Представления о существовании жизни вне Земли возникли в глубокой древности. В своих догадках об обитаемых мирах древние мыслители исходили их общих умозрительных представлений о беспредельности простанства. За свою многовековую историю идея о множественности миров по мере развития философских и научных знаний существенно трансформировалась.

С развитием астрономии аргументация в пользу множественности миров приобрела более конкретный характер. Основные аргументы в пользу сеществования внеземного разума сводятся к следующим положениям:

Ø По современным космологическим концепциям возникновение звезд сопровождается формированием планетарных систем.

Ø В Галактике существуют сотни миллиардов звезд, их них около 10% подобны Солнцу. У них возможны планетные системы. На некоторых из них возможны подходящие условия для возникновения жизни.

Ø Если существуют благоприятные условия и имеется достаточно времени, то на планете должны возникнуть простейшие формы жизни.

Ø За время порядка нескольких миллиардов лет жизнь, вероятно, станет более сложной. В некоторых случаях она подойдет к развитию разума, культуры, цивилизации.

Эти аргументы, несмотря на свою убедительность, не имеют полной доказательной силы. Поэтому вопрос о существовании жизни и разума за пределами Земли пока остается открытым.

В проблеме ВЦ в настоящее время сложилась ситуация, близкая к кризисной. С одной стороны, продолжаются теоретические разработки в области межзвездной связи, предлагаются новые – как реализуемые в ближайшем будущем, так и перспективные – методы связи, планируются и осуществляются эксперименты по поиску сигналов внеземных цивилизаций. С другой стороны, отрицательные результаты этих экспериментов в значительной мере подрывают доверие к теоретическим разработкам.

На данный момент времени еще нельзя сказать, что исследовано «значительное число звезд в широком диапазоне частот», но нельзя и полагать, что вероятность успеха экспериментов с течением временем возрастет. Чтобы понять, как сложилась такая ситуация, следует обратиться к истории изучения проблемы ВЦ.

Разумеется, формирование научной проблемы ВЦ не было каким-то одномоментным событием – оно происходило совместно с развитием самой науки, и вряд ли его можно считать уже завершенным. За последние годы у нас в стране и за рубежом появилось немало работ, в той или иной степени посвященных разработке теории науки, но вряд ли можно сказать, что такая теория уже создана или же вот- вот будет создана. На данный момент можно говорить о четырех существенных направлениях в изучении проблемы ВЦ.

Дж.Коккони и Ф. Моррисон опубликовали статью[2], в которой была показана техническая осуществимость межзвездной радиосвязи на расстоянии 10-50 световых лет с помощью существующей аппаратуры. Появление этой статьи и отмечает собой начало современного этапа истории прблемы ВЦ.

Статьей Дж.Коккони и Ф.Моррисона завершился наметившийся значительно раньше поворот от собственно проблемы ВЦ к проблеме связи с ними. И эта подмена казалась в те годы не только оправданной, но и неизбежной, более того, – идущей в русле развития всей методологической науки. В самом деле, ВЦ вне их взаимодействия с земной цивилизацией для изучения недоступны; и поскольку вопрос об активном их поиске, посылке экспедиций или кибернетических аппаратов всерьез пока не ставится, одним из возможных методов эмпирического изучения ВЦ является установление канала связи. Произошел переход от общих рассуждений о природе и возможностях ВЦ к экспериментам и измерениям. Теперь исследователи, занимающиеся проблемой ВЦ, уже не должны были в каждой статье оправдывать свое обращение к этой «фантастической» теме и объяснять, что межзвездная радиосвязь технически возможна, – последнее было доказано и сомнениям не подлежало. Иными словами, были созданы парадигмальные основы научной постановки этой проблемы, способные в определенных рамках направлять ее разработку и формировать единую область исследования, получившую впоследствии наименование «проблема CETI»[3]. Суть осуществленного Дж. Коккони и Ф. Моррисоном «переворота» в изучении проблемы ВЦ можно выразить следующим образом:

Во-первых, был значительно сужен диапазон рассуждений о свойствах и характеристиках ВЦ. Такое ограничение требовалось самой постановкой задачи: ее непосредственной целью являлось установление канала связи с ВЦ, но опосредованно решалась проблема их существования. Модель ВЦ представляла собой даже не целостную аналогию земной цивилизации, а лишь модель группы астрономов, желающих сообщить о своем существовании «иным радиоастрономам».

