7. Советская власть и церковь

  Одной из догм нашего общественного сознания долгое время являлось утверждение, что всякие религии во все времена реакционны, что церковь играла только отрицательную роль в жизни людей. Особенно активно внедрялись эти идеи в массовое сознание в первые десятилетия советской власти. При этом распространялись иллюзии, что с уничтожением религиозных убеждений общество освободится «от морали рабов» и быстро выработает «мораль победителей старого мира». К сожалению, при этом нередко мало ценились простые нормы человеческой морали, великая ценность жизни каждого человека, что, к слову, всегда признавалось религией. В литературе история церковногосударственных отношений в СССР чаще всего выглядела так, что церковь представлялась как абсолютно реакционный, антинародный институт, а органы государственной власти показаны исключительно в положительном плане. С помощью публицистики, приоткрывшей многие тайны в нашей недавней истории, эта картина начинает открываться в истинном свете.
  Отношения между церковью и Советской властью с самого начала складывались непросто. Декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви не мог означать устранения религиозного сознания. К тому же сознание и культура народных масс в значительной степени были религиозными. Не случайно на VIII съезде партии в 1919 г. отмечалось, что лица, посягающие на свободу веры и богослужения для граждан всех вероисповеданий, должны подвергаться строгому взысканию. Но декреты правительства являлись для верующих «громом средь ясного дня». В январе 1918 г. в Троице-Сергиевой лавре состоялся Собор Русской православной церкви. Патриарх Тихон (избран в конце 1917 г.) в своем приветствии к участникам заседания сказал: «Правительство обратило неблагосклонное внимание на церковь Божию: оно выпустило ряд декретов, которые нарушают основные положения нашей церкви». Требовалась особая осторожность, чтобы не нарушать складывающиеся взаимоотношения между государством и церковью. Но обычное нетерпение новой власти, стремление идти напролом часто брали верх. В период деяний Собора приходили все новые сведения о гонениях на верующих, осквернении властями храмов, административном изъятии ценностей в церквах. 19 января 1918 г. патриарх Тихой обратился с посланием к Ленину и Свердлову. «Опомнитесь, безумцы, прекратите ваши кровавые расправы. Ведь то, что творите вы, не только жестокое дело сатанинское, за которое подлежат огню геенскому в жизни загробной и страшному проклятию потомства в жизни настоящей - земной», - говорилось в послании, в котором приводились факты разрушения и ограбления храмов. Тихон тут же предал новое правительство анафеме.
  Давление на православную церковь, однако, не ослабевало, продолжались повсеместные закрытия монастырей и церквей. В январе 1918 г. СНК выделил 5 млн. золотых рублей на антирелигиозную пропаганду, несмотря на то, что в стране царил голод. Подобные выступления вызывали возмущения верующих. Несмотря на запрет властей, 21 января 1918 г. состоялся грандиозный крестный ход в бывшей столице, в котором приняло участие до 200 тыс. человек, прошедших от Казанского собора до Александро-Невской лавры. В этот же день Кремль посетила делегация православной церкви, передавшая послание правительству: «Да будет вам известно, что религиозное успокоение 100 млн. русского православного населения может быть достигнуто не иначе, как отменой всех распоряжений, посягающих на жизнь и свободу народной веры». Послание содержало приглашение к мирному диалогу, который, однако, не состоялся. Новые жалобы мирян к патриарху Тихону на бесчинства властей по отношению к православной вере вновь заставили его в марте 1919 г. обратиться к В.И. Ленину. Патриарх требовал прекращения вскрытия мощей, чем практически объявил войну властям. С этого времени отношения между Советской властью и церковью еще более обострились. Разумеется, было немало примеров открытого пособничества служителей культа белогвардейцам, сотрудничества с антисоветскими силами, что вызывало негативную реакцию со стороны Советской власти и усиливало насильственные акции против церкви.
