На ранних этапах развития стратегических ядерных вооружений требования к ним формулировались достаточно просто: "Мы должны иметь такие же виды вооружений, что и противник (у них ракеты в шахтах и у нас, у них на лодках и у нас, у них РГЧ и у нас и так далее), а общее число ядерных зарядов должно быть примерно одинаковым". Считалось, что наличие группировок, примерно равных по количеству боезарядов и имеющих виды вооружений с близкими характеристиками, является условием, сдерживающим стороны от нападения.

После того, как и руководство Советского Союза, и руководство США осознали, что такие требования влекут за собой чрезмерную гонку вооружений, появилось другое требование: "Группировка ядерных сил должна быть способна нанести в ответных действиях напавшей стороне неприемлемый ущерб". Неотвратимость возмездия и существенные (неприемлемые) для агрессора последствия считались действенными условиями сдерживания. В силу неоднозначности трактовки (о чем уже много сказано) термин "неприемлемый ущерб" был заменен на термин "заданный ущерб". Хотя чем он отличается от "неприемлемого" сказать трудно, а о том, кто и каким образом этот ущерб должен задавать, умалчивается.

Поэтому в последнее время предлагается новое требование к ядерным силам: "Поддержание баланса стратегических ядерных сил России и США по их количеству и боевым возможностям". "Новое" (образца 70-ых годов) требование поддержания количественного баланса (примерного равенства) комментариев не требует.

Баланс по боевым возможностям предполагает сопоставление группировок стратегических ядерных сил России и США по трем обобщенным показателям:

контрсиловому потенциалу (количество поражаемых в первом ударе ядерных средств противника);

эффективности так называемого ответно-встречного удара (количество выведенных из - под удара противника ядерных средств);

потенциалу гарантированного сдерживания (количество поражаемых в ответном ударе целей противника).

Остается, правда, неясным, что же такое баланс да еще и по нескольким показателям? Как быть, если по одному показателю у нас превышение, а по другому отставание? Если это равенство, то почему на протяжении почти сорока лет, когда официально признавалось отсутствие баланса в таком понимании, США на нас не нападали? Если это неравенство (примерное равенство), то почему неравенство и каковы допустимые границы этого неравенства. Да и может ли вообще иметь место полный баланс по всей совокупности показателей?

Возьмем, например, потенциал гарантированного сдерживания. Если сопоставлять группировки по числу боезарядов, доставляемых к объектам поражения (а это для условий ответного удара это промышленные предприятия, сооружения и другие объекты, имеющие определенную стоимость), то при равенстве доставляемых боезарядов ущерб в стоимостном выражении в силу понятных причин у сторон будет разный. Если сопоставлять группировки по стоимости наносимого ущерба, то США потребуется доставить к объектам поражения на нашей территории гораздо больше блоков, чем нам к их объектам. Следовательно, и исходные группировки будут различными. А это означает отсутствие количественного баланса.

Как же быть, ведь ЦБ РФ здесь не поможет, установив соответствующий курс рубля к доллару. Таким образом, от требования обеспечить "заданный (неприемлемый)" уровень "ущербности" группировки ядерных сил предлагается перейти к требованию некоего "сбалансированного" по нескольким показателям ущерба при отсутствии понимания о способе сопоставления группировок по нескольким показателям. Но даже если не "зацикливаться" на проблеме правила сопоставления группировок ядерных сил для уяснения вопроса о наличии баланса, существует проблема определения количественных значений названных выше показателей.

Экспериментальный способ получения таких оценок явно не подходит в связи с уникальностью эксперимента и возможностью его проведения только один раз. Экспертный способ - не убедителен. Остается расчетно-теоретический.

Для расчета оценок предусматривается использование очень сложных моделей боевых действий. Но даже неспециалисту понятно, что результат, получаемый с использованием модели процесса или явления отличается от результата реального процесса или явления. И чем сложнее моделируемый объект, тем больше могут быть отличия в результатах. Если наименование используемых для оценки боевых возможностей ядерных сил показателей хотя бы приблизительно отражает их суть, то теоретики ядерных вооружений рассматривают лишь двухходовый сценарий ядерной войны (враг наносит ядерный удар - мы отвечаем, и наоборот), который по глубине стратегической мысли, деталям проработки и прогнозируемым последствиям не сильно отличается от известного сценария Шуры Балаганова по ограблению миллионера Корейко А. И.

Более емкую оценку уровня проработанности теории ядерной войны, как инструмента урегулирования межгосударственных споров, сделал еще в конце 70-ых годов посол США в Москве, отметивший, что: " . генералы хорошо знают, как начать и вести ядерную войну на максимальное уничтожение, но не имеют ни малейшего представления, как жить - и можно ли вообще жить, - после такой войны". Но тогда возникает вполне закономерный вопрос: "Можно ли использовать для характеристики группировки ядерных сил показатели, лишь в незначительной степени отражающие (да и отражающие ли вообще ?) результат ее применения". При этом вполне очевидно, что в качестве результата должен рассматриваться уровень достижения стратегических целей войны в целом. Кроме того, сложность создания реалистичных моделей ядерной войны исключает возможность получения точных оценок ее результатов.

Спрашивается, как сравнить два неточных результата. Ведь в пределах погрешности оценок боевых возможностей противостоящих группировок в принципе нельзя сделать вывод о превосходстве одной из сторон (или наличии баланса), поскольку такая погрешность (даже если учитывать только точность используемых при расчетах исходных данных) может быть и 50 %, и 100 %, и 200 %. Но две эти сугубо теоретические проблемы при расчете показателей боевых возможностей является частными по отношению к более общей проблеме.

С одной стороны, основным предназначением ядерных сил является сдерживание агрессии, поскольку массированное применения ядерных вооружений лишено всякой военно-политической целесообразности.

С другой стороны, выбор состава и структуры ядерных сил предлагается осуществлять на основе показателей, каким - то образом характеризующих именно результаты их массированного применения.

Отсюда простой вывод: "Исходя из тезиса о бессмысленности боевого применения ядерного сил для достижения политических целей, моделирование процесса их применения будет не чем иным, как процессом получения бессмысленных результатов". Спрашивается, какими будут выводы и рекомендации, получаемые с использованием таких результатов? В итоге так и остается неясным, каким требованиям должна отвечать группировка ядерных сил и как проверить, обеспечивается выполнение эти требований или нет. Об этом, кстати, говорил еще десять лет назад академик Н. Моисеев: " . вопрос о достаточности ядерного потенциала . нельзя решить ни из соображений неприемлемого ущерба, ни на основе соображений, которые используют обычно военные". Однако его мнение было либо не услышано, либо проигнорировано в силу каких - то иных, высших соображений.

Но есть и другой аспект, связанный с условиями нанесения ущерба. Ядерным силам предписывается быть способными нанести ущерб противнику в ответных действиях в любых, даже самых неблагоприятных для них, условиях. Но позвольте! Почему Вооруженным силам дается политическая установка дожидаться этих самых неблагоприятных условий? Разве одной из задач военачальника любого уровня не является выбор наиболее благоприятных условий для применения вверенных ему сил и средств в интересах наилучшего решения поставленных перед ним задач? )