<< Пред. стр. 8 (из 25) След. >>
Доктор Живаго - Роман (1955, опубл. 1957, в СССР - 1988)
Когда Юрин дядюшка Николай Николаевич переехал в Петербург, заботу о нем, в десять лет оставшемся сиротой, взяли другие родственники — Громеко, в доме которых на Сивцевом Вражке бывали интересные люди и где атмосфера профессорской семьи вполне способствовала развитию Юриных талантов.
Дочь Александра Александровича и Анны Ивановны (урожденной Крюгер) Тоня была ему хорошим товарищем, а одноклассник по гимназии Миша Гордон — близким другом, так что он не страдал от одиночества.
Как-то во время домашнего концерта Александру Александровичу пришлось сопровождать одного из приглашенных музыкантов по срочному вызову в номера, где только что попыталась свести счеты с жизнью его хорошая знакомая Амалия Карловна Гишар. Профессор уступил просьбе Юры и Миши и взял их с собой.
Пока мальчики стояли в прихожей и слушали жалобы пострадавшей о том, что на такой шаг ее толкали ужасные подозрения, по счастью оказавшиеся только плодом ее расстроенного воображения, — из-за перегородки в соседнюю комнату вышел средних лет мужчина, разбудив спавшую в кресле девушку.
На насмешливые взгляды мужчины она отвечала подмигиванием сообщницы, довольной, что все обошлось и их тайна не раскрыта. В этом безмолвном общении было что-то пугающе волшебное, будто он был кукольником, а она марионеткой. У Юры сжалось сердце от созерцания этого порабощения. На улице Миша сказал товарищу, что он встречал этого человека. Несколько лет назад они с папа ехали вместе с ним в поезде и он спаивал в дороге Юриного отца, тогда же бросившегося с площадки на рельсы.
Увиденная Юрой девушка оказалась дочерью мадам Гишар. Лариса — Лара — была гимназисткой. В шестнадцать лет она выглядела восемнадцатилетней и несколько тяготилась положением ребенка — такого же, как ее подруги. Это чувство усилилось, когда она уступила ухаживаниям Виктора Ипполитовича Комаровского, роль которого При ее маменьке не ограничивалась ролью советника в делах и друга дома. Он стал ее кошмаром, он закабалил ее.
Через несколько лет, уже студентом-медиком, Юрий Живаго вновь встретился с Ларой при необычных обстоятельствах.
Вместе с Тоней Громеко накануне Рождества они ехали на елку к Свенцицким по Камергерскому переулку. Недавно тяжело и долго
[185]
болевшая Анна Ивановна соединила их руки, сказав, что они созданы друг для друга. Тоня действительно была близким и понимающим его человеком. Вот и в эту минуту она уловила его настроение и не мешала любоваться заиндевелыми, светящимися изнутри окнами, в одном из которых Юрий заметил черную проталину, сквозь которую виден был огонь свечи, обращенный на улицу почти с сознательностью взгляда. В этот момент и родились строки еще не оформившихся стихов: «Свеча горела на столе, свеча горела...»
Он и не подозревал, что за окном Лара Гишар говорила в этот момент Паше Антипову, не скрывавшему с детских лет своего обожания, что, если он любит ее и хочет удержать от гибели, они должны немедленно обвенчаться. После этого Лара отправилась к Свенцицким, где Юра с Тоней веселились в зале и где за картами сидел Комаровский. Около двух часов ночи в доме вдруг раздался выстрел. Лара, стреляя в Комаровского, промахнулась, но пуля задела товарища прокурора московской судебной палаты. Когда Лару провели через зал, Юра обомлел — та самая! И вновь тот же седоватый, что имел отношение к гибели его отца! В довершение всего, вернувшись домой, Тоня и Юра уже не застали Анну Ивановну в живых.
Лару стараниями Комаровского удалось спасти от суда, но она слегла, и Пашу к ней пока не пускали. Приходил, однако, Кологривов, принес «наградные». Больше трех лет назад Лара, чтобы избавиться от Комаровского, стала воспитательницей его младшей дочери. Все складывалось благополучно, но тут проиграл общественные деньги ее пустоватый братец Родя. Он собирался стреляться, если сестра не поможет ему. Деньгами выручили Кологривовы, и Лара передала их Роде, отобрав револьвер, из которого тот хотел застрелиться. Вернуть долг Кологривову никак не удавалось. Лара тайно от Паши посылала деньги его сосланному отцу и приплачивала хозяевам комнаты в Камергерском. Девушка считала свое положение у Кологривовых ложным, не видела выхода из него, кроме как попросить деньги у Комаровского. Жизнь опротивела ей. На балу у Свенцицких Виктор Ипполитович делал вид, что занят картами и не замечает Лару. К вошедшей же в зал девушке он обратился с улыбкой, значение которой Лара так хорошо понимала...
Когда Ларе стало лучше, они с Пашей поженились и уехали в Юрятин, на Урал. После свадьбы молодые проговорили до утра. Его' догадки чередовались с Лариными признаниями, после которых у, него падало сердце... На новом месте Лариса преподавала в гимназии и была счастлива, хотя на ней был дом и трехлетняя Катенька. Паша преподавал латынь и древнюю историю.
[186]
Справили свадьбу и Юра с Тоней. Между тем грянула война. Юрий Андреевич оказался на фронте, не успев толком повидать родившегося сына. Иным образом попал в пекло боев Павел Павлович Антипов.
С женой отношения были непростые. Он сомневался в ее любви к нему. Чтобы освободить всех от этой подделки под семейную жизнь, он закончил офицерские курсы и оказался на фронте, где в одном из боев попал в плен. Лариса Федоровна поступила сестрой в санитарный поезд и отправилась искать мужа. Подпоручик Галиуллин, знавший Пашу с детства, утверждал, что видел, как он погиб.
Живаго оказался свидетелем развала армии, бесчинства анархиствующих дезертиров, а вернувшись в Москву, застал еще более страшную разруху. Увиденное и пережитое заставило доктора многое пересмотреть в своем отношении к революции.
Чтобы выжить, семья двинулась на Урал, в бывшее имение Крюгеров Варыкино, неподалеку от города Юрятина. Путь пролегал через заснеженные пространства, на которых хозяйничали вооруженные банды, через области недавно усмиренных восстаний, с ужасом повторявших имя Стрельникова, теснившего белых под командованием полковника Галиуллина.
В Варыкине они остановились сначала у бывшего управляющего Крюгеров Микулицына, а потом в пристройке для челяди. Сажали картошку и капусту, приводили в порядок дом, доктор иногда принимал больных. Нежданно объявившийся сводный брат Евграф, энергичный, загадочный, очень влиятельный, помог упрочить их положение. Антонина Александровна, похоже, ожидала ребенка.
С течением времени Юрий Андреевич получил возможность бывать в Юрятине в библиотеке, где увидел Ларису Федоровну Антипову. Она рассказала ему о себе, о том, что Стрельников — это ее муж Павел Антипов, вернувшийся из плена, но скрывшийся под другой фамилией и не поддерживающий отношений с семьей. Когда он брал Юрятин, забрасывал город снарядами и ни разу не осведомился, живы ли жена и дочь.
Через два месяца Юрий Андреевич в очередной раз возвращался из города в Варыкино, Он обманывал Тоню, продолжая любить ее, и мучился этим. В тот день он ехал домой с намерением признаться жене во всем и больше не встречаться с Ларой.
Вдруг трое вооруженных людей преградили ему дорогу и объявили, что доктор с этого момента мобилизован в отряд Аиверия Микулицына. Работы у доктора было по горло: зимой — сыпняк, летом — дизентерия и во все времена года — раненые. Перед Ливерием Юрий Андреевич не скрывал, что идеи Октября его не воспламеняют,
[187]
что они еще так далеки от осуществления, а за одни лишь толки об этом заплачено морями крови, так что цель не оправдывает средства. Да и сама идея переделки жизни рождена людьми, не почувствовавшими ее духа. Два года неволи, разлуки с семьей, лишений и опасности завершились все же побегом.
В Юрятине доктор появился в момент, когда из города ушли белые, сдав его красным. Выглядел он одичалым, немытым, голодным и ослабевшим. Ларисы Федоровны и Катеньки дома не было. В тайнике для ключей он обнаружил записку. Аариса с дочерью отправилась в Варыкино, надеясь застать его там. Мысли его путались, усталость клонила ко сну. Он растопил печь, немного поел и, не раздеваясь, крепко заснул. Очнувшись же, понял, что раздет, умыт и лежит в чистой постели, что долго болел, но быстро поправляется благодаря заботам Лары, хотя до полного выздоровления нечего и думать о возвращении в Москву. Живаго пошел служить в губздрав, а Лариса Федоровна — в губоно. Однако тучи над ними сгущались. В докторе видели социально чуждого, под Стрельниковым начинала колебаться почва. В городе свирепствовала чрезвычайка.
В это время пришло письмо от Тони: семья была в Москве, но профессора Громеко, а с ним ее и детей (теперь у них, кроме сына, есть дочь Маша) высылают за границу. Горе еще в том, что она любит его, а он ее — нет. Пусть строит жизнь по своему разумению.
Неожиданно объявился Комаровский. Он приглашен правительством Дальневосточной Республики и готов взять их с собой: им обоим грозит смертельная опасность. Юрий Андреевич сразу отверг это предложение. Лара уже давно поведала ему о той роковой роли, что сыграл в ее жизни этот человек, а он рассказал ей, что Виктор Ипполитович был виновником самоубийства его отца. Решено было укрыться в Барыкине. Село было давно покинуто жителями, вокруг по ночам выли волки, но страшнее было бы появление людей, а они не взяли с собой оружие. Кроме того, недавно Лара сказала, что, кажется, беременна. Надо было думать уже не о себе. Тут как раз снова прибыл Комаровский. Он привез весть, что Стрельников приговорен к расстрелу и надо спасать Катеньку, если уж Лара не думает о себе. Доктор сказал Ларе, чтобы она ехала с Комаровским.
В снежном, лесном одиночестве Юрий Андреевич медленно сходил с ума. Он пил и писал стихи, посвященные Ларе. Плач по утраченной любимой вырастал в обобщенные мысли об истории и человеке, о революции как утраченном и оплакиваемом идеале.
В один из вечеров доктор услышал хруст шагов, и в дверях показался человек. Юрий Андреевич не сразу узнал Стрельникова. Выходило, что Комаровский обманул их! Они проговорили почти всю ночь.