  Чтобы внести раскол в умы верующих, власти стали активно заигрывать с другими религиозными течениями в России. Так, 4 января издается декрет, который разрешил сектантам замену воинской службы «другой, общеполезной по выбору». Было дано указание на местах всячески поддерживать расколы в русской православной церкви, особенно течения «Живая церковь», «Церковное обновление» и др., набиравшие силу с 1922 года. Новые секты со своей симпатией к Советской власти и антипатией к православной церкви, особо к ее главе - патриарху Тихону, а также обновлением христианских обрядов (введение женатого епископата, разрешение второбрачия священников, сближение коммунистических и христианских идеалов) породили сумятицу в умах верующего населения. Кстати, на это и рассчитывали власти - развалить церковь изнутри. Обновленческие вожаки в публичных выступлениях в своей печати критиковали православную церковь, обвиняя Синод в политической неблагонадежности, но всячески подчеркивали свою лояльность к Советской власти. Обновленцы захватили не только храмы, но даже целые епархиальные управления с полного согласия и содействия властей. В 1922 г. они установили полный контроль над всеми петроградскими и московскими приходами. Перед второй мировой войной в ведении обновленцев насчитывалось до 15 тыс. приходов.
  В 1921-22 гг. в стране разразился голод. 22 августа 1921 г. патриарх Тихон призвал священнослужителей и мирян помочь голодающим. Огромные суммы денег, золотых и серебряных украшений отправила церковь в фонд голодающих. Вскоре - 23 февраля 1922 г. - ВНИК принимает решение об изъятии церковного имущества. В глазах верующих и тех, кто принимал такое решение, эти ценности имели разное значение. Для первых они являлись русскими святынями, для вторых - просто материальными средствами. К маю 1922 г. стоимость изъятых у православии церкви ценностей составила 200 млн. золотых рублей. По данным зарубежной печати того времени, из этой Фоминой суммы правительство выделило голодающим лишь 1 млн.
  Варварское уничтожение церковного имущества вызывало возмущение в народе. Патриарх Тихон обратился к верующим «в связи с осквернением храмов» о неподчинении властям. Это привело к окончательному разрыву: патриарх был подвергнут аресту, обновленческие секты получили право на легализацию. В июле 1923 г. в «Известиях» было опубликовано письмо Тихона, в котором последний приносил покаяние «в поступках против Советской власти». Вскоре (1925 г.) Тихон скончался. Несмотря на «покаянное письмо», отношения между Советской властью и Русской православной церковью вплоть до начала Великой Отечественной войны оставались напряженными. Результаты же атеистической пропаганды, на которую правительство выделяло большие суммы, имели незначительный успех. Даже по завышенным данным Союза Воинствующих Безбожников (СВБ) к 1923 году всего от православной религии отошло 26 млн. чел. При этом СВБ вел пропаганду атеизма, вовсе не считаясь с чувствами верующих, боролся не столько с религией, сколько религиозными организациями.
  В связи с трудным положением православной церкви 29 июля 1927 г. несколько архиереев приехали в Москву. Они посетили местоблюстителя патриаршего престола митрополита Сергия (вплоть до войны власти запрещали избрание Патриарха Московского и всея Руси). Состоялось совещание с целью «вывести Русскую православную церковь из хаотичного состояния». Было выработано обращение к Советской власти временного Патриаршего Синода, вошедшее в историю под названием «Декларация 1927 года». Началась эпоха дипломатического заигрывания руководящего ядра православной церкви с властями. «Мы теперь должны показать, что мы, церковные деятели, не с врагами нашего Советского государства, а с нашим правительством», - говорилось в обращении Синода. Кремль потребовал еще одной жертвы от архиереев - осуждения деятельности зарубежного русского духовенства. За выход из подполья, за легализацию митрополит Сергий потребовал в своем послании от заграничного духовенства лояльного отношения к Советской власти и «молитвы о ней». Своей лояльностью архиереи хотели сохранить хотя бы маленький светильник русской веры с ее обрядностью и национальным патриотизмом. Однако легализация не означала предоставления свободы действий русскому православному епископату. Власти по-прежнему относились к нему с большим недоверием. При этом Советская власть по-прежнему оказывала всяческую поддержку главе обновленцев митрополиту Введенскому. Сотни, тысячи его противников из главенствующей церкви были убиты или находились в лагерях. По данным 3-го Интернационала, до 1930 г. в России были расстреляны 31 эпископ, 1600 священников, 7 тыс. монахов.
