<< Пред.           стр. 3 (из 6)           След. >>

Список литературы по разделу

  ДВЕ СИСТЕМЫ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ ИНДИВИДОВ
  Специфика западного общества в отличие от русского обусловлена:
  Во-первых, алгоритмом хозяйственной деятельности, построенным на методичном, педантичном, интенсивном обустройстве ограниченной территории.
  Во-вторых, алгоритмом взаимодействия индивидов, построенном на уточнении "своего" и точной фиксации правил взаимодействия.
  В отличие от славян (затем и русских) хозяйственная деятельность которых предполагала коллективную (общинную деятельность), германцы (затем и европейцы, и американцы) могли быть независимы от общины. Все функции хозяйствования мог осуществлять или отдельный индивид, или семья. Индивид не нуждался ни в регулярном взаимодействии в коллективном труде с другими индивидами, ни в регулярной помощи от общины. Западный индивид традиционно был независим от общины. Следствием индивидуального обустройства и интенсивного освоения земли явилось "межевание", разграничение между индивидами сфер деятельности и границ деятельности в имущественных отношениях.
  Однако действия любого индивида не могут быть до конца определены и оговорены, или, другими словами, нельзя создать раз и навсегда готовый и совершенный механизм "межевания". В процессе осуществления действия индивидам свойственно выходить за границы оговоренного регламента, что приводит к изменению границ взаимодействия. А как следствие, действие западного индивида на "своей" территории предполагало постоянное "уточнение" области "своего" во взаимодействии с другими индивидами. Стремление определить "свое" пространство и сохранить взаимодействие с другими - типичный образ действия, характерный для западных индивидов. Этот образ действия выступил первоначально как привычный характер хозяйственной деятельности, в дальнейшем распространился на другие сферы социальной жизни западного мира, приобретя характер привычки, стереотипа.
  Западный человек, столкнувшись с новыми обстоятельствами, препятствиями, ограничивающими его действие, либо принимает ограничивающие его социальные правила, либо, напротив, вступает с ними в открытую борьбу. Результатами ее может быть "победа", либо, напротив, "поражение" индивида. Но чаще всего такая борьба заканчивается трансформацией правил, что есть ничто иное, как результат разрешения противоречий. Стороны вырабатывают новые правила, тем самым происходит адаптация этих противоборствующих сторон друг к другу.
  Данный характер взаимодействия индивидов неминуемо вел к противоречиям и конфликтам. Впервые, как факт, это зафиксировал, описал и дал подробный анализ французский мыслитель Ф. Гизо, высказав мысль о том, что противоречия являются источником развития общества, и что Европейская цивилизация развивалась через разрешение конфликтов и противоречий152. Конфликтность развития проявлялась не только во взаимодействии индивидов, но и в столкновении отдельных социальных сил и групп, например королевская власть и феодалы, светская власть и церковная, город и замок, в столкновениях классов.
  Конфликтное состояние (возникающих во взаимодействии индивидов, групп, классов), может привести к разрушению социальной системы, поэтому становится необходимым механизм урегулирования конфликтов. Именно это позволило сделать Гизо вывод, что источником развития общества являются социальные противоречия, классовая борьба153. Отличие Гизо от Маркса в том, что, французский ученый полагал, что именно разрешение конфликтов является шагом социального развития. И это очень важная мысль для понимания Западной культуры - не сами по себе противоречия, а их разрешение является фактором эволюции общества. Вместе с тем Гизо полагал, что отсутствие противоречий приводит к стагнации, застою и умиранию обществ154.
  Инструментом урегулирования постоянно возникающих конфликтов в конечном итоге явилось формирование отношений собственности и частного права, а в итоге формирование целостного механизма общественного договора. Общественный договор предполагает наличие свободно действующих индивидов, которые добровольно ограничивают свое действие, передавая часть своей социальной активности институту власти, который в свою очередь обязуется регулировать взаимодействия индивидов и защищать их в однозначно оговоренных и прописанных сферах действительности. Все стороны общественного договора имеют определенные права и обязанности. Таким образом, общественный договор трансформировал энергию конфликта и противоречия в социальное сотрудничество.
  В дальнейшем эволюция культуры западного общества направлялась развитием общественного договора, который в самом общем социальном плане обеспечил первоначально механизм разрешения противоречий между индивидами по поводу их обустройства на освоенной территории и отношения к имуществу. Обустройство предполагало принуждение индивида действовать по установленным, зачастую жестко регламентированным правилам в сфере взаимодействия с другими индивидами. Одновременно индивид оставался независимым и свободным в той сфере деятельности, где он не был связан взаимодействием с другими индивидами. А таковой, как правило, оказывалась сфера действия индивида со своим имуществом (подчеркнем - в тех случаях, где отсутствовало взаимодействие с другими индивидами). В этой сфере индивид был абсолютно свободен. Таким образом, в Западной культуре свобода и имущество оказываются связаны прямо пропорционально. Чем больше имущества, тем больше свободы.
  Действие общественного договора в свою очередь было направлено на определение пространства свободы индивида. Сам общественный договор представал как "межа" между индивидами. Естественно, общественный договор не обеспечивал индивиду рост богатства, но он, прежде всего, гарантировал ему его сохранение, а также и его защиту (в том случае, конечно, если рост этого богатства будет осуществляться по оговоренным правилам взаимодействия).
  В таком случае "нормальным" (для Запада) было развитие через противоречия и конфликты (иначе мог возникнуть застой, стагнация и умирание), условием же конфликтов становились амбиции и потребности индивидов. А отсюда, чем выше потребности индивидов, тем вероятнее столкновение интересов индивидов в тех областях, где взаимодействие не оговорено, что приводит к конфликту. Разрешение конфликта возможно, когда стороны, в конце концов, оговаривают принципы взаимодействия. В результате общественный договор расширяется. Индивиды самоограничивают себя во взаимодействии, но при этом более четко описывают область своей свободы. По мнению Гизо: "в Европе в результате разнообразия и постоянной борьбы элементов явилась свобода"155, уточним - свобода индивида, гарантией которой являются права индивида, обеспечиваемые в целом общественным договором.
  В таком случае для западной культуры индикатором развития, индикатором прогресса оказывается свобода, понятие, аккумулирующее в себе все лучшее, чего достигает западная культура. Свобода выступает и как индикатор ценности индивида, и индикатор его самореализации. Именно в свободной деятельности раскрывается потенциал индивида, то, что Гизо называл, чувством личности в ее свободном развитии, рождаемом из наслаждения личной независимостью, своими силами156.
  Как установлено, в основаниях двух различных систем взаимодействия индивидов Запада и России лежат две разные основы: в одном случае общественный договор, в другом - круговая порука. Это два механизма, сложившиеся в разных культурах, две реакции на взаимодействие со средой, приводящие к двум различным следствиям: мы осваивали пространство, Запад обустраивался и определял индивидуальную независимость. Поэтому индикатором развития и отдельного индивида, и общества в целом в западной культуре является свобода или расширение прав и свобод индивида через развитие механизма собственности и общественного договора. Чем больше отличается индивид от других, тем более он свободен, богат, независим, и тем выше его статус в западном мире.
  Коллективное взаимодействие в русской культуре имело совсем иные основания (а значит и следствия должны быть иные). Западный коллектив строился на разрешении противоречий. Хозяйственная деятельность русских предполагала напротив коллективное взаимодействие. Возникновение противоречий, конфликтов в таком взаимодействии могло послужить причиной гибели общины. Поэтому механизм взаимодействия должен был предполагать инструменты, не допускавшие возникновения конфликтов, инструменты, превентивно исключающие противоречия. Выше отмечалось, что невозможно создать оговоренные, однозначно понимаемые правила взаимодействия, а коли так, то русское взаимодействие должно было быть построено не на четко регламентированных правилах (да и импульсивный характер русского человека не принял бы жесткий регламент), а на чем-то ином.
  Индикатор западного развития - независимость. В русской общине действует противоположный принцип. Вместо принципа "независимости от общины", действует противоположный -"зависимость". Зависимость от коллектива, зависимость от принципа "будь как все". Такая зависимость выразилась в создании внутриобщинной жесткой иерархии, построенной на статусных ролях, внутриобщинной системе контроля и репрессиях по отношению к индивиду. Без сомнения, в западных общинах также складывалась иерархическая система статусных ролей, но по характеру она была иной. Статус индивида западной общины определялся степенью свободы и независимости от общины. А свобода измерялась "площадью" обустройства, или величиной частной собственности. На Западе действовал принцип: чем больше у меня земли (а в дальнейшем имущества, или богатства), тем выше у меня статус. Частная собственность - это гарантия статуса собственника. Поэтому критерий статуса, точнее, индикатор статуса один - богатство. Статус индивида определяется удобной и простейшей шкалой. Русский же человек зависим от коллектива. И именно коллектив определяет статус индивида. Независимый от коллектива русский индивид превращается в маргинала.
  Понятие "свобода" не выступает индикатором развития ни общества, ни индивида в русской культуре. С этой точки зрения интересно рассмотреть действие слов, связанных с понятием "свобода" в нашей культуре и на Западе. Слова "свобода" в немецком языке - Freiheit (происходит от прилагательного - frei), в английском - freedom (происходит от прилагательного - free). Как видно по структуре слова, существительные, возникли из прилагательного, т.е. характеристики свойства, качества, относимому к какому-либо объекту. Под таким свойством или качеством и в английском, и немецком языке понимается независимая, неограниченная инициативная деятельность, свободное удовлетворение желаний.
  В русском языке собственно слово "свобода" происходит от "слободы" - слабости, послабления, освобождения от обязанностей. В этом слове нет импульса сил, что присутствует в Freiheit или freedom. Русская "свобода" несет в себе безделье и лень. Вместе с тем, особое понимание свободы в русском языке проявляется в слове "воля". "Воля" - это свобода; при этом "воля" - это сильное желание, хотение; в то же время это - и самопринуждение; "воля" - власть над другими людьми; "воля" - это сила. Воля, напротив, предполагает обязанности и ответственность. Воля в своей внутренней основе предполагает коллективное взаимодействие и взаимозависимость, ответственность и подчинение. Тогда как в "свободе" присутствует независимость, освобождение от ответственности и обязанностей (общее значение и для западного понимания свободы) и лень (что не характерно для западного понимания). Сила и, одновременно, зависимость в русском языке связаны со словом "воля". Причастность к коллективу, принятость индивида в коллектив (его нормальность) выражается через "волю". Слабость и маргинальность ассоциируется со словом "свобода".
  Анализируя поведение западного индивида, отметим: его свободное поведение проявляется там, где его действия не регламентированы. "То, что не запрещено, разрешено". Но, а коли, взаимодействие оговорено, то западный индивид дисциплинированно следует правилу.
  Во взаимодействии русских индивидов действует противоположное правило. Индивид перед совершением действия должен найти способ определить, не будет ли его действие противоречить коллективу и не доставит ли он беспокойства другим индивидам. Как он сможет это определить - личная способность индивида. Как правило, это внутреннее чувство, характерное русским индивидам - чувство превентивной ориентации в коллективе. Однако если индивид не сориентируется, поведет себя неправильно, коллектив применит репрессии к нарушителю, накажет его за ошибку. Если же такой способ не найден, то, из-за неосознанного страха перед репрессиями коллектива, русский человек будет терпеть, будет робок и застенчив.
  Возможен иной вариант - отчаянное действие-протест. Русский человек только в том случае совершает действие, не полагаясь на свое чувство превентивной ориентации, когда он определенно стремится противопоставить себя коллективу (Чацкий в "Горе от ума"), как правило, это связано с отчаянием. В результате такой индивид в русском коллективе становится изгоем. Напротив, довольно легко себя находит в коллективе именно тот человек, который обладает развитым чувством превентивной ориентации. Если же действия индивида определяемы, во-первых, данным чувством, во-вторых, в его действиях не бросается в глаза личная заинтересованность, а напротив присутствует "воля" действовать "ради общества", то именно такой индивид может снискать уважение окружающих.
  Для того, чтобы достичь высокого статуса на Западе, достаточно быть богатым. В России статус связан с умением "быть как все". Чем выше такое умение, тем выше статус. Человек может приобрести богатство и даже может "купить" себе статус, но он его не сохранит, если у него отсутствует чувство превентивной ориентации в коллективе. На Западе богатство равнозначно статусу, в России, чаще всего, богатство - следствие статуса. Карьера индивида на Западе строится на трех вещах:
  * методично следовать писанным нормам (правовым, моральным, техническим и т.п.),
  * быть предприимчивым там, где "не запрещено",
  * рекламировать себя, выделяться, выглядеть оригинальным, демонстрировать свою индивидуальность.
  Русский человек, напротив и прежде всего, должен развивать в себе чувство превентивной ориентации в коллективе. Русский индивид, снискавший уважение, не просто такой как все, а он сама суть коллектива. Совершенствуя в себе чувство коллектива, индивид достигает статуса лидера, и тогда его действия превращаются в стандарты и образцы поведения для коллектива. Такой человек становится "законодателем мод". Естественно, до тех пор, пока чувство коллектива ему не изменит.
  Мысль о различии коллективного действия западных и русских индивидов у автора оформилась однажды, будучи в Америке он посетил клуб ковбойских танцев. В этом клубе на площадке танцевали американцы, построившись в несколько шеренг (как на аэробике). Когда закончилась музыка, один из танцующих вышел на сцену и показал несколько новых па, затем включил музыку и встал "в строй". Каждый американец теперь стал танцевать, следуя этим па. В какой-то момент выходил другой и показывал новые па. Так повторялось несколько раз. Танцующие танцевали, как могли - кто-то лучше, кто хуже. Никто друг на друга не смотрел. Главное для танцующих было не отступать от алгоритма танцевальных па, в остальном каждый был свободен. Каждому было "разрешено делать то, что не запрещено". Через некоторое время танцевать вышли наши соотечественники. Они встали не шеренгами, они встали в круг. Они встали так, чтобы каждому можно было видеть каждого. Одна из девушек обладала прекрасной пластикой, была очень хорошей танцовщицей и без труда усвоила элементарные па, на основании которых легко импровизировала. Легко танцуя, она вышла в центр и, "заигрывая", подбадривала то одного, то другого танцующего. На ней сосредоточилось внимание русских танцующих. Русские не следовали заданному алгоритму, они старались танцевать так, как танцевала эта девушка, которую приняли в качестве лидера. У кого-то получалось следовать за лидером, и он с удовольствием отплясывал. У кого-то нет, и он уходил из круга и возвращался к столику.
  Данный пример, на наш взгляд, показывает специфику построения западного и русского коллектива. Для Запада - "будь индивидуален, но следуй установленным однозначным правилам". Для России - "будь как все и следуй за лидером".
 
