Субъективная сторона преступления - это психическое отношение виновного к совершаемому им общественно опасному деянию, предусмотренному уголовным законом в качестве преступления[33,с.132].

Содержание субъективной стороны состава преступления в теории уголовного права раскрывается с помощью таких признаков, как вина, мотив и цель. При этом вина является обязательным признаком субъективной стороны состава преступления, а мотив и цель выступают в качестве её факультативных признаков, приобретающих статус обязательных, как правило, при их наличии в диспозиции конкретной статьи УК.

Согласно ст. 5 УК РФ лицо подлежит уголовной ответственности только за те общественно опасные действия (бездействие) и наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина. Объективное вменение, то есть уголовная ответственность за невиновное причинение вреда, не допускается.

В уголовно-правовой литературе вина определяется как психическое отношение лица к совершаемому им общественно опасному деянию, предусмотренному уголовным законом, и его последствиям. Элементами вины являются сознание и воля, то есть вина характеризуется двумя моментами: интеллектуальным и волевым.

Различные сочетания интеллектуального и волевого моментов образуют две формы вины - умысел и неосторожность (ст. 24 УК РФ). Умысел законодательно подразделяется на прямой и косвенный (ст. 25 УК РФ), а неосторожность - на легкомыслие и небрежность (ст. 26 УК РФ).

В теории уголовного права не утихают дискуссии по поводу существования двойной (смешанной, сложной) формы вины. Ряд учёных считает, что объединение двух самостоятельных форм вины в одном сложном составе нельзя понимать как какую-то новую, третью форму вины[90, c.134], а другие отмечают, что следует говорить именно о самостоятельной форме вины, сущность которой, в свою очередь, определяется ими по разному.

По мнению автора, закрепление в уголовном законе (ст. 27 УК РФ) только двух форм вины с указанием того, что их сочетание в одном преступлении не приводит к возникновению какой-либо иной «смешанной» формы вины, является юридически обоснованным.

Для правильной квалификации деяния, внешне сходного с хулиганством, большое значение имеет уяснение понятий мотива и цели преступления.

Мотив в уголовно - правовом значении обычно определяется как побуждение, которым руководствовалось лицо, совершая преступление. Представляется, что с точки зрения полноты определения и приемлемости для исследовательских целей под мотивом следует понимать «обусловленные потребностями и интересами внутренние побуждения, которые вызывают у лица решимость совершить преступление и которыми оно руководствуется при его совершении»[90].

Цель преступления, которая, так же как и мотив, является факультативным признаком, тесно связана с ним, но характеризует совсем другую сторону волевого процесса, определяя направление деятельности. Иными словами, цель преступления - это тот желаемый результат, которого стремится достичь лицо посредством совершения преступления.

Опираясь на изложенные теоретические положения, проанализируем субъективную сторону хулиганства.

Говоря о форме вины при совершении хулиганства, отметим, что большинством учёных обоснованно поддерживается мнение о том, что данному преступлению присущ исключительно прямой умысел[40 ,c.11]. Учитывая же изменённую редакцию ст. 213 УК РФ, а именно то, что состав хулиганства теперь является формальным, вопрос о форме вины не может быть решён иначе.

Определение прямого умысла, закреплённое в ч. 2 ст. 25 УК РФ, касается только преступлений с материальными составами, состав же хулиганства является формальным. Применительно к формальным составам определение прямого умысла усечено, то есть «объективным признаком, воплощающим общественную опасность преступного деяния, является общественно опасное действие и бездействие. Поэтому форма вины определяется характером интеллектуального и волевого отношения к этому признаку»[88, c.14].

Интеллектуальный момент выражается в осознании виновным всех объективных признаков хулиганства. Во-первых, того, что он совершает действия, грубо нарушающие общепринятые правила поведения в обществе, проявляя тем самым явное неуважение к последнему; а, во-вторых, - того, что данные действия совершаются им с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия, в том числе неисправного оружия или макетов такового, воспринимаемых потерпевшим и окружающими людьми в качестве настоящего. Конечно же, по меньшей мере, трудно представить, что лицо, совершая хулиганство, осознаёт, что посягает именно на общественный порядок. Поэтому «определяющим является то, что виновный понимает характер совершаемого деяния и в общих чертах сознает, на какую сферу общественных отношений он посягает»[89 ,c.12].

При совершении преступлений с формальным составом «предметом желания являются действия (бездействие), которые по своим объективным свойствам обладают признаком общественной опасности независимо от факта наступления вредных последствий»[99, c.171]. В юридической литературе верно отмечается, что «действие всегда желанно, если только оно не совершено под влиянием непреодолимой силы или физического принуждения»[26 c.47]. Другими словами, волевой момент в преступлениях с формальными составами выражается «только в желании совершить действие или воздержаться от него, то есть такие деяния могут совершаться только с прямым умыслом»[33, c.151-152]. Данное утверждение представляется верным. Соответственно, волевой момент умысла при хулиганстве заключается в желании виновного совершить деяние, заключающееся в применении оружия или предметов, используемых в качестве оружия, грубо нарушающем общественный порядок и выражающем явное неуважение к обществу. При рассмотрении субъективной стороны хулиганства большое значение принимает определение мотива содеянного.

Мотив хулиганства является сложным и включает ряд сходных по своей сути побуждений. Для законодательного же определения необходимо выбрать проявляющиеся в каждом конкретном случае совершения хулиганства и, кроме того, наиболее существенные из них. В связи с этим заслуживает внимания определение хулиганского мотива, данное Ю. И. Ляпуновым. По его мнению, «более удачно .определение указанного мотива как стремления виновного продемонстрировать свое пренебрежение к нормам поведения в обществе, к правам и интересам окружающих»[74, c.45]. Консолидируясь в целом с позицией Ю.И. Ляпунова, считаем необходимым дополнить определение мотива хулиганства указанием на общепринятость норм поведения и исключить из него ссылку на то, что лицо стремится пренебречь правилами поведения в обществе и при наличии «окружающих», так как в противном случае при квалификации деяния возможно необоснованное утверждение о возможности совершения хулиганства только и исключительно в общественных местах.

Кроме того, целесообразно включить в рассматриваемое понятие указание на отсутствие внешнего повода или очевидную его незначительность для возникновения данного мотива[52 c.28]. Как правильно указывалось в уголовно-правовой литературе, «деяние не может квалифицироваться как хулиганство, если оно совершено по существенному поводу, как ответная реакция на такое поведение потерпевшего или иных лиц, которым нарушались важные общественные или личные интересы»[58, c.41].

Мотив определяет цель деяния, а вместе они служат основой, на которой формируется вина, указывают на направленность умысла. Соответственно, хулиганство характеризуется тем, что умысел при его осуществлении направлен, прежде всего, на нарушение общественного порядка, а совершение при этом насильственных и иных действий является лишь способом такого нарушения.

Относительно цели хулиганства некоторыми учёными утверждается, что она заключается в самом совершении хулиганских действий[40. c.14]. Возражая против данного утверждения, С.Б. Алимов обоснованно указывает, что «цель всегда предшествует действию и является идеальным образом ожидаемого результата». )