Форма договора была устной, вероятно, в присутствии сви­детелей, заключение договора сопровождалось обрядом привя­зывания ключа к поясу.

Договор подряда представлен в Русской Правде своей раз­новидностью — государственным подрядом. Краткая (ст. 43) и Пространная (ст. 96, 97) редакции говорят о строительстве го­родских укреплений и ремонте мостов. Сторонами в договоре выступают: подрядчик — городник, мостник с отроком (учени­ком или подмастерьем), заказчик — община (городская в слу­чае строительства городских укреплений, городская или сель­ская в случае ремонта мостов). Поскольку в работах было заин­тересовано государство, условия договора четко определены: подрядчик на свой страх и риск обязуется выполнить работы, заказчик оплачивает их в соответствии с "прейскурантом".

Договор поклажи упоминается в ст. 49 Пространной Прав­ды. Поскольку договор поклажи основывался на чисто друже­ских отношениях, заключался он без свидетелей. Поклажепри-ниматель (хранитель) оказывал поклажедателю безвозмездную услугу, благодеяние. В связи с этим закон не предусматривает ответственности хранителя за сданный на хранение товар. В случае спора он подтверждал свою правоту присягой.

Обязательства из правонарушений широко представлены в древнерусском праве. Гражданско-правовые правонарушения порой неотделимы от преступлений, лишь признак публично­сти наказания (штраф в пользу государства в большинстве слу­чаев) служит ориентиром при их разграничении. Соответствен­но различаются штрафы в пользу государства и возмещение вреда в пользу потерпевшего.

Общая норма об обязанности возместить причиненный вред содержится в ст. 18 Краткой Правды. Лицо, нанесшее вред чу­жому имуществу, обязано заплатить пострадавшему его цену независимо от того, останется ли оно у причинившего вред или будет возвращено собственнику. Частный случай обязанности возместить вред содержится в Уставе о закупах. За передан­ные ему в пользование плуг и борону закуп несет ответствен­ность в том случае, если сам работал на них в момент их порчи. Закуп отвечает, если вред скотине будет нанесен в связи с тем, что он не завел ее в хлев и не запер.

Все преступления по Русской Правде, включая и представ­ляющие исключительную общественную опасность — разбой, поджог и конокрадство, влекли возмещение вреда пострадав­шему. Интересно, что ст. 83 Пространной Правды говорит о по­рядке возмещения вреда при поджоге: сначала уплачивались убытки пострадавшему, а затем преступник подвергался пото­ку и разграблению.

При убийстве помимо штрафа, виры, — уголовного нака­зания, — с виновного взыскивалось головничество — возмеще­ние вреда в пользу семьи потерпевшего. Размер головничества Русской Правдой не определялся, поскольку зависел от кон­кретных обстоятельств. Нанесение телесных повреждений влек­ло не только возмещение потерпевшему за потерю трудоспо­собности, определявшееся строго фиксированной суммой, но и оплату расходов на лечение. Особой защите подлежали честь и достоинство женщины. Во многом это было связано с тем, что материальное благополучие женщины зависело от ее замуже­ства. Поэтому изнасилование, равно как и распространение слу­хов о половой распущенности женщины или девушки, влекло существенные взыскания в пользу потерпевшей. Размер ком­пенсации зависел от социального положения жертвы: чем выше был ее социальный статус, тем больше она могла потерять ма­териально в случае, если "засядет" в девках (т. е. не выйдет замуж) или если ее муж потребует развода (что допускалось при распутстве жены). Интересно, что при оскорблении чести и достоинства мужчин гражданско-правового возмещения вреда не следовало.

Умышленное (т. е. преступное) уничтожение или порча имущества, естественно, влекли возмещение вреда. К уничто­жению чужого имущества относилось и убийство чужого раба.

Характеризуя наследственное право Древней Руси, отме­тим, что нормативно-правовые акты того времени знают насле­дование по завещанию и наследование по закону или обычаю. Наследство называлось "задница", или статок, т. е. то, что оста­ется после смерти человека.

