Наличие в законодательстве норм, предусматривающих применение конфискации-наказания, объективно является, по нашему мнению, показателем (пусть и не определяющим, но точным) ненадежности и бесперспективности долгосрочных вложений в российскую собственность. В таких условиях она оформляется на иных лиц или выводится за пределы страны во избежание ее изъятия, в том числе за мнимое или обусловленное создавшейся ситуацией правонарушение. Такое положение дел существенно содействует отрыву реального хозяина от его имущества и, как следствие, ведет к резкому снижению эффективности его использования.

Сейчас в России создан благоприятный экономический климат, в результате чего капиталы из России не только "не бегут", но и в определенном смысле возвращаются. За последние восемь лет накопленный объем иностранных инвестиций в российскую экономику вырос в семь раз и в 2007 г. составил 82,3 миллиарда долларов. Исходя из этого механизм конфискации имущества, сформированный в Федеральном законе от 27 июля 2006 г. N 153-ФЗ, согласуется с теми мерами, которые принимаются в стране для создания долгосрочных условий эффективного распоряжения собственностью. Как представляется, именно это положение легло в основу изъятия из законодательства норм о конфискации-наказании. Оно же явилось базовым для конструирования механизма изъятия того имущества, которое получено преступным путем, является доходами от его использования, а также применяется для совершения преступлений[42].

Отдельные авторы считают, что формулировка понятия "конфискация" в ст. 104.1 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее - УК) не претерпела существенного изменения по сравнению с ранее существовавшей в ст. 52 УК (до ее исключения). Поэтому, на их взгляд, конфискация по-прежнему выступает карательной мерой, а ее перемещение в иную главу является формальностью и лукавством законодателя, проистекающим из его желания "подыграть" определенным силам[43]. По нашему мнению, несмотря на то, что юридико-техническое оформление "новой" конфискации нельзя признать безукоризненным, все же оно не дает оснований для вывода о ее сходстве с конфискацией-наказанием.

Анализ доступных нормативных определений этого понятия показывает, что во всех случаях суть конфискации проявляется в изъятии (лишении, отчуждении) и объектом такого изъятия выступает имущество (вещи, предметы). Объем (виды) отбираемого имущества, основания и процедура конфискации, орган или должностное лицо, принимающее решение о ее применении, а также дальнейшая судьба изъятого имущества являются переменными величинами. Отличительным свойством конфискации в различном ее понимании выступает характер отбираемого имущества. При наказании изымается имущество, законно нажитое осужденным и не используемое для совершения преступления. При применении "новой" конфискации отчуждается имущество, преступно добытое или используемое для нарушения уголовного запрета.

При определении конфискации в ч. 1 ст. 104.1 УК законодатель не выделил элемент "изъятие". Надо полагать, что так произошло в силу того, что имущество находится во владении незаконно или причастно к преступлению и его отбирание не несет того значения, которое присуще наказанию. Выделяя в определении конфискации ее заключительный этап - переход права собственности на имущество к государству на основании решения суда, законодатель исходил из того, что уже в соответствии с п. 2 ст. 235, а также ст. ст. 217, 237, 239, 240, 242 Гражданского кодекса Российской Федерации 1994 г. конфискация является основанием прекращения всяких притязаний со стороны бывшего владельца на изымаемое имущество и перехода права собственности на него к государству. Прекращение права собственности может осуществляться путем изменения каких-либо записей или иным образом, а не только при физическом изъятии какой-либо вещи.

Вместе с тем, указав в ст. 104 Федерального закона от 2 октября 2007 г. № 229-ФЗ "Об исполнительном производстве" на то, что конфискация есть принудительное безвозмездное изъятие имущества и передача его для обращения в государственную собственность, законодатель посчитал нужным обозначить элемент "изъятие" в силу того, что данный Закон имеет иного адресата и другое предназначение, нежели уголовный закон.

