Факторы социальной привлекательности
Какие черты внешности вызывают у нас расположение? Чей вид нас привлекает, а чей — настораживает и отталкивает? Рядом с кем мы чувствуем себя спокойно, уверенно, а с кем — испытываем беспокойство и тревогу?
Социальные психологи выделили ряд факторов, которые делают человека социально привлекательным для других людей.
Инфантильная внешность
Прежде всего, в качестве социально привлекательного фактора можно упомянуть такие черты внешнего облика человека, которые при восприятии ассоциируются с детскостью. Иначе говоря, те взрослые, чей облик в каких-то деталях напоминает облик ребенка, воспринимаются многими людьми благожелательно. Такие черты, как непропорционально большой лоб в сочетании с маленьким подбородком, большие глаза, маленький нос, хрупкое телосложение, тонкие руки и т. д. — словом, все особенности детской внешности, которые могут сохраниться у взрослого человека, наводят на мысли о беззащитности, слабости, доверчивости. Поэтому индивид, наделенный такими чертами внешности, не вызывает у окружающих тревоги и опасения. Напротив, рядом с ним люди чувствуют себя уверенно и безмятежно. Ведь рядом с ребенком любой взрослый ощущает свое превосходство над ним. Более того, взрослый считает себя вправе, и даже обязанным, относиться к нему покровительственно: поучать его, запрещать или разрешать что-то делать, распоряжаться и т. д., т. е. ребенок позволяет взрослому доминировать над собой. Поэтому и взрослых людей с детскими чертами внешности считают слабыми, зависимыми, беспомощными, по-детски наивными и глуповатыми, но зато эмоциональными, добрыми, прямодушными, отзывчивыми, честными. В этом случае стереотипное представление о детях (кстати, далекое от действительности), как о бесхитростных, наивных, непорочных существах, переносится на взрослых. Поэтому они и вызывают у окружающих симпатию и доверие. Ведь очень многие люди испытывают потребность в самоутверждении, но хотят добиться этого простым и легким способом — посредством доминирования над более слабыми. Надеясь удовлетворить эту потребность, они и стремятся взаимодействовать с теми, кто, как они полагают, даст им возможность повысить самооценку. Вот почему их привлекают люди с инфантильными чертами внешности.
Таким образом, по крайней мере, две причины делают привлекательными для окружающих индивидов с инфантильным обликом. Первая — они не воспринимаются как опасные, несущие угрозу. Вторая — считается, что над ними можно легко доминировать, подобно тому, как взрослые доминируют над детьми. В предыдущем разделе говорилось о том, как часто люди с низкой самооценкой, неуверенные в себе ищут именно такие социальные объекты для сравнения и самоутверждения.
Разумеется, чаще всего это мнение об инфантилизме взрослых людей с детскими чертами внешности оказывается ошибочным. И вполне может оказаться, что за ангельской, детской внешностью кроется решительный, твердый характер или вполне взрослые хитрость и расчетливость, алчность и преступные намерения.
Но, с другой стороны, убежденность в том, что детский облик свидетельствует о внутреннем инфантилизме, настолько сильна, что сами люди с детскими чертами внешности часто начинают осознавать и воспринимать себя именно в таком качестве — как слабых и беззащитных. В этом случае их Я-концепция формируется в соответствии с “принципом зеркала” (Кули Ч.). Иначе говоря, человек начинает осознавать себя таким, каким его видят окружающие.
Мы взяли здесь лишь возможное социальное объяснение благоск-лонного отношения к признакам детскости во внешнем облике. Вероятно, у этого явления имеются и более глубокие, т. е. биологические основания. Ведь у всякого психически здорового человека не только вид ребенка, но и вообще любого детеныша — щенка, котенка, теленка и т. д. — вызывает теплые чувства. И дело здесь, видимо, не только в ощущении безопасности или возможности доминирования над слабым существом, но и в тех безотчетно нежных чувствах, которые психически нормальный человек испытывает при виде детеныша. Эти чувства побуждают его к осторожному, бережному отношению, к ласке.
Этологи, т.е. ученые, изучающие поведение животных, сообщают, что в нормальных, естественных условиях психически здоровые взрослые животные так же бережно и осторожно, бывает даже заботливо, ведут себя не только со своими детьми или детьми животных своего вида, но и с детенышами животных других видов. Наиболее известные примеры такого рода поведения — “дети-маугли”. Так называют человеческих детей, которых воспитывали животные — волки, обезьяны и даже свиньи.