  Сравнивая коллективное взаимодействие индивидов Запада и России, заметим, западный индивид, выражаясь философски, одинокий индивид. Он напоминает героя Дефо - Робинзона Крузо, обустраивающего свое пространство. Ему довольно одиноко, но он не стремится никого впускать на свою территорию. Русский индивид - член коллектива, коллективный индивид, сохраняющий себя только в пределах коллектива, и потому в коллективном действии обладает преимуществом в сравнении с западным индивидом.
  Существует интересный факт. Командование западных подводных флотов значительно чаще меняют свои экипажи, нежели российское командование. Для российских подлодок характерно и обычно полугодовое дежурство несменяемым экипажем. Причина проста, - руководство западных флотов опасается реальной угрозы возникновения конфликтов среди членов экипажей. В России не известны такие случаи. Незнакомые люди, собранные в экипаж не несут угрозы конфликта. Данный факт есть подтверждение особой системы внутригрупповых отношений, складывающихся в российских коллективах.
 
  "Душа" находит свое воплощение в обычном регулярном поведении народа. Открытое противоборство, конфликт, противо-речие выступало на Западе как источник развития их культуры157. Поэтому западный человек либо принимает правила, либо открыто с ними борется. В России "речь против" вели разве что юродивые. Русский человек обычно не принимает социальные ограничения, но и активно не борется с ними, а проявляет либо пассивное неподчинение, либо инициативное стремление обойти эти правила.
  В этих этнических чертах, специфике взаимодействия индивидов нашей культуры, заложены предпосылки формирования и национальных, и народных характеристик, или, другими словами, определенной формы управления, и определенного этического строя, свойственных Российской социальной системе.
 
 
 ГЛАВА 3. УПРАВЛЕНИЕ В СОЦИАЛЬНОЙ СИСТЕМЕ
 
 
 
  § 1. ПРЕДПОСЫЛКИ ИЕРАРХИИ И ПЛЮРАЛИЗМА
 
 
 