  В 1930 г. в «Правде» появилась статья Е. Ярославского, призывавшего «превратить пятилетку промышленного развития в пятилетку уничтожения религии». Пятилетка превратилась в «десятилетку» массового закрытия, осквернения, разрушения храмов, монастырей, часовен, репрессий против духовенства и верующих. Была физически уничтожена большая и лучшая часть епископата, духовенства, большая и наиболее трудоспособная часть крестьянства, ибо политические лозунги коллективизации использовались и для самой широкой расправы с верующими. Создание колхоза в деревне нередко начиналось с закрытия церкви. Повсеместное закрытие и разрушение церквей, в том числе варварский взрыв замечательного памятника русского зодчества - храма Христа Спасителя в Москве - символа освобождения Родины от наполеоновской армии 1812 г., сожжение икон на площадях, грубые публичные выпады против представителей духовенства отнюдь не способствовали процессу укрепления единства общества перед угрозой войны с фашизмом. К тому же многие факты этих негативных явлений использовались противниками советского государства. Если уничтожение партийных, военных и научных кадров не было связано со стремлением уничтожить Коммунистическую партию, армию и науку, то регулярная плановая расправа с религиозными деятелями рассматривалась Сталиным и руководством НКВД как одно из главных направлений внутренней идеологической политики в предвоенные годы.
  Предлагая себя в жертву ради простых мирян в разгар травли, Синод русской православной церкви вновь идет на уступки. 15 февраля 1930 г. состоялась пресс-конференция для иностранных журналистов с разрешения властей, с заранее одобренным текстом выступления митрополита Сергия. На вопрос, соответствуют ли действительности сведения за границей относительно жестокостей, чинимых Советской властью к отдельным священнослужителям. Сергий вынужден был заявить: «Ни в какой степени не отвечают действительности. Все это сплошная клевета, вымысел, совершенно недостойные серьезных людей».
  А между тем некоторые общие итоги «крестового похода» против церкви были следующими:
  По данным Коминтерна, в сентябре 1935 г. в тюрьмах и лагерях томилось до 40 тыс. лиц духовного звания.
  «Всепрощение» пришло в суровую годину Великой Отечественной войны, когда нужда заставила власти забыть атеистическую сущность и обратиться к церкви ради спасения Отечества.
  С 1943 г., после знаменитой встречи И.В. Сталина с иерархами церкви храмы вновь начали открывать. В 1945 г. действовало уже около 22 тыс. православных церквей и 103 монастыря (в 1940 г. не было ни одного монастыря), но из них 80 были на присоединенных западных землях. Симптоматично, что в постановлении ЦК партии от 27 сентября 1944 г. «Об организации научно-просветительской пропаганды» не были определены задачи непосредственно научно-атеистической работы, а к концу 40-х гг. из лексикона партийных и государственных документов, по существу, исчезли термины «антирелигиозной» и «атеистической» работы. Их не было и в Отчетном докладе ЦК ВКП (б) XIX съезду партии (октябрь 1952 г.), где речь велась, и то довольно расплывчато, лишь о проблемах «преодоления пережитков капитализма в сознании людей».