Красивая внешность
Внешняя, физическая, красота — еще один фактор социальной привлекательности. Индвиды с красивой внешностью вызывают у окружающих положительные чувства, с ними охотно знакомятся и взаимодействуют. Поэтому люди тратят огромные деньги на косметику, пластические операции, диетическую пищу, модную, красивую одежду и украшения, чтобы создать себе красивый, привлекательный образ. Можно провести отдаленную аналогию с покровительственной окраской у животных, которым она, правда, дана от природы, тогда как люди создают свой имидж искусственно. Цель же и в том, и в другом случае одна: как можно лучше приспособиться, адаптироваться в окружающих условиях, у животных — в природе, у людей — в обществе. В чем же причина притягательной силы красоты?
Прежде всего, вероятно, в том, что при созерцании красивого — людей, вещей, природы — мы испытываем эстетическое удовольствие. Но не только. Исследования показывают, что здесь также имеет место ассоциация, суть которой сводится к простой формуле: красивое — значит хорошее. Эту ассоциацию наглядно иллюстрирует исследование стереотипного восприятия красоты, проведенное Карен Дион (1972). В нем она показывала студенткам колледжа фотографии детей, которых, по ее словам, отличало дурное поведение. Одни дети на снимках выглядели привлекательно, другие — нет. Выяснилось, что плохое поведение красивых детей, даже когда оно описывалось как просто дикое, находило у студенток оправдание. Очарованные красивой внешностью, они явно не желали ничего знать о дурном поведении этих детей. Но вот непривлекательные на вид дети за такое же поведение характеризовались респондентками как недоразвитые, неадаптивные, девиантные.
Такого же стереотипа в восприятии придерживаются даже трехлетние дети, о чем свидетельствует еще одно исследование К. Дион (1977). Трехлетние малыши выказывали откровенное предпочтение миловидным напарникам по играм, уделяя гораздо меньше внимания непривлекательным детям (Пайнс Э., Маслач К., 2000).
Коль скоро красивое ассоциируется с хорошим, то привлекательным людям приписывают все мыслимые и немыслимые положительные качества, что явствует из обзорного исследования Алисы Игли и ее коллег (Чалдини Р., 1999). Поэтому красивых людей более охотно, чем некрасивых, принимают на работу. Их деятельность, как правило, оценивается положительно, а сами они характеризуются как способные, перспективные работники, хорошие специалисты. Считается, что внешне привлекательные люди доброжелательны, отзывчивы, честны, не способны на предательство и обман. Исключение составляют лишь те случаи, когда красивый человек воспринимается как соперник. Тогда чувство зависти нейтрализует обаяние красоты.
Неудивительно поэтому, что кандидаты с привлекательной внешностью имеют больше шансов в избирательных кампаниях, что при уголовном или административном преследовании красивым людям выносят менее суровые или обременительные приговоры, что им более охотно, чем некрасивым, помогают, когда они нуждаются в помощи (Чалдини Р., 1999).
И наоборот, некрасивые люди обречены на неприязненное к себе отношение, особенно при первом знакомстве. Чаще всего их избегают, а если и взаимодействуют с ними, то лишь по необходимости.
Эффект ореола
В социальной психологии подобного рода ассоциации получили название гало-эффектов или, проще говоря, эффектов ореола. Суть эффекта в том, что одна привлекательная и яркая черта человека, словно ореол или нимб затмевает для окружающих все другие черты. Если говорить об ореоле физической красоты, то он к тому же распространяется не только на характеристики самого красивого индивида, но и на других людей. Оказывается, находиться в компании красивого человека просто выгодно.
Эффект ореола действует в однополых парах, причем как женских, так и мужских. Люди с заурядной внешностью рядом с красивым индивидом воспринимаются как более привлекательные. И, наоборот, рядом с некрасивым — менее привлекательными.
В разнополых парах этот эффект действует только в одном направлении: мужчина выигрывает от соседства с красивой женщиной. Но он же будет выглядеть неприглядно, находясь в компании с некрасивой женщиной. В то же время некрасивая или с заурядной внешностью женщина не получает никаких преимуществ рядом с красивым мужчиной. Дэниэл Бар-Тал и Леонард Сейкс (Bar- Tal D. & Saxe L., 1976) показывали участникам эксперимента фотографии, по версии исследователей, семейных пар, на которых были засняты либо некрасивый мужчина рядом с красивой женщиной, либо некрасивая женщина рядом с красивым мужчиной. Мужчина с непривлекательной внешностью рядом с красивой женщиной характеризовался участникам исследования как человек, добившийся значительных успехов — богатый, умный, хороший профессионал. Некрасивая женщина в паре с красивым мужчиной ничего не выигрывала. О ней говорилось только, что она некрасивая.
