водства. За прошедшие семь лет Политбюро покинули

только трое: Ф. Р. Козлов - по болезни, А. И. Микоян и

Н.М. Шверник-по старости.[70] Но затем, на Пленуме ЦК

в апреле 1973 года, из Политбюро сразу были выведены

П.Е. Шелест, Г. И. Воронов. Их место заняли трое, и

все - сподвижники Брежнева: Ю. В. Андропов, председа-

тель КГБ, А. А. Громыко, министр иностранных дел, и

А.А. Гречка, министр обороны.[71]

Обстоятельства смещения Шелеста и Воронова нахо-

дились в тесной связи с противоборством генсека и премь-

ера. Брежнев долго и сложно маневрировал, прежде чем

решился нанести удар по Политбюро. Вначале, не будучи

в состоянии его подорвать извне, он решил его расшатать

изнутри - он сумел увеличить число его членов с 11 до 15[72]

И сразу получил в нем большинство. Следующий шаг

был вопросом партийной техники. Проявив благосклон-

ность к Шелепину, он столкнул его с Шелестом, а потвор-

ствуя соперничеству между Косыгиным и Подгорным,

изолировал Воронова.[73] Шелест был обвинен в национа-

лизме и переведен с Украины, где был первым секрета-

рем ЦК Компартии, в Москву.[74] Став одним из многих

заместителей Председателя Совета Министров и лишенный

опоры в Киеве, он вскоре был выставлен из Полит-

бюро.[75]

Г.И. Воронов же проиграл тогда, когда вместе с Ко-

сыгиным стал сомневаться в сельскохозяйственной про-

грамме Брежнева.[76] Поначалу он был высечен публично:

его не удостоен правительственной награды по случаю

шестидесятилетия, хотя, как члену Политбюро, ему пола-

галась Звезда Героя, а затем в Протоколе Политбюро (по

месту стояния на приемах и в расположении портретов

на торжествах) упал с пятого-шестого места на четыр-

надцатое.[77]

Возможно, Брежнев мог бы избавиться от Воронова

и раньше, уже в 70-м году. К тому времени распались свя-

зи, первоначально возникшие в Политбюро. Косыгин, те-

ряя влияние, терял и союзников (сперва от него отошел

Суслов, а затем оставил и Мазуров). Подгорный же, сми-

рившись с уходом из партаппарата, прижился в Президи-

уме Верховного Совета и больше не искал столкновений

с генсеком.[78] Но тогда он не изгнал Воронова из Политбю-

ро, не желая пошатнуть зыбкое равновесие сил при об-

суждении политики разрядки, против которой регулярно

выступал Шелест.[79]

Падение Воронова и Шелеста произошло на фоне воз-

вышения Г. В. Романова - еще один ловкий ход Бреж-

нева: впервые за десять лет-после ухода Козлова-

первый секретарь Ленинградского обкома партии стал пол-

ным членом Политбюро.

И чем больше усиливал свои позиции Брежнев, тем

больше падали престиж и влияние Косыгина. С конца

70-го и до середины 71-го года он едва ли не полностью

отстранился от дел в Совете Министров (там всеми де-

лами управлял Мазурок),[80] проводя часть времени в боль-

нице, а часть - на даче. Косыгин был главным препоном

для установления единовластия Брежнева, но не единст-

венным. Оставался еще Полянский, затаивший обиду на

Леонида Ильича за то, что тот, пообещав, не сделал его

премьером. На него Брежнев быстро нашел укорот -

обвинил в развале сельского хозяйства и на XXV партий-

ном съезде (1976 г.) выдворил из Политбюро.[81]

Наконец, Брежнев смог без лишней суеты присту-

пить к созданию собственного величия. Угодников, гото-

вых преклоняться и прислуживать ему, было более чем

достаточно, но для создания культа ему необходим был

жрец - он оказался под рукой: Черненко.