  Управление открывает другую сторону социальной системы. Если "душа", или алгоритм действия, - неиституализированое образование, то управление -как подсистема всегда принимает иституализированое выражение (представляет собой жесткую дегрессивную конструкцию). "Душа" находит свое дегрессивное воплощение в управлении. Как отмечалось, душа этноса формируется в регулярном однотипном действии. Но любое повторяющееся действие, выполняемое отдельным индивидом, группой индивидов, или достаточно крупным социумом не может быть исключительно однотипным. Даже станок с программным управлением не может делать абсолютно однотипные действия. В случае отступления от стандарта рабочий регулирует действия станка (сейчас это может выполнять особая программа, которую тоже, кстати, нужно периодически корректировать). В человеческом поведении сам человек осуществляет корректировку, в случае отступления от алгоритма (привычки), и тем самым управляет своими действиями, направляя их на сохранение привычки.
  Социум, не сформировавший в себе принцип возвращения к привычному действию в случае отступления от него, перестает существовать как социум. Человеческий коллектив может возникнуть на основе взаимного действия, но после его осуществления такой коллектив распадется. Но если такие взаимодействия будут неоднократны, сформируется алгоритм взаимодействия, и тем самым, у членов группы возникнет потребность осуществлять взаимодействие. Тогда либо группа в целом, либо лидер (лидеры), или другие члены, имеющие санкцию группы, будут стремиться к воспроизводству условий взаимодействия. То есть будут стремиться к созданию условий поддержания привычного взаимодействия в том числе, используя стимулы и репрессии к отдельным представителям группы, для сохранения этого привычного действия. Так в социуме в зачаточной форме рождается управление.
  С нашей точки зрения, главной целью управления в системе является поддержание типичного способа деятельности. Именно в этом система проявляет себя активно и целенаправленно. Возникшее управление будет стремиться к самосохранению. Однако если индивиды утратят потребность во взаимном действии, управление как функция станет неактуально. Но если такая потребность сохраняется, управление будет укрепляться, или дегрессировать, институализироваться.
  Если условия среды предполагают постоянное взаимодействие индивидов, целью управления будет адаптация взаимодействия к меняющимся условиям среды, то есть защита от внешних факторов. Если же среда не диктует необходимости постоянного взаимодействия, управление будет направлено на создание условий взаимодействия, определение перед коллективом общих целей для совместного действия. Вследствие чего возникает необходимость в концентрации энергии, ресурсов, необходимость в возникновении управляющего центра.
  Таким образом, в первом случае возникают предпосылки возникновения нонэгрессивной (плюралистической) системы управления, во втором - эгрессивной (иерархической).
  Кроме общих предпосылок возникновения определенных форм управления существуют и специфические, определяемые характером "души", или привычным образом действия социума. Опираясь на анализ "русской души", выделим такие предпосылки.
  Русский человек лишен дара формы, как говорил Бердяев158, и причина этого - в импульсивности нашего характера, в спонтанности, непланировании действий. Ни один человеческий коллектив, имея в основе своего поведения импульсивность, не смог бы сохраниться. Он естественным образом должен распасться. Однако импульсивность, будучи основной чертой русского характера, существует уже не одно столетие. Столь длительное время она смогла сохраниться, будучи уравновешена регламентацией. При этом функция регламентации предполагает первоначально пробудить активность из состояния лени (в этом случае регламент действует как принуждение к заданной форме, к заданному образцу действия), а когда активность достигнет стадии удали - сдержать. В целом функция регламентации обеспечивает баланс социальной активности.
  Вместе с тем, регламентация (правила, нормы и т.п.), принимается только тогда, когда обладает "священным" характером, либо институт регламентации имеет достаточно ресурсов для осуществления контроля и принуждения. Таким институтом регламентации становится управление, реализованное в эгрессивной форме. Бердяев отмечает: "Русские историки объясняют деспотический характер русского государства этой необходимостью оформления огромной, необъятной русской равнины"159. Добавим - и столь же "необъятной" русской души.
  Однако эгрессивная регламентация русского характера не возникает сразу же на высшем уровне, как форма государственного управления. Эгрессивная регламентация зарождается в коллективном взаимодействии.
  Импульсивный коллектив может породить из своей среды только импульсивного лидера. Но в таком случае, чтобы управление было возможным, коллектив должен быть терпим к лидеру, лоялен к принятию им импульсивных, "по наитию", решений, к его мерам принуждения. Чтобы сохраниться, коллектив культивирует такое качество как терпимость. Такой коллектив, создавая управление, делегирует лидеру право принятия решения и право принуждения и тем самым наделяет лидера правом ограничения своих действий, т.е. дает лидеру возможность регламентации коллективной импульсивности.
  Таким образом, русский коллектив, делегируя лидеру право регламентации, сохраняет "чистоту" своей импульсивности, "не замарывая" ее не свойственным ей регламентом. Функция регламентации передана лидеру, в задачу которого она входит, но главной целью регламентации является отнюдь не планирование достижения цели (что имеет место, но вторично), а "понуждение" и "сдерживание". Лидер регламентирует действия русского коллектива не так, как западный руководитель (по Тэйлору, западный руководитель призван выработать наиболее оптимальные способы действия, структурированные в поэтапное продвижение к определенной и установленной цели). Русский же лидер управляет не действиями, а энергией коллектива.
  Естественно, западная методичная регламентация, регламентация по установленным правилам, не принимается русским характером. Русский человек предпочитает такую регламентацию, которая не подрывает основ импульсивности. А здесь мы выходим на предпочтение "правды"160 (или говоря современным бытовым языком "понятий") над правом. "Правда" ("понятия") строится на "превентивном чувстве коллектива" (что рассматривалось выше), на неосознанном стремлении "быть как все". Лидер в своем поведении реализует принцип "будь как все", и тем самым его поведение становится оптимальной моделью для членов коллектива (такой лидер - "человек с понятиями"). Таким образом "правда" персонифицирована в индивиде. Право, напротив, "безликий" методичный регламент.
  Отсюда авторитет лидера строится не на его методичном поведении, а, наоборот, на "послаблении" членам коллектива, которые сохраняют за собой возможность следовать "неписаному правилу", отступать от установленного лидером регламента (отступления от регламента в русской культуре, возможно, более регулярны, чем сам регламент). Эти отступления от регламента оформляются как "льготы" или "привилегии", которые в нашей культуре являются традиционным механизмом мотивации индивидов161. Механизм мотивации льготами, претерпев внешние изменения, сохранился до настоящего времени162.
  Высшая привилегия, которой наделяется только лидер - право принуждения. Коллектив обязан терпеть, но сохраняет возможность пользоваться отступлениями. Этим обусловлен авторитет статуса, авторитет вышестоящего и принцип, пронизывающий нашу культуру до основания: "начальник всегда прав". Под влиянием этого стержневого принципа, первоначально возникшего в славянской общине, в патриархальной семье в дальнейшем стало формироваться эгрессивное управление российской социальной системы.
  Необходимо отметить одну важную особенность. Регламентирующее управление противоположно импульсивному характеру русского коллектива, но является необходимым для его сохранения. Поэтому русскому человеку свойственно, с одной стороны, "неприятие" власти (как регламента), что проявляется как "безмолвное" осуждение и стремление к "уклонению" от регламентации, с другой стороны, лояльность и терпимость, т.к. власть - гарант сохранения общности. Необходимо заметить, именно в действиях власти в наибольшей мере проявляется принцип приоритета коллектива над индивидом, что придает ей "священный" характер.
  Примечательна одна особенность, индивид по-разному оценивает своих руководителей. Чем ближе руководитель к индивиду, чем более явны "личные" интересы этого руководителя, тем выше уровень "неприятия" индивидом власти в лице этого руководителя. Чем "дальше" от индивида по иерархической лестнице стоит руководитель и чем менее явен "личный" интерес такого руководителя, тем более индивид лоялен к такому руководителю, как представителю власти. А отсюда формируется стереотип восприятия: "царь хороший, бояре плохие".
  Итак, предпосылка формирования эгрессивной формы управления - сохранение импульсивного алгоритма действия - требует централизованной внешней принудительной регламентации.
  Наличие предпосылок для возникновения в отдельных общностях определенной формы управления еще не является необходимым условием возникновения формы управления в целом обществе. Для того чтобы форма управления стало необходимой для всего общества, эта форма должна обеспечить его интеграцию. Поэтому одна из важнейших функций, выполняемых управлением - это интегративная. Интеграция возможна в том, случае, если она обеспечивает самосохранение отдельных сообществ в целостном сообществе. Интеграция становится необходимой, когда отдельное сообщество оказывается не в состоянии обеспечить свое сохранение. Это возникает тогда, когда, в одном случае, между отдельными общностями возникает конфликт и сохранение этих общностей будет возможно только в результате преодоления этого конфликта. Либо, в другом случае, когда всем общностям грозит внешняя для них опасность. В первом случае управление выполняет функцию оптимального преодоления внутренних конфликтов, во втором - концентрирует энергию отельных общностей, консолидирует ее на снятие внешней угрозы. Вместе с тем, выполняя заданную функцию, форма управление с необходимостью институализируется обретая характеристики системы, тем самым начинает сама стремится к самосохранению. Для поддержания самосохранения институализированной формы управления необходимо постоянно поддерживать изначально заданную функцию даже в том случае, если эта функция уже не актуальна для отдельных общностей, интегрированных в теперь уже целостное сообщество.
  При анализе специфики социальной системы в целом становится явным, что каждой социальной системе присуща "цель", или стремление к самосохранению. Каждая социальная система обладает специфическим набором условий существования, которые включают в себя и условия внешней среды, и характер сообщества и т.п. Отсюда и специфический комплекс действий по самосохранению. Осуществление данного комплекса действий предполагает определенную форму управления. Таких форм существует две: нонэгрессивная (плюралистическая) и эгрессивная (иерархическая).
  Выше уже отмечалось, если мы рассматриваем социальную систему с точки зрения формы контроля (контроль в системе осуществляется из центра или системе присущ взаимоконтроль) явно просматриваются две формы власти: единовластие и плюрализм, - эгрессивная и нонэгрессивная тенденции
  Западное общество было принуждено объективными обстоятельствами снимать конфликты между отдельными сообществами, что стимулировало развитие такого механизма взаимодействия как "общественный договор", который постепенно институализировался в плюралистическую форму управления.
  При сравнении истории Запада и России бросается в глаза внешнее отличие структуры власти. Власть в России носила преимущественно самодержавную форму. Исключения составляли эпохи смут, но даже и в эти периоды сохранялась тенденция к единовластию.
  Единовластие характеризует как всю социальную систему российского общества в целом, так и его отдельные элементы, проявляется и в малом, и в большом. Единовластное управление оказывается типичным как для исполнительной государственной власти в целом, так и для отдельных предприятий, организаций, фирм, колхозов и даже для семьи. Оно типично и для современной России, и для эпохи советского периода, было свойственно и царской России, где оно также проявлялось и на макро- и микро- уровнях.
  Западное общество, напротив, характеризуется как плюралистическое, в котором имеет место разделение властных функций. Государственная власть распределяется в настоящее время между исполнительной, законодательной и судебной властями. Управление в коммерческих фирмах стремится к демократической форме, при которой власть дифференцирована по функциям, стремится к разделению властных полномочий. Эта форма пронизывает и государственное управление, и отдельные организации, характерна и для учебных заведений, и даже для военных организаций (таких как полиция). Определяющая составляющая деятельности государства, экономическая политика, носит целенаправленный антимонопольный характер.
  Российское общество в целом и его отдельные сообщества стремятся к установлению единоначалия как определяющей формы власти. Западное общество стремится к плюрализму, который в системе власти проявляется в форме демократического управления.
  Единовластие - форма власти, при которой только один человек, глава сообщества (руководитель государства, предприятия или коллектива людей), контролирует основные функции, выполняемые сообществом, инициирует и принимает окончательное решение. При этом вполне естественно, что единоличный руководитель сложного крупного сообщества (например, директор крупного предприятия или президент страны) физически не в состоянии контролировать все функции, поэтому он сосредотачивает у себя в руках реализацию определяющей цели, распределение, контроль за функциями, обеспечивающими стабильность власти.
  Плюрализм - характер социального взаимодействия, при котором существует стремление системы распределить функции и ответственность между людьми и сообществами; осуществлять контроль как взаимоконтроль (в отличие от контроля в единовластных системах, где осуществление контроля начинается "сверху"). Демократическое управление - власть, построенная на регуляции частной или коллективной инициативы. Выработка решения осуществляется на основе "частной инициативы" членов сообщества. Инициатива одного из членов сообщества принимается или, напротив, не принимается другими членами. Руководитель принимает решение на основе одобрения сообщества. Если в сообществе нет согласия, то окончательное решение главы предполагает примирение сторон (возможно, в этом случае решение носит компромиссный характер).
  Форма власти направлена на воспроизводство таких характерных отношений, которые "запрограммировано" (если допустимо такое выражение) или имманентно присущи системе. Различные коллизии, изменяющие систему власти, не разрушают стремления воспроизвести ее основополагающую форму. До тех пор пока социальная система существует, она будет стремиться воспроизвести присущую ей форму власти.
  Образ Российской власти напоминает гелиоцентрическое построение. Особенность такого построения в том, что его прочность определяется центральной "массой", которая силой притяжения выстраивает остальные элементы системы, на которые действуют две основные силы: "центростремительные" и "центробежные". Превосходство одной из сил ведет к резкому изменению системы.
  Ослабление центростремительных сил увеличивает центробежные, вследствие чего система разваливается. Причиной ослабления центростремительных сил является уменьшение "массы" центра, что происходит под действием либо внешних факторов, вследствие "таяния, испарения", либо внутренних процессов, приведших к "взрыву и расколу" массы центра. Так, например, деформация центра вследствие событий 1991 г. привела к расколу центра и уменьшению его "массы". И как следствие, "центробежный" развал системы.
  Напротив, увеличение центростремительных сил ведет к поглощению центром периферии. В космической механике это приводит к возникновению "черной дыры". В социальной динамике следствием такого сжатия является возникновение тоталитаризма.
  Совершенно другой вид и принцип построения имеет социальная система западного общества. Западное общество построено на внутреннем регламенте, где отдельный индивид следует регламенту, но в том, что не регламентированно, он свободен: "что не запрещено, то разрешено".
  Другая особенность Западного общества - плюрализм, структура, которая не имеет определенного центра. Центр может иногда возникать и выполнять функцию создания новых ограничительных форм, после чего исчезает. В Западном обществе не исключена эгрессия, но появление централизованных форм всегда связано с двумя тенденциями. Либо появляется противовес -другая централизованная форма (конкурент), либо, достигнув предела дегрессивного (скелетного) образования, происходит репликация.
  В качестве примера первой тенденции можно рассмотреть деление власти. Абсолютизм королевского самодержавия был всегда ограничен либо фрондой, либо парламентом. Возникновение ветвей власти - следствие развития социальной системы Западного общества. Точно так же может пониматься экономическая конкуренция между предприятиями. Возникновение профсоюзного движения - противовес предпринимательству.
  Другая тенденция - репликация. Революция в Англии и Франции, освободительная война американских колонистов - наглядные примеры такой тенденции. В целом, потеря европейскими государствами своих колоний - факт репликации. Потеря Великобританией Североамериканских штатов, Канады, Австралии был процессом "деления клетки" и возникновения государств подобных Англии. То же самое характерно для Испании и Франции.
  Процесс деления и репликации неминуемо связан с противоборством и конфликтами - "единством и борьбой противоположностей", что, по мнению Ф. Гизо163, было основой цивилизационных достижений, развития права и нравственности в Западной Европе. Конфликт в этом случае - своеобразная плавильная печь, "выплавляющая" скелетную основу. Право как "скелет" Западного общества, развиваясь, устанавливает более совершенные правила взаимодействия для противоборствующих сил, конкурентов. Примечательно, что военное противоборство феодалов постепенно превращается в рыцарские турниры и дуэли, а затем в судебные состязания. Конфликт - неотъемлемое свойство, оптимальная модель действия Западного общества. А механизм разрешения конфликта обеспечивает устойчивое существование этого общества. Но если конфликт, как типичный образ действия, может быть вынесен за пределы этой системы, на окружающую среду или другие человеческие сообщества, то правовые основы (дегрессивные конструкции), или правила взаимодействия, напротив, не переносятся во вне. Правила взаимодействия применимы только внутри системы. Такая социальная система, взаимодействуя с другой системой, только в процессе конфликта вырабатывает правила взаимодействия (скелетную основу взаимоотношений). Если возникает противоборство между системами, между которыми не было конфликта или иного взаимодействия, то система действует исходя из принципа римского права, положенного в основу Западного общества: не запрещено, значит разрешено.
  После I Мировой войны Женевская конвенция запретила использование химического оружия. И хотя почти все европейцы-участники II Мировой войны производили химическое оружие, никто его не применил (даже фашистская Германия). И не потому, что "торжествует закон", а потому, что "скелетная", правовая основа Западного общества строится на противоборстве. Гарантом не использования химического оружия явилась не Женевская конвенция, а наличие этого оружия у противоборствующих сторон.
  Создание ядерной бомбы США, их монополия на это оружие (оружия более страшного, чем химического), по сути своей, дало право использовать его против Японии: "не запрещено, значит разрешено".
  Право является индикатором достигнутого противостояния в конфликте сторон. Собственно противостояние и есть скелетная форма социальной системы. Там, где конфликт сторон достигает противостояния, и стороны "оценивают" ситуацию, в которой не может быть одного победителя, противостояние фиксируется как "правило взаимодействия", "право" выступает как запрет на продолжение бесперспективного конфликта. В этом случае энергия противоборствующих сторон уходит в сферу, где "не запрещено".
  Это объясняет, почему Западное общество осваивало территории путем "освобождения" пространства для своих колонистов. "Хороший индеец - мертвый индеец". Там, где такое "освобождение" прошло "успешно" образовались государства подобные европейским. Например, экспансия европейцев в Северной Америке и Австралии, результатом которой явилось уничтожение аборигенов (Тасмания) или заключения их в резервации (Северная Америка).
  Таким образом, есть основание полагать, что плюралистическая форма может существовать только в условиях постоянного развития защитной оболочки, скелетной основы. Как известно, стиль жизни, образ жизни у колонистов воспроизводили европейский. Жилище, одежда, пища - все оставалось европейским.
  Отличается в этой связи экспансия российской системы. Освоив шестую часть света, русские колонисты не прибегали ни к геноциду, ни к резервациям. Хотя, конечно, нельзя утверждать, что русская экспансия была бескровной. Бросается в глаза один факт. Русские колонисты легко усваивали внешние формы общения и стереотипы поведения аборигенов. Склонность к уподоблению одна из черт русской культуры.
  Эту мысль проводит Протоиерей Сергий Четвериков: "Русский народ создал единственную в мире страну не только по размерам, но и по нравственному ее облику, сохранив добрые отношения со всеми многочисленными народами, вошедшими в состав его государства; и такие же добрые отношения он стремился поддерживать со всеми другими народами его окружающими. Для русского народа, проникнувшегося духом христианства, не существовало и не существует народа и племен презираемых, ненавистных, нетерпимых и гонимых. Он стоит на широком основании христианской любви. В каждом человеке он умеет находить и видеть образ Божий. У него широкое, вместительное сердце. И это дала, этому его научила не только данная ему Богом природа, но и его святая православная вера"164.
  Устанавливая мирные взаимоотношения с аборигенами, усваивая внешние образцы быта и жизни, русские колонисты внедряли вместе с земледелием и эгрессивный дух в аборигенов, дух самодержавия, единоначалия, централизма. Именно за счет этого достигалась лояльность "прозелитов" государства Российского.
  Однако справедливо отметить, что территориальная экспансия Западной Европы была значительно шире российской. И, достигнув своего предела, не понесла таких территориальных потерь как Россия. Высшим пределом Европейской экспансии является начало ХХ века, когда "цивилизованные колонии" покрыли значительную часть Старого и Нового Света. После "крушения колониальной" системы Западное общество сохранило свое влияние на многие бывшие колонии, за исключением отдельных стран юго-востока Азии. Территориальное пространство - это только внешний вид, один из индикаторов развития системы.
  Общей предпосылкой для возникновения и единовластия, и плюрализма является алгоритм действия. Именно на его основе зарождаются различные формы власти. Каждая из них имеет свой "путь" развития, но для обеих форм характерен типичный конец - один из трех возможных вариантов: гибель, ее полное уничтожение и, в конце концов, исчезновение; возрождение или перерождение в другую форму.
  Гибель формы управления ведет и к гибели социальной системы, т.к. под гибелью формы управления в целом мы должны понимать исчезновение этой формы в элементах структуры и исчезновение предпосылок существования данной формы. Такое возможно при исчезновении и субстрата и потери "духа" культуры.
  Данное явление, на наш взгляд, маловероятно. Даже крушение Советского Союза не привело к разрушению субстрата, сохранилась в неизменном виде и "загадочная русская душа".
  В современном мире гибель социальной системы в результате известных науке общественных коллизий не возможна, во всяком случае, в исторически обозримом будущем. Скорее можно признать факт перерождения. История ХХ века на первый взгляд имеет на своем счету массу примеров. Перерождение - не есть гибель, но изменение, процесс, ведущий к выхолащиванию "духа".
  Россия на протяжении этого столетия несколько раз меняла свой облик. После февраля 1917 года Николаевская монархия (самодержавие на грани развала) превращается анархическую республику (плюрализм на грани развала), после Октября по стране распространяется диктатура, либо "красных", либо "белых", либо просто бандитов, но все-таки диктатура (это форма единовластия). В двадцатые годы устанавливается тоталитаризм (крайняя форма эгрессии). После смерти Сталина до 80-х годов происходит размывание тоталитаризма, которое приводит к анархической республике 1991-1993, а затем к появлению причудливой государственной формы - по внешнему виду плюралистичной, по способу действия самодержавной.
  Однако исторический пример России показывает, что в России менялась степень единовластия, но перерождения не произошло. Пример Китая и Японии как Дальневосточной целостности, не может служить примером перерождения. После II Мировой войны субстрат Японии не был изменен, "самурайский дух" был переключен в экономику, даже характер эгрессивной структуры власти не претерпел существенных изменений. Точно так же и Китай сохранил и субстрат, и "душу", и эгрессивный характер власти. Хотя под влиянием коммунистической идеологии его система власти и приобрела модификацию тоталитаризма.
  Пример стран Восточной Европы, тем не менее, показывает, что хотя бы система власти способна к перерождению. Однако следует заметить, что эти государства находились в зоне пограничного противостояния двух целостностей - Запада и России. Интересна в этом плане прибалтийская поговорка "Мы больше любим предыдущего оккупанта". Влияние двух противостоящих целостностей не могло не сказаться на характере культур и, в частности, на форме власти. Давление той или другой целостности приводило к перерождению. Таким образом, определяющим, в данном случае, оказывается внешний фактор (каким бы он ни был), а не процесс саморазвития. В связи с этим есть основания полагать, что перерождение форм управления возможно только в результате достаточно сильного внешнего воздействия. Относительно восточноевропейских стран, их перерождение - это адаптивная форма к влиянию той или иной среды, имманентно присущая этим обществам, как жабры и легкие у двоякодышащих животных.
  В Прибалтике на многих крышах можно увидеть флюгеры. Они поворачивались, когда дул сильный ветер с Запада или Востока. Интересный символ культуры Восточной Европы.
 