Красивые люди, как мужчины, так и женщины, в большей мере удовлетворены качеством своих социальных взаимодействий с окружающими, чем некрасивые, больше получают удовольствия или удовлетворения от общения. Но имеется и другая, прямо противоположная тенденция, которая проявляется в том, что люди с привлекательной внешностью могут быть неудовлетворены собой и иметь низкую самооценку. По мнению Бренды Майор и ее коллег (1984), подобное положение дел является следствием осознания красивыми людьми того факта, что окружающие ценят в них лишь внешнюю физическую привлекательность, а не их социальные качества и достоинства: способности, интеллект, человечность, достижения и т. д. (Чалдини Р., 1999).
Кроме того, чем привлекательнее мужчина, тем больше он общается и взаимодействует с женщинами, и меньше — с другими мужчинами. Вместе с тем, внешняя привлекательность женщин не коррелирует с количеством социальных взаимодействий. Это объясняется тем, что красивые женщины, как правило, не обладают навыками и искусством социального общения в отличие от красивых мужчин, которые, напротив, очень искусны, а потому и успешны в общении.
Шарон Брэм (Brehm S., 1992) считает, что это может быть следствием гендерно-ролевых стереотипов, согласно которым мужчине надлежит быть активным, а красивой женщине — пассивной. Социальное окружение, прежде всего родители, побуждают красивых женщин следовать этому стереотипу, препятствуя тем самым развитию у них навыков социального общения. Что касается некрасивых женщин, то им окружение не препятствует в развитии навыков общения. Поэтому они научаются хорошо взаимодействовать с другими людьми и получают от этого удовлетворение.
В заключение отметим, что стереотипное восприятие красоты действует и в противоположном смысле: хороший — значит красивый. Мы переоцениваем физическую привлекательность тех людей, которые нам нравятся, не из-за их красоты, а по каким-то другим причинам. Так, например, люди, вызывающие у нас восхищение своими талантом, успехами, достижениями и т. д., кажутся нам также и внешне красивыми и привлекательными.
Пространственная близость
При прочих равных условиях людям больше нравятся те, кто проживает неподалеку, в одной с ними местности. Таким образом, фактор пространственной, территориальной близости выступает существенной причиной для установления отношений. Об этом свидетельствует хотя бы такое явление, как землячество. Находясь вдали от дома, люди с большей охотой и доверием взаимодействуют с земляками. Мы бессознательно предполагаем, что люди из той же местности, где проживали или проживаем мы сами, лучше нам знакомы, чем другие, хотя на самом деле это может быть совсем не так.
Еще одна причина привлекательности пространственной близости состоит в том, что люди, живущие, работающие, вообще находящиеся в одной местности, имеют возможность чаще встречаться. Вследствие этого возникает эффект узнавания. Его суть в том, что повторяющаяся демонстрация одного и того же стимула приводит к его узнаванию и, следовательно, увеличивает привлекательность. Роберт Борнстейн (Bornstein R., 1989) полагает, что эффект узнавания носит социобиологический характер. Основываясь частично на том факте, что появление чего-то непривычного, незнакомого ассоциируется с возникновением негативных чувств, Борнстейн считает, что подозрительное отношение к новым стимулам является важным адаптивным достижением животных и человека, которое позволяет им выжить. Если происходит при-выкание к стимулу (в том случае, когда возникнув несколько раз, он не вызвал отрицательных последствий), то подозрение к нему постепенно исчезает. Впервые встретившись с человеком, вы, скорее всего, отнесетесь к нему настороженно. Повторные встречи с ним, если они не повлекут неприятности, приведут к тому, что вы станете относиться к нему как к “шапочному знакомому”.
Если мы положительно реагируем на чьё-то поведение, а вероятность такой реакции увеличивается по мере возрастания количества встреч с человеком, то это делает его более привлекательным в наших глазах.
Сходство
Нам нравятся люди, чьи социальные ценности и установки, поведение и привычки согласуются с нашими. И мы не любим тех, чьи взгляды и поведение противоречат нашим. Если к тому же человек похож на нас в других отношениях — личностными характеристиками, стилем и образом жизни, привычками, даже одеждой, то его социаль-ная привлекательность для нас возрастет еще сильнее. Коротко говоря, мы любим тех, кто похож на нас, и не любим тех, кто не похож.
