунном свете так прекрасен, что вы должны непременно это сделать, - хотя из любви к прекрасному."[9]
Описание может строиться или от частного (последовательного представления частей предмета) к общему - единому образу или назначению предмета, или от общего к частному, то есть от единого образа, который предстает как характеристика или определение, к его частям.
Но, как правило, индуктивный и дедуктивный способы построения совмещаются в описании, как это видно из примера. М. Н. Загоскин начинает описание оценкой красоты Кремля и советом посетить его вечером, продолжает перечислением впечатлений и мыслей читателя, возникающих при созерцании красот Кремля, а завершает тем впечатлением, которое остается у читателя. Тем самым писатель соединяет свой образ Кремля с образом, возникающим в душе читателя.
При построении описания изображаемый предмет должен представляться органично и правдоподобно.
Органичность - соответствие описания восприятию изображаемого предмета. Внимательно вчитываясь в пример, человек, хотя бы раз побывавший в Московском Кремле, представит себе, через какие ворота он входит, в каком направлении и каким шагом идет, что видит, как движется и на чем останавливается его взор; как отдельные образы сочетаются в мысли, а мысли переходят в размышление об исторических судьбах России и о смысле человеческой жизни, а затем снова возвращаются к предмету описания.
Правдоподобие - соответствие описания опыту читателя, которое позволяет воспринимать описываемый предмет как действительно существующий или возможный. Так, при описании Кремля М. Н. Загоскин указывает те образы, чувства и мысли, которые свойственны его читателю в повседневной жизни, но отбор и сочетание которых автором создают нужную мысль и настроение.
Кроме органичности и правдоподобия, хорошее описание отличается интересом и информативностью.
<< Пред. стр. 4 (из 9) След. >>
Список литературы по разделу