Основной пафос ранней поэзии Городецкого – стремление проникнуть в тайны жизни, молодое, задорное приятие её.

В эпоху реакции мажорная тональность стихов Городецкого сменяется настроениями пессимистическими, навеянными литературой символистов, с которыми поэт активно сотрудничает и в журналах которых печатается. Выходят сборники стихотворений “Дикая воля” (1908), “Русь” (1910), “Ива” (1913), “Цветущий посох” (1914). В книгах 1910-х годов чувствуется влияние на поэта теоретических установок акмеизма.

Однако, будучи наряду с Гумилёвым основателем и теоретиком акмеизма (его “вторым основоположником”, по выражению Брюсова), Городецкий пошёл в поэзии своим путём, глубоко отличным от пути идейного и творческого развития Гумилёва. Более того, в своём поэтическом творчестве как акмеист он не проявил себя сколько-нибудь значительно и ярко.

В отличие от многих спутников по акмеизму, Октябрьскую революцию Городецкий принял сразу и безоговорочно. Революция обострила свойственный поэту интерес к жизни народа, русской культуре, её гражданским традициям. До конца своих дней Городецкий оставался поэтом высокой гражданской ответственности и активности, патриотом своей Родины.

Наверное, самым ярким представителем школы акмеизма является Анна Ахматовой (А. А. Горенко, 1889-1966). “Только Ахматова пошла как поэт путями открытого ею нового художественного реализма, тесно связанного с традициями русской классической поэзии .” Блок назвал её “настоящим исключением” среди акмеистов. Но в то же время раннее творчество Анны Ахматовой выразило многие принципы акмеистической эстетики, воспринятые поэтессой в индивидуальном понимании. Характер миропонимания Ахматовой уже отграничивал её, акмеистку, от акмеизма.

Вопреки акмеистическому призыву принять действительность “во всей совокупности красот и безобразий”, лирика Ахматовой исполнена глубочайшего драматизма, острого ощущения непрочности, дисгармоничности бытия, приближающейся катастрофы. Именно поэтому так часто в её стихах проходят мотивы беды, горя, тоски, близкой смерти (“Томилось сердце, не зная даже Причины горя своего” и др.). “Голос беды” постоянно звучал в её творчестве. Лирика Ахматовой выделялась из общественно индифферентной поэзии акмеизма и тем, сто в ранних стихах поэтессы уже обозначилась, более или менее отчётливо, основная тема всего её последующего творчества – тема Родины, особое, интимное чувство высокого патриотизма (“Ты знаешь, я томлюсь в неволе .”, 1913; “Приду туда, и отлетит томленье .”, 1916; “Молитва”, 1915, и др.). Логическим завершением этой темы в предоктябрьскую эпоху стало известное стихотворение, написанное осенью 1917 г.:

Мне голос был. Он звал утешно,

Он говорил: “Иди сюда,

Оставь свой край глухой и грешный,

Оставь Россию навсегда.

Я кровь от рук твоих омою,

Из сердца выну чёрный стыд,

Я новым именем покрою

Боль поражений и обид”.

Но равнодушно и спокойно

Руками я закрыла слух,

Не осквернился скорбный дух.

Ахматова создала яркую, эмоциональную поэзию; более, чем кто бы то ни было из акмеистов, он преодолела разрыв между поэтической и разговорной речью. Она чуждается метафоризации, усложнённости эпитета, всё у неё построено на передаче переживания, состояния души, на поисках наиболее точного зрительного образа.

Ранняя поэзия Ахматовой уже предсказала её замечательный дар открытия человека. Пока ещё её герой не обладает широкими горизонтами, но он серьёзен, искренен и в малом. И главное – поэтесса любит человека, верит в его духовные силы и способности. Вот почему такой проникновенной страницей воспринимаются её стихи, не только в сравнении с акмеистическими выступлениями, но и на фоне вообще русской поэзии начала XX века.

Другой представитель акмеизма – Владислав Ходасевич (1886 – 1939). “Голос глубокий, негромкий и прекрасный, западающий в душу верностью тона”, – писал о нём М. Волошин. Чуть сдержаннее был В. Брюсов, замечая, что “проблески истинного чувства есть в стихах Вл. Ходасевича”.

Владислав Ходасевич печататься начал в 1905 г., а в 1908 г. вышла первая книга стихов “Молодость”. О ней отозвался: “Я выпускаю книгу моих первых молитв, когда слова неуверенны, лик Бога смутен”. Преобладающее настроение стихов, составивших первую книгу, трагическое:

Мои поля сыпучий пепел кроет.

В моей стране печален страдный день.