Древнейший правовой документ Руси — Договор Руси с Византией 911 года — говорит об "обряжении" — наследовании по завещанию. Русская Правда называет завещание "ряд". Кроме мужчины, хозяина дома, в качестве завещателя могла высту­пать женщина. Это естественно, ибо в древнем русском праве существовала раздельная собственность супругов. Закон больше внимания уделяет завещанию мужа, что вполне понятно, поскольку основные богатства находились в его руках.

Источники дают возможность предположить, что наслед­никами по завещанию, как и по закону, являлись близкие род­ственники умершего, обычно, сыновья. При наследовании по завещанию определялась доля каждого из сыновей, в то время как в случае отсутствия завещания это сделать они должны были сами.

Законодатель не ограничивал свободу завещания матери. В случае жестокого отношения к ней сыновей она могла либо всех их лишить наследства, либо завещать его тому, кто был к ней добр. Если все сыновья были к ней "лиси" (лихи, дурно обращались), она могла завещать имущество дочери, даже за­мужней.

Форма завещания была устной. Однако в некоторых слу­чаях возможно было и письменное его оформление. Статья 13 Договора Руси с Византией 911 года говорит о завещании умер­шего "в Грецех" русского: "Кому будеть писал наследити име­нье". Возможно, здесь сказались два обстоятельства:

1) влияние византийского права;

2) смерть вдали от родных, "на чужих руках".

Наследование по закону или обычаю — более раннее осно­вание наследования. Круг наследников определялся характе­ром патриархальной семьи, где решающая роль принадлежала мужчине. По общему правилу наследование шло по мужской нисходящей линии. Преимущество кровнородственных связей четко видно из статей Русской Правды. Дети наследуют только после своих родителей: если в семье был отчим, дети от первого брака получали наследство лишь после родного отца. При на­следовании детей действовал принцип "сестра при братьях не наследница". При наследовании по закону имущество поступа­ло неразделенным, и сыновья сами решали, делить ли его и каким образом. Однако при любом разделе дом должен был ос­таться младшему сыну.

В ст. 90 и 91 Пространной Правды речь идет о наследова­нии дочерей в случае отсутствия сыновей; из имущества смер­да после выделения части на приданое дочери все остальное поступает князю, видимо, как выморочное наследство. Однако нужно иметь в виду, что в этом имуществе главное место зани­мали сельскохозяйственный инвентарь и скот (вряд ли можно предполагать, что дочерей изгоняли из отцовского дома после смерти их родителя). Для женщин это имущество не представляло интереса, поскольку они не играли решающей роли в сель­скохозяйственном производстве, а князь был заинтересован в передаче орудий и средств труда новым работникам.

В имуществе бояр и дружинников особую ценность имели земли, населенные зависимыми людьми. Передача имущества боярским дочерям, равно как и дочерям дружинников, опреде­лялась потребностями развивающегося феодального общества сохранить феодальное землевладение. Дочь боярина, получив в наследство земли с крестьянами, могла, выйдя замуж, пере­дать их по наследству своим детям. Из круга феодального зем­левладения они не должны были выйти.

Особо регламентируется выделение вдове, дочерям, а так­же церкви на помин души части из наследства. Часть отличает от наследственной доли то, что это имущество не включает в себя долги. Часть могла быть определена в завещании, а могла быть установлена самими наследниками.

Русской Правде знакомо выморочное наследство, напри­мер смерда, не имевшего сыновей. Знают выморочное наследст­во и обе редакции церковного Устава князя Ярослава: имуще­ство церковных людей, не имевших наследников, поступало церкви.

§ 2. Семейное право

Уже отмечалось, что семейно-брачные отношения до Кре­щения Руси регулировались нормами обычая, и государство вообще не вмешивалось в эту область. Крещение, принесло на Русь многие нормы византийского права, в том числе касаю­щиеся семейно-брачных отношений. Семья находилась под по­кровительством православной церкви, вот почему семейно-брач­ные отношения регулировались в основном нормами церковно­го права. Этот порядок был закреплен в церковных уставах князей Владимира и Ярослава, включивших в церковную юрис­дикцию отношения, которые в подавляющем большинстве слу­чаев до того не были объектом правового регулирования во­обще. )