Японское общество составляют сетевые структуры, тесно сопряженные с помощью информационных связей, в которых значительную роль играют стереотипизированные нормы. В японском социуме индивидуумы и группы связаны между собой с помощью множества эмоциональных нитей.

Японский коммуникативный стиль подчеркнуто диалогичен и бежит от монологов. То есть суть общения заключается не в самоутверждении собственного «я», а в стремлении достичь согласия, гармонии с собеседником.

Согласно канонам японской социальной психологии, собеседник не противостоит говорящему, а как бы включается в его субъективное пространство. Вместо того, чтобы смотреть на ситуацию отстраненно, японцы способны вставать на точку зрения другого и рассматривать себя как бы извне. Японцы сами пытаются с сочувствием отнестись к позиции партнера по переговорам вместо того, чтобы рационально настаивать на своем. В этом смысле им чужды дискуссии и дебаты в западном понимании.

Японцы ставят цель достичь эмоционального резонанса, избегают прямого нажима, подчас стесняются смутить оппонента, поставить его в неловкую ситуацию, застать врасплох. Например в ходе множество раундов японо-американских торговых переговоров японская сторона неоднократно пыталась подробно разъяснить трудности, встающие перед страной, рассчитывая на понимание и сочувствие американцев. Ещё раз подчеркнём, что умении занять на переговорах сочувствия, сопереживания представляет собой важную особенность японской коммуникативной манеры.

Следующей важной особенностью коммуникации являются невербальные формы, своего рода мета-информация, молчаливое понимание. Непрямое возражение, а фигура умолчания, уход в сторону от предмета обсуждения часто представляют собой симптомы несогласия. Естественно, иностранцам трудно понимать этот уровень коммуникации. Чтобы овладеть всеми нюансами этого мета-языка нужно прожить в стране длительное время.

По мнению японских социологов, вышеизложенные принципы могли бы стать универсальными и лечь в основу коммуникации будущего бесконфликтного глобального общества. Это мнение, несомненно, очень спорно.

К недостаткам японских коммуникативных систем относится то, что правила, бытующие в одном круге инсайдеров, подчас чужды и непонятны членам других сетевых структур.

Не стоит, конечно же, и впадать в грех преувеличения национальных особенностей японской культуры: общий вектор развития социума, похоже направлен в сторону вестернизации, но каким бы сильным ни был прессинг вестернизации, японские традиционные ценности не исчезнут, а окажутся органически встроенными в национальную психологию.

Любую попытку понять японцев следует начинать с того, что означает для них «знать своё место». Их упование на порядок и иерархию и вера западного человека в свободу и равенство полярно противоположны, и нам трудно отдать должное иерархии как одному из возможных социальных механизмов. Иерархический принцип – фундаментальная составляющая всех японских представлений об отношении человека к человеку и человека к государству. Японцы всегда подходили к международным отношениям с позиции своего понимания иерархии – точно так же, как они всегда рассматривали в этом свете свои внутренние проблемы. Их международные документы неизменно подчёркивают значение, которое они придают иерархии. Япония, несмотря на всю её недавнюю вестернизацию, остается обществом аристократических принципов. Каждое приветствие, каждый контакт в обязательном порядке отражает характер и степень социальной дистанции между людьми. Всякий раз, когда один человек говорит другому какую-нибудь фразу употребляемую повседневно, он произносит разные слова, в зависимости от того, к кому он обращается: к равному, к низшему или высшему. Для каждого случая предусмотрены особые грамматические формы и даже особые лексические единицы. Иными словами у японцев имеется так называемый «язык учтивости», употребление которого сопровождается надлежащими поклонами и другими учтивыми жестами. Всё это поведение регулируется детальнейшими правилами и условностями; нужно не просто знать, кому кланяться, но и как кому кланяться. Поклон, вполне уместный по отношению к одному человеку, другим может быть воспринят как оскорбление, если этот другой состоит с кланяющимся в иных отношениях. А разнообразие поклонов огромно: от поклона на коленях, с руками на полу прямо перед собой и со лбом, опущенным на руки, до легкого поклона головы и плеч. Надо усвоить, какой ситуации отвечает каждый из возможных способов выражения вежливости, и усвоить это надо рано. Бывает, казалось бы, такие отношения, при которых особых церемоний не требуется. Например, отношения внутри семьи. Дома, в семейном кругу, казалось бы где, как ни здесь человек может расслабиться и отбросить этикетные фамильярности. В Японии как раз в кругу семьи устанавливаются и тщательно соблюдаются правила учтивости. Пока мать носит младенца привязанным к спине, она кланяет его головку своей рукой, а когда он встанет на ножки, то прежде всего его научат демонстрировать почтение отцу или старшему брату. Жена кланяется мужу, ребёнок отцу, младшие братья кланяются старшим, сестра кланяется всем своим братьям независимо от возраста. Это не пустые жесты. Это означает, что тот, кто кланяется, признает право другого принимать решения в тех случаях, где он, возможно, предпочел бы сделать выбор сам, а тот, кому кланяются, со своей стороны признает за собой ответственность, вытекающую из его положения. Иерархия, опирающаяся на пол, поколение и первородство, составляет неотъемлемую часть семейной жизни.