В некоторых работах ставится вопрос: что в контексте ч. 1 ст. 104.1 УК следует понимать под решением суда? В связи с этим можно отметить следующее. Согласно ст. 5 УПК РФ приговор, определение или постановление о прекращении уголовного дела есть решение, принимаемое судом или судьей. В соответствии с ч. 3 ст. 81 УПК вопрос о конфискации должен быть решен при вынесении приговора, а также определения или постановления о прекращении уголовного дела. С учетом ст. 2 УК и расположения гл. 15.1 УК в разделе "Иные меры уголовно-правового характера" конфискация применяется в связи с совершением преступления. Суд постановляет обвинительный приговор согласно ст. 302 УПК при подтверждении виновности подсудимого в совершении преступления, а также в случаях истечения сроков давности уголовного преследования, издания к моменту вынесения приговора акта об амнистии и прекращения судом уголовного преследования в связи с деятельным раскаянием. Поэтому под решением суда в ч. 1 ст. 104.1 УК фактически понимается обвинительный приговор, в котором сформулирован вывод суда о конфискации соответствующего имущества.

С учетом положений ч. 3 ст. 81 УПК суд при постановлении обвинительного приговора в отношении соответствующего имущества может принять только одно решение - о его конфискации. В этой связи нельзя согласиться с высказыванием о том, что в ст. 104.1 УК закреплено право суда по своему усмотрению применять конфискацию имущества[44]. Пленум Верховного Суда Российской Федерации также исходит из того, что суды должны безусловно принимать решения о конфискации любого имущества, полученного в результате преступлений, предусмотренных ст. 146 и ст. 147 УК, и доходов от этого имущества, а также контрафактных экземпляров произведений или фонограмм, за исключением случаев их передачи в соответствии с законодательством обладателю авторских или смежных прав[45].

В литературе указывается, что восстановительная цель конфискации адресована вполне определенному лицу (организации)[46]. С такой точкой зрения согласиться сложно. "Новая" конфискация отнесена к иным мерам уголовно-правового характера (при этом мы не обсуждаем вопрос о том, насколько данное решение обоснованно) и, таким образом, позиционирована как противоположность конфискации-наказанию. В законе указано, что конфискуется (изымается и передается в собственность государства) лишь то имущество, которое не могло быть возвращено законному владельцу. В связи с этим представляется, что целями "новой" конфискации выступают: а) предупреждение совершения новых преступлений и б) восстановление нарушенных преступлением сложившихся в обществе отношений путем возвращения имущества законному владельцу либо его конфискации, т.е. фактически приведение лица, владевшего таким имуществом, в прежнее имущественное положение (т.е. "обратное восстановление"[47]).

Конфискация не может рассматриваться как мера, возмещающая материальный ущерб, причиненный потерпевшему действиями виновного. Восстановление материального ущерба происходит в режиме возвращения потерпевшему имущества (реституции), основания и порядок которой урегулированы гражданским законодательством.

Современный российский парламент включает в себя представителей различных политических сил, и поэтому законодательно закрепленный механизм конфискации является компромиссом между сторонниками полной конфискации всего имущества лиц, привлекаемых к ответственности за соответствующие виды преступлений, с одной стороны, и приверженцами изъятия лишь имущества, полученного в результате насильственных преступлений, - с другой. По мнению специалистов, проблему изъятия "имущества, причастного к преступлению", можно было бы решить с использованием соответствующих юридических конструкций. Но законодатель не поддержал эту концепцию, и в этом смысле перечень тех и других преступлений, как можно предположить, является результатом политического соглашения. Наверное, этим и объясняются, говоря словами профессора Б.В. Волженкина, загадки этого перечня. На первый взгляд кажется необоснованным отсутствие в нем хищений, незаконного оборота драгкамней и драгметаллов и т.п. Но при более внимательном изучении п. "а" ч. 1 ст. 104.1 УК, особенно через призму практического применения, многие "загадки отгадываются"[48]. )