Для обществ, строя Ч. к началу кон­тактов с русскими было характерно перерастание патриархальной общины в соседскую, развитие имуществ, диффе­ренциации. Олени, собаки, жилища и байдары были в частной собственности, пастбища и промысловые угодья — в общинной. Основной социальной единицей тундровых Ч. было стойбище из 3—4 родственных семей; у бедняков стойбища могли объединять семьи, не связанные родством, в стойбищах крупных олене­водов жили их работники с семьями. Группы по 15—20 стойбищ были свя­заны взаимопомощью. Приморские Ч. объединялись по несколько семей в байдарную общину, возглавлявшуюся хозяином байдары. У оленных Ч. существовали патрилинейные родственные группы (варат), связанные общими обы­чаями (кровная месть, передача ритуального огня, общие знаки на лице во время жертвоприношений и др.). До 18 в. было известно патриархальное рабство. Семья в прошлом большая патриархальная, к кон. 19 в.— малая патрилокальная. По традиционному свадеб­ному обряду, невеста в сопровождении родственников приезжала на своих оле­нях к жениху. У яранги забивали оленя и его кровью невесте, жениху и их род­ственникам наносили на лицо родовые знаки жениха. Имя ребенку давали обычно через 2—3 недели после рожде­ния. Существовали элементы группо­вого брака («переменный брак»), отра­ботки за невесту, у богатых — много­женство. Много проблем у оленных Ч. возникало с диспропорцией в половой структуре (женщин было меньше, чем мужчин).

Основное жилище — разборный ци-линдро-конический шатер-яранга из оленьих шкур у тундровых Ч. и моржовых — у приморских. Свод опирался на три шеста в центре. Внутри яранга разгора­живалась пологами в виде больших глу­хих меховых мешков, растянутых на шестах, освещалась и отапливалась каменной, глиненой или деревянной жировой лампой, на которой также готовили пищу. Сидели на шкурах, древесных корнях или оленьих рогах. В ярангах содержались также собаки. Яранга приморских Ч. отлича­лась от жилища оленеводов отсутствием дымового отверстия. До кон. 19 в. у приморских Ч. сохранялась полузем­лянка, заимствованная у эскимосов (валкаран — «дом из челюстей кита») — на каркасе из китовых костей, покры­тых дёрном и землей. Летом в неё вхо­дили через отверстие в кровле, зимой— через длинный коридор. Стойбища кочевых Ч. состояли из 2—10 яранг, были вытянуты с В. на 3., первой с 3. ставилась яранга главы общины. Посе­ления приморских Ч. насчитывали до 20 и более яранг, беспорядочно разбро­санных.

Тундровые Ч. передвигались на нар­тах на оленях, приморские — на соба­ках. В сер. 19 в. у приморских Ч. под влиянием русских распространилась восточносибирская нарта и упряжка цугом, до этого собак запрягали веером. Пользо­вались также ступа тельными лыжами-ракетками, на Колыме — заимствован­ными у эвенков скользящими лыжами. По воде передвигались в байдарах — лодках, вмещающих от одного до 20—30 чел., из моржовых шкур, с вёслами и косым парусом.

Традиционная одежда — глухая, из шкур оленей и нерп. Мужчины носили двой­ную рубаху-кухлянку длиной до колен, подпоясанную ремнем, к которому приве­шивали нож, кисет и др., двойные узкие штаны, короткую обувь с меховыми чул­ками. У приморских Ч. была распро­странена одежда из кишок моржа. Головные уборы носили редко, в основном — в дороге. Жен. одежда — меховой ком­бинезон (керкер), зимой двойной, ле­том — одинарный, меховая обувь дли­ной до колен. Носили браслеты и оже­релья, была распространена татуировка лица: кружочки по краям рта у мужчин и две полосы по носу и лбу у женщин. Мужчины стригли волосы кружком, выбривая темя, женщины заплетали в две косы.

