Управление оной разделено из рода в род между несколькими фамилиями, кои почитаются старшинами. Имеющие сильнейшие связи и люди богатые более уважаемы. В делах общественных, но более в случаях предприемлемого нападения или воровства, собираются вместе на совет; но как все они почитают себя равными, то несколько противных голосов уничтожают предприятия, хотя бы и могли они быть полезными обществу, паче же голоса сии поданы кем-нибудь из сильных людей.

Народонаселение в Чечне, с присоединившимся обществом качкалыков, считается более нежели 6 000 семейств. Земли пространством не соответствуют количеству жителей или, поросшие лесами непроходимыми, недостаточны для хлебопашества, отчего много народа никакими трудами не занимающегося и снискающего средства существования едиными разбоями».

В ХVI – ХVIII вв. у народов Северного Кавказа кровнородственные связи были прочными, члены фамилии оказывали друг другу помощь, защищали друг друга, а в случае убийства, увечья или оскорбления чести обязаны были отомстить, ибо обида, нанесенная члену той или иной фамилии, рассматривалась как общая обида для всех ее членов.

Отступавшего от обычая кровной мести наказывали всеобщим презрением или даже изгоняли из обществ. Месть считалась священной обязанностью каждого родственника убитого.

Кровомщение иногда длилось десятилетиями и приводило к истреблению целых родов, оно причиняло народу ограмный ущерб, поэтому сельская община принимала все меры для примирения кровников.

Чеченцы, как мужчины, так и женщины, наружностью чрезвычайно красивый народ. Они высоки ростом, очень стройны, физиономии их, в особенности глаза, выразительны; в движениях чеченцы проворны, ловки; по характеру они все очень впечатлительны, веселы и остроумны, но в то же время подозрительны, вспыльчивы, вероломны, коварны, мстительны. Когда они стремятся к своей цели, для них хороши все средства. Вместе с тем чеченцы неукротимы, необыкновенно выносливы, храбры в нападении, защите и преследовании. Это – хищники, каких немного среди горных рыцарей Кавказа; да и сами они не скрывают этого, избирая среди царства животных своим идеалом волка.

Неукротимость , своеволие и не дикость, а хищные инстинкты породили среди чеченцев на почве кровомщения абречество. «Абрек – это нечто… дико-безумное по самому своему существу, это – человек, принявший на себя обряд долгой кровавой мести и отчуждения от общества под влиянием какого-либо сильного горя, обиды, потери или несчастия…» Что такое абрек, лучше всего видно из клятвы, которую давал чеченец, вступая в число абреков: Я сын так5ого-то, сын честного и славного джигита, клянусь святым, почитаемым мною местом, на котором стою, принять столько-то летний подвиг абречества, - и во дни этих годов не щадить ни своей крови, ни крови всех людей, истребляя их, как зверей хищных. Клянусь отнимать у людей все, что дорого их сердцу, их совести, их храбрости. Отниму грудного младенца у матери, сожгу дом бедняка, и там, где радость, принесу горе. Если же я не исполню клятвы моей, если сердце мое разобьется для кого-нибудь любовью или жалостью, пусть не увижу гробов предков моих, пусть родная земля не примет меня, пусть вода не утолит моей жажды, хлеб не накормит меня, а на прах мой, брошенный на распутье, пусть прольется кровь нечистого животного».

Встреча с абреком – несчастье, и вот как описывает ее один из путешественников:

«Если вы, - говорит он, - завидели в горах наездника с мутным, окровавленным и безумно блуждающим взором бегите от него. Это абрек. Дитя ли, женщина ли, дряхлый ли, бессильный старик – ему все равно, была бы жертва, была бы жизнь, которую он может отнять, хотя бы с опасностью потерять свою собственную. Жизнь, которую наслаждаются, для него смертельная обида. Любимое дело и удаль абрека – надвинувши на глаза кабардинку, проскакать под сотнею ружейных или винтовочных стволов и врезаться в самую середину врага».

Слово «абрек» значит заклятый. Абрек поистине есть самый страшный зверь гор, опасный для своих и чужих: кровь – его стихия, кинжал – неразлучный спутник, сам он – верный и неизменный слуга шайтана. Абреки нередко составляли небольшие партии или шли во главе партий, перенося всю силу своей ненависти на русских. И встреча с ними войск неизбежно вела за собою кровопролитные схватки. Абреков можно было перебить, но не взять живыми.

