Что касается дзэн-буддзима, то первые идеи пришли в Японию из Китая уже в VIII-IX вв. Для Японии это было время глубокого общественного кризиса, жестоких междуусобиц, падения авторитета императорской власти, выдвижение на первый план воинского сословия самураев, с их суровым культом стойкости перед любыми лишениями, верности сёгуну, презрения к смерти и страданиям. Практик дзэн хорошо, совместимая с занятиями воинскими искусствами пришлась этим людям как нельзя более кстати и получила среди них широкое распространение. Дзен был не особенно популярен среди крестьян, и вообще число его последователей не превышало 10% от общего числа; кстати, самураи в эпоху своего расцвета тоже не превышали десятой части населения страны. Вначале учение строго копировало китайское, но позже пришлось учитывать и местное влияние синтоизма (для дзэн подстроиться под синто — традиционную систему религиозных верований в Японии — было не сложно, ведь и в Китае чань-буддизм многое вобрал в себя из даосизма). Эта система уделяет особое внимание утонченному восприятию красоты всего сущего во всех его проявлениях. Благодаря влиянию синто в дзэн-буддизме развились традиции аранжировки цветов, чайной церемонии и другие, являющиеся полностью японскими по своим культурным особенностям.

Буддийское монашество.

Посвящение в монашеский орден в Индии было двухэтапным: первый этап — приём в монашескую общину — pravrajya, второй — собственно посвящение — upasam pada. Это два различных и отделенных во времени акта. Для осуществления первого необходимо было лишь достичь 15 лет; для второго — 20-ти плюс разрешение родителей. Для первого вполне достаточно, чтобы монах обучил новичка основам поведения и 10-и запретам, а также принял от него обет. Для второго — собрание монахов, на котором наставник(-ца) задаёт вопросы, касающиеся обстоятельств, предшествовавших посвящению. Затем Затем посвящаемому сообщают 5 заповедей, запрещающих воровство, убийство, нарушение целомудрия, ложь, опьянение. Он вступает в убежище Дхармы, клянётся сохранять своё тело и разум чистыми и вести совершенный образ жизни.

Анализ санскритского, сакского, согдийского и тохарского текстов вместе с сообщением И-цзина, а так же относящимся к новому времени описаниями, позволяет реконструировать эту церемонию достаточно полно. В целом она была очень близка той, что нашла отражение в « Винас » и других древних текстах, отличаясь незначительными деталями.

Иначе обстояло дело в Японии.

В VIII в. сложился порядок официального утверждения монашеских санов государственными светскими учреждениями. Ещё в конце VII в. была определена ежегодная квота кандидатур (10 человек), которые после соответствующих экзаменов получали специальные дипломы из « гэмбарё », свидетельствующий об их принадлежности к буддийскому духовенству.

Пополнение буддийских монашеских общин не ограничивалось только такими ежегодными утверждениями. Немало (весьма возможно, чуть ли не подавляющее большин­ство) монахов появлялось в храмах во время массовых “обра­щений” в честь какого-либо знаменательного события (рожде­ние наследников, выздоровление после болезни “императора или членов его семьи, после успешного вызывания дождя и т. п.); увеличивалось монашество и за счет внеурочных посвящений.

Порядок экзаменов для монахов регулировался правитель­ственными указами; в частности, известен такой указ от 11-й луны 6-го года Тэмпё (734 г.). Постриг в монахи разрешался в том случае, если кандидат усваивал определенный набор доктрин, мог декламировать сутры и в течение трех лет вел надлежащий, с точки зрения буддийской этики и “Сонирё”, образы жизни, “выполняя чистые деяния” .

В государственном храмовом архиве Сёсоин сохранились документы, по которым можно судить об экзаменационных требованиях к будущим монахам. В 732 г. от экзаменующихся требовалось умение декламировать отрывки “из Лотосовой сутры, “Сутры золотого света” и др. и полностью “Сутру о Вималакирти”. Наизусть нужно было знать один свиток из “Сутры о Якуси”, главу о Каннон из Лотосовой сутры, а также “десять заклинаний” из “Сутры сердцевины о „праджня-парамите” (большинство указанных текстов рассматривается в следующей главе) В 742 г. требования к монахам возросли: помимо названных сутр надлежало декларировать “Сут­ру о сетях Брахмы” (яп. “Боммокё”) с комментариями.