[188]
О революции, о Ларе, о детстве на Тверской-Ямской. Улеглись под утро, но, проснувшись и выйдя за водой, доктор обнаружил своего собеседника застрелившимся.
...В Москве Живаго появился уже в начале нэпа исхудавшим, обросшим и одичавшим. Большую часть пути он проделал пешком. В течение последующих восьми-девяти лет своей жизни он терял врачебные навыки и утрачивал писательские, но все же брался за перо и писал тоненькие книжечки. Любители их ценили.
По хозяйству помогала ему дочь бывшего дворника Марина, она служила на телеграфе на линии зарубежной связи. Со временем она стала женой доктора и у них родились две дочери. Но в один из летних дней Юрий Андреевич вдруг исчез. Марина получила от него письмо, что он хочет пожить некоторое время в одиночестве и чтобы его не искали. Он не сообщил, что вновь неизвестно откуда появившийся брат Евграф снял ему комнату в Камергерском, снабдил деньгами, начал хлопотать о хорошем месте работы.
Однако душным августовским днем Юрий Андреевич умер от сердечного приступа. Попрощаться с ним пришло в Камергерский неожиданно много народу. Среди прощающихся оказалась и Лариса Федоровна. Она зашла в эту квартиру по старой памяти. Здесь когда-то жил ее первый муж Павел Антипов. Через несколько дней после похорон она неожиданно исчезла: ушла из дому и не вернулась. Видимо, ее арестовали.
Уже в сорок третьем году, на фронте, генерал-майор Евграф Андреевич Живаго, расспрашивая бельевщицу Таньку Безочередову о ее героической подруге разведчице Христине Орлецовой, поинтересовался и ее, Таниной, судьбой. Он быстро понял, что это дочь Ларисы и брата Юрия. Убегая с Комаровским в Монголию, когда красные подходили к Приморью, Лара оставила девочку на железнодорожном разъезде сторожихе Марфе, кончившей дни в сумасшедшем доме. Потом беспризорщина, скитания...
Между прочим, Евграф Андреевич не только позаботился о Татьяне, но и собрал все написанное братом. Среди стихов его было и стихотворение «Зимняя ночь»: «Мело, мело по всей земле / Во все пределы. / Свеча горела на столе, / Свеча горела...»
В. С. Кулагина-Ярцева
Осип Эмильевич Мандельштам 1891-1938
Четвертая проза - Эссе (1929-1938)
Одни люди пытаются спасти других от расстрела. Но действуют они при этом по-разному. Мудрая расчетливость одесского ньютона-математика, с которой подошел к делу Веньямин Федорович, отличается от бестолковой хлопотливости Исая Бенедиктовича. Исай Бенедиктович ведет себя так, словно расстрел — заразная и прилипчивая болезнь, и поэтому его тоже могут расстрелять. Он все время помнит, что в Петербурге у него осталась жена. Хлопоча, обращаясь к влиятельным людям, Исай Бенедиктович словно делает себе прививку от расстрела.
Животный страх управляет людьми, строчит доносы, бьет по лежачим, требует казни для пленников. Люди требуют убийства за обвес на рынке, случайную подпись, припрятанную рожь. фонтаном брызжет черная лошадиная кровь эпохи.
Автор жил некоторое время в здании Цекубу (Центральной комиссии улучшения быта ученых). Тамошняя прислуга ненавидела его за то, что он не профессор. Приезжающие в Цекубу люди принимали его за своего и советовались, в какую республику лучше сбежать из Харькова и Воронежа. Когда автор наконец покинул здание Цекубу, его шуба лежала поперек пролетки, как у человека, покидающего больницу или тюрьму.
[190]
В словесном ремесле автор ценит только «дикое мясо, сумасшедший нарост», а произведения мировой литературы делит на разрешенные и написанные без разрешения. «Первые — это мразь, вторые — ворованный воздух». Писателям, пишущим разрешенные вещи, следовало бы запретить иметь детей. Ведь дети должны будут досказать главнейшее за своих отцов, отцы же запроданы рябому черту на три поколения вперед.
У автора нет ни рукописей, ни записных книжек, ни даже почерка: он единственный в России работает с голосу, а не пишет как «густопсовая сволочь». Он чувствует себя китайцем, которого никто не понимает. Умер его покровитель, нарком Мравьян-Муравьян, «наивный и любопытный, как священник из турецкой деревни». И никогда уже не ездить в Эривань, взяв с собой мужество в желтой соломенной корзине и стариковскую палку — еврейский посох.
В московские псиные ночи автор не устает твердить прекрасный русский стих: «...не расстреливал несчастных по темницам...» «Вот символ веры, вот подлинный канон настоящего писателя, смертельного врага литературы».
Глядя на разрешенного большевиками литературоведа Митьку Благого, молочного вегетарианца из Дома Герцена, который сторожит в специальном музее веревку удавленника Сережи Есенина, автор думает: «Чем была матушка филология и чем стала... Была вся кровь, вся непримиримость, а стала псякрев, стала всетерпимость...»
Список убийц русских поэтов пополняется. На лбу у этих людей видна каинова печать литературных убийц — как, например, у Горнфельда, назвавшего свою книгу «Муки слова»... С Горнфельдом автор познакомился в те времена, когда еще не было идеологии и некому было жаловаться, если тебя кто обидит. В двадцать девятом советском году Горнфельд пошел жаловаться на автора в «Вечернюю Красную Газету».
Автор приходит жаловаться в приемную Николая Ивановича, где на пороге власти сиделкой сидит испуганная и жалостливая белочка-секретарша, охраняя носителя власти как тяжелобольного. Он хочет судиться за свою честь. Но обращаться можно разве что к Александру Ивановичу Герцену... Писательство в том виде, как оно сложилось в Европе и особенно в России, несовместимо с почетным званием иудея, которым гордится автор. Его кровь, отягощенная наследством овцеводов, патриархов и царей, бунтует против вороватой цыганщины писательского племени, которому власть отводит места в желтых кварталах, как проституткам. «Ибо литература везде и всюду выпол-
[191]
няет одно назначение: помогает начальникам держать в повиновении солдат и помогает судьям чинить расправу над обреченными».
Автор готов нести ответственность за издательство ЗИФ, которое не договорилось с переводчиками Горнфельдом и Карякиным. Но он не хочет носить солидную литературную шубу. Лучше в одном пиджачке бегать по бульварным кольцам зимней Москвы, лишь бы не видеть освещенные иудины окна писательского дома на Тверском бульваре и не слышать звона сребреников и счета печатных листов.
Для автора в бублике ценна дырка, а в труде — брюссельское кружево, потому что главное в брюссельском кружеве — воздух, на котором держится узор. Поэтому его поэтический труд всеми воспринимается как озорство. Но он на это согласен. Библией труда он считает рассказы Зощенко — единственного человека, который показал трудящегося и которого за это втоптали в грязь. Вот у кого брюссельское кружево живет!
Ночью по Ильинке ходят анекдоты: Ленин с Троцким, два еврея, немец-шарманщик, армяне из города Эривани...
«А в Армавире на городском гербе написано: собака лает, ветер носит».
Т. А. Сотникова
[192]
Илья Григорьевич Эренбург 1891-1967
Хулио Хуренито - Роман (1921)
Явление Хулио Хуренито народам Европы и его первому и преданнейшему ученику Эренбургу происходит 26 марта 1913 г. в кафе «Ротонда» на парижском бульваре Монпарнас, в тот самый час, когда автор Предается унынию над чашкой давно выпитого кофе, тщетно ожидая кого-нибудь, кто освободит его, заплатив терпеливому официанту шесть су. Принятый Эренбургом и прочими завсегдатаями «Ротонды» за черта, незнакомец оказывается персоной куда более замечательной — героем гражданской войны в Мексике, удачливым золотоискателем, ученым-энциклопедистом и знатоком десятков живых и мертвых языков и наречий. Но главное призвание Хулио Хуренито, именуемого в романе Учителем, — быть Великим Провокатором в роковые для человечества годы.
Вслед за Эренбургом учениками и спутниками Хуренито в странствиях становятся люди, в иных обстоятельствах решительно не способные сойтись вместе. Мистер Куль, американский миссионер, возвращающий долг Европе, некогда принесшей блага цивилизации в Новый Свет: два могучих рычага истории, по его убеждению, это Библия и доллар. В числе проектов мистера Куля такие воистину гениальные, как световые рекламы над булочными: «Не хлебом единым жив человек», оборудование торговых павильонов по соседству с эша-
[193]
фотами, дабы смертные казни из низкопробных зрелищ превратились в народные празднования, и расширенное производство автоматов для продажи гигиенических средств в публичных домах (причем на каждом пакетике должна красоваться назидательная надпись вроде такой: «Милый друг, не забывай о своей невинной невесте!»). Прямая противоположность предприимчивому католику мистеру Кулю — негр-идолопоклонник Айша, вдохновляющий Учителя на различные рассуждения о месте религии в мире, погрязшем в ханжестве и фарисействе. «Чаще гляди на детей, — советует он своему биографу Эренбургу. — Пока человек дик, пуст и невежествен — он прекрасен. В нем — прообраз грядущего века!» Четвертым учеником Хулио Хуренито оказывается Алексей Спиридонович Тишин, сын отставного генерала — пьяницы и развратника, проведший юность в мучительном выборе между женитьбой на дочери почтмейстера и ответом на вопрос: «Грех или не грех убить губернатора?»; ныне же поиски истины привели его в Антверпен, где он, считающий себя политэмигрантом, мучает собутыльников трагическими воплями:
«Все — фикция, но скажи мне, брат мой, человек я или не человек?» — осознавая разрыв действительности с афоризмами о высоком призвании человека В. Короленко и М. Горького. Еще один спутник Хуренито — найденный им на пыльной мостовой вечного города Рима непревзойденный мастер плевания в длину и высоту с точностью до миллиметра Эрколе Бамбучи; род его занятий — «никакой», но, если бы пришлось выбирать, он, по собственному признанию, делал бы подтяжки («Это — удивительная вещь!»). На недоуменные вопросы — зачем ему сей босяк? — Учитель ответствует: «Что мне и любить, если не динамит? Он все делает наоборот, он предпочитает плеваться, потому что ненавидит всякую должность и всякую организацию. Клоунада? Может быть, но не на рыжем ли парике клоуна еще горят сегодня отсветы свободы?»