Сухую пыль сохой со скрипом роет,

И ноги жмёт затянутый ремень.

(…)

В моей стране уродливые дети

Рождаются, на смерть обречены,

От их отцов несу вам песни эти.

Я к вам пришёл из мертвенной страны.

(“В моей стране”, 1907)

“Моя страна” – это и внутренний мир поэта.

Позже поэт признаётся: “…это очень слабая книга, и мила она мне не литературно, а биографически. Она связана дорогими воспоминаниями”.

Следующая книга – “Счастливый домик” (1914). Она словно утверждала, что, помимо тревог и трагедий, есть ещё и мир человеческой жизни, живого счастья.

Если “Молодость” открывалась мрачным стихотворением “В моей стране”, то в “Счастливый домик” читателя вводит “Элегия” (1908), настроение которой проникнуто мудрой мыслью о необходимости “спокойно жить и мудро умереть”.

Следующий сборник поэта “Путём зерна” (1920). В него вошли стихи, вобравшие в себя многотрудный путь в истории России, путь войн и революций, изломов и потрясений. В 1920 г. Ходасевич покидает Москву и переезжает в Петроград, где в 1922 г. выходит самая значительная книга поэта – “Тяжёлая лира”. Наступает момент, когда В. Ходасевич всё более и более сомневается, разочаровывается в правомерности путей развития революции, в её справедливости как таковой. “Тяжёлая лира” – это и мир напряжённого борения, поиска, мир, в котором сам поэт постоянно ищет и призывает искать:

Перешагни, перескочи,

Перелети, пере- что хочешь –

Но вырвись: камнем из пращи,

Сам потерял – теперь ищи…

Бог знает, что себе бормочешь,

Ища пенсне или ключи.

Сборник “Тяжёлая лира” завершается стихотворением “Баллада” о человеке-творце, задавленном и стесненном неустроенным бытом, серостью окружающей обстановки. Отличительной чертой этого последнего периода творчества поэта становится пристальное вглядывание в собственную душу и в души окружающих.

С акмеистическим течением связан творческий путь О. Э. Мандельштама (1891-1938). На первых этапах своего творческого развития Мандельштам испытывает определённое влияние символизма. Пафос его стихов раннего периода – отречение от жизни с её конфликтами, поэтизация камерной уединённости, безрадостной и болезненной, ощущение иллюзорности происходящего, стремление уйти в сферу изначальных представлений о мире (“Только детские книги читать”, “Silentium” и другие). Приход Мандельштама к акмеизму обусловлен требованием поэта “прекрасной ясности” и “вечности” образов. В произведениях 1910-ых годов, собранных в книге “Камень” (1913), поэт создаёт образ “камня”, из которого он “строит” здания, “архитектуру”, форму своих стихов. Для Мандельштама образы поэтического искусства – это “архитектурно обоснованное восхождение, соответственно ярусам готического собора”.

В творчестве Мандельштама выразилось стремление уйти от трагических бурь, времени во вневременное, в цивилизации и культуры прошлых веков. Поэт создаёт некий вторичный мир из воспринятой им истории культуры, мир, построенный на субъективных ассоциациях, через которые он пытается выразить своё отношение к современности, произвольно группируя факты истории, идеи, литературные образы (“Домби и сын”, “Европа”, “Я не слышал рассказов Оссиана…”). Это была своеобразная форма ухода от своего “века – властелина”. От стихов “Камня” веет одиночеством, тоской, мировой туманной болью.

В акмеизме Мандельштам занимал особую позицию. Недаром А. Блок, говоря позже об акмеистах и их эпигонах, выделил из этой среды Ахматову и Мандельштама как мастеров подлинно драматической лирики. Защищая в 1910 – 1916 гг. эстетические “постановления” своего “Цеха”, поэт уже тогда во многом расходился с Гумилёвым и Городецким. Мандельштаму был чужд ницшеанский аристократизм Гумилёва, программный рационализм его романтических произведений, подчинённых заданной пафосной патетике. Иным по сравнению с Гумилёвым был и путь творческого развития Мандельштама. Драматическая напряжённость лирики Мандельштама выражала стремление поэта преодолеть пессимистические настроения, состояние внутренней борьбы с собой. В его поздних стихах звучит трагическая тема одиночества, и жизнелюбие, и стремление стать соучастником “шума времени” (“Нет, никогда, ничей я не был современник”, “Стансы”, “Заблудился в небе»). В области поэтики он шёл от мнимой “материальности” “камня”, как писал В. М. Жирмунский, “к поэтике сложных и абстрактных иносказаний, созвучной таким явлением позднего символизма на западе, как поэзия Поля Валери и французских сюрреалистов .”. )