7.5. Психология диагностики лжи, скрываемой причастности и обстоятельств
Психологическая диагностика лжи и скрываемых обстоятельств в юридической практике. Юрист, подобно врачу, изучает человека, но врача интересует физическое здоровье, а юриста - морально-психологическое. Больной не боится врача, но перед юристом люди редко обнажают свою душу, особенно морально деформированные - правонарушители. Очень редко они сознают, что юрист и есть тот лекарь, который может помочь их исцелению. Поэтом юристу приходится самому проникать в интимные уголки души людей, отыскивать в ее лабиринтах пути, ведущие к правде и выздоровлению.
Тайна и ложь лежат в основе преступной деятельности. Борьба за установление истины, с одной стороны, и ее укрытие - с другой, - основа психологической борьбы юриста и виновного. Их интересы противоположны, но намерения схожи: узнать как можно больше о другом и позаботиться, чтобы тот знал поменьше о нас. Преступник привык скрытничать, не верить никому, лгать и изворачиваться всеми способами, в процессе приготовления к своему криминальному деянию маскировать свои преступные намерения и цели, заметать следы и т. п. Будучи задержанным в качестве подозреваемого или обвиняемого, преступник обычно продолжает эту тактику. С целью ухода от уголовной ответственности или снижения степени своей вины в противоправном деянии он умышленно пытается ввести органы дознания и следствия в заблуждение, используя для этого различные способы лжи. Он отрицает свою причастность к преступлению, отрицает все, нередко даже очевидное, отводит от себя подозрения, искажает факты, прибегает к вымыслу, использует все уловки, чтобы затянуть следствие. Не до кон - ца искренними, а иногда и лживыми могут быть по разным причинам и другие лица, с которыми юристу приходится иметь дело.
Знание работниками правоохранительных органов приемов психологической диагностики лжи и неискренности в поведении человека является важной предпосылкой успешной деятельности по раскрытию и расследованию преступлений.
Психология лжи и скрываемых обстоятельств. По мнению Л. Б. Филонова, умалчивание о многих вещах, беспокоящих человека, суть его обычного поведения. Скрывается нечто, что человек считает способным ущемить его самолюбие, ухудшить его облик в глазах других людей, нанести урон его престижу и имиджу. Это не ложь в прямом смысле, а утаивание вопросов, о которых, собственно говоря, его никто и не спрашивает. Он просто предпочитает не говорить об этом и открывает людям только то «лицо», которое он хочет, чтобы видели. Это та маска, которая надевается, чтобы закрыть то, что невыгодно для человека, если не во всех ситуациях, то во всяком случае во многих. «Выдаваемое» может превалировать над утаиваемым, но ценность второго может быть высокой. Поэтому выявление только нескольких утаиваемых, но существенных обстоятельств может пролить больше света на понимание психологии человека, чем вся его информация о себе. И вообще, без осведомленности о «теневой» («обратной») стороне человека представление о его личности не может быть полным и объективным.
Л. Б. Филонов связывает утаиваемое обстоятельство с некоторым, весьма сильным и устойчивым очагом возбуждения в высшей нервной деятельности человека, «патологическим пунктом», поддерживающим его возбудимость. Таких пунктов может быть и несколько. Опасаясь дать «волю» этому очагу, его проявлению, человек отгораживается неким «барьером», и забота об его прочности становится одним из элементов его психической деятельности. Однако и наличие очага, и контроль за ним всегда вызывают повышенную внутреннюю напряженность, нагрузку на психику и мешают ее нормальному функционированию, что так или иначе проявляется у человека и может служить сигналом о наличии чего-то утаиваемого.