Последние из семи апостолов Хуренито — похоронных дел мастер со вселенским замахом мосье Дэле и студент Карл Шмидт, построивший жизнь по сложнейшим графикам, где учтены каждый час, шаг и пфенниг. Приближая их к своей персоне, Учитель прозревает и их скорое будущее, и судьбы человечества: Дэле фантастически разбогатеет на жертвах мировой войны, а Шмидт займет высокий пост в большевистской России...
Битва народов рассеивает компанию по лицу земли. Одних призывают в армию — как, например, Айшу, теряющего на фронте руку;
другим в грандиозной мистерии достается вовсе неслыханная роль — как Эрколе Бамбучи, заведующему в Ватикане хозяйственным департаментом, принося Святому Престолу доходы от продажи чудотвор-
[194]
ных образков и ладанок; третьи оплакивают гибнущую цивилизацию — как Алексей Спиридонович, перечитывающий в десятый раз «Преступление и наказание» и падающий на тротуар в Париже у выхода из метро «Площадь Оперы» с воплем: «Вяжите меня! Судите меня! Я убил человека!» Невозмутимым остается один Хуренито:
свершается то, чему должно свершиться. «Не люди приспособились к войне, а война приспособилась к людям. Она кончится, только когда разрушит то, во имя чего началась: культуру и государство». Остановить войну не в силах ни Ватикан, благословляющий новые образцы пулеметов, ни интеллигенция, морочащая публику, ни члены «Международного Общества друзей и поклонников мира», изучающие штыки и ядовитые газы воюющих сторон, дабы установить: нет ли здесь чего-либо противного 1713 общепринятым правилам «гуманного убоя людей».
В невероятных похождениях Учителя и его семи учеников лишь читателю свойственно обнаруживать несуразицы и натяжки; лишь постороннему наблюдателю может показаться, что в этой повести слишком много «вдруг» и «но». То, что в авантюрном романе — ловкая выдумка, в роковые часы истории — факт биографии обывателя. Избежав расстрела по обвинению в шпионаже поочередно во Франции и на германском участке фронта, побывав в Гааге на Конгрессе социал-демократов и в открытом море на утлой шлюпке, после потопления корабля вражеской миной, отдохнув в Сенегале, на родине Айши, и приняв участие в революционном митинге в Петрограде, в цирке Чинизелли (где и проводить подобные митинги, как не в цирке?), наши герои претерпевают новую череду приключений на широких просторах России, — кажется, именно здесь воплощаются наконец пророчества Учителя, обретают плоть утопии каждого из его спутников.
увы: и здесь нет защиты от судьбы, и в революционном горниле куются все те же пошлость, глупость и дичь, от которых они бежали семь лет, изчезновения которых они так желали, всяк на свой лад. Эренбург растерян: неужто эти внучата Пугача, эти бородатые мужики, полагающие, будто для всеобщего счастья надо, во-первых, перерезать жидов, во-вторых, князей и бар («их мало еще резали»), да и коммунистов тоже вырезать не мешает, а главное — сжечь города, потому как все зло от них, — неужели это — истинные апостолы организации человечества?
«Миленький мальчик, — с улыбкой отвечает любимому своему ученику Хулио Хуренито, — разве ты только сейчас понял, что я — негодяй, предатель, провокатор, ренегат и прочее, прочее? Никакая революция не революционная, если она жаждет порядка. Что до му-
[195]
жиков — они сами не знают, чего хотят: то ли города жечь, то ли мирно расти дубками у себя на пригорке. Но, связанные крепкой рукой, они в итоге летят в печь, давая силы ненавистному им паровозу...»
Все снова — после грозной бури — «связано крепкой рукой». Эрколе Бамбучи как потомок древних римлян взят под защиту Отдела охраны памятников старины. Мосье Дэле сходит с ума. Айша заведует в Коминтерне негритянской секцией. Алексей Спиридонович в депрессии перечитывает Достоевского. Мистер Куль служит в комиссии по борьбе с проституцией. Эренбург помогает дедушке Дурову дрессировать морских свинок. Большой начальник в Совнархозе Шмидт выправляет честной компании паспорта для отъезда в Европу — чтобы каждому вернуться на круги своя.
Вернуться — ив неведении и недоумении всматриваться в грядущее, не зная и не понимая, что сулят каждому из них новые времена. Прозябать и стенать в отсутствие Учителя, который, во исполнение последнего из пророчеств, был убит из-за пары сапог 12 марта 1921 г. в 8 часов 20 минут пополудни в городе Конотопе.
М. К. Поздняев
Оттепель - Повесть (1953-1955)
В клубе крупного промышленного города — аншлаг. Зал набит битком, люди стоят в проходах. Событие незаурядное: опубликован роман молодого местного писателя. Участники читательской конференции хвалят дебютанта: трудовые будни отражены точно и ярко. Герои книги — воистину герои нашего времени.
А вот об их «личной жизни» можно поспорить, считает один из ведущих инженеров завода Дмитрий Коротеев. Типического здесь ни на грош: не мог серьезный и честный агроном полюбить женщину ветреную и кокетливую, с которой у него нет общих духовных интересов, в придачу — жену своего товарища! Любовь, описанная в романе, похоже, механически перенесена со страниц буржуазной литературы!
Выступление Коротеева вызывает жаркий спор. Более других обескуражены — хотя и не выражают этого вслух — ближайшие его друзья: молодой инженер Гриша Савченко и учительница Лена Журавлева (ее муж — директор завода, сидящий в президиуме конференции и откровенно довольный резкостью критики Коротеева).
Спор о книге продолжается на дне рождениия Сони Пуховой,
[196]
куда приходит прямо из клуба Савченко. «умный человек, а выступал по трафарету! — горячится Гриша. — Получается, что личному — не место в литературе. А книга всех задела за живое: слишком часто еще мы говорим одно, а в личной жизни поступаем иначе. По таким книгам читатель истосковался!» — «Вы правы, — кивает один из гостей, художник Сабуров. — Пора вспомнить, что есть искусство!» — «А по-моему, Коротеев прав, — возражает Соня. — Советский человек научился управлять природой, но он должен научиться управлять и своими чувствами...»
Лене Журавлевой не с кем обменяться мнением об услышанном на конференции: к мужу она уже давно охладела, — кажется, с того дня, когда в разгар «дела врачей» услышала от него: «Чересчур доверять им нельзя, это бесспорно». Пренебрежительное и беспощадное «им» потрясло Лену. И когда после пожара на заводе, где Журавлев показал себя молодцом, о нем с похвалой отозвался Коротеев, ей хотелось крикнуть: «Вы ничего не знаете о нем. Это бездушный человек!»
Вот еще почему огорчило ее выступление Коротеева а клубе: уж он-то казался ей таким цельным, предельно честным и на людях, и в беседе с глазу на глаз, и наедине с собственной совестью...
Выбор между правдой и ложью, умение отличить одно от другого—к этому призывает всех без исключения героев повести время «оттепели». Оттепели не только в общественном климате (возвращается после семнадцати лет заключения отчим Коротеева; открыто обсуждаются в застолье отношения с Западом, возможность встречаться с иностранцами; на собрании всегда находятся смельчаки, готовые перечить начальству, мнению большинства). Это и оттепель всего «личного», которое так долго принято было таить от людей, не выпускать за дверь своего дома. Коротеев — фронтовик, в жизни его было немало горечи, но и ему этот выбор дается мучительно. На партбюро он не нашел в себе смелости заступиться за ведущего инженера Соколовского, к которому Журавлев испытывает неприязнь. И хотя после злополучного партбюро Коротеев изменил свое решение и напрямую заявил об этом завотделом горкома КПСС, совесть его не успокоилась: «Я не вправе судить Журавлева, я — такой же, как он. Говорю одно, а живу по-другому. Наверное, сегодня нужны другие, новые люди — романтики, как Савченко. Откуда их взять? Горький когда-то сказал, что нужен наш, советский гуманизм. И Горького давно нет, и слово «гуманизм» из обращения исчезло — а задача осталась. И решать ее — сегодня».
Причина конфликта Журавлева с Соколовским — в том, что директор срывает план строительства жилья. Буря, в первые весенние дни налетевшая на город, разрушившая несколько ветхих бараков,
[197]
вызывает ответную бурю — в Москве. Журавлев едет по срочному вызову в Москву, за новым назначением (разумеется, с понижением). В крахе карьеры он винит не бурю и тем более не самого себя — ушедшую от него Лену: уход жены — аморалка! В старые времена за такое... И еще виноват в случившемся Соколовский (едва ли не он поспешил сообщить о буре в столицу): «Жалко все-таки, что я его не угробил...»
Была буря — и унеслась. Кто о ней вспомнит? Кто вспомнит о директоре Иване Васильевиче Журавлеве? Кто вспоминает прошедшую зиму, когда с сосулек падают громкие капли, до весны — рукой подать?..
Трудным и долгим был — как путь через снежную зиму к оттепели — путь к счастью Соколовского и «врача-вредителя» Веры Григорьевны, Савченко и Сони Пуховой, актрисы драмтеатра Танечки и брата Сони художника Володи. Володя проходит свое искушение ложью и трусостью: на обсуждении художественной выставки он обрушивается на друга детства Сабурова — «за формализм». Раскаиваясь в своей низости, прося прощения у Сабурова, Володя признается себе в главном, чего он не осознавал слишком долго: у него нет таланта. В искусстве, как и в жизни, главное — это талант, а не громкие слова об идейности и народных запросах.
Быть нужной людям стремится теперь Лена, нашедшая вновь себя с Коротеевым. Это чувство испытывает и Соня Пухова — она признается самой себе в любви к Савченко. В любви, побеждающей испытания и временем, и пространством: едва успели они с Гришей привыкнуть к одной разлуке (после института Соню распределили на завод в Пензе) — а тут и Грише предстоит неблизкий путь, в Париж, на стажировку, в группе молодых специалистов.
Весна. Оттепель. Она чувствуется повсюду, ее ощущают все: и те, кто не верил в нее, и те, кто ее ждал — как Соколовский, едущий в Москву, навстречу с дочерью Машенькой, Мэри, балериной из Брюсселя, совсем ему не знакомой и самой родной, с которой он мечтал увидеться всю жизнь.