Удручающее положение, в котором оказалась страна,

вполне ассоциировалось с обликом дряхлевшего руково-

дителя Коммунистической партии и Советского государ-

ства. Л. И. Брежнев был утомлен, раздражен болезнями

и напуган неожиданно надвинувшейся старостью и не-

мощью. Все это находилось в кричащем противоречии с

неимоверным славословием в адрес генсека. Вышло шесть

томов сборников его выступлений и статей, ему присудили

Ленинскую премию за укрепление мира, издали пластинки

с его речами, напечатали марки, запечатлевшие его визит

на Кубу, тысячи его фотографий заполнили кабинеты,

улицы и прилавки книжных магазинов.[82] Вновь было вве-

дено в оборот дискредитированное Сталиным опреде-

ление - вождь. «Ты наш вождь» - оттарабанил А. Л. Ки-

риленко при вручении ему Леонидом Ильичам звезды

Героя. Затем «вождь» прозвучало в устах Д. А. Кунаева,

А. Алиева, Э. А. Шеварднадзе, В. В. Щербицкого. На-

чалось стремительное возвышение К. У. Черненко. В мар-

те 1976 г.[83] вне всякой связи с юбилеем ему, заведующему

общим отделом ЦК, с помпой вручили звезду Героя Соц-

труда. Изумленные обыватели на лекциях спрашивали:

«За какие заслуги наградили товарища Черненко?» Свы-

ше рекомендовалось отвечать: «За организацию XXV съез-

да КПСС». Через несколько дней после награждения

У. Черненко стал, наконец, секретарем ЦК КПСС.

К тому времени позиции соперников Л. И. Брежнева

в высшем эшелоне значительно ослабли. В ходе подготов-

ки к принятию Конституции в мае 1977 г. из состава

Политбюро был устранен Н. В. Подгорный, и Брежнев за-

имел новый пышный титул - Председатель Президиума

Верховного Совета СССР.[84] Он перестал нуждаться в под-

держке Суслова, ибо стал хозяином положения настоль-

ко, что мог без особого труда, опираясь на свою команду,

устранить любого конкурента. В декабре 1978 г. из По-

литбюро был выставлен К. Т. Мазуров (о нем заблаговре-

менно была пущена молва; болен смертельной болезнью,

но он продюжил еще дюжину лет)[85] - последний союзник

Н. Косыгина. Черненко из кандидатов был переведен в

члены Политбюро, а кандидатом стал Н. А. Тихонов.

В Секретариате ЦК вместо Ф. Д. Кулакова (в 1960-гг. был первым секретарем на Ставрополье)[86] обосновался совершенно неизвестный в

столице ставрополец С. Горбачев. Весьма символично то, что в эти годы

наступил не только пик власти немощного Брежнева, но

и пик эволюции системы.

В это же время в высшем эшелоне советского ру-

ководства начинает складываться новое соотношение сил.

Поскольку лидер часто бывал болен, то реальная власть

в центральном партийном аппарате все больше переходила

к К. У. Черненко, хотя Суслов и продолжал здесь с ним

конкурировать. Резко выросло влияние члена Политбюро,

руководителя КГБ Ю. В. Андропова. К этой тройке при-

мыкали Д. Ф. Устинов - министр обороны и А. А. Громы-

ко - министр иностранных дел. Именно в их руках сос-

редоточилась вся полнота власти.

Именно в это время произошло окончательное сближение

В. Андропова с избегавшим острых углов и конфлик-

тов М. С. Горбачевым.[87]

Летом 1982 г. на политическом Олимпе стали просмат-

риваться некоторые подвижки. Председатель КГБ

В. Андропов был избран на пост секретаря ЦК КПСС

вместо ушедшего из жизни М. А. Суслова. Усиленно мус-

сировались слухи о неблагополучии в брежневском окру-

жении. Поговаривали, что, не вытерпев надругательства

над честью и законом со стороны брежневских родствен-

ников, покончил жизнь самоубийством С. М. Цвигун[88] (об-

стоятельства гибели его до сих пор не выяснены, и, вполне

возможно, он стал жертвой борьбы за власть между раз-

личными группировками).

В высшем эшелоне политического руководства страны

складывалось новое соотношение сил. Пробным камнем

стала борьба за отстранение от власти брежневского лю-

бимца, всесильного краснодарского «деятеля» С. Ф. Ме-

дунова - первого секретаря крайкома КПСС. После труд-

ного разговора с Леонидом Ильичам, как свидетельствуют

устные предания, Андропову и Горбачеву удалось пере-

местить Медунова в кресло зам. министра второстепен-

ного ведомства - Минплодоовощхоз СССР (по тем вре-

менам весьма суровое наказание).[89] В Краснодарский край

с подачи Андропова был направлен В. И. Воротников, ко- )