Усмирение Кавказа: исторические выводы.

Кавказ населен воинственными, гордыми и свободолюбивыми племенами, и России предстояла вековая, упорная борьба, из которой победителем мог выйти только народ, и никакое государство. Казаки и другие войска, пришедшие туда, действительно и были всегда»не войском, делающим только компанию, а скорее воинственным народом, созданным Россиею и противопоставленным ею воинственным народам Кавказа». Среди постоянной опасности и войны, этот «войско-народ» десятилетиями закалялся в беззаветном мужестве. Нужно сознаться, что русское общество, не только гражданское, но даже и военное, мало знакомо с величественною эпопеей кавказской войны, с тем духом сказочно-героических подвигов, которые красной нитью проходит через всю вековую историю кавказского завоевания. Там сотня человек, мужественно противостоящая тысячам и побеждающая или умирающая до одного человека; там генерал, одним словом побуждающий на подвиги и дающий пример геройской смерти своим солдатам, там солдат, с трогательной простотой сознательно отдающий жизнь за общее дело и не подозревающий, что он совершает нечто необыкновенное. И этим духом были проникнуты не единицы, а вся масса кавказских войск.

«Тут прошли целые поколения героев, - говорит В.А. Соллогуб, - тут были битвы баснословные. Тут сложилась целая летопись молодецких подвигов, целая русская Илиада, еще ожидающая своего песнопевца. И много тут в горном безмолвии принесено безвестных жертв и много тут улеглось людей, коих имена и заслуги известны только одному Богу. Но все они, прославленные и незамеченные, имеют право на нашу благодарность».

Русский народ может гордиться кавказским солдатом, примером того, до какой высоты может подниматься нравственная сила русского человека. История кавказской войны увековечит память тех, чьи заслуги мы должны помнить и чтить.

Имелись среди русских генералов и такие, которые предлагали мирные способы решения проблемы. За мирное сотрудничество с адыгами путем развития меновой торговли выступал начальник Черноморской береговой линии генерал Н.Н. Раевский В 1840 г. в докладе военному министру «О политическом состоянии Восточного берега » Н.Н. Раевский писал, что «запрещение торговать с горцами препятствует их усмирению, поощряет контрабанду и усиливает влияние Турции, заставляет горцев искать средства к независимому существованию от России».

В чем осознавали русские офицеры сущность и специфику кавказской войны.

Таковых соседей, каковы кавказские горцы, иметь было неудобно. Наши сообщения с Востоком подвергались многочисленным случайностям. Хотя ближайшее к Кавказу население, с небольшими пограничными отрядами, могло бы отстаивать само себя; но присоединение Грузии, жалобы грузин на частые и дерзкие набеги горцев принудили нас иметь отдельный корпус войск на Кавказе для того, чтобы сдерживать воинственные порывы черкесов и умиротворять их. Употреблялись различные способы для достижения этой цели. Но отсутствие правильной системы не приводило к желаемым результатам.

Война обратилась в хронический недуг, лечение которого требовало слишком дорогих пожертвований. В то время как мы бродили ощупью и наудачу, когда военные действия стали бесконечным турниром, где мы соперничали с горцами в отваге, жизнь последних приобретала все более и более осмысленный вид, действия их являлись решительнее и до того опасными, что для Кавказа потребовалась целая армия.

Удары, которыми предполагалось совершить завоевание края, кончались неудачами, поражениями. В горцах наши неудачи поселили самоуверенность; но мы становились опытнее, действия наши не были уже случайные.

Разбросанность пунктов военных действий, разобщенное положение частей армии, различный характер местности и племен, с которыми приходилось иметь дело, без сомнения, различно отражались в кавказских полках и придавали каждой части какую-нибудь особенность, в ней преобладающую, например, один полк отличался своими атаками, другой стойкостью при встречах с конницей, третий мастерским знанием рассыпного строя, четвертый сторожевою службою, и так далее. Подобное одностороннее развитие могло бы быть неудобно в армии сосредоточившейся и могло быть пригодно, если атака была поведена на полк, умеющий отражать нападение. Но дело в том, что всем полкам кавказской армии присуще одно общее свойство – необыкновенная смелость. )