Ранние исследования, изучавшие эту закономерность, проводились в лабораторных условиях, и процедура предусматривала взаимодействие реальных людей с вымышленными. Например, испытуемому сообщалось, что ему предстоит взаимодействовать с человеком и что оба они должны заполнить анкеты, касающиеся их взглядов, мнений, установок, а затем обменяться анкетами, чтобы тем самым создать основу для предстоящего разговора. Прочитав ответы вымышленного другого, реальный участник мог обнаружить, что предполагаемый собеседник разделяет его убеждения и взгляды по каким-то проблемам либо на 80% , либо на 20%. В основном ответы составлялись таким образом, чтобы социальная привлекательность собеседника в глазах участника увеличивалась. Ну, а поскольку другой существовал как воображаемое лицо, то до реальной встречи, разумеется, дело так и не доходило.
Полевые исследования позволили более детально ознакомиться с влиянием сходства на социальную привлекательность. В одном из ранних полевых исследований Теодор Ньюком (1961) обещал студентам колледжа возможность свободного выбора соседей для поселения в комнатах общежития, если они заполнят вопросники, где изложат свои установки и выскажутся о том, какими установками и взглядами должен обладать предполагаемый сосед по комнате. В целом, результаты этого масштабного исследования показали, что те студенты, чьи установки были схожи в начале семестра, к концу исследуемого периода сдружились еще больше (Пайнс Э., Маслач К., 2000).
В другом исследовании проводился опрос 1800 молодых людей обоих полов в возрасте от 13 до 18 лет. Сопоставление ценностей и установок учащихся с установками и ценностями их друзей подтвердило гипотезу о том, что сходство обусловливает взаимную симпатию. Кроме того, выяснилось, что сходство в некоторых аспектах более значимо для сближения, чем в других. Например, сходства в таких пунктах, как пол, возраст, год учебы в школе, были наиболее существенными для установления дружеских отношений. Также важным для дружбы оказалось сходство установок в отношении употребления наркотиков. А вот сходство в отношении к родителям и преподавате-лям оказалось не столь важным (Kandel D., 1978).
Еще один параметр сходства исследовали С. Хилл и Д. Сталл, которые провели в студенческом общежитии опрос соседей, проживающих в одной комнате. Опрашивались студенты как мужского, так и женского пола, различающиеся по возрасту, вероисповеданию, этнической принадлежности. Наиболее важным и значимым для студенток, проживающих в одной комнате, оказалось сходство в социальных ценностях. Причем этот параметр сходства имел наибольшее значение для тех студенток, которые сами выбирали соседок по комнате. Для мужских пар сходство ценностей оказалось менее значимым, зато большую роль играло сходство интересов, увлечений, привычек и видов деятельности (Hill С. & Stull D., 1981).
На основании приведенных примеров может сложиться впечатление, будто сходство вызывает расположение только у молодых людей — студентов и учащихся школ. Но это не так: фактор сходства значим для всех. Исследования показывают, что в торговле машинами сходство хоть в чем-то продавца с покупателем — от одежды до места рождения (причем неважно, действительное или демонстрируемое) — облегчает возможность первому (т. е. продавцу) сбыть машину, а второму — расстаться с деньгами. Эта же закономерность обнаруживается и в других сферах деятельности, например, в страховом бизнесе (Чалдини Р., 1999).
Почему сходство вызывает симпатию? В чем причина его привлекательности? Наиболее убедительное объяснение этому явлению мы находим у З. Фрейда, который полагал, что человек изначально эгоис-тичен по своей природе. Социальные качества: способность к любви, дружбе, симпатии — человек обретает благодаря тому, что в детстве ему приходится идентифицироваться с другими детьми, т. е. призна-вать их равными себе. Научившись идентификации, индивид, таким образом, научается проецировать, иначе говоря, переносить на других свою любовь к самому себе. А дальше все просто: в других, чем-то похожих на нас, людях, мы обнаруживаем как бы частицу самих себя — ее-то мы и любим. Таким образом, в симпатии к другим людям находит социальное выражение наш эгоцентризм. Любовь к другим, замечает З. Фрейд, кладет предел себялюбию и эгоизму. Следовательно, в других людях мы любим самих себя. Сходство облегчает процесс идентификации, поэтому чем больше сходства с собой мы находим у другого человека, тем больше он нам нравится (Фрейд З., 1997).