М. К. Поздняев
Михаил Афанасьевич Булгаков 1891-1940
Белая гвардия - Роман (1923—1924)
Действие романа происходит зимой 1918/19 г. в некоем Городе, в котором явно угадывается Киев. Город занят немецкими оккупационными войсками, у власти стоит гетман «всея Украины». Однако со дня на день в Город может войти армия Петлюры — бои идут уже в двенадцати километрах от Города. Город живет странной, неестественной жизнью: он полон приезжих из Москвы и Петербурга — банкиров, дельцов, журналистов, адвокатов, поэтов, — которые устремились туда с момента избрания гетмана, с весны 1918 г.
В столовой дома Турбиных за ужином Алексей Турбин, врач, его младший брат Николка, унтер-офицер, их сестра Елена и друзья семьи — поручик Мышлаевский, подпоручик Степанов по прозвищу Карась и поручик Шервинский, адъютант в штабе князя Белорукова, командующего всеми военными силами Украины, — взволнованно обсуждают судьбу любимого ими Города. Старший Турбин считает, что во всем виноват гетман со своей украинизацией: вплоть до самого последнего момента он не допускал формирования русской армии, а если бы это произошло вовремя — была бы сформирована отборная армия из юнкеров, студентов, гимназистов и офицеров, которых здесь тысячи, и не только отстояли бы Город, но Петлюры духу бы не было в Малороссии, мало того — пошли бы на Москву и Россию бы спасли.
[199]
Муж Елены, капитан генерального штаба Сергей Иванович Тальберг, объявляет жене о том, что немцы оставляют Город и его, Тальберга, берут в отправляющийся сегодня ночью штабной поезд. Тальберг уверен, что не пройдет и трех месяцев, как он вернется в Город с армией Деникина, формирующейся сейчас на Дону. А пока он не может взять Елену в неизвестность, и ей придется остаться в Городе.
Для защиты от наступающих войск Петлюры в Городе начинается формирование русских военных соединений. Карась, Мышлаевский и Алексей Турбин являются к командиру формирующегося мортирного дивизиона полковнику Малышеву и поступают на службу: Карась и Мышлаевский — в качестве офицеров, Турбин — в качестве дивизионного врача. Однако на следующую ночь — с 13 на 14 декабря — гетман и генерал Белоруков бегут из Города в германском поезде, и полковник Малышев распускает только что сформированный дивизион: защищать ему некого, законной власти в Городе не существует.
Полковник Най-Турс к 10 декабря заканчивает формирование второго отдела первой дружины. Считая ведение войны без зимней экипировки солдат невозможным, полковник Най-Турс, угрожая кольтом начальнику отдела снабжения, получает для своих ста пятидесяти юнкеров валенки и папахи. Утром 14 декабря Петлюра атакует Город; Най-Турс получает приказ охранять Политехническое шоссе и, в случае появления неприятеля, принять бой. Най-Турс, вступив в бой с передовыми отрядами противника, посылает троих юнкеров узнать, где гетманские части. Посланные возвращаются с сообщением, что частей нет нигде, в тылу — пулеметная стрельба, а неприятельская конница входит в Город. Най понимает, что они оказались в западне.
Часом раньше Николай Турбин, ефрейтор третьего отдела первой пехотной дружины, получает приказ вести команду по маршруту. Прибыв в назначенное место, Николка с ужасом видит бегущих юнкеров и слышит команду полковника Най-Турса, приказывающего всем юнкерам — и своим, и из команды Николки — срывать погоны, кокарды, бросать оружие, рвать документы, бежать и прятаться. Сам же полковник прикрывает отход юнкеров. На глазах Николки смертельно раненный полковник умирает. Потрясенный Николка, оставив Най-Турса, дворами и переулками пробирается к дому.
Тем временем Алексей, которому не сообщили о роспуске дивизиона, явившись, как ему было приказано, к двум часам, находит пустое здание с брошенными орудиями. Отыскав полковника Малышева, он получает объяснение происходящему: Город взят войсками Петлю-
[200]
ры. Алексей, сорвав погоны, отправляется домой, но наталкивается на петлюровских солдат, которые, узнав в нем офицера (в спешке он забыл сорвать кокарду с папахи), преследуют его. Раненного в руку Алексея укрывает у себя в доме незнакомая ему женщина по имени Юлия Рейсе. На. следующий день, переодев Алексея в штатское платье, Юлия на извозчике отвозит его домой. Одновременно с Алексеем к Турбиным приезжает из Житомира двоюродный брат Тальберга Ларион, переживший личную драму: от него ушла жена. Лариону очень нравится в доме Турбиных, и все Турбины находят его очень симпатичным.
Василий Иванович Лисович по прозвищу Василиса, хозяин дома, в котором живут Турбины, занимает в том же доме первый этаж, тогда как Турбины живут во втором. Накануне того дня, когда Петлюра вошел в Город, Василиса сооружает тайник, в котором прячет деньги и драгоценности. Однако сквозь щель в неплотно занавешенном окне за действиями Василисы наблюдает неизвестный. На следующий день к Василисе приходят трое вооруженных людей с ордером на обыск. Первым делом они вскрывают тайник, а затем забирают часы, костюм и ботинки Василисы. После ухода «гостей» Василиса с женой догадываются, что это были бандиты. Василиса бежит к Турбиным, и для защиты от возможного нового нападения к ним направляется Карась. Обычно скуповатая Ванда Михайловна, жена Василисы, тут не скупится: на столе и коньяк, и телятина, и маринованные грибочки. Счастливый Карась дремлет, слушая жалобные речи Василисы.
Спустя три дня Николка, узнав адрес семьи Най-Турса, отправляется к родным полковника. Он сообщает матери и сестре Ная подробности его гибели. Вместе с сестрой полковника Ириной Николка находит в морге тело Най-Турса, и в ту же ночь в часовне при анатомическом театре Най-Турса отпевают.
Через несколько дней рана Алексея воспаляется, а кроме того, у него сыпной тиф: высокая температура, бред. По заключению консилиума, больной безнадежен; 22 декабря начинается агония. Елена запирается в спальне и страстно молится Пресвятой Богородице, умоляя спасти брата от смерти. «Пусть Сергей не возвращается, — шепчет она, — но этого смертью не карай». К изумлению дежурившего при нем врача, Алексей приходит в сознание — кризис миновал.
Спустя полтора месяца окончательно выздоровевший Алексей отправляется к Юлии Рейсе, спасшей его от смерти, и дарит ей браслет своей покойной матери. Алексей просит у Юлии разрешения бывать
[201]
у нее. Уйдя от Юлии, он встречает Николку, возвращающегося от Ирины Най-Турс.
Елена получает письмо от подруги из Варшавы, в котором та сообщает ей о предстоящей женитьбе Тальберга на их общей знакомой. Елена, рыдая, вспоминает свою молитву.
В ночь со 2 на 3 февраля начинается выход петлюровских войск из Города. Слышен грохот орудий большевиков, подошедших к Городу.
Н. Б. Соболева
Роковые яйца - Повесть (1924)
Действие происходит в СССР летом 1928 г. Владимир Ипатьевич Персиков, профессор зоологии IV государственного университета и директор Московского зооинститута, совершенно неожиданно для себя делает научное открытие огромной важности: в окуляре микроскопа при случайном движении зеркала и объектива он видит необыкновенный луч — «луч жизни», как называет его впоследствии ассистент профессора приват-доцент Петр Степанович Иванов. Под воздействием этого луча обычные амебы ведут себя страннейшим образом: идет бешеное, опрокидывающее все естественнонаучные законы размножение; вновь рожденные амебы яростно набрасываются друг на друга, рвут в клочья и глотают; побеждают лучшие и сильнейшие, и эти лучшие ужасны: в два раза превышают размерами обычные экземпляры и, кроме того, отличаются какой-то особенной злобой и резвостью.
При помощи системы линз и зеркал приват-доцент Иванов сооружает несколько камер, в которых в увеличенном виде вне микроскопа получает такой же, но более мощный луч, и ученые ставят опыты с икрой лягушек. В течение двух суток из икринок вылупливаются тысячи головастиков, за сутки вырастающих в таких злых и прожорливых лягушек, что одна половина тут же пожирает другую, а оставшиеся в живых за два дня безо всякого луча выводят новое, совершенно бесчисленное потомство. Слухи об опытах профессора Персикова просачиваются в печать.
В это же время в стране начинается странная, не известная науке куриная болезнь: заразившись этой болезнью, курица в течение нескольких часов погибает. Профессор Персиков входит в состав чрез-
[202]
вычайной комиссии по борьбе с куриной чумой. Тем не менее через две недели на территории Советского Союза вымирают все куры до одной.
В кабинете профессора Персикова появляется Александр Семенович Рокк, только что назначенный заведующим показательным совхозом «Красный луч», с «бумагой из Кремля», в которой профессору предлагается предоставить сконструированные им камеры в распоряжение Рокка «для поднятия куроводства в стране». Профессор предостерегает Рокка, говоря, что свойства луча еще недостаточно хорошо изучены, однако Рокк совершенно уверен, что все будет в порядке и он быстро выведет прекрасных цыплят. Люди Рокка увозят три большие камеры, оставив профессору его первую, маленькую камеру.
Профессор Персиков для своих опытов выписывает из-за границы яйца тропических животных — анаконд, питонов, страусов, крокодилов. В то же время Рокк для возрождения куроводства также из-за границы выписывает куриные яйца. И происходит ужасное: заказы оказываются перепутанными, и в смоленский совхоз приходит посылка со змеиными, крокодильими и страусиными яйцами. Ни о чем не подозревающий Рокк помещает необыкновенно крупные и какие-то странные на вид яйца в камеры, и тут же в окрестностях совхоза умолкают все лягушки, снимаются с места и улетают прочь все птицы, включая воробьев, а в соседней деревне начинают тоскливо выть собаки. Через несколько дней из яиц начинают вылупливаться крокодилы и змеи. Одна из змей, выросшая к вечеру до невероятных размеров, нападает на жену Рокка Маню, которая становится первой жертвой этого чудовищного недоразумения. Мгновенно поседевший Рокк, на глазах которого произошло это несчастье, явившись в управление ГПУ, рассказывает о чудовищном происшествии в совхозе, однако сотрудники ГПУ считают его рассказ плодом галлюцинации. Однако, приехав в совхоз, они с ужасом видят огромное количество гигантских змей, а также крокодилов и страусов. Оба уполномоченных ГПУ погибают.