  В целом, в эгрессивной флуктуации можно выделить следующие фазы движения:
  - Возникновение центра
  - Устремление элементов периферии к центру
  - Укрупнение центра
  - Развитие эгрессии
  - Предел развития, перелом, или колебание маятника
  - Нонэгрессивная тенденция
  - Возникновение множества эгрессивных центров.
  Отсюда две границы существования эгрессивной формы:
  - тоталитаризм, как предельно возможная эгрессия, когда центр поглощает все активности периферии, управление пронизывает и сам типичный алгоритм действия, или в российском случае, доведение регламентации до абсолюта;
  - децентрализм, распад центра на множество центров. По внешнему виду может напоминать плюрализм. Но децентрализм не предполагает возникновение общественного договора. Он ведет к разъединению центров и превращению их в самостоятельные социальные системы, борющиеся за преобладание.
  Результатом флуктуации эгрессии не может быть плюрализм, результатом оказывается либо гибель, либо возвращение к некоему "оптимальному" состоянию.
 
  Плюрализм в свою очередь имеет также две границы: децентрализм (или война всех против всех - эпоха Дикого Запада в США) и тоталитарный норматизм (действующий в ряде пуританских общин), при котором дух нормы и человечности, утрачивается в "букве" закона.
 
  Отличительной особенностью единовластия и плюрализма является то, что они управляют объектами, обладающими различной энергией. Целью плюралистической формы управления является мобилизация энергетических ресурсов систем и их "рациональное" использование для поддержания существования. Целью единовластия, напротив, является сдерживание и фокусирование энергии системы.
 
 § 2. ГОСУДАРСТВЕННАЯ ВЛАСТЬ КАК ФОРМА ИНСТИТУАЛИЗАЦИЯ УПРАВЛЕНИЯ
 
 
 
  Предпосылками формы управления общества являются, во-первых, та форма управления, которая свойственна отдельным коллективам (первичным общностям) и, во вторых, наиболее успешная форма управления, интегрирующая общество в целом. При этом не исключается возможность существования в первичных общностях одной формы управления, а для общества в целом другой. Вместе с тем конгруэнтность форм управления на "низшем" и "высшем" уровне обеспечивает дальнейшую репликацию и экспансию общества, т.е. возможность его усложнения, дифференцированности. Исторический опыт показывает, что радиации формы управления как правило идет "снизу", от первичных общностей, эволюционно трансформируя "верхи". Попытка внедрения формы управления "сверху" вызывает консервативное сопротивление "низов". В этом случае, идущая "сверху" форма управления оказывается неспособна интегрировать общество в целом.
  Подчеркнем, именно интеграция общества в целом - основная функция "высшего" управления. "Высшее" управление и возникает только тогда, когда возникает, как предпосылка, необходимость интеграции всего общества. Технически, интеграция возможно, если имеется механизм стимуляции и репрессий. Такой механизм - сам по себе результат дегрессии социальной системы, следовательно может существовать только в институциональной форме. Обычно такой механизм функционирует через институт государственной власти. Государственная власть, в нашем понимании, и есть "высшее" управление, институционально обеспечивающее интеграцию общества в целом. В связи с этим эффективность государственной власти может оцениваться с точки зрения способности ее обеспечить интеграцию общества в целом.
  Государственная власть задает обществу цели, обеспечивающие сохранение общества как целостности и определяет способы, позволительные для достижения этих целей. Тем самым социальные действия ранжируются от допустимых до недопустимых. Механизм стимуляции и репрессий направлен на поддержание этого ранжирования. Государство, таким образом, институционально нормирует социальные действия. Оно аккумулирует социальную энергию и направляет ее на реализацию общих целей общества.
  Отсюда первым критерием, по которому может быть оценена эффективность государственной власти, является степень институционального нормирования социального действия, степень аккумуляции социальной энергии на цели общества. Соответственно общество, в котором государство утратило институциональное нормирование, коллапсирует. И наоборот, общество, в котором институальное нормирование доведено до полной регламентации всех социальных действий - тоталитарно.
  С другой стороны, общество способно дифференцироваться, усложняться, а тем самым в обществе возникают иные устремления индивидов, иные цели, институционально не нормированные государственной властью. Здесь, если не возникнет механизм адаптации новых целей, то государство будет неэффективно. А утрата институционального нормирования при растущей дифференцированности общества будет вести к анархии. Поэтому другим критерием эффективности государственной власти является способность обеспечивать интегрированность общества при его увеличивающейся дифференцированности. Такая способность отражает эффективность функционирования механизма адаптации новых целей, возникающих в обществе.
  Идеальной, оптимальной государственной властью в таком случае будет такая, при которой вновь возникающие цели индивидов и социумов будут институционально нормированы, тем самым энергия индивидов постоянно будет направляться на достижение общих целей, за счет чего, при растущей дифференцированности общества, будет сохраняться его интегрированность и устойчивость.
  Исходя из определенных критериев эффективности государственной власти (степень институционального нормирования и степень дифференцированности) выделим четыре крайние состояния государственной власти: коллапс, анархия, тоталитаризм, оптимум.
  Предложенные критерии представляют собой теоретическое осмысление идеи аномии Р. Мертона. Обратимся к его схеме аномного действия165 и транслируем формы индивидуального приспособления на действие системы в целом.
  Наиболее крайние аномные формы, "ретритизм" и "мятеж", могут быть соответственно соотнесены с "коллапсом". Остальные формы рассмотрим более подробно.
  "Конформность" может пониматься как достижение социальной системой стабильности и интеграции, или оптимума. Но, признавая, что общество постоянно дифференцируется (у него появляются новые элементы и функции), постоянно испытывает влияние иных культур и природной среды (это также способствует дифференцированности), утверждаем, что "оптимум" как таковой недостижим. Однако выработка способов обеспечения интегрированности и стабильности системы обеспечивает движение к оптимуму и противодействие энтропии, что может быть обеспечено саморефлексией (аутопейсисом) общества. Это движение балансирования между аномными полюсами. Здесь возможен такой образ: общество как маятник движется между аномными полюсами, "проскакивая" точку оптимума. Саморефлексия снимает "размах" "маятника", приближая его к точке оптимума.
  "Инновация" соотносима с состоянием дезинтеграции социальной системы, когда отдельные ее части действуют несбалансированно с целым. Институционально это предстает как децентрализм, или анархия. Особенность западного общества в том, что исторической точкой его возникновения явилась феодальная раздробленность. Поэтому путь к "оптимуму" предполагал выработку механизмов интеграции социума, каковым и явился "плюрализм".
  Другая форма приспособления "ритуализм". В тенденции "ритуализм" связан с усилением иерархической власти, а крайней формой иерархии является тоталитаризм. Такова одна из полюсных аномных точек, свойственных для России. Тоталитарное общество предельно нормирует социальные действия. Достигается это за счет того, что идеология синкретизирует цели общества и индивидуальные цели личностей и цели общества (яркий пример, идеал "строителя коммунизма"). Такое общество предельно интегрировано (за счет институализации энергии индивидов) и стабильно. Однако для того, чтобы сохранить интегрированность, такая система должна направлять свою энергию на снижение дифференцированности, а значит упрощать свои собственные функции, снижая уровень саморефлексии и, тем самым, открывая себя "сбивающим" факторам. Неспособность центра, за счет снижения саморефлексии адекватно противостоять "сбивающим" факторам приводит к расколу центра и ведет к децентрализации, анархии.
  Таков второй аномный полюс движения российского "маятника". Наш Российский "маятник" весьма энергичен, и движим он противречием полюсов, но не чувством меры, поэтому постоянно "проскакивает" точку равновесия.
 