Японская семья, как и древнегреческая или древнеримская, была религиозным объединением в самом строгом смысле слова; религиозным объединением остается она и по сей день. В основе её организации лежат требования культа предков. Древняя японская семья именовалась «удзи» - некоторые считают, что это слово первоначально означало то же самое, что современный термин «ути», то есть «дом» или «внутреннее пространство». Японская семья это как правило большая группа людей. Поскольку браки здесь ранние, такая семья, даже если речь идет об одном доме, может состоять из прадедушки и прабабушки, дедушек и бабушек, родителей и детей – сыновей и дочерей нескольких поколений; однако она обычно выходит далеко за переделы одного дома. В древние времена она могла составлять всё население целой деревни или небольшого города; в Японии до сих пор встречаются общины, все члены которых носят одну и ту же фамилию. Такая группа могла состоять из 60 и более лиц, живущих под одной крышей; соответственно строились и дома, расширяясь по мере необходимости. Со временем святилище, где обитает дух предка, преобразовалось в нынешний синтоистский храм, а сам дух превратился в местное охранительное божество, современно наименование которого, удзигами, есть всего лишь сокращенная форма древнего титула удзи-на-ками, т.е. «рода бог». Теоретически власть главы дома, как и прежде, является верховной. Главе семьи должны подчиняться все. Далее, лица женского пола подчиняются мужчинам – в частности, жены мужьям, а младшие члены семьи подчиняются старшим. Дети обязаны не только слушаться родителей и деда с бабкой, но и соблюдать отношения подчинения между собой – младший брат подчиняется старшему, младшая сестра - старшей. Правила подчинения реализуются мягко и принимаются с готовностью, но охватывают даже мелочи: например, за столом старшему сыну подают еду первым, следующему по старшинству – вторым, и так далее – исключение делается только для маленького ребенка, который не обязан ждать. Этот обычай породил забавное выражение, которым в шутку обозначают второго сына – хиямэси-сан, «братец Стылый Рис». Второму сыну приходится ждать, пока обслужат и маленьких и больших, поэтому рис доходит до него не всегда таким горячим, как хотелось бы . По закону в семье может быть только один глава. Это либо дед, либо отец, либо старший сын; чаще всего главой бывает именно старший сын, поскольку по обычаю китайского происхождения, старики обычно уступают ему главенство, как только он оказывается в состоянии взять на себя ответственность за дела. Судя по всему, обряды бракосочетания развились в Японии в основном по китайскому образцу. По сей день девушка, пришедшая в дом в качестве невестки, рассматривается всего лишь как приемный ребенок: брак означает удочерение. Аналогичным образом и по тем же причинам молодой человек, принятый в семью в качестве мужа одной из дочерей, имеет всего лишь статус приемного сына. Посредством ритуала бракосочетания невеста приобщается к семейному культу семьи жениха. Её принимают в семью не только живущие, но и умершие, отныне она должна почитать предков своего мужа как своих собственных. С культом свой родной семьи она теперь не имеет ничего общего, и это расторжение «религиозных» уз подчеркивается похоронными ритуалами, которые отправляются её родными после её отбытия в новую семью – торжественным подметанием комнат и зажиганием погребального костра перед воротами дома. Вопрос о браке, этой важнейшей обязанности по отношению к родителям, не мог оставаться на усмотрение самих молодых людей. Этот вопрос надлежало решать родителям, а не детям. Речь шла не о сердечной склонности, а о деле: думать иначе было не благочестиво. Привязанность могла возникнуть и полагалось, чтобы она возникла, на основе брачного отношения. Но любая привязанность, способная поставить под угрозу сплоченность семьи, подлежала осуждению. Поэтому мужа и жену могли развести, если они испытывали друг к другу слишком сильные чувства и имели чересчур сильное влияние друг на друга. В случае развода, женщина теряла все права на своих детей: они принадлежали семье мужа. В любом случае её обязанности как жены были более обременительные, чем у наемной служанки. Только в старости она могла рассчитывать приобрести некоторую власть, но даже в старости она находилась под покровительством. «Нет у женщины своего дома ни в оном из Трех Миров» - гласит старая Японская пословица. Чем выше был ранг семьи в которую женщина входила благодаря замужеству, тем тяжелее было её положение. Для женщины аристократического сословия не существовало никакой свободы: она даже не могла выйти за ворота собственного дома иначе как в каго (паланкине) или под эскортом; а её жизнь как жены чаще всего омрачалась присутствием в доме наложниц. Такова была патриархальная семья в старой Японии. Но Японский народ весел и дружелюбен; и уже много столетий назад он открыл множество способов сглаживать трудности жизни и умерять неумолимость обычая и закона. Разумеется, старые семейные порядки имели свои преимущества, во многом возмещавшие индивиду неудобства его подчиненного состояния. Это было общество взаимной помощи; его возможности помочь были не меньше, чем возможности принудить. Каждый член его мог чем-то помочь другому в случае нужды, и каждый мог рассчитывать на поддержку всех. Вобщем, так обстоит дело в семье и теперь. В хорошо поставленном семейном укладе, где все совершается по старинным правилам учтивости и любезности, где не произносится ни единого резкого слова, где младшие смотрят на старших с любящим почтением, где пожилые, которым годы не позволяют более трудится в полную силу, посвящают себя заботе о малолетних и оказывают неоценимые услуги в деле обучения и воспитания, - в таком укладе осуществлен идеал японской семьи. Повседневный быт такого дома – где каждый прилагает старание, чтобы сделать жизнь как можно более радостной для всех, где объединяющие узы есть на деле узы любви и благодарности – являет собой религию в лучшем и чистейшем смысле, и дом этот – место святое. )