В трактовке А. Р. Ратинова психология лжи характерна раздвоенностью и большими внутренними трудностями. В сознании лгущего человека сосуществуют два параллельных события (или два его варианта). Одно из них - действительно происшедшее, которое он хочет скрыть, другое - вымышленное, о котором он, напротив, намерен рассказать. Перед мысленным взором лживого человека все время стоят истинные события, в которых он участвовал. Их представления ярки, детальны, устойчивы. Лжец вынужден их все время подавлять и замещать выдуманными образами, несравненно более бледными, слабыми, не обладающими всеми деталями реальности. Ему приходится постоянно лавировать между правдой, которую нельзя говорить, и ложью, которая должна замещать утаиваемую, но постоянно «лезущую в голову» правду. Ложная картина как менее яркая, не опирающаяся на следы-образы памяти реально виденного, тормозится более ярким конкурирующим истинным мысленным образом. Лжецу надо при этом ни разу не сбиться, не забыть того, что говорил ранее, повторять точно, во всех подробностях свои выдумки и через неделю, и через месяц. Лгущий всегда рискует проговориться, т. е. выдать какую-то толику правдивой информации, которая сразу же входит в противоречие с ранее сказанным и обнаруживает виновную осведомленность. Все это утомительно, ибо говорить правду в принципе легче, чем измышлять небылицы.
Приемы диагностики лжи в опыте отечественной криминалистики. В практике правоохранительной деятельности на основе теоретических представлений о механизмах лжи, проявляющихся в утаивании, вымысле, искажении информации о реально происшедших событиях, разработано немало различных рекомендаций по ее диагностике.
Обычными криминалистическими средствами прекращения запирательства лгущего и принуждения его к даче правдивых показаний является оперирование доказательствами, убеждением и предложением дать правдивые показания. Процент преступников, которые сразу признают свою вину после предъявления им обвинения, а тем более приходят с повинной, ничтожен. Как правило, подозреваемого или обвиняемого постепенно подводят к важному акту отказа от лжи и признаниям, последовательно припирая их доказательствами и фактами. Им показывают, что существует четкая цепь доказательств, складывающаяся в систему и признаваемая всеми другими.
Наряду с этим разработаны более тонкие, психологические приемы диагностики лжи, которые имеют для юриста многогранное значение. Понимание, что человек лжет, уже позволяет юристу понять человека, с которым он имеет дело, что побуждает к применению иной тактики и других приемов. Правильная диагностика позволяет выяснить, в каком именно пункте своих сообщений, показаний лжет говорящий. Она даже позволяет понять не только ложь, но и в чем состоит правда.
Интересные и не потерявшие своего значения правила оценки достоверности свидетельских показаний предложены П. Сергеичем (П. С. Пороховщиковым) в уже не раз упоминавшейся книге:
1. Свидетель говорит правду, когда передает то, чего не мог выдумать. Чем менее вероятно известное обстоятельство само по себе, тем менее вероятна возможность того, что оно было сознательно вымышлено. Случается, что свидетель передает такие факты, которые для него непонятны и которым он поэтому затрудняется верить, между тем как юристу они могут представляться вполне возможными.
2. Незначительные подробности в рассказе свидетеля, могут подкреплять его показания о важных обстоятельствах.
3. Если свидетель удостоверяет факт сам по себе безразличный, не подозревая о его значении для дела, показание заслуживает доверия. Чем незначительнее удостоверяемое свидетелем обстоятельство как факт, чем менее оно заметно само по себе, тем оно надежнее как улика, ибо тем менее вероятно, чтобы оно было вымышлено. Мелочи вообще часто дают возможность с уверенностью судить об искренности свидетелей.
4. Неопределенность фактов, передаваемых свидетелем, не есть доказательство неточности его показаний. Иллюстрацией этого служат, например, показания свидетеля поджога. Он говорит, что подсудимый подбивал его на этот поджог. Прокурор и защитник накидываются на него с вопросами: что точно он сказал? Повторите, как он выразился, какими словами. Прокурор хочет, чтобы подсудимый сказал свидетелю: «Иди подожги», а защитник - противоположного. П. Сергеич замечает: «Как будто не знают они, что так не бывает, что, сговариваясь на убийство, люди не называют этого слова, потому что слишком хорошо его понимают, слишком знают, что оно постоянно у каждого в голове и всякий намек будет для каждого прежде всего намеком на убийство. «Сегодня, что? - Сегодня нельзя: жильцы будут дома. - Топор-то взял? - Зачем топор? Веревка есть...». Грубые, прямые выражения употребляются тогда, когда еще о преступлении говорится полушутя, как о предположении, более или менее отдаленном. Когда надо завлечь новичка, привычные люди говорят «дело» и понимают друг друга».