 Таблица 4. Соотнесение схемы Р. Мертона с действиями социальных систем
  Формы приспособления Состояние социальной системы России Запада Определяемые культурой цели Институализированные средства Конформность Оптимум Баланс целей и средств Состояние между конформностью и инновацией Тенденция от анархии к оптимуму Современный Запад + + - Инновация Анархия Эпохи смут Отдельные факты эпохи раннего средневековья, Дикого Запада в США + - Состояние между ритуализмом и оптимумом "Маятниковое" движение между анархией и тоталитаризмом Российская Империя, эпоха "развитого социализма" Ритуализм Тоталитаризм Эпохи Сталина и Ивана Грозного Фашистская Германия + + Ретритизм Пауперизм (характеризует полный развал системы, например состояние Западной Римской империи в V-VI вв, в существующих системах носит временный характер и проявляется только в низших слоях; Период после нашествия Батыя, или других опустошительных войн; отдельные случаи состояния пролетариата на рубеже XIX-XX в, голод в Поволжье в 20 гг., голод на Украине 30 гг. Состояние пролетариата в XIX в, движение "хиппи" и т.п. - - Мятеж Революция Дисбаланс целей и средст
  Исходя из обозначенных критериев, рассмотрим флуктуацию государственной власти России в исторической перспективе.
  Необходимость государственной власти в древней Руси была продиктована потребностью в снятии конфликтов между отдельными общностями (по этой причине были приглашены на княжение варяги) и защитой от внешнего врага (от набегов других варягов и хазар). В основу власти был заложен принцип удельного княжения, согласно которому родственники великого князя становились удельными князьями. Каждый удельный князь имел свое собственное воинское формирование (дружину). Тем самым общины славян, проживавшие в уделах, лишались возможности самостоятельно вести военные действия. Наличие воинского формирования удельного князя обеспечивало защиту населения подвластной территории от внешнего врага.
  В принципе такая система государственной власти обеспечивала выполнение необходимых функций. Однако сама государственная власть не имела институционального механизма внутренней консолидации, механизма управления удельными князьями.
  Заметим, что в отличие от древней Руси, на Западе в то время уже сложился такой механизм - институт военного патроната, система норм, определявшие права и обязанности сюзерена и вассала. В дальнейшем этот механизм превратился в феодальную систему государственной власти. На Востоке, в частности в Китае, сложился другой механизм - абсолютизации прав высшей власти. В киевской Руси не было ни западной, ни восточной модели, целостность государственной власти поддерживалась только личностным харизматическим авторитетом (и отчасти военной дружиной) великого князя.
  В дальнейшем, после ухода с исторической сцены харизматических великих князей (последним мы можем считать Владимира Мономаха), отсутствие механизма подчинения удельных князей в конечном итоге привело к дезинтеграции древней Руси (к удельным междоусобицам). Однако в эпоху киевской Руси, государственная власть смогла институционально нормировать социальные действия, привнеся западное право, которое письменно оформилось в эпоху Ярослава. Власть оказалась способной интегрировать в общество новые культурные ценности и социальные цели, т.е. создать механизм адаптации новых целей. Власть в древней Руси по характеру была "инновационной", что предполагало ее плюралистическую форму, но при этом была неинституализированной, харизматической.
  Итак государственная власть древней Руси привнесла правовой регламент, сняла конфликты и противоречия восточнославянского мира. Однако, принесенная форма управления, была довольно таки противоречива. Носители власти создали централизованное ядро управления. Правители - эгрессивный центр, народ - периферия. В целом, таким образом, общество было иерархически организовано. Но варяжские князья принесли и форму зародышевого плюрализма, который проявился во взаимодействии представителей власти. Такая противоречивая форма управления существовала, пока не возникла реальная опасность. Битва на реке Калке в 1221 году вскрыла неадекватность такой формы управления. А нашествие Батыя в 1237-1238 гг. уничтожило древнерусское общество, а вместе с ним и принесенную варягами форму управления. Неадекватность плюрализма государственной власти для древней Руси показывает за столетие до Калки автор "Слова о полку Игореве", указывая на отсутствие централизма в высших эшелонах власти. Гибель древнерусского общества в результате нашествия Батыя имеет много причин, но одна из них - противоречивость формы управления, наличие плюралистической формы в высшем звене власти.
  Государственная власть в древней Руси возникла как антитеза анархии. С другой стороны, хотя и делались попытки институционально нормировать социальные действия, они не достигли успеха, поэтому такое общество в принципе не могло стать тоталитарным, но и точки устойчивости не достигло. "Маятник" формы управления, двигаясь в плоскости плюрализма, совершал свои колебательные движения между полюсом анархии и коллапса.
  Точка коллапса - нашествие Батыя. Монгольское нашествие разгромило старый мир, однако, принесло и иную, новую форму управления, заимствовав ее в Китае, - централизованную форму построения высшей власти, основу которой составила личная преданность иерарху. С этого периода "маятник" формы управления начинает двигаться в плоскости иерархии, между анархией и тоталитаризмом. Начинается новая фаза в истории государственной власти - эпоха монархии.
  Первый цикл этой фазы - трансформация харизматической иерархии в институциональную, становление монархии. Особенность этого периода - концентрация в руках московского монарха инструментов институционального контроля, что вылилось в создание государственных вооруженных сил - аппарата насилия и принуждения (армия и полиция) и концентрации в руках монарха функции распределением ресурсов.
  Аппарат насилия и принуждения был призван обеспечить порядок внутри государства, защиту границ и возможность территориальной или военно-политической экспансии. Этот аппарат с эпохи Ивана III является исключительно государственным. Он управляется монархом лично или через особо доверенных и преданных лиц. Примечательно то, что в свое время московские Великие князья сделали довольно много, чтобы ликвидировать воинские соединения ("дружины") других князей. Российская аристократия постепенно была лишена личных армий, но обязана была служить в монаршей, или государственной армии. Со временем сложилась система назначений, а в дальнейшем и продвижения по службе, что исключало возможность "привязанности" аристократа к определенной воинской группе. Господствующий класс русского общества с эпохи Ивана III нельзя называть классом феодалов, т.к. не феодальный принцип лежал в основе функционирования этого класса. Здесь не было получения земли на содержание воинского подразделения. Землю русский аристократ получал как средство личного существования. Сюзерен не заключал договор с вассалом. Вассал был просто лично предан сюзерену. Не феодал составлял основу господствующего класса, а "государев человек". А поэтому эпоха становления России не может быть названа феодализмом, в большей мере здесь подходит наименование "этатизм".
  Русский представитель господствующего класса, как правило, офицер или чиновник, - это "государев человек", лично преданный монарху. Российский государев человек отличен от западного феодала отсутствием частной инициативы. В этом одно из важных отличий представителей высшего класса России и Запада. Но при этом инициатива на государственной службе в России не исключалась вообще. Принималась инициатива в служении государю, или "личная преданность". Один из столпов самодержавия - военная сила, армия, полиция, основывался на двух вещах: вооруженные силы должны быть государственными, они должны быть лично преданы государю.
  Первоначальное военное формирование, построенное на личной преданности, - княжеская дружина. Но так как каждый князь (во всяком случае, каждый Великий Князь) мог иметь свою дружину - это еще не государственная армия. В битве на Калке была продемонстрирована неспособность объединенных дружин, построенных на княжеском союзе (российской форме плюрализма), противостоять сильному противнику.
  Через двадцать лет новгородские войска разобьют шведов и тевтонских рыцарей. Здесь работал уже принцип единоначалия. Иерархические амбиции Александра Невского не принимались новгородскими олигархами. Профессиональным стержнем его армии была княжеская дружина. Основу составляло ополчение. Но армия А. Невского не была государственной. Армия была лично предана князю, а личная преданность строилась на обаянии, харизме Александра.
  Столь же высока и харизма Дмитрия Донского. По внешнему виду его армия конфедеративная (она объединяет несколько княжеских дружин). Но эту конфедерацию, как и на Чудском озере, пронизывает единоначалие, построенное на личной преданности вождю. Эта армия тоже еще не государственная, а конфедеративная. Но объединяет эту конфедерацию князей харизма Дмитрия и высокий уровень пассионарного духа.
  По мнению Л. Н. Гумилева, именно на Куликовском поле происходит рождение нового русского этноса166, а значит именно здесь наши воины обладали наивысшим уровнем пассионарности, что и обеспечило высокую сплоченность, твердость и управляемость (точнее самоуправляемость) армии.
  В период харизматической монархии сформировался институт мобилизации и организации социальной энергии. Таким институтом стала русская православная церковь. Трансцендентальное оправдание государственной власти и идеологическое противостояние "басурманам" (враг с востока) и "римской ереси" (враг с запада), сформировало социальную цель и норму действия - служения Отечеству истинной веры167. Несмотря на то, что церковь функционировала как институт, "норма служения Отечеству" не поддерживалась институциональными нормами, она поддерживалась неинституциональным, неформальным авторитетом церкви, влияющим таким образом на общественное мнение168. Эпоха харизматической монархии характеризуется и столь же харизматическим институтом мобилизации и организации социальной энергии.
  При Иване III церковь становится функциональным инструментом государственной власти и тем самым дает монарху право: "в интересах государства все дозволено". Иерархия достигает своего предела и стремится институализировать все цели индивидов, интегрировав их в цели государства. Развитие иерархии достигает своей критической точки. Ивана Грозный создает тоталитарную власть, в то самое время, когда отдельные княжества древней Руси и ханства Золотой Орды присоединяются к Московии. Иван IV провел карательную трансформацию общества и заложил основы преданности, но не харизматическому вождю, а государю. Интеграция территорий и класса элиты была достигнута за счет снижение дифференцированности общества, за счет репрессии иных, кроме государственных, целей социума.
  Такое "упрощение" социума и его стабильность поддерживалась репрессивными органами. Соответственно "ослабление" аппарата репрессий обернулось нестабильностью и дезинтеграцией в эпоху Смуты. Россия вновь оказалась на грани коллапса.
  С приходом династии Романовых начинается 2 цикл в развитии государственной власти, это период зрелой монархии. Российское общество ослабленное тоталитаризмом и Смутой сворачивает свою дифференцированность, устойчивость обеспечивается не силой власти, а отсутствием социальной активности. Не случайно и монарх этого периода именовался Михаил "Тишайший".
  Рост социальной активности в середине XVII в. приведет к резкому росту дифференцированности общества и как следствие к конфликтам. Петр I разрешит конфликт парадоксальным образом - усилением конфликта и стимуляцией дальнейшей дифференцированности общества. Тем самым будет заложен механизм инноваций. Механизм, с помощью которого государственная власть оказывается способной адаптировать ценности и цели других культур. В этом смысле реформы Петра -антитеза тоталитаризму Ивана Грозного. Грозный репрессировал социальную активность, Петр ее "пришпорил". Построение Петром чиновничье-дворянской структуры оказалось оптимальным механизмом интеграции социальной энергии. При нем "личная преданность" как форма индивидуальной инициативы приобретает институциональный характер.
  Имеет смысл показать в качестве примера эффект такой реформы как рекрутский набор. До Петра наиболее активные представители низших сословий уходили в казаки. Казачество до XVIII в. - не интегрированная социальная общность, порождавшая социальную деструкцию. Рекрутский призыв становится институциональным каналом аккумуляции энергии низов и направление этой энергии на достижение целей общества.
  Реформы Петра оказали влияние на развитие России в течение столетия и обеспечили расцвет общества в эпоху Екатерины II, но привели к разрыву "низов" и "верхов". Социальная активность и растущая дифференцированность "верхов" придет в противоречие с неактивностью и ритуализмом низов. Инновационная активность "верхов" достигнет своего выражения в восстании декабристов, в результате которого общество оказалось на грани коллапса. В результате флуктуация власти в XIX в. приобретет характер аритмии: то сдерживание (Николай I, Алексндр III), то стимуляция социальной активности (Алексндр II). Аритмия достигнет максимума в эпоху Николая II. Следствием будет революция и коллапс.
  Третья фаза российского государства начинается с эпохи Советской Власти. Интеграция общества начинается за счет его упрощения, сведения социальных целей к целям государства, т.е. за счет создания тоталитарного общества. Достигается это за счет террора, уничтожения высшего класса как субъекта, обеспечивающего дифференцированность общества. Все это вместе именовалось как политика "военного коммунизма". Данная политика потерпела фиаско, т.к. отсутствовал механизм организации социальной активности (прежний чиновничье-дворянский был уничтожен).
  Такой механизм к концу 20-х годов был создан Сталиным - коммунистическая партия. Структура и функции коммунистической партии унаследовали две традиции. Организация первичных общностей строилась по аналогу крестьянской общины. Но при этом были институализированы основные нормы. Целостная структура была построена по аналогу петровского чиновничье-дворянского аппарата. Такой институт оказался способным свести к минимуму личные цели индивидов и сориентировать индивидов на стремление к достижению целей этого института. Этот институт, действуя как государственный и используя репрессивные органы государства, оказался способным синкретизировать, упростить общество и довести институциональное нормирование до предела. Результатом этого стал тоталитаризм.
  Однако тоталитарная интеграция общества возможна пока эффективны репрессии. Невозможность осуществлять массовые репрессии после смерти Сталина ведет к росту дифференцированности общества. Наступает эпоха "оттепели". Однако отличие Советской Власти (от Российской Империи) в том, что ей был утрачен механизм инноваций. Поэтому за "оттепелью" наступит период консервации - эпоха "застоя" ("развитого социализма").
  Отличительная особенность третьей фазы от второй (эпохи монархии) в том, что Советская Власть обладала ограниченными способностями к адаптации целей и ценностей других культур, в результате власть оказалась консервативнее народа. В эпоху монархии власть напротив была инновационной, что порождало консервативную реакцию народа. Невозможность интегрировать социальную энергию "низов" с целями общества в эпоху Брежнева в конечном итоге привело к деформации власти и ее неэффективности - Перестройка закономерное следствие этого. Эпоха Перестройки на наш взгляд - период нарастающей аритмии, следствием которой оказался коллапс 1991-1993 г.
  С эпохи Ельцина начинается новый этап функционирования государственной власти. Вплоть до 2000 года наблюдается медленное движение от анархии к иерархической власти. Несмотря на то, что в России возникли институты власти аналогичные институтам власти плюралистического западного общества, данные институты постепенно интегрируется в целостный комплекс иерархической власти. Те институты, которые оказываются неинтегрированными в иерархию, создают напряжение и вызывают конфликт, поэтому могут пониматься как аномные формы, увеличивающие дезинтеграцию общества и влияющие на его нестабильность.
  По всей видимости в России начинает складываться новая форма иерархической государственной власти. Однако на сегодняшний день нет института, способного мобилизовать и организовать социальную энергию. Как отмечалось, в период харизматической монархии эту роль играла церковь, в эпоху империи это был чиновничье-дворянская структура, основанная Петром. В эпоху Советской Власти - коммунистическая партия. До тех пор, пока не возникнет институт организации социальной энергии на достижении целей общества, Россия будет стремиться к коллапсу.
  Механизм организации социальной энергии должен адекватно реагировать на растущую дифференцированность общества (как в Российской Империи), тем самым предотвратить сползание в тоталитаризм. При этом он должен институционально нормировать социальные действия, направляя энергию индивидов на благо всего общества (как в СССР), таким образом предупреждая анархию.
  Вместе с тем возникновение такого механизма не определяется только формой управления. На него оказывает влияние способ разрешения конфликта между характером народа и формой управления. Как отмечалось, таким способом является этический строй социальной системы.
 