В стране происходят ужасные события: артиллерия обстреливает можайский лес, громя залежи крокодильих яиц, в окрестностях Можайска идут бои со страусовыми стаями, огромные полчища пресмыкающихся с запада, юго-запада и с юга приближаются к Москве. Человеческие жертвы неисчислимы. Начинается эвакуация населения из Москвы, город полон беженцев из Смоленской губернии, в столице вводится военное положение. Бедный профессор Персиков погибает от рук разъяренной толпы, считающей его виновником всех обрушившихся на страну несчастий.
[203]
В ночь с 19 на 20 августа неожиданный и неслыханный мороз, достигнув — 18 градусов, держится двое суток и спасает столицу от ужасного нашествия. Леса, поля, болота завалены разноцветными яйцами, покрытыми странным рисунком, но уже совершенно безвредными: мороз убил зародышей. На необозримых пространствах земли гниют бесчисленные трупы крокодилов, змей, страусов невероятных размеров. Однако к весне 1929 г. армия приводит все в порядок, леса и поля расчищает, а трупы сжигает.
О необыкновенном луче и катастрофе долго еще говорит и пишет весь мир, тем не менее волшебный луч получить вновь уже никому не удается, не исключая и приват-доцента Иванова.
Н. В. Соболева
Собачье сердце - ЧУДОВИЩНАЯ ИСТОРИЯ Повесть (1925)
Действие происходит в Москве зимой 1924/25 г. Профессор Филипп Филиппович Преображенский открыл способ омоложения организма посредством пересадки людям желез внутренней секреции животных. В своей семикомнатной квартире в большом доме на Пречистенке он ведет прием пациентов. В доме проходит «уплотнение»: в квартиры прежних жильцов вселяют новых — «жилтоварищей». К Преображенскому приходит председатель домкома Швондер с требованием освободить две комнаты в его квартире. Однако профессор, позвонив по телефону одному из своих высокопоставленных пациентов, получает на свою квартиру броню, и Швондер уходит ни с чем.
Профессор Преображенский и его ассистент доктор Иван Арнольдович Борменталь обедают в столовой у профессора. Откуда-то сверху доносится хоровое пение — это проходит общее собрание «жилтоварищей». Профессор возмущен происходящим в доме: с парадной лестницы украли ковер, заколотили парадную дверь и ходят теперь через черный ход, с калошной стойки в подъезде в апреле 1917 г. пропали разом все калоши. «Разруха», — замечает Борменталь и получает в ответ: «Если я вместо того, чтобы оперировать, начну у себя в квартире петь хором, у меня настанет разруха!»
Профессор Преображенский подбирает на улице беспородного
[204]
пса, больного и с ободранной шерстью, приводит его домой, поручает домработнице Зине кормить его и ухаживать за ним. Через неделю чистый и сытый Шарик становится ласковым, обаятельным и красивым псом.
Профессор проводит операцию — пересаживает Шарику железы внутренней секреции Клима Чугункина, 25 лет, трижды судимого за кражи, игравшего на балалайке по трактирам, погибшего от удара ножом. Эксперимент удался — пес не погибает, а, напротив, постепенно превращается в человека: прибавляет в росте и весе, у него выпадает шерсть, он начинает говорить. Через три недели это уже человек небольшого роста, несимпатичной наружности, который с увлечением играет на балалайке, курит и сквернословит. Через некоторое время он требует у Филиппа Филипповича, чтобы тот прописал его, для чего ему необходим документ, а имя и фамилию он уже себе выбрал: Полиграф Полиграфович Шариков.
От прежней собачьей жизни у Шарикова остается ненависть к котам. Однажды, погнавшись за котом, забежавшим в ванную, Шариков защелкивает в ванной замок, случайно выворачивает водопроводный кран, и всю квартиру заливает водой. Профессор вынужден отменить прием. Дворник Федор, вызванный для починки крана, смущенно просит Филиппа Филипповича заплатить за разбитое Шариковым окно: тот пытался обнять кухарку из седьмой квартиры, хозяин стал его гнать. Шариков же в ответ начал швырять в него камнями.
Филипп Филиппович, Борменталь и Шариков обедают; снова и снова Борменталь безуспешно учит Шарикова хорошим манерам. На вопрос Филиппа Филипповича о том, что Шариков сейчас читает, он отвечает: «Переписку Энгельса с Каутским» — и добавляет, что он не согласен с обоими, а вообще «все надо поделить», а то «один в семи комнатах расселся, а другой в сорных ящиках пропитание ищет». Возмущенный профессор объявляет Шарикову, что тот стоит на самой низшей ступени развития и тем не менее позволяет себе подавать советы космического масштаба. Вредную же книжку профессор приказывает бросить в печь.
Через неделю Шариков предъявляет профессору документ, из которого следует, что он, Шариков, является членом жилтоварищества и ему полагается комната в профессорской квартире. Тем же вечером в кабинете профессора Шариков присваивает два червонца и возвращается ночью совершенно пьяный в сопровождении двух неизвестных, которые удалились лишь после звонка в милицию, прихватив, однако,
[205]
с собой малахитовую пепельницу, трость и бобровую шапку Филиппа Филипповича.
Той же ночью в своем кабинете профессор Преображенский беседует с Борменталем. Анализируя происходящее, ученый приходит в отчаяние от того, что он из милейшего пса получил такую мразь. И весь ужас в том, что у него уже не собачье, а именно человечье сердце, и самое паршивое из всех, которые существуют в природе. Он уверен, что перед ними — Клим Чугункин со всеми его кражами и судимостями.
Однажды, придя домой, Шариков предъявляет Филиппу Филипповичу удостоверение, из которого явствует, что он, Шариков, состоит заведующим подотделом очистки города Москвы от бродячих животных (котов и прочее). Спустя несколько дней Шариков приводит домой барышню, с которой, по его словам, он собирается расписаться и жить в квартире Преображенского. Профессор рассказывает барышне о прошлом Шарикова; она рыдает, говоря, что он шрам от операции выдавал за боевое ранение.
На следующий день один из высокопоставленных пациентов профессора приносит ему написанный на него Шариковым донос, в котором упоминается и брошенный в печь Энгельс, и «контрреволюционные речи» профессора. Филипп Филиппович предлагает Шарикову собрать свои вещи и немедленно убираться из квартиры. В ответ на это одной рукой Шариков показывает профессору шиш, а другой вынимает из кармана револьвер... Через несколько минут бледный Борменталь перерезает провод звонка, запирает парадную дверь и черный ход и скрывается вместе с профессором в смотровой.
Спустя десять дней в квартире появляется следователь с ордером на обыск и арест профессора Преображенского и доктора Борменталя по обвинению их в убийстве заведующего подотделом очистки Шарикова П. П. «Какого Шарикова? — спрашивает профессор. — Ах пса, которого я оперировал!» И представляет пришедшим пса странного вида: местами лысый, местами с пятнами отрастающей шерсти, он выходит на задних лапах, потом встает на все четыре, затем опять поднимается на задние лапы и садится в кресло. Следователь падает в обморок.
Проходит два месяца. По вечерам пес мирно дремлет на ковре в кабинете профессора, и жизнь в квартире идет своим чередом.
Н. В. Соболева
[206]
Зойкина квартира - Пьеса (1926)
Действие происходит в 1920-е гг. в Москве.
Майский вечер. Зоя Денисовна Пельц, тридцатипятилетняя вдова, одевается перед зеркалом. К'ней по делу приходит председатель домкома Аллилуя. Он предупреждает Зою о том, что ее постановили уплотнить — у нее шесть комнат. После долгих разговоров Зоя показывает Аллилуе разрешение на открытие пошивочной мастерской и школы. Дополнительная площадь — шестнадцать саженей. Зоя дает Аллилуе взятку, и тот говорит, что, быть может, отстоит и остальные комнаты, после чего уходит. Входит Павел Федорович Обольянинов, любовник Зои. Он плохо себя чувствует, и Зоя посылает горничную Манюшку за морфием к китайцу, который часто его продает Обольянинову. Китаец Газолин и его помощник Херувим торгуют наркотиками. Манюшка велит Газолину, известному жулику, идти с ней и при Зое развести морфий в нужной пропорции — сам у себя он делает жидко. Газолин посылает с ней своего помощника, китайца-красавчика Херувима. Зоя делает Обольянинову укол, и тот оживает. Херувим объявляет цену большую, чем цена Газолина, но Павел дает ему еще и на чай и договаривается с «честным» китайцем, что он будет ежедневно приносить морфий. Зоя же, в свою очередь, нанимает его гладить в мастерской. Обрадованный Херувим уходит. Зоя рассказывает Павлу о своих планах, Манюшка, уже посвященная во все дела Зои, уходит за пивом и забывает закрыть дверь, в которую незамедлительно проникает Аметистов, кузен Зои, шулер и жулик. Он подслушивает разговор Зои и Павла о «мастерской», которой нужен администратор, и моментально догадывается, в чем дело. Прибегает Манюшка, зовет Зою. Та каменеет при виде кузена. Павел оставляет их вдвоем, и Зоя удивляется, что она сама читала, как его расстреляли в Баку, на что Аметистов уверяет ее, что это ошибка. Зоя явно не хочет его принимать у себя, но кузен, которому негде жить, шантажирует ее услышанным разговором. Зоя, решив, что это судьба, дает ему место администратора в своем деле, прописывает у себя и знакомит с Павлом. Тот сразу понимает, какой перед ним выдающийся человек и как он поставит дело.
Осень. Квартира Зои превращена в мастерскую, портрет Маркса на стене. Швея шьет на машинке, три дамы примеряют сшитую одежду, хлопочет закройщица. Когда все расходятся, остаются лишь Аметистов и Зоя. Они говорят о некоей красотке Алле Вадимовне, которая нужна для ночного предприятия. Алла должна Зое около 500 рублей, ей нужны деньги, и Аметистов убежден, что она согласится.