5. Косвенное указание на факт может быть более убедительно, чем прямое его удостоверение.
6. Ненамеренное не может быть лживым. Поэтому надо ловить те случаи, когда свидетель сказал больше того, что хотел сказать, и этим выдал то, что хотел скрыть. Ложь не может быть бессознательной. Поэтому то, что свидетель высказал нечаянно, случайно, оправдываясь оговоркой, не является ложью; в лучшем случае оно может быть ошибкой, но только добросовестной.
7. Упущение несомненного, хотя бы и существенного обстоятельства в показании свидетеля не есть признак его недобросовестности. Человек мог и не заметить факта, бывшего у него вроде бы на глазах, а заметив, мог забыть о нем.
8. Совпадение в показаниях нескольких свидетелей, особенно если между ними есть друзья и враги подсудимых, свидетельствует о достоверности факта. Если два свидетеля удостоверяют факт, а двое, трое, шестеро и больше других повторяют то, что слышали от первых двух, то эти прочие по существу не дают никаких показаний.
При разборе свидетельских показаний автор рекомендует еще ряд правил.
1. Основное правило: как можно реже спорить против свидетельских показаний. Если уж юрист считает необходимым оспаривать на суде показания свидетеля, то его возражения должны быть неотразимыми, подлинно разоблачающими их ошибочность или лживость. Однако некоторые ошибочно думают, что, сказав лишь кое-что по поводу показания, можно поколебать доверие к нему.
2. Род занятий свидетеля определяет склад его понятий, выражений и отношений. Поэтому юристу часто бывает достаточно учесть род занятий, сословную принадлежность, корпоративные и другие особенности свидетеля, чтобы понять, почему он так говорит. Люди или категории граждан, объединенные чем-то, иногда только названием группы, с крайней неохотой изобличают товарища в недостойном или противозаконном поступке.
3. В словах свидетеля следует отличать удостоверение фактов от их оценки. Достоверность показаний зависит от добросовестности, от условий, при которых создавалась уверенность свидетеля в фактах. Но и в оценке событий свидетелем следует принимать в расчет то, насколько он к ней способен. Под влиянием предубеждений, увлечений, повышенной впечатлительности человек может искренне верить, что знает то, чего не знает на самом деле, видел то, чего в действительности не видел.
4. Чем хуже нравственная роль свидетеля, тем меньше страстности должно быть в разборе его показаний. Если ваш процессуальный противник пытается подорвать доверие к добросовестному свидетелю с вашей стороны, то лучше сказать суду, что факты, удостоверенные свидетелем, так значительны, что противнику ничего не остается, как попытаться бросить тень на человека, исполняющего свой долг перед судом.
Целостная концепция диагностики лжи создана А. Р. Ратиновым, в согласии с которой затем были сделаны дополнительные практические разработки. Эта концепция основана на понимании механизмов лжи (см. выше) и учете психологических закономерностей формирования свидетельских показаний.
А. Р. Ратинов и Н. И. Гаврилова подчеркивают, что знание содержательной стороны искажений уже ориентирует юриста на контроль за соответствующими позициями в показаниях, где они чаще всего бывают. Это:
• расчленение, дробление на независимые и не связанные между собой части целостного объекта, явления, события, действия;
• объединение различных несвязанных, самостоятельных объектов, явлений, фактов в общее целое, каковым последние в действительности не были;
• преувеличение реальных размеров, длительности, силы, яркости, интенсивности проявления при описании событий, действий и отдельных объектов;
• преуменьшение действительных размеров, длительности, силы, интенсивности каких-либо явлений, свойств, признаков, действий;
• добавление и наделение описываемых событий, действий, предметов мнимыми и несвойственными им признаками, чертами, особенностями поведения;
• изъятия и пробелы в описании событий, действий за счет опускания их признаков, свойств, деталей, проявлений;
• перестановка, замещение одного реального объекта, признака, свойства или действия другим, смещение и замена их во времени или перенос с одного места на другое;
• искажение формы, структуры, последовательности реального события, явления, действия;
• отождествление исходных объектов, предметов и лиц и, наоборот, ошибочное различение одного и того же или однородных объектов (ошибки распознания);
• ошибочные высказывания (оговорки) и ошибочное понимание сказанного в процессе речевого общения участников расследуемого события, а впоследствии - допрашивающего и допрашиваемого.