 Схема 3. КООРДИНАТЫ ФЛУКТУАЦИИ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВЛАСТИ
 
 
  уровень
  дифференци-
  рованности
  общества
 
 
  С
  Ф
  Е
  Р
  А
 
  Д
  Е
  И
  Й
  С
  Т
  В
  И
  Я
 
 
 
  СФЕРА ДЕЙСТВИЯ ИЕРРАХИИ
  П
  Л
  Ю
  Р
  А
  Л
  И
  З
  М
  А
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
  Степень институционального нормирования
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 ГЛАВА 4. ЭТИЧЕСКИЙ СТРОЙ СОЦИАЛЬНОЙ СИСТЕМЫ
 
 
 
  § 1. ВЕБЕР И МАСЛОУ КАК ОСНОВАТЕЛИ КОНЦЕПЦИИ "ЭТИЧЕСКОГО СТРОЯ"
 
 
 
  Веберу принадлежит идея, основополагающая для всей "понимающей социологии", - для того, чтобы понять общество, необходимо определить мотивы индивидов и общественные нормы, с помощью которых ориентируются индивиды169. В "Этике протестантизма"170 М. Вебер подробно проанализировал влияние нормативных условий на деятельность и поведение отдельных групп и индивидов. По мысли Вебера, человеческие потребности детерминированы сложившейся системой норм.
  С этой точки зрения и теория иерархии человеческих потребностей Абрахама Маслоу171 - это, прежде всего, именно этическая, нежели психологическая концепция. Собственно его теория потребностей - это концепция этического строя. Главная идея, суть его концепции, - удовлетворенные потребности индивида рождают у него новые более высокие потребности: "что происходит с его [индивида] желаниями, когда у него вдоволь хлеба, когда он сыт, когда его желудок не требует пиши? А происходит вот что - у человека тут же обнаруживаются другие (более высокие) потребности, и уже эти потребности овладевают его сознанием, занимая место физического голода. Стоит ему удовлетворить эти потребности, их место тут же занимают новые (еще более высокие) потребности, и так далее до бесконечности. Именно это я и имею в виду, когда заявляю, что человеческие потребности организованы иерархически"172.
  Рассмотрим более подробно концепцию потребностей Маслоу. Суть ее - иерархия потребностей. Первоначально человек удовлетворяет так называемые базовые потребности, а удовлетворив их, он обнаруживает у себя более высокие, которые также поэтапно начинает удовлетворять. Маслоу выделяет следующие потребности:
  1. Самыми низшими в иерархии, но превалирующими над всеми другими, являются физиологические потребности. Пока человек голоден, у него подавлены все другие потребности. "Вряд ли кто-нибудь возьмется оспорить тот факт, что физиологические потребности - самые насущные, самые мощные из всех потребностей, что они препотентны по отношению ко всем прочим потребностям. На практике это означает, что человек, живущий в крайней нужде, человек, обделенный всеми радостями жизни, будет движим, прежде всего, потребностями физиологического уровня. Если человеку нечего есть и если ему при этом не хватает любви и уважения, то все-таки в первую очередь он будет стремиться утолить свой физический голод, а не эмоциональный"173.
  2. Удовлетворенные физиологические потребности рождают потребности в безопасности. "После удовлетворения физиологических потребностей их место в мотивационной жизни индивидуума занимают потребности другого уровня, которые в самом общем виде можно объединить в категорию безопасности (потребность в безопасности: в стабильности; в зависимости; в защите; в свободе от страха, тревоги и хаоса; потребность в структуре, порядке, законе, ограничениях; другие потребности)"174.
  По мысли Маслоу, эти две потребности являются базовыми для человека, в том смысле, что без них не может существовать человек, и эти потребности, если они не удовлетворены, могут подавить все остальные. В самом общем виде именно от них зависит возможность существования человека как физического существа. Только после того как базовые потребности удовлетворены, у человека обнаруживаются другие - высшие.
  3. Потребность более высокого уровня - потребность в принадлежности и любви. "После того, как потребности физиологического уровня и потребности уровня безопасности достаточно удовлетворены, актуализируется потребность в любви, привязанности, принадлежности, и мотивационная спираль начинает новый виток"175. По описанию Маслоу, это - коммуникационная потребность. Человек не может прожить без того, чтобы ни общаться, ни быть принятым в то или иное человеческое сообщество. А будучи членом сообщества, человеку необходимо внимание, забота, ласка, нежность и т.п.
  4. Следующий уровень потребностей - потребность в признании. Эти потребности состоят из двух классов:
  "В первый входят желания и стремления, связанные с понятием "достижение". Человеку необходимо ощущение собственного могущества, адекватности, компетентности, ему нужно чувство уверенности, независимости и свободы"176.
  "Во второй класс потребностей мы включаем потребность в репутации или в престиже (мы определяем эти понятия как уважение окружающих), потребность в завоевании статуса, внимания, признания, славы"177.
  5. Самой высшей потребностью является потребность в самоактуализации. "Человек чувствует, что он должен соответствовать собственной природе. Эту потребность можно назвать потребностью в самоактуализации"178. Именно движение по лестнице потребностей и должно открыть возможность человеку соответствовать своей собственной природе. Самоактуализация - свободная творческая деятельность, раскрывающая духовный потенциал человека, "стремление человека к самовоплощению, к актуализации заложенных в нем потенций"179
  Иерархическое построение потребностей человека, по мнению Маслоу, есть возрастание этих потребностей с конечной экзистенциальной целью самоактуализации. Четыре потребности, предшествующие самой высшей, суть только подготовка к ее раскрытию. Именно поэтому важно понять, что является движущей силой этих "подготовительных" потребностей. Маслоу показывает, что в четвертой потребности открывается стремление к признанию, стремление к достижению. И в этом плане теория Маслоу перекликается с основной мыслью, содержащейся в работе Макса Вебера: стремление к достижению, стремление к осуществлению своего призвания - основная доминанта "духа капитализма"180.
  Согласно Веберу, исследующему влияние строя мышления на общественную жизнь в своей известной работе "Этика протестантизма...", - истоки капитализма коренятся именно в этике протестантизма. В связи с этим зафиксируем основные фундаментальные моменты теории Вебера.
  Основной этический принцип протестантизма предопределял человеку реализовать свое призвание. "Безусловно, новым было, однако, следующее: в этом понятии [призвании] заключена оценка, согласно которой выполнение долга в рамках мирской профессии рассматривается как наивысшая задача нравственной жизни человека. Неизбежным следствием этого были представление о религиозном значении мирского будничного труда и создание понятия "Beruf"181 .... в понятии "Beruf" находит свое выражение тот центральный догмат ..., который единственным средством стать угодным Богу считает не пренебрежение мирской нравственностью с высот монашеской аскезы, а исключительно выполнение мирских обязанностей так, как они определяются для каждого человека его местом в жизни; тем самым эти обязанности становятся для человека его "призванием""182. Основной императив протестантизма: осуществление своего мирского призвания угодно Богу.
  Способ осуществления этого императива, или реализация призвания в повседневной жизни строилось на рационализме, на таком действии предприимчивого человека, которое "планомерно и трезво направлено на реализацию поставленной перед ним цели; этим оно отличается от хозяйства, живущих сегодняшним днем крестьян, от привилегий и рутины старых цеховых мастеров и от "авантюристического капитализма", ориентированного на политическую удачу и иррациональную спекуляцию"183. Вместе с тем, именно из "рационализма" вырастает "столь иррациональная с точки зрения чисто эвдемонистических интересов отдельной личности - способность полностью отдаваться деятельности в рамках своей профессии, которая всегда была одной из характернейших черт нашей капиталистической культуры и является таковой и поныне"184.
  Вебер показывает интересный парадокс - "рациональное" осмысление деятельности, рациональная постановка задач и целей человеком, по сути, форма реализации стремления. Природу устремлений индивида в дальнейшем раскрыл Л. Гумилев в своей известной работе "Этногенез и биосфера Земли". Человеческое поведение предопределяют два вектора: один - пассионарность-субпассионарность, другой - рациональность-аттрактивность. Схема185 Гумилева наглядно показывает направленность устремлений индивида в зависимости от сочетания этих двух векторов.
 