Главное же состояло в том, что авторы статьи предложили метод эмпирического решения проблемы существования ВЦ, приемлемый на взгляд сообщества ученых-естественников, – связь с помощью радио на волне длиной 21 см. В основу же парадигмы легли более общие принципы этой статьи – отказ от «схоластических рассуждений» о сущности и особенностях ВЦ, взятых «сами по себе», вне «акта коммуникации»; выдвижение на первый план вопроса о существовании ВЦ; поиск технически реализуемых методов эмпирического решения этого вопроса.

Статья Коккони и Моррисона инициировала появление ряда серьезных работ, также оказавшихся в той или иной мере «узловыми». В превую очередь следует назвать статьи Р. Брейсуэлла, Ф. Дайсона и С. Фон Хорнера.

Р. Брейсуэлл рассмотрел возможность вывода на околозвездные орбиты зондов, снабженных кибернетическими утройствами для прослушивания в радиодиапазоне околозвездного пространства с целью обнаруженя сигналов от ВЦ, или, как их стали называть, искусственных сигналов. Прдполагается, что подобный орбитальный кибернетичесикй зонд, зарегистрировав искусственные сигналы, сообщит об этом на свою планету и одновременно попытается вступить с обнаруженной цивилизацией в контакт.

Принципиальная возможность создания орбитальных кибернетичесикх зондов вряд ли может быть подвергнута сомнению, и вполне логичным представляется следующий шаг Р. Брейсуэлла – предположение о возможном присутствии в Солнечной системе такого зонда.

Статья Ф. Дайсона была посвящена возможным проявлениям крупномасштабной, астроинженерной деятельности ВЦ. Конкретно речь шла о возможности полного использования энергии Солнца и о создании с этой целью (а также с цельюрасселения человечества и обеспечения его количественного роста) замкнутой сферы на растсоянии около одной астрономической единицы от Солнца путем использования вещества Юпитера. Такая сфера для внешнего наблюдателя являлась бы источником инфракрасного излучения с преимущественной длиной волны 10 мкм и мощностью равной мощности Солнца. Ф. Дайсон вторым после К.Э. Циолковского стал рассматривать преобразовательную деятельность общественных разумных существ как неограниченную масштабами планеты.

Наконец, статья С. фон Хорнера была посвящена четвертому (после межзвездной связи, кибернетических зондов и астроинженерии) существенному направлению в изучении проблемы CETI – вероятностным подсчетам количества цивилизаций в нашей Галактике и среднего расстояния между ними. Трудности такого расчета отнюдь не математические. Основная формула С. фон Хорнера[4] легко получается из самых общих соображений, но использовать ее оказывается непросто. Неопределенно уже значение v0 хотя здесь астрономические даные все же не бесполезны. Но высказывать предположения о возможных причинах гибели цивилизации и соответствующие сроки существования цивилизации – для этого недостаточно ограничиваться лишь индивидуальным мнением.

Таким образом, в результате проведенных за последние 30 лет в рамках проблемы CETI поисков ВЦ не удалось обнаружить ни осмысленных сигналов, ни проявлений астроинженерной деятельности, ни следов пребывания инопланетных зондов в Солнечной системе. Этот результат, входящий в резкое противоречие с допущениями (а скорее – с надеждами), лежащими в основе поисков, может быть кратко и «с точностью до терминологии» назван астросоциологическим парадоксом. В «сильной форме» этот парадокс был сформулирован в 1969 году Н. С. Кардашевым в седующем виде: «Большая вероятность полной цивилизации Вселенной и отсутствие в настоящее время каких-либо наблюдаемых проявлений космической деятельности разумных существ».[5] Боллее лаконично то же противорече выразил в 1944 году Э. Ферми: «Где же хоть что-нибудь?». )