Положение еще более усугубилось в отношении недвижимости с момента введения государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним. Такого основания, как истечение срока приобретательной давности для внесения изменений в единый государственный реестр прав закон не предусматривает. Это означает, что оформление прав фактического владельца неминуемо потребует соблюдения судебной процедуры и вынесения положительного судебного решения даже по истечении срока приобретательной давности. При этом до вынесения решения о признании права собственности на основании приобретательной давности, которому должно предшествовать признание недействительной государственной регистрации права невладеющего собственника на соответствующее имущество, собственник, располагая правоустанавливающими и правоподтверждающими документами, может совершать сделки по отчуждению имущества третьим лицам. Основания для признания этих сделок недействительными как совершенных неуправомоченными лицами отсутствуют. Приобретатели по таким сделкам являются законными и добросовестными владельцами с момента передачи вещи по передаточному акту, и становятся собственниками с момента государственной регистрации перехода права собственности в учреждении юстиции. Поэтому права давностного владельца имущества никак не защищены, а те улучшения, которые произведены им в период фактического владения имуществом, не подлежат компенсации. Такое положение вещей едва ли можно считать справедливым. В связи с этим в литературе обоснованно предлагается введение владельческой (посессорной) защиты в ее классическом варианте, а не в том виде, как этот институт закреплен в ст. 234 ГК РФ[92].

Однако институт владельческой защиты нельзя признать универсальным средством определения юридической судьбы всех (абсолютных и относительных) задавненных регулятивных субъективных материальных гражданских прав: он позволяет решить только проблему установления прав на имущество, в виндикации которого собственнику отказано, но не способствует установлению определенности в правах на бездокументарные ценные бумаги и иные имущественные права, денежные средства и другие объекты обязательственных отношений, не подлежащие виндикации.

Можно предложить следующий вариант решения рассматриваемого вопроса. Ориентируясь на категорию интереса, лежащего в основе всякого регулятивного субъективного материального гражданского права, прекращение существования задавненного права необходимо поставить в зависимость от утраты интереса, выработав критерии утраты интереса (например, отсутствие попыток реализации права его обладателем в течение определенного времени, сопряженное с непризнанием обязанности правонарушителем). При этом механизм утраты права может быть реализован путем установления особого рода пресекательного срока. Если иск предъявлен по истечении срока, суд должен отказать в его удовлетворении в связи с отсутствием регулятивного субъективного материального гражданского права, и соответственно, права на его защиту. Течение данного срока начинается с момента истечения исковой давности. Для этого необходимо статью 206 ГК РФ изложить в следующей редакции: «Статья 206. Исполнение обязанности по истечении исковой давности. Обязанное лицо, исполнившее обязанность по истечении исковой давности, но не позднее трех лет со дня ее истечения, не вправе требовать исполненное обратно, хотя бы в момент исполнения указанное лицо и не знало об истечении давности».

Предлагаемый порядок определения судьбы задавненных прав позволит: во-первых, обеспечить определенность во всех гражданско-правовых отношениях (вещных и обязательственных) с участием любых субъектов гражданского оборота; во-вторых – установить конкретные сроки прекращения соответствующих прав, и, следовательно, точно определять состав наследственной массы, квалифицировать сделки, совершаемые с теми или иными задавненными правами и имуществом (включая сделки по формированию уставного (складочного) капитала (фонда) юридических лиц), с точки зрения их соответствия закону и т.д.

Логическим следствием прекращения правопритязания как материально-правового последствия пропуска исковой давности по основному требованию является истечение давности по всем дополнительным требованиям (ст. 207 ГК РФ). В Постановлении Пленумов №15/18 (п.п. 24–25) обоснованно обращено внимание судов на то, что к дополнительным требованиям относятся требования об уплате как договорных, так и законных процентов, а также упущенной выгоды (ст. ст. 809, 395, 1107 ГК РФ). Судебная практика применения ст. 207 ГК РФ является достаточно единообразной[93]. В литературе же имеется другое мнение, согласно которому проценты, уплачиваемые за пользование заемными и кредитными средствами (п. 1 ст. 809, п. 1 ст. 819, п. 2 ст. 823 ГК РФ) признаются самостоятельными требованиями, к которым положения ст. 207 ГК РФ применяться не должны[94]. С данной точкой зрения трудно согласиться, т. к. основанием возникновения дополнительного требования является основное, и если допустить, что при погашении права на защиту основного права требования право на защиту дополнительного остается в силе, то проценты подлежат начислению и взысканию в течение неопределенно длительного времени. С одной стороны, применение такой трактовки указанных положений ГК РФ на практике привело бы к повышению договорной дисциплины (должники вынуждены были бы погашать основной долг во избежание нарастания «снежного кома» процентов), однако, с другой стороны, было бы сведено на нет значение института исковой давности как способа освобождения участников оборота от застарелых требований, способствующего, в конечном счете, сохранению платежеспособности предприятий, обеспечению устойчивости экономической системы в целом, что, несомненно, имеет не только частно – правовое, но и важное публично-правовое значение.

Заключение

Завершая исследование института сроков в гражданском праве и исковой давности – одного из элементов системы гражданско-правовых сроков, необходимо отметить его достаточно подробную регламентацию действующим законодательством. В новеллах Гражданского кодекса РФ учтен позитивный российский дореволюционный, советский, а также зарубежный опыт законотворческой деятельности в этой сфере. Вместе с тем отдельные положения закона не лишены определенных недостатков (неточность формулировок, наличие пробелов), что позволяет по-разному толковать их в процессе практического применения. В целях совершенствования правового регулирования института гражданско-правовых сроков в целом и исковой давности, в частности, предлагается внести следующие изменения в ГК РФ.

1. В целях уточнения объекта исковой защиты по требованиям, к которым применяется исковая давность (не только субъективное право, но и свобода, охраняемый законом интерес), более четкого определения объекта действия исковой давности (право на исковую защиту, а не сама защита), а также круга лиц, наделенных правом на обращение в суд в пределах срока давности, предлагается статью 195 ГК РФ, закрепляющую понятие исковой давности, изложить в следующей редакции:

«Исковой давностью признается установленный законом срок для реализации права на защиту нарушенного субъективного материального гражданского права, охраняемого законом интереса или свободы по иску уполномоченного лица».

При этом для достижения терминологического единства действующего законодательства и во избежание тавтологии при определении понятия исковой давности (как «срок срока защиты») предлагается в соответствующих статьях ГК РФ и иных нормативных правовых актах вместо термина «срок исковой давности» использовать термин «срок исковой защиты».

2. Учитывая актуальность проблемы защиты нарушенных прав вкладчиков любых кредитных организаций, а не только банков, представляется целесообразным внести дополнение в перечень требований, не подлежащих задавниванию (абзац 3 статьи 208 ГК РФ) указанием, что исковая давность не распространяется на»… требования вкладчиков к банку или иной кредитной организации о выдаче вкладов». )