  Индивиды Вебера на этой схеме находятся под "пятым" номером - "деловые люди". Таким образом, рациональная пассионарность проявляется в стремлении осуществить свое призвание. В целом, все это определило дух капитализма. Собственно понятие "дух капитализма" выступает у Вебера как определение такого строя мышления, для которого характерно систематическое и рациональное стремление к законной прибыли в рамках своей профессии186. Данный дух, данный строй мышления нашел свое воплощение, свою наиболее адекватную форму в определенной материальной деятельности - в капиталистическом предприятии, а капиталистическое предприятие, в свою очередь, нашло в нем наиболее адекватную духовную движущую силу187.
  Осуществление своего призвания несет удовлетворение от хорошо выполненного дела, ощущение радости творчества. "Радость и гордость капиталистического предпринимателя от сознания того, что при его участии многим людям "дана работа", что он содействовал экономическому "процветанию""188, тогда как "самому предпринимателю такого типа богатство "ничего не дает", разве что иррациональное ощущение хорошо "исполненного долга в рамках своего призвания""189. "Идеальному типу" капиталистического предпринимателя, "чужды показная роскошь и расточительство, а также упоение властью и внешнее выражение того почета, которым он пользуется в обществе. Его образу жизни свойственна ... известная аскетическая направленность"190. Эта группа цитат из "Этики протестантизма ..." подобрана с целью показать, что "капиталистический индивид" именно в предпринимательской деятельности раскрывается как личность и самореализуется.
  Вебер показывает, что стремление к призванию, достижению - исключительно капиталистическая особенность. Капиталистическая этика предполагает определенный идеал. Человек, соответствующий этому идеалу, должен обладать рядом качеств и пройти предписанный путь. Прежде всего "капиталистический" человек характеризуется трудолюбием и бережливостью. С помощью этих качеств он посвящает себя делу и получает определенный результат - решает проблему своего жизненного обеспечения. По деловитости его принимают в "свои". А как высшую награду он получает признание других людей. Лейтмотивом через всю жизнь человека проходит трансцендентальное стремление в реализации призвания. Именно это и есть самоактуализация.
  Теперь соотнесем подход Маслоу с "этикой протестантизма" Вебера. Комплекс норм, характерных для капитализма, ориентирует индивидов в капиталистическом обществе. Вебер показывает, как капитализм отбраковывает определенные свойства личности и "воспитывает" индивида. Если теорию мотивации Маслоу понимать не как психологическую концепцию, универсально применимую к любому индивиду, а как описание сложившегося в западной ("капиталистической" - пользуясь термином Вебера) культуре этического способа мотивации индивидов, то она лучшим образом вписывается в этический комплекс Вебера. Одно дополняет другое. Концепция Маслоу - идеальная модель мотивации индивида для капиталистического общества, описанного Вебером.
  Таким образом, иерархия потребностей Маслоу и система норм и ценностей "капиталистического" общества, выросшая из этики протестантизма (концепция Вебера) являются взаимодополняющими структурами. Их отношение друг к другу напоминает "принцип матрешек" - мотивация вписана в систему норм и определена этой системой. Такое взаимодополнение, по сути, есть подтверждение теории Маслоу.
  Вместе с тем, сам Маслоу в своей фундаментальной работе "Мотивация личности" неоднократно ведет речь об исключениях. Так, например, длительное угнетение пищевой потребности голодом приводит к тому, что, даже удовлетворив потребность в еде, человек не обнаруживает у себя более высоких потребностей, а стремится еще больше насытиться и мысли его постоянно сводятся к еде191. Человек, длительное время угнетенный безработицей, и в дальнейшем, получив работу, будет угнетен страхом ее потерять192. Вместе с тем, индивидам свойственна и устойчивость к депривации, т.е. устойчивость к давлению внешней среды и сохранение более высоких потребностей при неудовлетворенных низших193.
  Сам Маслоу не систематизирует эти исключения, однако, явно прослеживается два типа таких исключений:
  1. Удовлетворенные потребности не порождают новых, а интенсифицируют старые.
  Интенсификация старых потребностей - это более широкое удовлетворение уже реализованной потребности. Вполне объяснимо по Маслоу, когда мысли и стремления голодного человека заняты только едой. Когда человек насытился, он все равно не перестает думать о еде. В рассказе Дж. Лондона "Любовь к жизни"194 герой, будучи спасенным от голода, стремится припрятать сухари на "черный день". Аналогичных примеров существует множество. Общее у них то, что индивид продолжает удовлетворять уже "удовлетворенную" потребность и не переходит к потребностям более высоким. Это мы и называем интенсификацией потребностей.
  2. Некая высокая потребность может существовать автономно. Другими словами, давление внешней среды не приводит к деградации потребностей.
  У Р. Киплинга в произведении "Человек, который хотел стать королем"195 описывается, как главные герои преодолевают массу лишений - голод, трудности и опасности пути. Они принимают обет целомудрия. В общем, отказывают себе во всех базовых потребностях - физиологических, потребности в безопасности, даже, можно утверждать в какой-то мере, и в потребности принадлежности и любви. Ими движет одна потребность - потребность в признании. Другие потребности, даже при угрозе гибели оказываются для героев несущественными. Аналогичный пример, художник поглощен своим творчеством, при этом живет отшельником в нищете, довольствуясь малым (особенно это ярко видно на примере жизненного пути Гогена или ряда французских импрессионистов, а в художественной форме такой образ жизни описал Моэм в произведении "Луна и грош"196). Муций Сцевола (легендарный пример) сжигает свою руку, но не становится предателем родного Рима. Во время блокады Ленинграда было множество случаев, когда взрослые отнимали от себя последнюю пайку хлеба, чтобы накормить детей. Имеется и другие примеры, показывающие, каким образом такие "высшие" потребности как потребности в принадлежности и любви, в признании или самоактуализации, могут стать автономными от низших потребностей. И быть ведущими и определяющими в деятельности человека, в ущерб "базовым" потребностям даже при непосредственной угрозе жизни человеку.
  Как видно, существуют две группы исключений. В одном случае отсутствует "прогресс" к более высоким потребностям, в другом случае, отсутствует "регресс" к низшим потребностям. Заметим, что принцип "работы" "пирамиды Маслоу" и строится на законе, по которому человеку присущ имманентный прогресс-регресс потребностей197. Таким образом, исключения, отмеченные нами, по сути своей, противоречат основе концепции Маслоу. Хотя совсем не значит, что опровергают ее. Вместе с тем, для подтверждения этой же концепции, необходимо найти объяснение рассмотренным исключениям.
  В целом, Маслоу не дает комплексного объяснения природе этих исключений, но он формулирует одну очень важную вещь. Он объясняет второе исключение: у индивида, в полной мере удовлетворившего низшие потребности, формируется устойчивость по отношению к давлению внешней среды, по этой причине и деградация потребностей либо вообще невозможна, либо крайне затруднена198. Эту мысль, Маслоу кладет в основу фундамента "гуманистической психологии". Однако объяснение другому факту, почему может возникать интенсификация потребностей, автор не дает.
  На наш взгляд и у первого, и у второго исключения из теории Маслоу есть нечто единое, общее. И это общее сам автор "Мотивации личности" отмечает, но не заостряет на нем внимание - все пять потребностей имманентно присущи индивиду: "Взрослого балинезийца нельзя назвать "любящим" в нашем, западном, понимании этого слова, и он, по всей видимости, вообще не испытывает потребности в любви. Балинезийские младенцы и дети реагируют на недостаток любви бурным, безутешным плачем (этот плач запечатлела кинокамера исследователей), а значит, мы можем предположить, что отсутствие "любовных импульсов" у взрослого балинезийца - это приобретенная черта"199. В этом примере содержится в скрытом виде ссылка на то, что потребность в любви дана наряду с другими потребностями. Этот факт подтверждает, что действительно потребности, определенные Маслоу, имманентно присущи индивиду. Но этот же факт ставит под сомнение и другую сторону концепции автора - мнение, что потребности иерархически организованы. Другими словами, младенцу изначально в готовом виде даны все потребности. При этом у младенца еще нет иерархии потребностей. Наиболее важными - являются те, которые удовлетворены в меньшей степени. Но это не жесткая иерархия, а гибкий рейтинг потребностей, который зависит от того, какие из них в большей, а какие в меньшей степени удовлетворены в настоящее время. "Балинезийский" пример свидетельствует, что потребности можно подавить или, наоборот, интенсифицировать, что неоднократно подтверждает Маслоу: "Почему бы нам не допустить, что существуют такие потребности, которые, несмотря на свою инстинктоидную природу, легко поддаются репрессии, которые могут быть сдержаны, подавлены, модифицированы, замаскированы привычками, культурными нормами, чувством вины и т.п."200.
  Анализ исключений в теории Маслоу приводит нас к одной мысли, объединяющей эти исключения - в процессе социализации ("вхождении" человека в общество, социальную среду) удовлетворение отдельных потребностей обществом поощряется (или существуют условия для самопоощрения), других, напротив, наказывается и подавляется в конечном итоге, третьих - никак не оценивается, ни поощряется, ни наказывается. Другими словами, иерархию потребностей задает индивиду именно общество.
  Таким образом, необходимо признать, что общество дает индивиду готовую оценку тех или иных потребностей: "хорошие", "плохие", "нейтральные". В результате, в обществе, в его системе ценностей, норм, в целом механизме социализации индивида заложена "программа" структурирования потребностей. Все потребности, описанные Маслоу, имманентно присущи индивиду, общество дает иерархию этих потребностей.
  На наш взгляд, та "иерархия потребностей", которая описана Маслоу, - это не универсальная схема возрастания потребностей, присущая любому представителю человеческого рода. А одна из реально существующих схем, присущих определенному обществу, конкретной культуре. Возвращаясь к идее соотнесения концепций Вебера и Маслоу, отметим, "пятичленная" иерархия потребностей - это мотивационный принцип, явно выраженный в Западной культуре. В связи с этим имеет смысл рассмотреть, прежде всего, собственно имманентную природу потребностей, затем в сравнении - мотивационное поведение западного и российского человека, мотивационные принципы западной и российской культур.
 
