Нарушение территориальных вод России в районе Южных Курил японскими рыболовными судами началось в разгар холодной войны. Пик этих нарушений приходится на 70—80-е и начало 90-х годов, когда в год приходилось до 8—10 тысяч случаев. В советское время пограничникам запрещалось открывать огонь на поражение по японским судам-нарушителям. Пограничники задерживали такие суда. Капитанов судили по нашим законам, и они отбывали тюремное наказание у нас. По существу эти японские рыболовные капитаны были своеобразными камикадзе. Попадались нашим пограничникам, как правило, японские суда-тихоходы. Основная же часть нарушителей, имея быстроходные суда, безнаказанно уходили. Истинные японские рыбаки-профессионалы называют этих спецрыбаков на быстроходных судах “якудзы”. Судя по их экипировке и наличию дорогостоящих судовых двигателей главная цель якудзы состояла не в добыче рыбы и морепродуктов, а в нарушении наших территориальных вод, с тем чтобы поддерживать напряженность в этом районе, заявляя постоянно о территориальных притязаниях Японии к России. Положение с японскими нарушителями резко изменилось с 1994—1995 годов, когда новая Россия решилась на отстаивание своих национальных интересов в районе Южных Курил с использованием для остановки быстроходных судов-нарушителей оружия. Не обошлось, к сожалению, и без ранения японцев. Пыл нарушителей начал остывать, а сами нарушения наших территориальных вод сократились с 10 тысяч до 12—15 случаев в год.

С тем чтобы сохранить напряженность по территориальной проблеме, японские стратеги выдвинули претензии к российской стороне относительно обеспечения для японских рыбаков так называемого безопасного промысла в водах, прилегающих к тем территориям, на которые Япония заявила претензии, то есть у Южных Курил. В то время последователи козыревской соглашательской дипломатии, вместо того чтобы отвергнуть столь абсурдные притязания и начать переговоры об экономическом сотрудничестве в области рыболовства между двумя странами, как это предлагали представители рыбной отрасли, повели переговоры по японскому сценарию. Для того чтобы сломить отрицательное отношение к таким переговорам со стороны наших рыбаков, была проведена, полагаю, не без помощи японских спецслужб, массированная дискредитация рыбной отрасли среди нашей общественности с широким использованием прессы. Чего стоят вымыслы о рыболовной мафии и ряд тенденциозных выступлений по этому вопросу как в радикальной, так и в левой прессе? Все эти мыльные пузыри, к сожалению, дали свои негативные результаты.

Впервые хоккайдским рыбакам было разрешено вести промысел морской капусты у острова Сигнальный в начале 60-х годов. По этому вопросу тогда было быстро и без проволочек заключено межведомственное (обращаю внимание читателей не межправительственное) Соглашение, по которому “Японские рыбаки, занимающиеся промыслом морской капусты . должны соблюдать законы, постановления и правила Союза

Советских Социалистических Республик, действующих в этом районе, включая правила, регулирующие промысел морской капусты”. Это ключевое положение, действовавшее больше 30-ти лет, исчезло в тексте нового Соглашения. Совершенно ничем не объяснимая сдача наших позиций. Выходит, кому-то стало выгодным ослабить позицию России относительно ее суверенитета в своем территориальном море у южных Курил. Позволю высказать предположение, что именно ради только этого и были затеяны столь многотуровые переговоры (13 туров в течение 3 лет) по разработке нового Соглашения, в котором не нашлось места не только для защиты национальных рыболовных интересов России, но и ее суверенитета в территориальном море.

Кроме того, исходя из положений статей Соглашения, российская сторона впервые пошла на беспрецедентный шаг, в результате которого японские рыбаки будут по существу явочным порядком вести промысел в российских территориальных водах у четырех островов южных Курил. У тех самых островов — Хабомаи, Шикотан, Кунашир и Итуруп, — на которые заявлены притязания Японии. При этом Япония не только не предоставляет российским рыболовным судам аналогичные права на промысел в японских территориальных водах, допустим, у острова Хоккайдо, но и не взяла на себя никаких обязательств по соблюдению ее гражданами и судами законов и правил рыболовства, действующих в наших водах. Более того, в самом тексте Соглашения нет никаких упоминаний о мерах контроля за японским промыслом со стороны российских органов рыбоохраны и погранслужбы. К тому же сам район промысла, находящийся в нашем территориальном море, получил по Соглашению безымянное наименование — “Морской район”. Видимо, авторы этого новшества считают, что он находится далеко, далеко за пределами территории нашей страны. Получается, что Россия по этому Соглашению отказывается от своего суверенитета в своем же территориальном море в районе Южных Курил (действительно очередной, правда, теперь уже без единого выстрела с японской стороны, территориальный Пёрл-Харбор для начинающего политика Бориса Немцова, который оставил свой автограф на столь неоднозначном документе). Вероятно, разработчики этого Соглашения, понимая его уязвимость для критики, решили приурочить его подписание в самое мертвое для политической элиты и обозревателей время — в субботу, а сам его текст все никак не доходит до широкой российской общественности.