Основная пища оленных Ч. — оленина, береговых — мясо морского зверя. Мясо употребляли в сыром, варёном и вяле­ном виде. Во время массового забоя оле­ней заготавливали впрок содержимое оленьих желудков (рилькэиль), варя его с добавлением крови и жира. Примор­ские Ч. заготавливали мясо крупных животных — кита, моржа, белухи — впрок, заквашивая его в ямах (копаль-гын) зашитым в шкурах. Рыбу ели сырой, на Анадыре и Колыме делали юколу из лосося. Листья карликовой ивы, щавель, корни заготавливали впрок — замораживали, квасили, смешивали с жиром, кровью, рилькэилем. Из толченых корней с мясом и моржо­вым жиром делали колобки. Из привоз­ной муки варили кашу, жарили на тюленьем жире лепешки. Употребля­лись также морские водоросли и мол­люски.

Христианизация практически не затронула Ч. В начале 20 в. православ­ными числились ок. 1,5 тыс. Ч. Была распространена вера в духов. Болезни и бедствия приписывали действию злых духов (келет), охотящихся за человечес­кими душами и телами и пожирающих их. Среди животных особенно почитались белый медведь, кит, морж. Каждая семья имела набор священных предме­тов: связку амулетов, бубен, прибор для добывания огня в виде доски грубой антропоморфной формы с углублени­ями, в которых вращалось лучковое свер­ло; огонь, добытый таким способом, счи­тался священным, мог передаваться только среди родственников по муж. линии. Умерших сжигали на костре или оставляли в тундре, перед этим одевали в погребальную одежду, обычно из белых шкур. Стариками, а также в слу­чаях тяжёлой болезни, горя, обиды и т. д. часто предпочиталась добровольная смерть от руки родственника; счита­лось, что она обеспечивает лучшую посмертную участь. Был развит шама­низм. Шаманы имитировали голоса животных, сопровождали свои дей­ствия игрой на бубнах, пением или речитативом, плясками. Особенно почитались шаманы-мужчины, уподоб­лявшиеся женщинам, и наоборот. Осо­бого костюма шаманы не имели.

Традиционные праздники были связаны с хозяйств, циклами: у оленных Ч. — с осенним и зимним забоем оленей, оте­лом, откочевкой стада на летовку и воз­вращением оттуда. Праздники примор­ских Ч. близки к эскимосским: весной праздник байдары по случаю первого выхода в море; летом — праздник голов по случаю окончания охоты на тюленей; осенью — жертвоприношение морю, поздней осенью — праздник Кэрэткуна, хозяина морских зверей, изображае­мого в виде деревянной фигуры, по окончании праздника сжигаемой. Праз­дники сопровождались танцами с буб­ном, пантомимой, жертвоприношени­ями оленей, мяса, фигурок из жира оле­ней, снега, дерева и др. у оленных Ч., собак — у приморских.

Фольклор Ч. включает космогонические мифы, мифологические и исторические предания, сказки о духах, животных, похождениях шаманов, былички и др. Мифология имеет общие черты с мифами коряков, ительменов, эскимосов и североамериканских индейцев: сюжет о Вороне — трикстере и демиурге — и др.

Традиционные муз. инструменты — варган (хомус), бубен (ярар) и др. — делались из дерева, кости, китового уса. Кроме ритуальных танцев, были распростра­нены также импровизированные развлекательные танцы-пантомимы. Характерен танец пичьэйнен (букв. «горлом петь»), сопровождавшийся горловым пением и выкриками танцующих. Традиционные танцы Ч. сохраняются в исполнении профессиональных коллективов (первый профессиональ­ный ансамбль «Эргырон», созданный в 1968, и др.).

Письменность с 1931 на основе лат., с 1936 — на основе рус. графики. Первая книга на чукотском яз. — букварь В. Г. Богораза и И. С. Вдовина «Красная грамота» (1932), первое лит. произведение — «Сказки чаучу» Тынэтэгына (Федора Тинетева, 1940). Известны прозаики В. Ятыргин, Ю. Рытхэу, поэты В. Кеуль-кут, А. Кымытваль, В. Тынескин и др.

Первая школа среди Ч. создана в Уэлене в 1923. Педагогические кадры гото­вят Анадырское педагогическое училище народов Севера, Хабаровский педа­гогическое институт и др. Чукотские яз. препода­ется в школах, на нем ведутся радио- и телепередачи, в Магадане издается литература В Анадыре и во многих селах име­ются краеведческие музеи. В 1990-х гг. проблемами возрождения традиционной культуры Ч. занимается Ассоциация народов Чукотки.

)