 § 2. ПРИРОДА ПОТРЕБНОСТЕЙ
 
 
 
  БАЗИС ПОТРЕБНОСТЕЙ
  Исходя из общего системного подхода, положенного в основу этой работы, отметим, - отдельный индивид представляет собой некую систему. В таком случае, во-первых, индивиду как системе присущи две базисные потребности. Одна - целевое стремление, социальная программа, призванная обеспечить самосохранение индивида; и другая - игра, "бесцельное" стремление к неизвестному, в каком-то смысле экспериментальная апробация вновь возникающих возможностей в меняющемся мире, окружающей среде.
  Во-вторых, всякая живая система обладает энергией, которая в основном направляется на поддержание оптимального самосуществования (или самосохранения) в окружающей среде. В этом и состоит целевое стремление системы. Избыток энергии уходит на игру.
  Будем исходить из того, что индивид (как система) обладает этими двумя основными потребностями. Потребностью в целевом стремлении и потребностью в игре. Обе потребности равнозначны. Между ними происходит "маятниковое" диалектическое взаимодействие: то одна, то другая потребность в большей мере обнаруживают себя. Проводя параллель с концепцией Маслоу, отметим, что все первые четыре потребности соответствуют стремлению к цели, а игра равнозначна самоактуализации. При этом самоактуализация - "чистый" вид игры, вместе с тем имеет смысл полагать, что игра способна "пронизывать" и другие потребности.
  Таблица 5. Соотнесение двух подходов к человеческим потребностям
  Автор Маслоу Целевое стремление Физиологическая потребность. Потребность в безопасности Потребности в принадлежности и любви Потребность в признании Игровое стремление Потребность в самоактуализации
  Для индивида целеполаганием является стремление осуществить себя в заданной парадигме социума. А игра в таком случае оказывается средством эксперимента для индивида, свободой, выходом за пределы этой социальной парадигмы. Игра - все то, что социально не определено. Игрой индивида можно считать то, в чем его деятельность не определена социальными нормами, такая деятельность, где правила устанавливает он сам. Индивид получает удовлетворение от самого процесса игры, но если игровая деятельность индивида принимается обществом, результаты и условия игры включаются в социальную деятельность. При этом для отдельного индивида, "ведущего" эту игру, она может оставаться игрой, но для других она перестает быть игрой и становится целеполагающей деятельностью. К примеру, Шерлок Холмс "играл" на скрипке. Растропович "играючи" "работает". Самоактуализированный, самореализованный человек тот, кто "играючи" обеспечивает самосуществование.
  Очень важно отметить, что самосуществование индивида в обществе не сводится только к удовлетворению физических потребностей в пище, безопасности, сексе т.п. К примеру, молодой человек, вступающий в жизнь, имеет достаточно определенную систему потребностей, в которой присутствует внутренняя иерархия, имеет ориентиры достижений. Комплекс потребностей такого человека может и не совпадать с "пирамидой Маслоу". Очень часто потребности, нормы, ценности отдельных людей различаются и по количеству, и по качеству, т.е. люди имеют несхожие системы потребностей.
  В зависимости от того, в какой среде рожден и социализуется индивид, та среда и задает ему область самосуществования. Ребенок, "воспитанный" волчьей стаей, имеет ту жизненную среду, которая структурирована "волчьим социумом", а значит, и определенные этим социумом потребности. Человек, рожденный и выросший в низшем классе, будет иметь иную область самосуществования, нежели его сверстник из элиты. Для одного ценностью может быть любой личный автомобиль и диплом какого-нибудь университета. Для другого ни "мерседес", ни диплом Гарварда не являются ценностью (напротив, даны как нечто естественное). Один вынужден думать постоянно о хлебе насущном (и таким образом мотивирован), другой - о своем престиже (это и есть его мотивация).
  Окружающей средой индивида в самом широком и общем виде является социум, включающий в себя:
  * ареальную сферу - антропогенный ландшафт (или условия физического существования индивида);
  * деятельную сферу - возможность актуализации человеком условий,необходимых для его существования;
  * этическую сферу - комплекс норм и ценностей, задающих основу мотивации индивида.
  Или, другими словами, во-первых, человеку изначально даны некие определенные условия физического существования. Во-вторых, он обладает активностью (физической и интеллектуальной), с помощью которой он может либо приспособиться к существующим физическим условиям, либо изменить их. В-третьих, общество дает человеку модель реализации активности. Данные три сферы - объективные условия существования индивида. Человек рождается в определенной физической среде. Это может быть современный город, село или пещера троглодита. В зависимости от статуса в социальной стратификации, который дан индивиду также с рождением, он получает и степень доступности к реализации тех или иных потребностей. Физическая среда может что-то преподносить индивиду в готовом виде, а чего-то лишать, делать недоступным. Вместе с тем. индивиду от природы (генетически, врожденно или т.п.) даны определенные качества интеллекта, активности и т.п. В силу этого два индивида, рожденные в идентичной социальной сфере, по-разному "удалены" от условий, заданных именно этой средой, упрощенно это выражено в поговорке - "кто смел, тот и съел". Наконец этическая сфера выполняет функцию баланса между физическими данными индивида и физическими условиями существования, между требованиями устойчивости социума как системы и устремлениями, активностью индивида (или групп индивидов).
  Бокль заложил основы изучения влияния среды на человека и социум. В целом экологическое направление науки в настоящее время реализует этот подход. Гумилев в концепции пассионарности уделил большое внимание фактору спонтанной физической активности индивида. Пассионарность в состоянии разрушить сложившуюся этическую сферу и сложившееся равновесие с социума с физической средой. Однако спонтанный выплеск человеческой активности в конечном итоге оформляется в направленное движение за счет того, что формируется новая система взаимоотношений индивидов, и устанавливается новый баланс с физической средой. Особой сферой (и аспектом нашего исследования) является изучение влияния этической сферы на индивида и социум.
  Социум как среда и задает индивиду цель его существования. Цель - "ты должен быть таким" (вести себя так) и стремиться к тому-то. В зависимости от культуры или социального страта требования социума к индивиду могут значительно различаться. Также и один социум предъявляет разные требования разным индивидам. Социум с помощью "кнута и пряника" - норм и ценностей - мотивирует индивида. Нормы - это комплекс запретов и наказаний, ценности - перспективы возможных наград. Все вместе - это коридор, направляющий движение индивида. Все вместе - это и есть условия целеполагания индивида.
  Здесь важно отметить, что для индивида все возможные потребности (описанные Маслоу), если абстрагироваться от влияния социума, равнозначны. Наглядно это подтверждает поведение младенца. Материнское молоко или молоко из соски - объект пищевой потребности. Ощущение безопасности, связанное с присутствием близких - объект потребности в безопасности. Материнская ласка - объект потребности в принадлежности и любви. Отзывчивость родителей на привлечение их внимания - объект потребности в признании. Игра, любознательность - потребность в самоактуализации. Ребенок одинаково реагирует на неудовлетворенность одной из потребностей, т.к. для него они неиерархизированы. В дальнейшем именно социум превратит потребности в ценности и задаст их иерархию. Все из перечисленных требований родители удовлетворяют, но удовлетворяют по-разному.
  Опираясь на общие наблюдения, можно отметить следующую тенденцию. В молодых семьях ребенка стремятся приспособить к себе, "не потакая" его желаниям. Отсюда стремление к созданию такого режима взаимодействия, который наиболее удобен для родителей. Ребенок как бы предоставлен самому себе. Обычно дети, воспитанные в таких условиях, ведут себя довольно самостоятельно, и стремятся к освобождению от зависимости родителей. Напротив, в немолодых семьях, где поздно рождается долгожданный ребенок, внимание родителей, особенно к первенцу, повышенное. Родители стремятся удовлетворить все желания ребенка. В таких случаях дети бывают довольно долго зависимы и нуждаются в опеке родителей. Что хуже, что лучше, можно судить, только приняв определенную систему ценностей. Если исходить из ценности - "я сам всего достиг", то в этом случае преимуществом обладает первый ребенок. Если из ценности - "пусть хоть дети хорошо поживут", то - второй.
  Итак, ребенок, взаимодействуя со взрослыми, кое-что может получить по первому требованию - это, закрепившись, будет принято, как низшая из ценностей, которая будет стоять в самом конце "списка" приоритетов. Нечто не будет получено по требованию, но будет даваться либо по спонтанному желанию родителей, либо "за хорошее поведение". В одном случае у ребенка формируется комплекс "надежды на чудо", в другом - он обучается механизму социального достижения. Идеальный бихейвиорист будет "дрессировать" ребенка, целеполагая всю деятельность ребенка. Абрахам Маслоу, напротив, снимет все, что не дает ребенку свободно играть. Но обычные родители так воспитают ребенка, как им было задано их родителями; или более широко - социумом.
  Социум требует от индивида удовлетворение потребностей определенным образом. Следуя этому образу действия индивид обеспечивает свое самосуществование. Однако деятельность индивида не ограничивается только самосуществоанием, он стремится к игре. А это значит, что в основе человеческой мотивации лежат две фундаментальные потребности - игра и целевое стремление, определенное социумом.
  ИГРА И ЦЕЛЕВОЕ СТРЕМЛЕНИЕ
  Что более важно для существования индивида - целевое стремление или игра? На первый взгляд - целевое стремление. Оно обеспечивает саму возможность существования индивида. Не только Маслоу, но и до него Маркс утверждал, что для того, чтобы существовать человек должен есть, пить, одеваться и иметь крышу над головой. Существует множество примеров, показывающих, как в экстремальных условиях пищевые потребности становятся определяющими, подавляя другие, называемые Маслоу высшими. Вместе с тем, существуют и другие - противоположные примеры, показывающие, что даже в крайне драматических и трагических ситуациях могут преобладать потребности явно носящие игровой характер. Известный эпизод в книге Шолохова "Судьба человека" - "после первой не закусываю" - говорит главный герой эсэсовцу. В поведении солдата Соколова явно видится игра. Это можно назвать игрой со смертью, но все-таки игра, которая перекрывает целевое стремление к самосуществованию. Одного этого примера достаточно, чтобы усомниться в приоритете целевого стремления над игрой, хотя таких примеров существует множество.
  Подробный анализ роли игры в человеческой деятельности дает Хейзинга. Он достаточно убедительно показывает значение и даже приоритет игры в жизнедеятельности человека. Неслучайно его книга называется "Homo ludens" - "человек играющий". Но, естественно, игра, будучи фундаментальной составляющей существования человека, не может рассматриваться только как единственный определяющий фактор.
  Итак, роль и целевого стремления и игры по-разному рассматривается в научной литературе, однако, имеет смысл признать: целевое стремление и игра равнозначны для бытия человека. Их роль в различных ситуациях меняется. Значение одной может стать преобладающей в поведении и отдельного индивида, и группы, и целого общества. А может и резко смениться на противоположное.
 
  Таким образом, в основе потребностей человека лежит либо целевое стремление, либо игровое. Первое обеспечивает самосуществование индивида. Второе, игровое стремление спонтанно по характеру и может не соответствовать самосуществованию индивида. Реально индивид обладает двумя противоречивыми стремлениями - "надо" и "хочу". Между тем у нормального человека это противоречие не переходит в конфликт. В настоящее время данное противоречие исследуется в психологии. Нас интересует акциденция этого противоречия в социум. Человеческое сообщество (как и отдельный индивид) обладает целевыми и игровыми стремлениями. Целевые определяют самосуществование социума, то, что, в целом "нужно" этому социуму. Для отдельного индивида "нужное" для социума формулируется как "должное" для него или как комплекс принуждения индивида к определенным действиям. Функцию такого принуждения выполняет подсистема управления социума. Однако в обществе реально возникновение противоречия между целевым и игровым стремлениями и даже превращение его в конфликт. В связи с этим каждый социум (от малой социальной группы до народа) вырабатывает механизм регуляции между игрой и должным, между самореализацией и самосохранением. Такой механизм должен, прежде всего, выполнять, как минимум, три важнейшие функции:

<< Пред.           стр. 3 (из 6)           След. >>

Список литературы по разделу