Перечисленные виды (формы) ошибок, как правило, относятся не ко всем показаниям свидетеля, а к каким-то отдельным фактическим обстоятельствам, моментам, деталям. Они обычно сочетаются с точными деталями сообщения, перемешиваются с ними, что усложняет задачу юриста. Надо учитывать и то, что они могут быть результатом и добросовестных заблуждений (неточностей восприятий, ошибок в оценке и истолковании, забывания, наслоения последующих впечатлений и др.) и заведомой лжи. Однако обращение внимания на них и последующая работа по исследованию дела позволяют диагностировать их причину.
Весьма интересным и конструктивным является предложение авторов ориентироваться при диагностике лжи и искренности на критерии (признаки) реальности показаний. Эти критерии опираются на знание юристом аналогичных жизненных ситуаций, его житейский и профессиональный опыт. Сравнение показаний на основе таких знаний позволяет в ряде случаев выявлять противоречия.
Признак речевых способностей. Обнаруживается в соответствии речевых способностей сообщения языковой подготовке, культурному уровню, профессиональной принадлежности свидетеля и др. Правдивые показания обычно формулируются «своими словами», ложные - нередко с «чужих слов», изобилуют несвойственными данному лицу терминологией и оборотами речи, носят подчас заученный характер.
Признак компетентности. Заключается в оценке способности свидетеля придумывать описываемое событие. Такая оценка делается на основе наблюдения за его показаниями и изучения особенностей личности. Правдивые показания могут выходить за рамки уровня осведомленности данного лица и превосходить его способность к измышлению. Такой свидетель описывает события, которые часто сам не может объяснить, но они объяснимы компетентным юристом или экспертом. Ложные сообщения обычно ограничиваются опытом, знаниями, положением свидетеля (в обществе и на работе).
Критерий уникальности. Если на основе сообщения событие выглядит индивидуальным и неповторимым, то есть больше оснований считать его правдивым. Ложные сообщения, как правило, схематичны и лишены уникальности. Правдивые отличаются большим количеством деталей по сравнению с ложными, которые чаще всего ограничиваются лишь тем, что необходимо для изображения нужного лжецу варианта события, а потому беднее деталями.
Признак эмоциональной насыщенности сообщения. Замечено, что правдивые сообщения содержат сравнительно большее количество личностных, эмоциональных моментов, связанных с описываемым событием. Ложные показания в этом отношении бывают беднее, лишены эмоциональных оттенков, относящихся к предмету описания, либо неожиданны по своей эмоциональной окраске.
Признак кажущихся несоответствий. Добросовестный свидетель, воспроизводя событие так, как оно им было воспринято, описывает подробности не всегда согласованно, не стремясь пригладить свои показания и устранить несоответствия, источники которых ему не ясны. Лжец все детали своих показаний намеренно приводит в строгое соответствие друг с другом.
Критерий показной искренности. Нередко преступники, чтобы скрыть что-то важное или чтобы увести работника милиции от раскрытия какого-то тяжкого преступления, совершенного ими, проявляют показную искренность, с большой внешней выразительностью и словесной правдивостью признаются по второстепенным вопросам либо в совершении какого-то незначительного правонарушения. Когда юрист сталкивается с таким поведением подозреваемого, ему надо задать себе вопрос: «Не хочет ли подозреваемый, проявляя демонстративную искренность по каким-то вопросам, скрыть что-то более важное?», - и принять меры, чтобы ответить на него.