Связь между сходством и симпатией симметрична. Мы симпати-зируем тем, кто похож на нас, и не любим тех, кто не похож. Мы уже знаем, что, с точки зрения психологии масс (Лебон Г.), любое различие между людьми, но прежде всего в верованиях и убеждениях, вызывает даже не антипатию, а ненависть. И чаще всего побуждает к столкновениям и вражде. Этот же факт находит объяснение и с позиции психологии личности. В предыдущем разделе, где речь шла о Я-кон-цепции, мы уже говорили, что непохожие на нас люди угрожают нашему самосознанию. Уже само их существование является вызовом нашим убеждениям, взглядам и ценностям, нашим представлениям о собственной нормальности. Понятно, что это порождает тревогу и беспокойство, затрудняет нашу жизнь.
Таким образом, возможны два варианта взаимоотношений: либо сходство-симпатия, либо непохожесть — антипатия. Хотя большинство фактов говорит в пользу того, что первый вариант более вероятен, чем второй.
Поэтому необходимо сказать и о другом. Мы не всегда испытываем антипатию к людям, чьи установки расходятся с нашими. Более того, в некоторых случаях мы даже предпочитаем, чтобы взгляды другого отличались от наших собственных. Например, если у человека более низкий статус, чем у нас, или он имеет какую-то отталкивающую черту во внешности или в характере, то мы можем даже желать, чтобы его установки не совпадали с нашими. Это желание — результат того, что сходство установок с таким непривлекательным для нас человеком может угрожать нашему самосознанию и самооценке.
Вежливость и лесть
Нет ничего удивительного, что нам нравятся вежливые, приветли-вые и обходительные люди. Вежливое обращение и приветливое выражение лица другого человека вызывает у нас безусловную симпатию, т. к. не угрожает нашей самооценке. Любая характеристика человека не сама по себе является положительной или отрицательной, приятной или нет. Определенную оценку она получает лишь в нашем восприятии. Одна и та же черта в различных обстоятельствах и у разных людей может восприниматься и оцениваться нами неодинаково. Иначе говоря, когда мы воспринимаем черты другого человека, то оцениваем их не вообще, а применительно к конкретным отношениям, определяя, что они могут означать для нас. Поэтому вежливость и приветливость не просто абстрактно положительные характеристики человека. Уже само их наличие дает основание для подспудного предположения о том, что общение с человеком, обладающим этими чертами, будет для нас приятным и удовлетворительным. То же самое можно сказать и относительно противоположных характеристик: грубости, черствости, неприветливости. Человек нам неприятен не потому, что он вообще груб, а потому, что его отрицательная характеристика несет в себе некую скрытую угрозу и для нас. Несколько упрощая, можно сказать, что вежливые люди для нас выгодны, хотя бы потому, что приносят нам психологическую пользу: подтверждают наше самосознание и не угрожают самооценке. А зачастую даже способствуют ее повышению. С позиций такого подхода, а его определяет теория социального обмена, привлекательность другого человека для нас определяется тем, в какой мере он способен удовлетворить те или иные наши потребности — экономические, социальные, психологические.
Понятно поэтому, что лесть еще в большей мере, чем вежливость способна вызвать расположение у того, кому адресована. Особенно если она воспринимается как бескорыстная похвала. Но даже и в том случае, когда лесть расценивается как корыстная, людям она все равно нравится (Чалдини Р., 1999).
Взаимосимпатия
Наконец, скажем и о том, что нам нравятся люди, которые выказывают нам приязнь, симпатию, расположение, словом, те, кому мы сами нравимся. Конечно, трудно провести разделительную черту между лестью и выражаемой симпатией, но делать это необходимо. Ведь приязнь и симпатия человека к человеку, как мы уже знаем, могут возникать бескорыстно и безотчетно, в отличие от лести, которая чаще всего обусловлена соображениями выгоды.
Симпатия и антипатия, приязнь и неприязнь, как правило, обоюдны и взаимны. Если кто-то, даже незнакомый человек, выказывает свое расположение к другому, то этого уже достаточно, чтобы вызвать ответную симпатию (Чалдини Р., 1999).
Взаимность прослеживается также и в антипатии: нам не нравятся люди, которые негативно настроены по отношению к нам. Но иногда антипатия может служить и основой для сближения. Это происходит в том случае, когда двое или больше людей объединяются против кого-то, кто вызывает у них общую неприязнь. Таким образом, совместная антипатия к третьему порождает между ними симпатию друг к другу, что выражается в формуле: враг моего врага — мой друг. Ироничное восприятие такой дружбы обычно выражается в вопросе: против кого дружите?