[207]
Зоя сомневается. Аметистов настаивает, но тут входит Манюшка и сообщает о приходе Аллы. Аметистов исчезает после нескольких сделанных Алле комплиментов. Алла, оставшись наедине с Зоей, говорит, что ей очень стыдно за неуплату долга и что у нее очень плохо с деньгами. Зоя сочувствует ей и предлагает работу. Зоя обещает платить Алле 60 червонцев в месяц, аннулировать долг и достать визу, если Алла всего четыре месяца будет по вечерам работать у Зои манекенщицей, причем Зоя гарантирует, что об этом никому не будет известно. Алла соглашается начать работать через три дня, так как ей нужны деньги для отъезда в Париж — там у нее жених. В знак дружбы Зоя дарит ей парижское платье, после чего Алла уходит. Зоя уходит переодеваться, а Аметистов с Манюшкой готовятся к приходу Гуся, богатого коммерческого директора треста тугоплавких металлов, которому «ателье» обязано своим существованием. Аметистов убирает портрет Маркса и вешает картину с изображением обнаженной натуры. Под руками Манюшки и Аметистова комната преображается. Приходит Павел, который играет по вечерам на рояле (и тяготится этим), и проходит в комнату к Зое. Затем — Херувим, принесший кокаин для Аметистова, и, пока тот нюхает, переодевается в китайский наряд. По очереди появляются дамы ночного «ателье». Наконец появляется Гусь, которого встречает роскошно одетая Зоя. Гусь просит Зою показать ему парижские модели, так как ему нужен подарок для любимой женщины. Зоя знакомит его с Аметистовым, который после приветствий зовет Херувима и заказывает шампанское. Под музыку демонстрируют модели. Гусь восхищен тем, как поставлено дело.
Через три дня приходит Аллилуя, говорит о том, что по ночам в их квартиру ходит народ и играет музыка, но Аметистов дает ему взятку, и тот уходит. После звонка Гуся, который извещает о своем скором приходе, довольный Аметистов зовет Павла в пивную. После их ухода Херувим с Манюшкой остаются одни. Херувим предлагает Манюшке уехать в Шанхай, обещая достать много денег, та отказывается, дразнит его (ей нравится Херувим) и говорит, что, может, выйдет замуж за другого; китаец пытается ее зарезать, а потом, отпустив, объявляет, что сделал предложение. Он убегает на кухню, и тут приходит Газолин — делать предложение Манюшке, С кухни прибегает Херувим, китайцы ссорятся. Спасаясь, Газолин кидается в шкаф. Звонят в дверь. Херувим убегает. Это пришла комиссия из Наркомпроса. Они все осматривают, находят картину голой женщины и Газолина в шкафу, который рассказывает, что в этой квартире по ночам курят опиум и танцуют, и жалуется, что его убивает Херувимка. Комиссия выпускает Газолина и уходит, заверив Манюшку, что все в порядке.
Ночь. Все гости бурно веселятся, а в соседней комнате в одиноче-
[208]
стве тоскует и говорит сам с собой Гусь. Появляется Зоя. Гусь рассказывает ей, что понимает, какая дрянь его любовница. Зоя успокаивает его. Гусь же находит утешение в том, что всех сзывает и раздает деньги. Начинается показ моделей. Выходит Алла. Гусь в ужасе, увидев... свою любовницу! Начинается скандал. Гусь объявляет всем, что его невеста, с которой он живет, ради которой он оставляет семью, работает в публичном доме. Зоя увлекает всех гостей в зал, оставляя их одних. Алла объясняет Гусю, что не любит его и хочет за границу. Гусь обзывает ее лгуньей и проституткой. Алла убегает. Гусь в отчаянии — он любит Аллу. Появляется Херувим, который успокаивает Гуся и вдруг ударяет его под лопатку ножом. Гусь умирает. Китаец усаживает Гуся в кресло, дает трубку, зовет Манюшку и забирает деньги. Манюшка в ужасе, но Херувим грозит ей, и они вместе убегают. Аметистов приходит, обнаруживает труп, все понимает и скрывается, взломав Зоину шкатулку с деньгами. Входит Зоя, видит труп, зовет Павла и идет за деньгами, чтобы скорее убежать, но шкатулка взломана. Она хватает за руку Павла и бежит к двери, но им преграждают путь комиссия из Наркомпроса и Газолин. Зоя объясняет, что Гуся убили китаец с Аметистовым. Пьяные гости вываливаются из зала. Входит Аллилуя; увидев комиссию, в ужасе говорит, что давно знал все об этой темной квартире, а Зоя кричит, что у него в кармане десятка, которую она дала ему взяткой, она знает номер. Всех забирают. Зоя грустно говорит: «Прощай, прощай, моя квартира!»
М. Л. Соболева
Театральный роман - ЗАПИСКИ ПОКОЙНИКА (1936—1937)
Действие происходит в Москве в середине 20-х гг.
В предисловии автор сообщает читателю, что записки эти принадлежат перу его друга Максудова, покончившего с собой и завещавшего ему их выправить, подписать своим именем и выпустить в свет. Автор предупреждает, что самоубийца не имел никакого отношения к театру, так что записки эти являются плодом его больной фантазии. Повествование ведется от лица Максудова.
Сергей Леонтьевич Максудов, сотрудник газеты «Вестник пароходства», увидев во сне родной город, снег, гражданскую войну, начинает писать об этом роман. Закончив, читает его своим знакомым, кото-
[209]
рые утверждают, что роман этот опубликовать ему не удастся. Отправив в два толстых журнала отрывки из романа, Максудов получает их назад с резолюцией «не подходит». Убедившись в том, что роман плох, Максудов решает, что жизни его пришел конец. Выкрав у приятеля револьвер, Максудов готовится покончить с собой, но вдруг раздается стук в дверь, и в комнате появляется Рудольфи, редактор-издатель единственного в Москве частного журнала «Родина». Рудольфи читает роман Максудова и предлагает его издать.
Максудов незаметно возвращает украденный револьвер, бросает службу в «Пароходстве» и погружается в другой мир: бывая у Рудольфи, знакомится с писателями и издателями. Наконец роман напечатан, и Максудов получает несколько авторских экземпляров журнала. В ту же ночь у Максудова начинается грипп, а когда, проболев десять дней, он отправляется к Рудольфи, выясняется, что Рудольфи неделю назад уехал в Америку, а весь тираж журнала исчез.
Максудов возвращается в «Пароходство» и решает сочинять новый роман, но не понимает, о чем же будет этот роман. И опять однажды ночью он видит во сне тех же людей, тот же дальний город, снег, бок рояля. Достав из ящика книжку романа, Максудов, присмотревшись, видит волшебную камеру, выросшую из белой страницы, а в камере звучит рояль, движутся люди, описанные в романе. Максудов решает писать то, что видит, и, начав, понимает, что пишет пьесу.
Неожиданно Максудов получает приглашение от Ильчина, режиссера Независимого Театра — одного из выдающихся московских театров. Ильчин сообщает Максудову, что он прочитал его роман, и предлагает Максудову написать пьесу. Максудов признается, что пьесу он уже пишет, и заключает договор на ее постановку Независимым Театром, причем в договоре каждый пункт начинается со слов «автор не имеет права» или «автор обязуется». Максудов знакомится с актером Бомбардовым, который показывает ему портретную галерею театра с висящими в ней портретами Сары Бернар, Мольера, Шекспира, Нерона, Грибоедова, Гольдони и прочих, перемежающимися портретами актеров и сотрудников театра.
Через несколько дней, направляясь в театр, Максудов видит у дверей афишу, на которой после имен Эсхила, Софокла, Лопе де Вега, Шиллера и Островского стоит: Максудов «Черный снег».
Бомбардов объясняет Максудову, что во главе Независимого Театра стоят двое директоров: Иван Васильевич, живущий на Сивцевом Вражке, и Аристарх Платонович, путешествующий сейчас по Индии. У каждого из них свой кабинет и своя секретарша. Директора не разговаривают друг с другом с 1885 года, разграничив сферы деятельности, однако это не мешает работе театра.
[210]
Секретарша Аристарха Платоновича Поликсена Торопецкая под диктовку Максудова перепечатывает его пьесу. Максудов с изумлением разглядывает развешанные по стенам кабинета фотографии, на которых Аристарх Платонович запечатлен в компании то Тургенева, то Писемского, то Толстого, то Гоголя. Во время перерывов в диктовке Максудов разгуливает по зданию театра, заходя в помещение, где хранятся декорации, в чайный буфет, в контору, где сидит заведующий внутренним порядком Филипп Филиппович. Максудов поражен проницательностью Филиппа Филипповича, обладающего совершенным знанием людей, понимающего, кому и какой билет дать, а кому и не дать вовсе, улаживающего мгновенно все недоразумения.
Иван Васильевич приглашает Максудова в Сивцев Вражек для чтения пьесы, Бомбардов дает Максудову наставления, как себя вести, что говорить, а главное — не возражать против высказываний Ивана Васильевича в отношении пьесы. Максудов читает пьесу Ивану Васильевичу, и тот предлагает ее основательно переделать: сестру героя необходимо превратить в его мать, герою следует не застрелиться, а заколоться кинжалом и т. п., — при этом называет Максудова то Сергеем Пафнутьевичем, то Леонтием Сергеевичем. Максудов пытается возражать, вызвав явное неудовольствие Ивана Васильевича.
Бомбардов объясняет Максудову, как надо было себя вести с Иваном Васильевичем: не спорить, а на все отвечать «очень вам благодарен», потому что Ивану Васильевичу никто никогда не возражает, что бы он ни говорил. Максудов растерян, он считает, что все пропало. Неожиданно его приглашают на совещание старейшин театра — «основоположников» — для обсуждения его пьесы. Из отзывов старейшин Максудов понимает, что пьеса им не нравится и играть ее они не хотят. Убитому горем Максудову Бомбардов объясняет, что, напротив, основоположникам очень понравилась пьеса и они хотели бы в ней играть, но там нет для них ролей: самому младшему из них двадцать восемь лет, а самому старшему герою пьесы — шестьдесят два года.
Несколько месяцев Максудов живет однообразной скучной жизнью: ежедневно ходит в «Вестник пароходства», вечерами пытается сочинять новую пьесу, однако ничего не записывает. Наконец он получает сообщение о том, что режиссер Фома Стриж начинает репетировать его «Черный снег». Максудов возвращается в театр, чувствуя, что уже не может жить без него, как морфинист без морфия.