А. И. Панкиным разработана детализированная таблица диагностики лжи и скрываемых обстоятельств на основе анализа речевого поведения и речевых высказываний (табл. 1).
Таблица 1. Диагностика лжи
С определенной степенью достоверности об искренности- лживости можно судить по свободе высказываний или замедленному и тщательному подбору слов, контролируемой сдержанности в разговоре или многословной говорливости, ответам на вопросы по существу или тщательному избеганию прямых ответов на вопросы и др. Ко - гда разговор идет о постороннем, допрашиваемый чувствует себя в безопасности и говорит спокойнее, легче, многословнее. При всем этом следует самым тщательным образом учесть индивидуальные особенности собеседника, обычные или предполагаемые особенности его речи. Так, учителя, философы, психологи, журналисты и т. п. обычно говорливы, хорошо выражают свои мысли, а финансовые, технические, канцелярские работники, как правило, отличаются в противоположную сторону.
Прием диагностики лжи и скрываемых обстоятельств на основе наблюдения за невербальными (неречевыми) реакциями человека. Часто можно наблюдать противоречия между высказываниями человека и его телодвижениями, позами, мимикой и жестами. Невербальный «язык» обычно выдает человека, говорящего неправду. Это объясняется непроизвольным, неосознаваемым проявлением неискренности. Важно выражение глаз, направление взгляда, его движение. При нормальном контакте, когда люди говорят друг другу правду, взгляды встречаются около 2/3 всего времени общения. Если человек неискренен или скрывает что-либо, то его глаза будут встречаться с глазами собеседника менее 1/3 всего времени взаимодействия. При этом он будет стараться отвести взгляд в сторону, смотреть на потолок, вниз и пр. («бегающий взгляд»). Он не выдерживает прямого взгляда юриста. В случае вопросов, относящихся к скрываемой или искусственно сконструированной им информации, первое же беспокойное выражение или отвод глаз могут свидетельствовать об определенной растерянности, стремлении лжеца быстро найти любой правдоподобный ответ. Прищуривание, сужение глаз при ответах на вопросы часто говорит о нежелании «открывать душу».
Продолговатая улыбка собеседника (губы слегка оттянуты назад от верхних и нижних зубов, образуя продолговатую линию губ, а сама улыбка не кажется глубокой) указывает на внешнее приятие, официальную вежливость другого человека, но не на искреннее участие в общении и готовность к оказанию помощи. Как оборонительная позиция и антагонизм в общении расцениваются плотно сжатый рот и мышцы, челюсти, а также косой взгляд в сторону собеседника. Легкая, снисходительная улыбка нередко сопровождает ложное самоуверенное высказывание.
В психологии, в результате наблюдений за невербальным поведением человека, выделены так называемые «жесты неискренности». К ним относятся:
• защита рта рукой (рука прикрывает рот, большой палец прижат к щеке);
• прикосновение к носу (легкое прикосновение к ямочке под носом или одно быстрое, почти неуловимое прикосновение к носу);
• потирание века;
• почесывание и потирание уха;
• оттягивание воротника рубашки;
• частое приглаживание волос;
• нервозность в поведении (периодическая прочистка голоса; покашливание; частое курение сигареты; ерзание на стуле; постукивание по столу; потирание ладоней; непроизвольное изменение интонации, темпа и тембра речи; появление дрожи в голосе; паузы при ответах на вопросы; слишком быстрые ответы на вопросы и т. п.);
• напряжение лицевых мышц;
• вегетативные реакции (покраснение лица; подергивание губ; учащение дыхания; расширение зрачков; сужение зрачков; повышенное потоотделение; тремор рук, ног).
