Определение вида соучастия при предварительном сговоре - дискуссионная проблема в теории уголовного права. Одни авторы (Г. А. Кригер, В. А. Владимиров, Ю. И. Ляпунов и ряд других, чьи работы цитировались выше) считают, что здесь возможно лишь соисполнительство. Применительно к вымогательству, по их мнению, высказывать угрозы, применять насилие, уничтожать имущество может и один из соисполнителей, действующих в составе группы сообщников, находящихся в месте совершения преступления, т. е. при выполнении объективной стороны преступления. Эта позиция встречается и в более поздних работах, специально посвященных проблемам вымогательства[104].

Некоторые ученые полагают, что может иметь место и распределение ролей. Так, А. А. Пинаев указывает, что законодатель, выделяя группу лип с предварительным сговором, связывает действия ее участников с совершением, а не с исполнением преступления, что не исключает возможности квалификации действии соучастников с распределением ролей по признаку предварительного сговора (если таковой имел место).

С принятием УК 1996 г. позиция Л. А. Пинаева, П. Ф. Тельнова Оказывается более обоснованной. Так, в ст. 35 УК законодатель, давая определения формам соучастия, указывает, что совершение преступления группой лиц характеризует соисполнительство по менее чем двух лиц без предварительного сговора[105], в то время как преступление группой лиц по предварительному сговору считается совершенным, «если в нем участвовали лица, заранее договорившиеся о совместном его совершении». Систематическое толкование понятий приводит к выводу, что законодатель не исключает распределения ролей при совершении преступления группой лиц по предварительному сговору.

Вопрос оказывается запутанным, особенно если учесть, что по делам об убийствах теория уголовного права не связывает действие рассматриваемого признака с распределением ролей[106]. Подход Верховного Суда РФ по конкретным уголовным делам в таких случаях аналогичен[107]. И в то же время в следственно-судебной практике по делам об имущественных преступлениях в районных, городских, областных судах почти всегда вменяется данный квалифицирующий признак при наличии распределения ролей. Расхождение это не случайно, т. к. законодатель, надо признать, не все сделал для однообразного понимания совершения преступления группой лиц по предварительному сговору.

В завершение рассмотрения этого признака нам представляется высказать свои соображения и предложения.

1.Ученые, отрицающие правомерность вменения квалифицирующего признака - совершение преступления по предварительному сговору группой лиц при групповом преступлении с одним исполнителем, утверждают, что основой для выделения формы соучастия является повышенная общественная опасность, не свойственная группе лиц с распределением ролей при одном исполнителе. Это, па наш взгляд, неверно по двум причинам. Во-первых, выделение формы соучастия обусловливает не столько общественная опасность, сколько характер связей между соучастниками и их действиями. Во-вторых, в ситуации, когда потерпевшему известно о наличии у исполнителя осведомленных, подчас и весьма опасных соучастников, это подавляет его волю, вряд ли можно говорить о меньшей общественной опасности таких действий.

2. Для единообразного понимания практика нуждается в легальном толковании совершения преступления группой лиц по предварительному сговору.

Сопоставление ч. 2 с ч.ч. 1 и 3 дает основание для утверждения, что речь идет именно о физическом насилии, причем в п. «в» ч. 2 имеется в виду причинение побоев, легкого или средней тяжести вреда здоровью. Как показывает судебная практика, в качестве такого насилия выступают лишение свободы, истязание и даже изнасилование. Незаконное лишение свободы -излюбленный способ воздействия вымогателей па потерпевшего и служит: а) в качестве устрашения и предупреждения о возможном более опасном насилии; б) при заложничестве, когда требуемое передает не сам потерпевший, а другие лица; в) в качестве самостоятельного средства подавления воли потерпевшей), когда ему причиняется особое страдание длительностью лишения свободы, истязанием либо другими связанными с этим физическими неудобствами и переживаниями.