Поскольку декламации сутр (и прежде всего “сутр, защищающих страну”) придавалось в VIII в. сакральное значение, то неудивительно, что от монаха и монахини требовалось в первую очередь знание как текста, так и ритуала его чтения.

Но такая строгость присутствовала не везде: в то время как во всех странах монашеские обеты принимаются на всю жизнь, в Таиланде возник обычай принятия обета на определенный срок. В начале XIV в. король Лугай на протяжении трех месяцев вел монашескую жизнь в одном из мужских монастырей, что положило начало уникальному тайскому обычаю, согласно которому мужчины имеют право принимать монашеские обеты на короткое время. В Таиланде есть люди, регулярно принимающие обеты на год или на несколько месяцев. Ничего подобного мы не находим ни в одной буддийской стране. Более того, тайской культуре присуща вера в духов. В этом контексте буддизм использовался следующим образом: монахи начитывали различные священные тексты, чтобы защитить людей от злых духов. Монахи считались избранными и высоко уважаемыми людьми, получавшими пропитание в виде подаяния, население преданно поддерживало их регулярными приношениями. Поскольку любой человек мог стать монахом, хотя бы на короткое время, это никогда не рассматривалось как экономически тягостное явление.

Вывод: Из трех направлений явно выделяется Дзэн (в отношении посвящения в монашескую общину). Не трудно заметить, что такой подход к профессиональной подготовке монашества непосредственным образом соотносился с ге­неральной тенденцией развития японского буддизма как государственной идеологии. Система отбора монахов и экзаменов давала возможность центральной власти достаточно гибко управлять кадрами в буддийских монастырях, чего не скажешь об Индии и Китае, где монашество было как бы ”автономным” институтом и посвящению не уделялось особого внимания, тем более со стороны государства.

Хотя следует заметить, что в Китае трудности всё же присутствовали: желающий постричься в монахи, должен был приобрести соответствующую одежду на свои средства, а позволить себе это мог не каждый .

2. Запреты и правовые нормы.

Правовое положение монашества в Японии (и шире — дзэн-буддийской церкви) регулировал специальный раздел «Тайхорё» — «Сонирё» («Указы относительно монахов и монахинь»), состоящий из 27 статей. Согласно «Рёсюгэ», комментарию к «Тайхорё», образцом для создания «Соинрё» послужил несохранившийся танский монашеский кодекс «Даосэнгэ». «Сонирё» — жесткая регулятивная инструкция деятельности членов монашеской общины. В каждой из 27 статей указывает­ся, что не должен делать монах (или монахиня) и какое нака­зание он получит за ослушание. Непосредственный контроль за соблюдением предписаний возлагался на «санго» и «сого». На­казания за проступки делились на «тяжелые» и «легкие». «Тя­желое» наказание заключалось в «возвращении в мир», т.е. в изгнании из монашества; к «легким» — уборка и ремонт храмов, исполнение различных хозяйственных работ.

В большинстве статей «Сонирё» определены наказания (как правило, «легкие»—сроком от десяти до ста дней, но иногда :и «тяжелые») за нарушение монашеских заповедей. Одна­ко наиболее интересными представляются статьи (их десять), по которым можно судить о социальном статусе духовенства и

соответственно церкви. Строго пресекалась самостоятельная проповедническая деятельность монахов. «Возвращением в мир» наказывалось сооружение за пределами храма культовых мест (яп. «додзё»), чаще всего площадок с навесом, и обращение населения (прежде все­го крестьян) в буддийскую веру, а также «ложные проповеди о преступлениях и счастье» (ст. 5). Монахи не имели права «одалживать свое имя» кому-либо из мирян (ст. 16). Чтобы устроить «мирские дела» частного плана, монах должен был получить разрешение не только от храмовых, но и провинциальных светских властей (ст. 17). Такое же позволение необ­ходимо было иметь для занятий медитацией, а для ухода в «го­ры и леса» требовалось разрешение из «гэмбарё» (ст. 13). Мо­нахам нельзя было становиться домашними слугами (ст. 24). Рядовому духовенству запрещалось иметь личную собственность (ст. 18). Буддийским монахам также строго запрещалось заниматься лаоскими гаданиями (ст. 2), толковать небесные значения и, имея их в «виду», «вести разговоры о государстве» (ст. 1). В последнем случае, безусловно, речь идет об индивидуальных акциях подобного рода. )