Невербальное поведение человека, скрывающего какие-либо обстоятельства или обманывающего, может проявляться в действиях и поступках (избегание встреч с конкретными людьми, нежелание или желание посещать определенные места и т. п.). Из истории известны процедуры уличения человека во лжи и изобличения его в неблаговидном поступке или преступлении на основе предположения, что человек, скрывающий какую-либо информацию, в значимых для него обстоятельствах будет поступать иначе, чем другие люди. Так, у эскимосов подозреваемые в преступлении (например воровстве) должны были поодиночке заходить в темный чум и прикасаться к перевернутому горшку, под которым, со слов шамана, сидела вещая ворона. Шаман говорил, что в случае прикосновения к горшку преступника, ворона подаст голос. После выхода из чума у каждого из подозреваемых осматривали кисти рук и точно указывали на преступника, так как у него руки были чистые, а у остальных замазаны сажей, которой перед испытанием был незаметно покрыт горшок). Преступник, пытаясь избежать наказания, заходил в чум и проходил мимо горшка, не касаясь его.
Есть еще важный показатель искренности-лживости по невербальным признакам: их органическое единство со смыслом речевых высказываний. Фальшивая улыбка выдает себя тем, что не гармонирует с холодным, безучастным, настороженным даже враждебным выражением глаз. При искренней улыбке прежде всего улыбаются глаза. Кроме того, фальшивая улыбка характеризуется (по данным японских психологов) симметричным сокращением лицевых мышц, а при искренней - несимметричным. Искренность непроизвольно проявляется в гармоничном единстве жеста и интонации голоса, который кинорежиссер С. Эйзенштейн называл «звуковым жестом».
Дисгармонию вербально-невербальных смыслов другого человека мы улавливаем нередко интуитивно, включая своеобразный «психологический детектор лжи». Это сильнее проявляется у людей с художественным типом личности, а также у женщин.
Установление скрываемых обстоятельств путем анализа автобиографических сообщений. Этот прием разработан Л. Б. Филоновым на основе своей концепции механизма лжи (описан выше). Беседа по поводу различных эпизодов в жизни человека - широко распространенный способ поддержания общения юриста с гражданами. Выше уже отмечалась возможность использования ее как биографического метода в изучении психологии человека. Такую беседу можно использовать и в целях определения скрываемых элементов биографии, которые имеются у большинства людей.
Если все, что содержится в повествовании о себе, распределить по степени значимости в иерархическую систему, то скрываемый материал занимает в ней особое положение. Скрываемые события создают повышенное внутреннее напряжение у личности, от которого она пытается избавиться в ситуации общения и обойти в своем рассказе. Поиск скрываемого основан на фиксации отклонений от нормы и от фона, которые могут быть рассмотрены лишь как свидетельство о неодинаковом отношении к разным «главам» истории своей жизни.
Утаиваемое, как правило, вообще незаметно в рассказе. Известно только, что оно есть, оно личностно значимо, и при его обнаружении возникают нежелательные для человека последствия, хотя бы для его самолюбия, благоприятного представления о себе, неприятных ассоциаций, отрицательных эмоций, состояний беспокойства, тревоги и переживаний. Наиболее значимы из утаиваемых событий правонарушения. Это весьма «тяжелый багаж» прошлого, который нарушитель изолирует от общества и от своего самосознания. Тем не менее образ совершенного проступка остается постоянной угрозой благоприятному представлению о себе. Поэтому поиск юристом таких умалчиваемых в рассказе мест ведется по признаку минимального акцента.
Другим ориентиром в поисках замаскированного события из биографии является, как указывает Л. Б. Филонов, изменяющийся (и тем самым выделяющийся) стиль изложения. Тут признаком служит, наоборот, особое подчеркивание какого-то пункта. Стиль изложения в таких местах становится более красочным, указывается множество подробностей и деталей. Как правило, такие места в рассказе заменяют скрываемые и придают «замещающему» материалу большую правдоподобность.
