§ 4. Неизменяемость христианского вероучения
и возможность его совершенствования
Православная Церковь признает, что в учении Господа Иисуса Христа и Его апостолов однажды навсегда дана людям вся необходимая им в их земном бытии истина, и не должно ожидать откровения каких-либо новых догматических истин сверх уже данных. Сколько их открыто Богом через пророков воплотившимся Сыном Божиим, столько и должно остаться на все времена. В Откровении даются твердые основания для такого воззрения. Господь Иисус Христос сказал: «сказал вам все, что слышал от Отца Моего» (Иоан. 15 : 15). Значит в учении Иисуса Христа дана людям вся потребная им в земной жизни истина. Облеченные силою свыше апостолы также возвестили людям «всю волю Божию» (Деян. 20 : 27), почему и могли говорить: «Но если бы даже мы, или Ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема» (Гал. 1 : 8). Указываемая Спасителем цель ниспослания Святого Духа на апостолов состояла в том, чтобы «воспомянуть» преподанное им Христом учение, не для того, чтобы получить какое-либо новое откровение, а также решительно исключает мысль о дополнении возвещенного им откровения новыми истинами. Поэтому, никак нельзя признать правильною теорию так называемого догматического развития Церкви, которою признается возможность количественного нарастания догматов и качественного их изменения. Этой теории держится римско-католическая и протестантская «церковь», полагая, что авторитетом и властию папы церковь вправе создавать новые догматы, ранее неизвестные Церкви. Некоторые наши отечественные мыслители, например Владимир Соловьев, также отстаивали мысль об эволюционном развитии всей нашей догматики из одного первого догмата — о Богочеловечестве Христа.
Догматическое развитие Церкви по этой теории исходной своей точкой имело минимум догматического сознания, которое все больше расширялось, делалось сложнее и богаче содержанием.
Кроме уже сказанного, что теория эта противоречит данным Священного Писания, необходимо заметить, что и в самой римско-католической церкви теория догматического развития явилась сравнительно в недавнее время (в половине ХРЖХ века) и принята, главным образом, с целью оправдания догматических нововведений римской Церкви, неизвестных Древневселенской церкви, каковы, например, догматы о главенстве и непогрешимости папы «экс-кафедра», о непорочном зачатии Божией Матери и другие. Нельзя также строить историю догматов на принципе эволюции, как делает это известный историк Гарнак, или наш Владимир Соловьев, потому что «церковная история, как справедливо оба замечают, имеет своею точкою отправления не минимум развития, а полноту религиозных идей (Божественное Откровение во Христе), и к ней особенно неприменим метод гражданской истории». Но, признавая неизменяемость и неусовершаемость христианского вероучения со стороны его, так сказать, объема (количество истин) и содержания, православная Церковь не отвергает, однако, возможности и некоторого его развития и совершенствования. Откровение дано для человеческого разума, но оно не было бы Откровением, если бы было совершенно непостижимым. Как откровение абсолютного, оно должно быть бесконечно глубоким по содержанию и во всем объеме, разумеется, постигнуто быть не может.
Отношение конечного (человеческого) разума к абсолютному (Божественному) в Откровении нужно понимать только в смысле постоянного углубления в содержании Откровения. Этот процесс религиозного познания бесконечен вследствие бесконечности содержания Откровения. «Христианская истина, — говорит один из наших отечественных богословов (протопресвитер Янышов), — также широка, глубока и неисследима, как неисследимы глубины ума Божия, виновника этой истины».
Вселенская Церковь, обладая этой истиной всегда, не может, однако же, сказать, чтобы уже успела уяснить и определить ее для сознания верующих всесторонне и навсегда.
Отсюда ясно, что усовершаемость и развитие догматов состоит не в умножении числа их и не в изменении содержания христианского вероучения, а в точнейшем определении и объяснении, в более и более глубоком раскрытии одних и тех же неизменных в своем существе догматов.
Говоря иначе, это есть развитие не объективное, а субъективное по отношению к человеческому сознанию, к усвоению и пониманию догматов людьми. Такое развитие догматов необходимо и вполне понятно.
Ведь догмат образуется от встречи самосознания Церкви с Откровением. Но если догматы веры должны усваиваться человеческим сознанием, то для этого истины веры необходимо переводить на язык понятный и доступный для каждого верующего, то есть облекать их в точные и определенные формулы, выяснять их внутреннюю сущность, уяснять взаимную связь и так далее. Всем этим улучшается наше разумение истин Откровения, но самое Откровение остается неизменным. Догматы ничего существенного нового не прибавляют к Откровению, и Церковь не привносит новые истины в догматах, а только увеличивает содержание религиозного сознания верующих, обогащает новым содержанием не Откровение, а церковное вероучение.
Такое — субъективное раскрытие догматов, действительно, и имело место в Церкви. В процессе этого развития были выработаны богословские термины с определенным содержанием, не встречающиеся в Писании, например, Троица, Лицо, Ипостась, Богочеловек, воплощение, Богородица, пресуществление и далее, точнее было определено самое содержание догматов и раскрыт и уяснен смысл их: например, о двух естествах во Христе — по поводу ересей Нестория и монофизитов, о двух волях во Христе — по поводу ереси монофизитов и так далее. Такое раскрытие неизменных в своем существе догматов продолжается в Православной Церкви и доныне вызывается, главным образом, вновь возникающими заблуждениями римской церкви и отпавших от нее ветвей — протестантской, англиканской, а также заблуждениями противохристианских учений.
Вопрос о раскрытии догматов хорошо разъясняет святой Викентий Лиринский, сравнивая это развитие с развитием человеческого организма. «Религия — дело души, пусть уподобляется в этом отношении телам», — говорит он. С приращением лет тела раскрывают и развивают члены свои, однако, остаются теми же, чем были. Цветущая пора детства, и зрелый, и старческий возраст между собою весьма различны, однако, стариками делаются те же самые, которые прежде были детьми, так что хотя рост и наружность одного и того же человека изменяются, тем не менее, природа его остается неизменна, личность его остается одна и та же. Такому закону преуспеяния должно следовать и догматическое учение христианской религии. Пусть оно с годами укрепляется, со временем расширяется, с веком возвышается, но остается нерушимым и неповрежденным, целым и совершенным, без всякой утраты в своем содержании, без всякого изменения своих определений.