Каторжные тюрьмы должны были заменить прежнюю систему каторги с разделением работ на рудничные, крепостные и заводские. Общая реформа каторги предполагала два направления: создание новых, более отдаленных, зон для высылки преступников (например, о. Сахалин) и расширение числа постоянных каторжных тюрем, в которых преступники отбывали бы весь срок наказания. Некоторое время тюрьмы не имели не только статуса каторжных, но вообще не считались отдельными местами заключения, в результате чего не пользовались предусмотренными для каторжных тюрем правами: дополнительным финансированием, увеличением штата охраны и другими.

Официальное учреждение названных тюрем произошло лишь в конце 1870-х гг., однако это мало повлияло на процесс реконструкции отведенных зданий под содержание заключенных. В течение всего периода функционирования тюрьмы пережили несколько реорганизаций, в результате чего более четко оформились их предназначение и дифференциация.

Тюремные замки должны были разделяться на три изолированные друг от друга отделения с различным режимом содержания: срочное, следственное и пересыльное. Эта реорганизация проводилась только в центре (в частности, в Санкт-Петербурге) и не коснулась отдаленных губерний даже при постройке совершенно новых тюрем.

Следующим направлением в реформировании было создание исправительных арестантских отделений, которые должны были заменить исправительные роты, работные и смирительные дома и иные пенитенциарные учреждения. В них отбывали срок заключения мужчины в возрасте от 16 до 60 лет, годные к тяжелым физическим работам.

Четвертым направлением в реорганизации мест заключения было строительство арестных домов, предназначенных для временного содержания нарушителей общественного порядка.

В процессе тюремной реформы оформился еще один вид исправительно-трудового учреждения - колония для несовершеннолетних преступников. Эта заведения давали воспитанникам начальное образование и навыки земледелия, скотоводства и ремесла с целью образовать из них сведущих сельских работников и ремесленников и тем обеспечить им средства к существованию.

Несовершеннолетние преступники были полностью изолированы от взрослых арестантов. Хотя при колонии не было своей церкви, воспитанники посещали не тюремный храм, а одну из городских церквей. Заболевших детей помещали и университетскую клинику и в местную больницу, а не в тюремный госпиталь. Кроме этого, при препровождении в колонию, при вызове в суд или в иных подобных обстоятельствах они следовали отдельно от арестантских партий, под надзором отдельно командированных чинов полиции. Считалось, что внутренняя жизнь колонии не должна отличаться от быта небогатых крестьян и ремесленников, поэтому все хозяйственные работы выполняли сами воспитанники. Воспитатели, как родители, жили вместе с воспитанниками. Дети младшего возраста находились изолированно от старших, а наиболее "трудные" подростки помещались в отдельную семью, которой руководил самый опытный воспитатель и которая находилась под постоянным наблюдением врача. В случае систематического нарушения дисциплины подростки переводились на более жесткий режим содержания, включая наказания, предусмотренные для взрослых осужденных.

Реформирование системы управления

Система управления местами заключения состояла из двух механизмов: ведомственного, действовавшего по вертикали, и территориального, распространявшего свое действие по горизонтали. Так как в дореформенный период дознание, следствие и пересылка арестантов входили в компетенцию полицейских органов, а тюрьмы рассматривались как место временного содержания заключенных, то накануне тюремной реформы ведомственную систему управления возглавлял Департамент полиции исполнительной Министерства Внутренних Дел. Управление местами заключения в губернских городах осуществлял полицмейстер, а уездными тюремными замками - местные полицейские исправники, имевшие полномочия непосредственных начальников мест заключения. По признанию центральных властей, «между местными органами управления и центром не было постоянной и неразрывной связи, которая давала бы центральному органу возможность следить за правильностью действий подчиненных ему учреждений»[107].

Значительное участие в управлении местами заключения принимало Общество попечительное о тюрьмах - общественная организация, получившая в результате огосударствления широкие полномочия в административной и контрольной сферах. Таким образом, вертикальная система управления была разделена между полицией и Обществом попечительным о тюрьмах.

Территориальная система управления представляла сложный 3-уровневый механизм. Первый уровень возглавлялся генерал-губернатором региона. Второй включал, во-первых, губернское правление, различные комитеты которого ведали отдельными вопросами функционирования тюрем (например, строительный комитет рассматривал вопросы строительства новых или реконструкции старых мест заключения); во-вторых, три специфических органа управления: Тобольский приказ о ссыльных (1822-1868 гг.) и губернские экспедиции о ссыльных (1823-1895 гг.), действовавшие в структуре Приказа[108].

Таким образом, дореформенная система управления местами заключения не представляла единого, гармоничного механизма.

Эти проблемы возможно было решить передачей тюрем в ведение Министерства юстиции: во-первых, вводилось единоначалие; во-вторых, появлялась возможность для формирования штата профессиональных надзирателей, которые могли не просто осуществлять охрану, но и воздействовать на осужденных с целью исправления; в-третьих, внутренние войска освобождались от влияния преступников. Таким образом, предполагалась реорганизация системы управления пенитенциарными учреждениями на всех рассмотренных уровнях. Вследствие этого реформирование проводилось в трех основных направлениях.

Первое направление предполагало создание нового центрального ведомственного органа. В соответствии с этим 27-го февраля 1879 г, при Министерстве Внутренних Дел было учреждено Главное тюремное управление, перешедшее 13-го декабря 1895 г. в ведение Министерства Юстиции[109].

Второе направление реформирования заключалось в изменении системы управления на губернском уровне. С этой целью предполагалось введение государственной тюремной инспекции, а также ограничение полномочий Общества попечительного о тюрьмах и полиции.

Третьим направлением в реформировании системы управления была реорганизация должностей смотрителей в начальников и создание штата профессиональных надзирателей. Преимущества должности начальника перед смотрителем состояли в следующем: во-первых, начальнику передавалась вся полнота власти в учреждении; во-вторых, он назначался Главным тюремным управлением, а не губернатором, что позволяло подобрать профессионала; в-третьих, для начальника предполагалось повышенное содержание (оклад, пенсия, обеспечение казенной квартирой), что позволяло закрепить кадры.

Непоследовательные и половинчатые меры по реорганизации системы управления препятствовали превращению тюрем в образцовые учреждения для исправления преступников. В целом передача тюрем в ведение Министерства юстиции не только не дала желаемых результатов, но частично осложнила их деятельность. По словам С. К. Гогеля, с этого момента тюремное дело стало родным для русских судебных деятелей[110], хотя на практике жизнь заключенных только осложнилась. При управлении тюрем Министерством Внутренних Дел к охране привлекались военнослужащие, в связи с чем недостатка в надзирателях не ощущалось. Кроме этого, военная дисциплина ограничивала возможность противоправных и антиморальных поступков с их стороны. При переходе тюрем в ведение Министерства юстиции оказалось невозможным организовать качественную охрану осужденных и оградить их от произвола надзирателей, что было важнейшей функцией пенитенциарной системы. Однако позитивным значением этого явления стала сама идея, попытка реализации которой в России практиковалась впервые. Исследование даже неудачного опыта передачи тюрем Министерству юстиции создавало предпосылки для более успешной реализации этой идеи в дальнейшем. )