Командир английского стационера отмечал в своем донесе­нии, что «русские отвечали сильным огнем по японским судам, но их расстояния были неточны». Но в этом не были повинны комендоры «Варяга» или дальномерщики. В бою при Чемульпо впервые было обращено внимание на важный недостаток тогдашних шестидюймовок Канэ, бывших на вооружении рус­ского флота. У этих орудий при стрельбе сильно садились подъ­емные механизмы, отчего происходило «огромное разбрасыва­ние выстрелов». Меткость огня значительно уменьшилась и вследствие выхода из строя дальномеров. А их на корабле было всего два. Оптических прицелов, как и вся русская эскадра, «Варяг» не имел вовсе.

И, тем не менее, русский моряк, признавал Ревентлов, по­казал в этом бою, что он, как и его товарищи в сухопутных войсках, «умеет сражаться до конца и, пока в состоянии дви­гаться, исполняет свои обязанности, как на учении». Героями, прежде всего, были комендоры. Несмотря на ужасающие раз­рушения и гибель товарищей вокруг, среди бушевавшего огня и разрывов вражеских снарядов, ничем не защищенные, они ни на минуту не прекратили стрельбы. Умело управлял огнем артиллерийский офицер «Варяга» лейтенант С. В. Зарубаев, обходя под огнем орудия, проверяя прицелы, личным приме­ром показывая образцы выдержки и хладнокровия. Под гра­дом осколков командовали своими орудиями батарейный ко­мандир мичман А. Н. Шиллинг, командиры плутонгов мичма­ны А. А. Лобода, В. А. Балк, П. Н. Губонин и Д. П. Эйлер. Молодые офицеры с честью выдержали боевое крещение. Трое из них были ранены, но остались на своих постах и отказа­лись от перевязок, уступая очередь тяжелораненым матросам. Мичман Губонин с разбитой коленной чашечкой продолжал командовать, пока не потерял сознание.

Между тем ожесточение боя нарастало. С прежней неуто­мимостью действует мичман Н. И. Черниловский-Сокол, обес­печивая бесперебойную подачу снарядов, организуя тушение пожара в провизионном отделении, всюду поспевая и счастли­во, несмотря на растерзанный осколками мундир, избегая ранения. (Его и лейтенанта С. В. Зарубаева в своем донесе­нии наместнику командир представит после боя к награжде­нию орденом Святого Георгия.) Один из лучших артиллерий­ских квартирмейстеров крейсера Михаил Ямшанов, вышедший из лазарета перед боем, с исключительной выдержкой и хлад­нокровием действует в своем носовом плутонге; матрос 1-й статьи Макар Калинкин, раненный в ногу, возвращается на свой пост после перевязки и продолжает подавать патроны. Он же участвует в тушении пожара на шканцах, своей храбростью и находчивостью подавая пример молодым матросам. Несмотря на рану лица не покинул своего поста на подаче снарядов и матрос 1-й статьи Варфоломей Макаровский. Он же помогает тушить пожар на шканцах и несколько раз под огнем пере­дает донесения в боевую рубку от батарейного командира. Матрос 1-й статьи Дорофей Мусатов встает к орудию, чтобы заменить убитого комендора и, убедившись, что орудие подби­то, переходит на помощь поредевшей прислуге соседней дейст­вующей пушки. Когда взрывом 203-мм снаряда на баке убило всю прислугу орудия № 2, оставшийся старший комендор Прокопий Клименко, сам обож­женный газами, продолжает один стрелять из своего орудия. На по­мощь к нему спускается с разру­шенного мостика чудом уцелев­ший сигнальный квартирмейстер Василий Скрипниченко, и вдвоем они ведут огонь, пока орудие не выходит из угла обстрела. Моло­дой комендор Конон Зиновьев, малокалиберные пушки которого бездействовали из-за большой ди­станции боя, переходит к 152-мм орудию, где были убиты оба комендора, и начинает под огнем исправлять орудие. Он же уча­ствует в подъеме сбитого кормо­вого флага. Чудеса выдержки, и самообладания проявляют все комендоры крейсера, оказавшие­ся в самой гуще огненного смер­ча, бушевавшего на крейсере, и не случайно прежде всего их, всех без исключения, старший офицер капитан 2-го ранга В. В. Степанов назвал достойными Георгиевского креста в своем донесении командиру после боя.