  После смерти Сталина политика властей по отношению к церкви вновь ужесточилась. С именем нового руководителя партии и государства Н.С. Хрущева были связаны многие антирелигиозные акции 30-х гг. Так, будучи первым секретарем МК и МГК ВКП (б), он на февральско-мартовском Пленуме ЦК 1937 г. говорил: «Перестраивая Москву, мы не должны бояться снести дерево, церквушку или какой-нибудь храм», перед чем не останавливался и на практике. Теперь же, увлеченный идеей быстрого построения коммунистического общества, он решил как можно скорее избавиться от «духовного гнета религии». В 1954 г. принимаются два весьма значительных решения о проблемах и задачах атеистической работы. 7 июля 1954 г. ЦК партии принял постановление «О крупных недостатках в научно-атеистической пропаганде и мерах ее улучшения», а спустя четыре месяца, 10 ноября того же года, другое - «Об ошибках, в проведении научно-атеистической пропаганды среди населения». Оба постановления, казалось бы, должны были исправить существующие недостатки во взаимоотношениях государства и церкви, изжить факты оскорбительных действий по отношению к верующим, но, по существу, они пересматривали сложившиеся в 40-х гг. новые, довольно доверительные отношения к религии и церкви. Многие идеи и формулировки этих документов явно перекликались с антирелигиозными материалами 30-х гг. Возобновились массовые закрытия и сносы храмов всех вероисповеданий. Ежегодно (вплоть до 1964 г.) сносилось более тысячи храмов, примерно столько же закрывалось. Всего в период «оттепели» было закрыто более 13 тыс. православных храмов, количество монастырей к 1964 г. уменьшилось до 32. К началу перестройки в стране действовало около 10 тыс. храмов, в том числе 7 тыс. православных церквей и 400 мечетей.
  Коренной поворот в политике государства по отношению к церкви произошел в конце 80-х гг., мощным толчком к чему послужило празднование в 1988 г. 1000-летия «крещения Руси». Наряду с изменением политики в отношении церкви появилась возможность объективного анализа истории взаимоотношений государства и церкви в послеоктябрьское время, чего нельзя было сделать раньше. Работы «воинствующих атеистов» 20-30-х гг., несмотря на их многообразие, в своих выводах сходны: религия - зло, которое необходимо изжить, церковь - реакционная, враждебная организация, которую надлежит

у ничтожить, поэтому основное внимание обращалось на борьбу церкви с Советской властью, а все действия последней оправдывались (книги и статьи Б. Кандидова, В. Зеленцова, Ф. Мегружана и др.). Даже в 40-50-х гг., когда волна «воинствующего атеизма» спала, ученые в своих теоретических выводах по отношению к истории церкви остались на прежних позициях, на которых оставались и позже. Этим, например, отмечена и вышедшая уже в 1987 г. книга Р.Ю. Плаксина «Тихоновщина и ее крах», в которой рассказывается о том, как церковь «активно боролась против революции и благословляла тех, кто с оружием в руках выступал против Советской власти. В то же время выходят такие книги, как Н.С. Гордиенко «Современное русское православие» (Л., 1987), В. А. Алексеева «Иллюзии и догмы» (М., 1991), в которых намечается новый подход к освещению проблемы. На рубеже 80-90-х гг. вышло большое количество работ, посвященных первому советскому патриарху Тихону, причисленному в 1989 г. к лику святых. Наряду с освещением его жизни и деятельности, авторы все больше касались и драматических страниц истории церкви 1917-середины 20-х гг.

Источники и литература

  Алексеев В.А. Иллюзии и догмы. - М., 1991.
  Булгаков Н. Патриарх // Комсомольская правда. - 1990. - 31 января.
  Вострышев М. Избранник // Литературная Россия. - 1990. - 5 января.
  Владимиров Л. Была ли темною Россия? // Советский патриот. - 1990. - № 23.
  Елисеев А.Л. Политика советского государства по отношению к Русской Православной церкви в 1920-е -30- гг. - М., 1997.
  Протоиерей Лев Лебедев. Церковь на Голгофе: Размышления Церковного историка // Советская литература. - 1990. - № 1.
  «С беспощадной решительностью ...»: Письмо В.И. Ленина т. Молотову для членов Политбюро // Собеседник. - 1990. - № 16.