Интересно и то, что почти одновременно с подписанием Соглашения было объявлено о том, что Япония выделяет России несвязанный кредит в 1,5 млрд долларов “на развитие реформ”. Не это ли плата за ущербное для России Соглашение? К тому же предполагается часть этих средств направить на строительство жилья для военнослужащих.

В ходе переговоров по разработке Соглашения японская сторона имела несомненное преимущество перед российской стороной в главном вопросе — в ясности ее позиции. Японцы открыто заявляли и отстаивали всеми доступными для них средствами свои территориальные притязания на острова Итуруп, Кунашир, Шикотан и Хабомаи. Можно не соглашаться с таким подходом, но именно открытость и ясность принципиального подхода Японии по этому вопросу делает ей честь, и всегда он оставался неизменным. Япония не рыболовные проблемы решала в ходе переговоров по Соглашению, а добивалась и добилась

усиления своей позиции по территориальным притязаниям.

Труднее понять позицию России по этому принципиальному вопросу. Мы как будто признаем наличие территориальной проблемы и в то же время никак не можем определиться, что же мы собираемся отстаивать. Все это создает своеобразный вакуум в нашей позиции, который заполняется импровизацией различного рода чиновниками от разных ведомств, участвующих в переговорах с Японией. Отсюда и шаткость наших позиций, неясность основной цели — то ли рыболовные проблемы решать, то ли временным политикам угождать?

Что же касается сотрудничества между двумя странами в области рыболовства, то оно действительно необходимо как нашим, так и японским рыбакам. Такое сотрудничество в условиях рыночных отношений имеет комплексный характер, так как здесь переплетаются соперничество за ресурсы с необходимостью их сохранения и одновременно с конкуренцией за рынки сбыта. Поэтому рыболовные отношения между Россией и Японией должны основываться на равноправной и взаимовыгодной основе без всякой увязки с так называемой территориальной проблемой.

Безусловно, позиция Токио в отношении России претерпела некоторые изменения. Она отказалась от принципа “неразделимости политики и экономики”, то есть жесткой увязки территориальной проблемы с сотрудничеством в области экономики, включая и рыболовство. Сейчас правительство Японии пытается проводить гибкую политику, которая означает мягкое продвижение одновременно экономического сотрудничества и решение территориальной проблемы. На словах вроде изменение, а на практике вновь нажим и давление. Как и раньше, только в рыболовстве действуют такие ограничения для российских рыболовных судов, как заходы в порты, импортные квоты на ряд объектов лова, закрытие районов лова, что не позволяет выбирать даже выделенную нашим судам в 200-мильной зоне Японии квоту; трудности имеются в создании на территории Японии смешанных предприятий и т.д. Правда, и у нас в России пока достаточно сложно вести дела японским предпринимателям. Все это сдерживает рыболовное сотрудничество, а главное — не создает устойчивого доверия между деловыми людьми. В целом, по моему мнению, должен поменяться у японцев образ России, как потенциального противника, так же как и у нас русский образ Японии, как постоянного агрессора в прошлом на образ стран-соседей, которые могут взаимовыгодно сотрудничать. В качестве же ключевого звена такого развития сотрудничества следовало бы избрать рыбное хозяйство, рыболовство двух стран, включая и в районе Курильских островов. Конечно, как показал опыт прошлого, сделать это не просто, тем более за короткий срок. Но этот шанс надо попытаться реализовать, а не выдумывать несуществующих проблем безопасного промысла. Много здесь зависит от японской стороны, от ее отмены всех ограничений на такое сотрудничество, включая и снятие с этого направления политических требований по территориальной проблеме. Сумела ведь Япония встать на такой путь с Китаем и даже заключила мирный договор, хотя проблемы по принадлежности островов Сэнкаку (Дяоюдай) не решены. Близкая аналогия с Курилами. )