Начинаются репетиции пьесы, на которых присутствует Иван Васильевич. Максудов очень старается ему понравиться: он отдает через день утюжить свой костюм, покупает шесть новых сорочек и восемь
[211]
галстуков. Но все напрасно: Максудов чувствует, что с каждым днем нравится Ивану Васильевичу все меньше и меньше. И Максудов понимает, что это происходит потому, что ему самому совершенно не нравится Иван Васильевич. На репетициях Иван Васильевич предлагает актерам играть различные этюды, по мнению Максудова, совершенно бессмысленные и не имеющие прямого отношения к постановке его пьесы: например, вся труппа то достает из карманов невидимые бумажники и пересчитывает невидимые деньги, то пишет невидимое же письмо, то Иван Васильевич предлагает герою проехать на велосипеде так, чтобы было видно, что он влюблен. Зловещие подозрения закрадываются в душу Максудова: дело в том, что Иван Васильевич, 55 лет занимающийся режиссерской работой, изобрел широко известную и гениальную, по общему мнению, теорию, как актеру готовить свою роль, однако Максудов с ужасом понимает, что теория эта неприложима к его пьесе.
На этом месте обрываются записки Сергея Леонтьевича Максудова.
Н. В. Соболева
Бег - восемь снов пьеса (1937)
Сон 1 — в Северной Таврии в октябре 1920 г. Сон 2, 3, 4 — в начале ноября 1920 г. в Крыму Сон 5 и 6 — в Константинополе летом 1921 г. Сон 7 — в Париже осенью 1921 г. Сон 8 — осенью 1921 г. в Константинополе
1. В келье монастырской иеркви идет беседа. Только что пришли буденновцы и проверили документы. Голубков, молодой питерский интеллигент, удивляется, откуда взялись красные, когда местность в руках белых. Барабанчикова, беременная, лежащая тут же, объясняет, что генерал, которому прислали депешу о том, что красные в тылу, отложил расшифровку. На вопрос, где штаб генерала Чарноты, Барабанчикова не дает прямого ответа. Серафима Корзухина, молодая пе-
[212]
тербургская дама, которая бежит вместе с Голубковым в Крым, чтобы встретиться с мужем, предлагает вызвать акушерку, но мадам отказывается. Слышны цокот копыт и голос белого командира де Бризара. Узнав его, Барабанчикова сбрасывает тряпье и предстает в виде генерала Чарноты. Он объясняет де Бризару и вбежавшей походной жене Люське, что его друг Барабанчиков в спешке дал ему документы не свои, а беременной жены. Чарнота предлагает план побега. Тут у Серафимы начинается жар — это тиф. Голубков уводит Серафиму в двуколку. Все уезжают.
2. Зал станции превращен в штаб белых. Там, где был буфет, сидит генерал Хлудов. Он чем-то болен, дергается. Корзухин, товарищ министра торговли, муж Серафимы, просит протолкнуть в Севастополь вагоны с ценным пушным товаром. Хлудов приказывает сжечь эти составы. Корзухин спрашивает о положении на фронте. Хлудов шипит, что красные завтра будут тут. Корзухин благодарит и уходит. Появляется конвой, за ним — белый главнокомандующий и архиепископ Африкан. Хлудов сообщает главкому, что большевики в Крыму. Африкан молится, но Хлудов считает, что Бог отступился от белых. Главком уходит. Вбегает Серафима, за ней — Голубков и вестовой Чарноты Крапилин. Серафима кричит, что Хлудов ничего не делает, а лишь вешает. Штабные шепчут, что это — коммунистка. Голубков говорит, что она бредит, у нее тиф. Хлудов зовет Корзухина, но тот, учуяв ловушку, отрекается от Серафимы. Серафиму и Голубкова уводят, а Крапилин в забытьи называет Хлудова мировым зверем и говорит о войне, которой Хлудов не знает. Он возражает, что ходил на Чонгар и ранен там дважды. Крапилин, очнувшись, молит о пощаде, но Хлудов приказывает повесить его за то, что «начал хорошо, кончил скверно».
3. Начальник контрразведки Тихий, угрожая смертоносной иглой, вынуждает Голубкова показать, что Серафима Корзухина состоит в компартии и приехала с целью пропаганды. Вынудив написать показание, Тихий отпускает его. Служащий контрразведки Скунский оценивает, что Корзухин даст 10 000 долларов, чтобы откупиться. Тихий показывает, что доля Скунского — 2000. Вводят Серафиму, она в жару. Тихий дает ей показание. За окном с музыкой идет конница Чарноты. Серафима, прочитав бумагу, выбивает локтем оконное стекло и зовет на помощь Чарноту. Он вбегает и с револьвером отстаивает Серафиму.
4. Главком говорит, что уже год Хлудов прикрывает свою ненависть к нему. Хлудов признается, что он ненавидит главкома за то, что его вовлекли в это, что нельзя работать, зная, что все напрасно. Главком уходит. Хлудов один говорит с призраком, хочет его разда-
[213]
вить... Входит Голубков, он пришел жаловаться на преступление, совершенное Хлудовым. Тот оборачивается. Голубков в панике. Он пришел рассказать главкому об аресте Серафимы и хочет узнать ее судьбу. Хлудов просит есаула доставить ее во дворец, если она не расстреляна. Голубков в ужасе от этих слов. Хлудов оправдывается перед призраком-вестовым и просит его оставить его душу. На вопрос Хлудова, кто ему Серафима, Голубков отвечает, что она — случайная встречная, но он любит ее. Хлудов говорит, что ее расстреляли. Голубков в бешенстве, Хлудов бросает ему револьвер и говорит кому-то, что душа его двоится. Входит есаул с докладом, что Серафима жива, но сегодня Чарнота с оружием отбил ее и увез в Константинополь. Хлудова ждут на корабле. Голубков просит взять его в Константинополь, Хлудов болен, говорит с вестовым, они уходят. Тьма.
5. Улица Константинополя. Висит реклама тараканьих бегов. Чарнота, выпивший и мрачный, подходит к кассе тараканьих бегов и хочет поставить в кредит, но Артур, «тараканий царь», отказывает ему. Чарнота тоскует, вспоминает Россию. Он продает за 2 лиры 50 пиастров серебряные газыри и ящик своих игрушек, ставит все полученные деньги на фаворита Янычара. Собирается народ. Тараканы, живущие в ящике «под наблюдением профессора», бегут с бумажными наездниками. Крик: «Янычар сбоит!» Оказывается, Артур опоил таракана. Все ставившие на Янычара бросаются на Артура, тот зовет полицию. Проститутка-красавица подбадривает итальянцев, которые бьют англичан, ставивших на другого таракана. Тьма.
6. Чарнота ссорится с Люсей, врет ей, что ящик и газыри украли, она понимает, что Чарнота деньги проиграл, и признается, что она — проститутка. Она упрекает его, что он, генерал, разгромил контрразведку и вынужден был из армии бежать, а теперь нищенствует. Чарнота возражает: он спас Серафиму от гибели. Люся упрекает в бездействии Серафиму и уходит в дом. Во двор входит Голубков, играет на шарманке. Чарнота уверяет его, что Серафима жива, и объясняет, что она пошла на панель. Приходит Серафима с греком, увешанным покупками. Голубков и Чарнота кидаются на него, он убегает. Голубков говорит Серафиме о любви, но она уходит со словами, что погибнет одна. Вышедшая Люся хочет открыть сверток грека, но Чарнота не дает. Люся берет шляпу и сообщает, что уезжает в Париж. Входит Хлудов в штатском — он разжалован из армии. Голубков объясняет, что нашел ее, она ушла, а он поедет в Париж к Корзухину — он обязан ей помочь. Ему помогут перейти границу. Он просит Хлудова беречь ее, не дать уйти на панель, Хлудов обещает и дает 2 лиры и медальон. Чарнота едет с Голубковым в Париж. Они уходят. Тьма,
[214]
7. Голубков просит у Корзухина 1000 долларов взаймы для Серафимы. Корзухин не дает, говорит, что женат он не был и хочет жениться на своей русской секретарше. Голубков называет его страшным бездушным человеком и хочет уйти, но приходит Чарнота, который говорит, что записался бы к большевикам, чтобы его расстрелять, а расстреляв, выписался бы. Увидев карты, он предлагает Корзухину сыграть и продает ему за 10 долларов хлудовский медальон. В итоге Чарнота выигрывает 20 000 долларов, выкупает за 300 медальон. Корзухин хочет вернуть деньги, на его крик прибегает Люся. Чарнота поражен, но не выдает ее. Люся презирает Корзухина. Она уверяет его, что он сам проиграл деньги и их не вернуть. Все расходятся. Люся в окно тихонько кричит, чтобы Голубков берег Серафиму, а Чарнота купил себе штаны. Тьма.
8. Хлудов один разговаривает с призраком вестового. Он мучается. Входит Серафима, говорит ему, что он болен, казнится, что отпустила Голубкова. Она собирается вернуться в Питер. Хлудов говорит, что тоже вернется, причем под своим именем. Серафима в ужасе, ей кажется, что его расстреляют. Хлудов рад этому. Их прерывает стук в дверь. Это Чарнота и Голубков. Хлудов с Чарнотой уходят, Серафима и Голубков признаются друг другу в любви. Хлудов и Чарнота возвращаются. Чарнота говорит, что останется здесь, Хлудов хочет вернуться. Все отговаривают его. Он зовет с собой Чарноту, но тот отказывается: у него нет ненависти к большевикам. Он уходит. Голубков хочет вернуть Хлудову медальон, но он дарит его паре, и они уходят. Хлудов один пишет что-то, радуется, что призрак исчез. Подходит к окну и стреляет себе в голову. Темно.
М. А. Соболева
Мастер и Маргарита - Роман (1929-1940, опубл. 1966-1967)
В произведении — две сюжетные линии, каждая из которых развивается самостоятельно. Действие первой разворачивается в Москве в течение нескольких майских дней (дней весеннего полнолуния) в 30-х гг. нашего века, действие же второй происходит тоже в мае, но в городе Ершалаиме (Иерусалиме) почти две тысячи лет тому назад — в самом начале новой эры. Роман построен таким образом, что главы основной сюжетной линии перемежаются главами, состав-
[215]
ляющими вторую сюжетную линию, причем эти вставные главы являются то главами из романа мастера, то рассказом очевидца событий Воланда.
В один из жарких майских дней в Москве появляется некто Воланд, выдающий себя за специалиста по черной магии, а на самом деле являющийся сатаной. Его сопровождает странная свита: хорошенькая ведьма Гелла, развязный тип Коровьев или фагот, мрачный и зловещий Азазелло и веселый толстяк Бегемот, который по большей части предстает перед читателем в обличье черного кота невероятных размеров.
