Глава 3. «Свобода в эпоху реформации»

«Средневековая предистория и возрождение».

Современный рационализм рассматривал средние века как мрачный период истории. Вместе с тем средние века идеализировались. Акцентировалось внимание на прямоту и конкретность человеческих отношений, чувство уверенности, которое было свойственно человеку средних веков. Единственное отличие средневекового общества от современного – отсутствие личной свободы, каждый человек был прикован к своей роли в социальном порядке. Но хотя человек не был свободен в современном смысле, он не был одинок и изолирован. Занимая определенное, неизменное и бесспорное место в социальном мире с самого момента рождения, человек был закреплен в какой-то структурированной общности; его жизнь была с самого начала наполнена смыслом. Что не оставляло места сомнениям, они и не возникали. Личность отождествлялась с ее ролью в обществе; это был крестьянин, рыцарь или кто-то еще, но не индивид занимающийся делом выбранным самим.

Было много страданий, но была и церковь, которая в какой-то степени обеспечивала эти страдания, объясняя их как расплату за грех Адама и собственные грехи каждого из нас. И крестьянин, и горожанин редко выходили за пределы небольшой географической области, где протекала их жизнь. Мир был ограничен и понятен: земля и человек были в центре этого мира, в будущей жизни каждого ожидая или рай или ад, и вся жизнь от рождения до смерти была ясна и понятна в причинной взаимосвязи поступков человека.

Таким образом, средневековое общество, с одной стороны было структурировано и давало человеку ощущение уверенности, а с другой – держало его в оковах. Однако эти оковы имели совсем не тот характер, какой присущ авторитаризму и угнетению последующих веков. Средневековое общество не лишало индивида свободу уже потому, что «индивида» как такового не было.

Недостаток самосознания индивида в средневековом обществе нашел классическое выражение в описании средневековой культуры, которую дал Яков Буркхардт. «В средневековые века обе стороны самосознания по отношению к внешнему миру и своему внутреннему «я» как бы дремали под одним общим покрывалом».

В позднем средневековье структура общества и личности стала меняться, развиваться новый денежный класс. Во всех классах общества было заметно развитие индивидуализма. В Италии человек в первые вырвался из феодального общества и разорвал те узы, которые одновременно и придавали ему чувство уверенности, и ограничивали его. Италия, по словам Буркхардта, принадлежит «первородство в отношении развития личности в европейской семье», а итальянец – это первый индивид.

Простой народ, которому не досталось ни богатства, ни новой власти превратились в безликую массу. Все человеческие отношения были отравлены этой смертельной борьбой за сохранение власти и богатство. Индивид был охвачен страстным эгоцентризмом, ненасытной жаждой власти и богатства. В результате было отравлено чувство уверенности в себе и ощущения безопасности.

Есть основания для сомнения в том, что полновластные хозяева капитализма эпохи возрождения были так счастливы и уверены в себе, как это часто изображают. По-видимому, новая свобода принесла им не только возросшее чувство силы, но и возросшую изоляцию, сомнения, скептицизм, и как результат всего этого тревогу. Эта внутренняя уверенность, происходящая из положения изолированного индивида во враждебном мире, по-видимому, объясняет возникновение новой черты характера, которая, как указывает Буркхардт, стала свойственна индивиду эпохи Возрождения, в то время как у члена средневековой социальной структуры ее не было или по крайней мере она была выражена гораздо слабее. Речь идет о страстном стремлении к славе. Если смысл жизни стал сомнительным, если отношение с другими и с самим собой не дают уверенности, то слава становится одним из средств, способных избавить человека от сомнений.

В эпоху возрождения зародился современный индивидуализм. Но хотя идея возрождения и оказали значительное влияние на дальнейшее развитие европейской мысли, однако основные корни современного капитализма, его экономической структуры и его духа мы находим не в итальянской культуре позднего средневековья, а в экономической и общественной ситуаций.

Культура Возрождения представляла общество сравнительного капитализма: небольшая группа богатых и обладавших властью индивидов управляла этим обществом, составляла социальную базу философов, выражавших дух этой культуры. Реформация была главным образом религии крестьянства из низших слоев городского общества.

В соответствии с совершенно различной социальной основой возрождения и реформации естественно различие духа этих движений. Рассматривая теории Лютера и Кальвина – протестантство и кальвинизм, давая выражение новому чувству свободы, в то же время представляли собой бегство от бремени этой свободы.

В средневековом обществе экономическая организация городов была сравнительно статичной. В конце средних веков ремесленники были объединены в цехи; мастера были такие, что с трудом зарабатывали себе на жизнь, но в общем член цеха мог быть уверен, что его работа его прокормит. Если он делал хорошие стулья, и т.д., то этого было достаточно, чтобы обеспечить ему жизненный уровень, полагавшийся по традиции его сословию. Отсюда видно, что цехи были основаны на взаимном сотрудничестве и обеспечивали своим членам относительную гарантию существования.

К концу средних веков жизнь стала насыщаться духом беспокойства. Возникло современное понятие времени, минуты приобрели ценность. Труд все больше превращался в наивысшую ценность. Развивалось новое отношение к работе – настолько требовательное, что в среднем классе возникло возмущение экономической неэффективности церковных учреждений. Средневековая социальная система была разрушена, а в месте с нею и та стабильность и относительная безопасность, которую она давала индивиду. Индивид стал одинок; все теперь зависело не от гарантий традиционного статуса, а от его собственных усилий.

Капитал приобрел решающую роль. «Он перестал быть слугой и стал хозяином». С развитием капитала, эти средневековые принципы мало-помалу уступили место принципу частной инициативы. Каждый должен идти вперед и испытать свое счастье: выплыть или утонуть. И теперь другие уже не были связаны с ним общим делом, они превратились в конкурентов, и часто человек стоял перед выбором: уничтожить их или быть уничтоженным самому.

Но все существенные элементы современного капитализма к тому времени уже возникли и начали оказывать психологическое воздействие на людей.

Но мы отбросили лишь одну сторону картины, а была еще другая: капитализм освободил индивида. Он устранил регламентами корпоративной системы, позволил человеку встать на собственные ноги и испытать свое счастье. Человек стал хозяином своей судьбы; он рисковал, но мог и выиграть собственные усилия могли привести его к успеху и к экономической независимости. Деньги доказали, что они сильнее происхождения и касты, и тем самым превратились в великого уравнителя людей.

Но и здесь свобода двойственна как и раньше. Индивид освобождается от экономических и политических основ. Он приобретает и позитивную свободу вместе с активной и независимой ролью, какую ему приходится играть в новой системе, но при этом освобождается от связей, давших ему чувство уверенности и принадлежности к какой-то общности. Он уже не может прожить всю жизнь в тесном мирке, центром которого был он сам; мир стал безграничным и угрожающим. Потеряв свое определенное место в этом мире, человек потерял и ответ на вопрос о смысле его жизни и на него обрушились сомнения: кто он, что он, зачем он живет? Ему угрожают мощные силы, стоящие над личностью, - капитал и рынок.

Не имея богатства и власти, какие были у капиталистов эпохи Возрождения, потеряв чувство общности с людьми и миром, человек подавлен ощущением совей ничтожности и беспомощности. Рай утрачен; индивид стоит один, лицом к лицу со всем миром, безграничным и угрожающим. Новая свобода неизбежно вызывает ощущения неуверенности и бессилия, сомнения, одиночества и тревоги. Чтобы иметь возможность действовать, человек должен как-то избавиться от этого. )