Тем временем число повреждений на «Варяге» быстро уве­личивается, непрерывно растут потери личного состава. Весь в огне кормовой мостик, почти начисто снесен грот-марс, уничтожена дальномерная станция № 2. Молчат уже несколь­ко орудий, вспыхивает пожар в рундуках броневой палубы. В 12 ч 05 мин «Варяг» был на траверзе острова Иодольми в 8 милях от Чемульпо. Путь в море по-прежнему преграждала японская эскадра. Желая на время выйти из зоны огня и ввести в действие не стрелявшие орудия левого борта, коман­дир решает повернуть вправо, на сближение с противником. Несмотря на адский огонь, большие потери и уже ощутимый крен сдержанна и деловита обстановка в боевой рубке. Споко­ен командир В. Ф. Руднев, лаконичны доклады старшего офи­цера об очередном потушенном пожаре, немногословен штур­ман Е. А. Беренс, как на учениях, действуют рулевые и сиг­нальщики. Отряд управляется: ни на минуту не забывают на «Варяге» о «Корейце», и, как и положено при совместном плавании, отдан приказ оповестить канонерку о повороте. Ка­ким-то чудом на искореженном мостике сигнальщики ухитря­ются обнаружить еще не сгоревшие фалы и среди дыма и пламени разрывов над крейсером взвивается бело-красное полотнище сигнального флага П («Покой»), означающего «держаться правее, поворачиваю вправо». Руль уже положен на борт на 20°, и в этот момент два крупных снаряда почти одновременно поражают корабль. Взрывом одного перебита труба с рулевыми приводами, другой снаряд разрывается у фок-мачты. Осколками, влетевшими в проход у боевой рубки, ранен командир Руднев, замертво упали стоявшие рядом с ним штаб-горнист Николаи Нагле и барабанщик Даниил Корнеев; убиты еще четверо. Никто из раненых в рубке не поже­лал идти на перевязку; квартирмейстер Тихон Чибисов, орди­нарец командира, отказался его покинуть, а рулевой старшина Григорий Снегирев скрыл свое ранение, по-прежнему оставаясь у штурвала. Но корабль не слушался руля — привод перебит. Немедленно следует распоряжение старшего штурмана лейте­нанта Е. А. Беренса — перейти на ручное управление. Григо­рий Снегирев спускается в центральный пост и до конца боя остается здесь на передаче у переговорных труб в кормовое рулевое отделение. А там, в корме, боцман Тимофей Шлыков, бывший рулевой квартирмейстер крейсера, руководит наладкой ручного управления. Ему помогают рулевые Яков Гавриков, Михаил Лобин и машинист Афанасий Бортников. По-преж­нему рвутся снаряды, ранен М. Лобин, но матросы действуют быстро и сноровисто.

В тревожном ожидании штурман Е. А. Беренс — уже совсем близко камни и отмели Иодольми. Но вот налажено управле­ние, хотя корабль на сильном течении плохо слушается руля. Команды в румпельное отделение заглушаются громом выстре­лов, приходится подправлять поворот машинами, а затем дать и полный задний ход, чтобы развернуться у острова. Казалось, корабль коснулся отмели.

Расстояние до противника сокращается до 28—30 кабельто­вых (5000—5566 м), его огонь усиливается, а попадания уча­щаются. Корабль в это время получает самые тяжелые по­вреждения. Снарядом крупного калибра пробита корма с левого борта: в подводную пробоину хлынула вода и затопила угольные ямы третьей кочегарки. Через люки, из которых брали уголь, вода стала подступать к котлам. Корабль спасают ко­чегарные квартирмейстеры Иван Журавлев и Эраст Жигарев: не растерявшись, они сумели задраить горловины. Снаружи под огнем неприятеля заводится пластырь. Работой руководит вездесущий старший офицер В. В. Степанов, с ним — старший боцман Андрей Харьковский, фельдфебель Павел Семенов и квартирмейстер Федор Бессчетнов. Трюмный механик Я. С. Солдатов, участвовавший и в тушении пожаров, и в заделке пробоин, немедленно пускает в ход водоотливные средства.

В 12 ч 20 мин сдвинулся с места котел № 21, в 12 ч 25 мин показалась течь в угольной яме № 10, а через пять минут в угольной яме№12. Вспыхивают новые пожары: в огне офи­церский отсек, горят мука в провизионном отделении и коеч­ные сетки на шкафуте. И снова здесь мичман Н. И. Черниловский-сокол; вместе с матросами пожар в офицерском отделе­нии тушат фельдфебель Павел Семенов и квартирмейстер Федор Бессчетнов, уже вернувшиеся с заделки пробоины. )