Первыми встречаются с Воландом на Патриарших прудах редактор толстого художественного журнала Михаил Александрович Берлиоз и поэт Иван Бездомный, написавший антирелигиозную поэму об Иисусе Христе. Воланд вмешивается в их разговор, утверждая, что Христос существовал в действительности. В качестве доказательства того, что есть нечто, неподвластное человеку, Воланд предсказывает Берлиозу страшную смерть под колесами трамвая. На глазах потрясенного Ивана Берлиоз тут же попадает под трамвай, Иван безуспешно пытается преследовать Воланда, а затем, явившись в Массолит (Московская Литературная Ассоциация), так запутанно излагает последовательность событий, что его отвозят в загородную психиатрическую клинику профессора Стравинского, где он и встречает главного героя романа — мастера.
Воланд, явившись в квартиру № 50 дома 302-бис по Садовой улице, которую покойный Берлиоз занимал вместе с директором театра Варьете Степаном Лиходеевым, и найдя последнего в состоянии тяжкого похмелья, предъявляет ему подписанный им же, Лиходеевым, контракт на выступление Воланда в театре, а затем выпроваживает его прочь из квартиры, и Степа непонятным образом оказывается в Ялте.
К Никанору Ивановичу Босому, председателю жилищного товарищества дома № 302-бис, является Коровьев и просит сдать Воланду квартиру № 50, так как Берлиоз погиб, а Лиходеев в Ялте. Никанор Иванович после долгих уговоров соглашается и получает от Коровьева сверх платы, обусловленной договором, 400 рублей, которые прячет в вентиляции. В тот же день к Никанору Ивановичу приходят с ордером на арест за хранение валюты, так как эти рубли превратились в доллары. Ошеломленный Никанор Иванович попадает в ту же клинику профессора Стравинского.
В это время финдиректор Варьете Римский и администратор Варенуха безуспешно пытаются разыскать по телефону исчезнувшего Лиходеева и недоумевают, получая от него одну за другой телеграммы
[216]
из Ялты с просьбой выслать денег и подтвердить его личность, так как он заброшен в Ялту гипнотизером Воландом. Решив, что это — дурацкая шутка Лиходеева, Римский, собрав телеграммы, посылает Варенуху отнести их «куда надо», однако Варенухе сделать этого не удается: Азазелло и Коровьев, подхватив его под руки, доставляют Варенуху в квартиру № 50, а от поцелуя нагой ведьмы Геллы Варенуха лишается чувств.
Вечером на сцене театра Варьете начинается представление с участием великого мага Воланда и его свиты, фагот выстрелом из пистолета вызывает в театре денежный дождь, и весь зал ловит падающие червонцы. Затем на сцене открывается «дамский магазин», где любая женщина из числа сидящих в зале может бесплатно одеться с ног до головы. Тут же в магазин выстраивается очередь, однако по окончании представления червонцы превращаются в бумажки, а все, приобретенное в «дамском магазине», исчезает без следа, заставив доверчивых женщин метаться по улицам в одном белье.
После спектакля Римский задерживается у себя в кабинете, и к нему является превращенный поцелуем Геллы в вампира Варенуха. Увидев, что тот не отбрасывает тень, смертельно напуганный, мгновенно поседевший Римский на такси мчится на вокзал и курьерским поездом уезжает в Ленинград.
Тем временем Иван Бездомный, познакомившись с мастером, рассказывает ему о том, как он встретился со странным иностранцем, погубившем Мишу Берлиоза; мастер объясняет Ивану, что встретился он на Патриарших с сатаной, и рассказывает Ивану о себе. Мастером его называла его возлюбленная Маргарита. Будучи историком по образованию, он работал в одном из музеев, как вдруг неожиданно выиграл огромную сумму — сто тысяч рублей. Он оставил работу в музее, снял две комнаты в маленьком домике в одном из арбатских переулков и начал писать роман о Понтии Пилате. Роман уже был почти закончен, когда он случайно встретил на улице Маргариту, и любовь поразила их обоих мгновенно. Маргарита была замужем за достойным человеком, жила с ним в особняке на Арбате, но не любила его. Каждый день она приходила к мастеру, роман близился к концу, и они были счастливы. Наконец роман был дописан, и мастер отнес его в журнал, но напечатать его там отказались, однако в газетах появилось несколько разгромных статей о романе, подписанных критиками Ариманом, Латунским и Лавровичем. И тут мастер почувствовал, что заболевает. Однажды ночью он бросил роман в печь, но прибежавшая встревоженная Маргарита выхватила из огня последнюю пачку листов. Она ушла, унося рукопись с собой, чтобы достой-
[217]
но проститься с мужем и утром вернуться к возлюбленному навсегда, однако через четверть часа после ее ухода к нему в окно постучали — рассказывая Ивану свою историю, в этом месте он понижает голос до шепота, — и вот через несколько месяцев, зимней ночью, придя к себе домой, он обнаружил свои комнаты занятыми и отправился в новую загородную клинику, где и живет уже четвертый месяц, без имени и фамилии, просто — больной из комнаты № 118.
В это утро Маргарита просыпается с ощущением, что что-то должно произойти. Утирая слезы, она перебирает листы обгоревшей рукописи, разглядывает фотографию мастера, а после отправляется на прогулку в Александровский сад. Здесь к ней подсаживается Азазелло и передает ей приглашение Воланда — ей отводится роль королевы на ежегодном балу у сатаны. Вечером того же дня Маргарита, раздевшись донага, натирает тело кремом, который дал ей Азазелло, становится невидимой и вылетает в окно. Пролетая мимо писательского дома, Маргарита устраивает разгром в квартире критика Латунского, по ее мнению погубившего мастера. Затем Маргариту встречает Азазелло и приводит ее в квартиру № 50, где она знакомится с Воландом и остальными членами его свиты.
В полночь начинается весенний бал полнолуния — великий бал у сатаны, на который приглашены доносчики, палачи, растлители, убийцы — преступники всех времен и народов; мужчины являются во фраках, женщины — обнаженными. В течение нескольких часов нагая Маргарита приветствует гостей, подставляя колено для поцелуя. Наконец бал закончен, и Воланд спрашивает у Маргариты, что она хочет в награду за то, что была у него хозяйкой бала. И Маргарита просит немедленно вернуть ей мастера. Тут же появляется мастер в больничном одеянии, и Маргарита, посовещавшись с ним, просит Воланда вернуть их в маленький домик на Арбате, где они были счастливы.
Тем временем одно московское учреждение начинает интересоваться странными событиями, происходящими в городе, и все они выстраиваются в логически ясное целое: и таинственный иностранец Ивана Бездомного, и сеанс черной магии в Варьете, и доллары Ника-нора Ивановича, и исчезновение Римского и Лиходеева. Становится ясно, что все это работа одной и той же шайки, возглавляемой таинственным магом, и все следы этой шайки ведут в квартиру № 50.
Обратимся теперь ко второй сюжетной линии романа. Во дворце Ирода Великого прокуратор Иудеи Понтий Пилат допрашивает арестованного Иешуа Га-Ноцри, которому Синедрион вынес смертный приговор за оскорбление власти кесаря, и приговор этот направлен
[218]
на утверждение к Пилату. Допрашивая арестованного, Пилат понимает, что перед ним не разбойник, подстрекавший народ к неповиновению, а бродячий философ, проповедующий царство истины и справедливости. Однако римский прокуратор не может отпустить человека, которого обвиняют в преступлении против кесаря, и утверждает смертный приговор. Затем он обращается к первосвященнику иудейскому Каифе, который в честь наступающего праздника Пасхи может отпустить на свободу одного из четырех осужденных на казнь преступников; Пилат просит, чтобы это был Га-Ноцри. Однако Каифа ему отказывает и отпускает разбойника Вар-Раввана. На вершине Лысой горы стоят три креста, на которых распяты осужденные. После того, как толпа зевак, сопровождавшая процессию к месту казни, вернулась в город, на Лысой горе остается только ученик Иешуа Левий Матвей, бывший сборщик податей. Палач закалывает измученных осужденных, и на гору обрушивается внезапный ливень.
Прокуратор вызывает Афрания, начальника своей тайной службы, и поручает ему убить Иуду из Кириафа, получившего деньги от Синедриона за то, что позволил в своем доме арестовать Иешуа Га-Ноцри. Вскоре молодая женщина по имени Низа якобы случайно встречает в городе Иуду и назначает ему свидание за городом в Гефсиманском саду, где на него нападают неизвестные, закалывают его ножом и отбирают кошель с деньгами. Через некоторое время Афраний докладывает Пилату о том, что Иуда зарезан, а мешок с деньгами — тридцать тетрадрахм — подброшен в дом первосвященника.
К Пилату приводят Левия Матвея, который показывает прокуратору пергамент с записанными им проповедями Га-Ноцри. «Самый тяжкий порок — трусость», — читает прокуратор.
Но вернемся в Москву. На закате солнца на террасе одного из московских зданий прощаются с городом Воланд и его свита. Внезапно появляется Левий Матвей, который предлагает Воланду взять мастера к себе и наградить его покоем. «А что же вы не берете его к себе, в свет?» — спрашивает Воланд. «Он не заслужил света, он заслужил покой», — отвечает Левий Матвей. Через некоторое время, в домик к Маргарите и мастеру является Азазелло и приносит бутылку вина — подарок Воланда. Выпив вина, мастер и Маргарита падают без чувств; в то же мгновение начинается суматоха а доме скорби:
скончался пациент из комнаты № 118; и в ту же минуту в особняке на Арбате молодая женщина внезапно бледнеет, схватившись за сердце, и падает на пол.
Волшебные черные кони уносят Воланда, его свиту, Маргариту и
[219]
мастера. «Ваш роман прочитали, — говорит Воланд мастеру, — и я хотел бы показать вам вашего героя. Около двух тысяч лет сидит он на этой площадке и видит во сне лунную дорогу и хочет идти по ней и разговаривать с бродячим философом. Вы можете теперь кончить роман одной фразой». «Свободен! Он ждет тебя!» — кричит мастер, и над черной бездной загорается необъятный город с садом, к которому протянулась лунная дорога, и по дороге этой стремительно бежит прокуратор.
«Прощайте!» — кричит Воланд; Маргарита и мастер идут по мосту через ручей, и Маргарита говорит: «Вот твой вечный дом, вечером к тебе придут те, кого ты любишь, а ночью я буду беречь твой сон».