В ч.ч. 2 и 3 ст. 163 УК законодатель отказался от дифференциации насилия на опасное и неопасное для жизни и здоровья, как это было в УК 1960 г. Часть вторая охватывает виды насилия, влекущие вред здоровью вплоть до средней тяжести включительно (т.е. дифференциация видоизменилась). В соответствии с разъяснениями, данными в постановлении Верховного Суда Российской Федерации «О судебной практике по делам о вымогательстве» от 4 мая 1990 г. с последующими изменениями и дополнениями (п.п. 9-12), насилие при вымогательстве охватывало причинение легкого, менее тяжкого телесного повреждения, ограничение свободы, истязание. Поскольку эти виды телесных повреждений являлись признаками более опасного преступления, коим было вымогательство, их причинение не требовало дополнительной квалификации по ст.ст. 109, 112, 113 УК РСФСР. В научной литературе такой подход в целом оправдывался[108]. Мы согласны с предложением, сделанным В. С. Минской, об отнесении к особо квалифицированным видам вымогательства, соединенного с истязаниями[109].

Возвращаясь к дискуссии о характере и назначении насилия, необходимо прокомментировать два аспекта. Во-первых, большинство ученых настаивает па «будущем» характере насилия при вымогательстве, которое применяется как реакция виновного на отказ потерпевшего. Во-вторых, по своему назначению насилие не рассматривается как средство вымогательства, т. к. служит для подкрепления угрозы. Эти выводы основываются, по нашему мнению, на непонимании сущности вымогательства, характер которого определяет не момент осуществления угрозы (применения насилия, причинения вреда), а момент получения требуемого.

Настаивание на «подкрепляющей» роли насилия связано с попыткой хоть как-то отграничить вымогательство от грабежа и разбоя при приближении друг к другу в ряде случаев (когда это не связано, например, с требованием передачи имущественного права или совершение действий имущественного характера, но сопряжено с насилием). На взгляд, насилие при вымогательстве выполняет ту же роль, что в грабеже и разбое. Однако, если применено насилие или причинен вред здоровью после отказа от вымогательных действии, например, в качестве мести, то действия виновного следует квалифицировать по совокупности вымогательства с преступлением против личности.

Вымогательство, совершенное в целях получения имущества в крупном размере – п. «г» ч. 2 ст. 163 - следующая разновидность квалифицированного (особо квалифицированного) состава данного преступления. «Крупный размер», о котором говорит закон, характеризует качественные и количественные параметры общественно опасных последствий: с одной стороны, он показывает глубину поражения (нарушения) отношений собственности, а с другой — величину реального материального ущерба, причиненного собственнику имущества или его законному владельцу.

«Крупный размер» - признак, формализованный в самом уголовном законе (в частности, в п. 4 примечания к ст. 158). Крупным признается стоимость имущества, превышающая 250 тысяч рублей.

В условиях рыночной экономики, при которой нет и не может быть жестко фиксированных, утвержденных в установленном порядке государственных розничных цен по всей номенклатуре товаров, сырья и материалов, стоимость имущества в денежном выражении должна, как представляется, определяться на основании среднерыночной цены на тот или иной вид имущества (товара), сложившейся в соответствующем регионе страны на момент совершения преступления. При отсутствии цены стоимость имущества определяется на основании заключения экспертов. Например, данные рекомендации не были приняты во внимание судом при установлении стоимости автомобиля, что повлекло отмену приговора и направление дела на новое судебное рассмотрение. Действия Р. суд квалифицировал по ч. 3 ст. 163 УК РФ по признаку вымогательства, повлекшего причинение крупного ущерба. Согласно примечанию к ст. 158 УК РФ крупным размером являлась сумма, превышающая 250000 рублей на момент совершения преступления. В обоснование квалификации действий Р. по ч. 3 ст. 163 УК РФ суд привел лишь показания потерпевшего, который оценил свой автомобиль «Опель-Омега» в 300000 тыс. руб. Несмотря на то, что оценка потерпевшим своей автомашины не является бесспорной. )