Иногда этих признаков оказывается недостаточно. Рассказчик так связно и цельно «пишет» историю своей жизни, что в ней трудно выделить что-то по изложенным двум признакам. В таких случаях применяется третий признак - «психологики». Он действует при сопоставлении формально-логического строя изложения со скрытой за ней логикой психического развития, которую можно построить на основе знания известных психологической науке причинно-следственных зависимостей, изменений и образований в психологии личности. При сопоставлении обнаруживаются алогизмы, несоответствия, которые выступают сигналами наличия в этих местах скрываемых обстоятельств. Отсутствие логики психического - это повод для углубленного анализа всех обстоятельств, которые были упомянуты в этой части рассказа.
Для обнаружения «мест сокрытия» или «опасных мест» Л. Б. Филонов предлагает использовать «закон силы». Постепенно, по ходу автобиографического рассказа, прослеживая особенности реакций субъекта на те или иные места в изложении, можно выделить момент, когда возникло то или иное неприятное для личности событие.
Диагностически важно, что все утаиваемые в рассказе о своей жизни события находятся за единой «психологической оградой», охраняемой сознанием. Значит обнаружение даже единичных утаиваемых фактов рушит систему «психологической обороны» и дает многое для понимания того, что кажется в рассказе непонятным. Поэтому начинать прорыв психологической обороны преступника можно с любого скрываемого события, а затем выстраивать всю цепь. Но лучше все же начинать с «ключевого» звена, которое защищается в первую очередь и может быть обнаружено прежде других по наблюдаемым попыткам что-то излагать более активно, чем остальное, что бросается в глаза. На защиту его человеком затрачивается и больше всего сил.
После того, как главная позиция сдана и скрываемый пункт раскрыт, в беседе часто возникает своеобразная психологически цепная реакция. Человек сразу становится более откровенным, конвенциональным, у него проявляется стремление «поставить все на места», «рассказать все».
Психологические приемы психодиагностики причастности лица к правонарушению в отсутствие доказательств. А. Г. Гельмановым и С. А. Гонтарем разработан для такой диагностики оригинальный психологический метод, который представляет собой интеграцию идей психологов и криминалистов по вопросам допроса, защитного поведения, невербальных (несловесных) проявлений, взаимодействия в процессе общения и др. Метод не служит обеспечению процессуальной доказанности вины какого-то лица, но дает дополнительную информацию, которая позволяет повысить эффективность розыскных и следственных действий.
Метод состоит из двух взаимосвязанных и строго алгоритмизированных бесед-опросов, которые проводятся со всеми лицами, могущими дать информацию по расследуемому преступлению. Ответ на каждый вопрос оценивается как правдивый или неискренний по комплексу проявлений. Беседам-опросам должны предшествовать установление психологического контакта, побуждение к правдивым ответам на вопросы. Опрашиваемому разъясняется, что в его интересах оказать посильную помощь юристу.
Для более точного анализа желательно использовать аудио - или видеозапись.
Вопросы для самоконтроля
1. В чем состоит успех профессионального наблюдения юриста?
2. Расскажите о правилах, обеспечивающих интенсивное наблюдение.
3. Назовите различные приемы составления портрета.
4. Перечислите шесть типов психологической готовности субъекта к совершению преступления.
5. Что такое психотрасология?
6. Раскройте основные подходы к составлению психологического портрета по следам на месте преступления.
7. Охарактерезуйте психологические правила анализа юридических ситуаций, фактов, обстановки.
8. В чем состоят приемы, признаки и правила диагностики лжи.
Тесты к шестой и седьмой главам
1. Пенитенциарная психология - это
а) ресоциализация и реабилитация лиц, отбывающих наказание
б) психология отражения
в) патологическая потребность к поджогам
2. Постпенитенциарная помощь включает
а) диагностику
б) психоанализ
в) трулоустройство
г) консультации
3. Психотрасология - это
а) следообразующий психологический фактор
б) очевидность преступного деяния
в) выявление версий
4. Выделите три жеста неискренности
а) прикосновение к носу
б) потирание века
в) почесывание уха
г) если на протяжении 2/3 времени взгляды беседующих встречаются друг с другом
д) самоуверенные высказывания
е) чрезмерная вежливость
5. Механизмы психологической защиты
а) стыд
б) страх
в) рационализация