Поэтому массовое укрепление чересполосных земель фактически приводило только к образованию беспередельных общин. К началу столыпинской реформы около трети общин в Европейской России не переделяли землю. Иногда рядом соседствовали две общины - переделяющаяся и беспередельная. Большой разницы в уровне их земледелия никто не отмечал. Только в беспередельной богатые были побогаче, а бедные победнее.

В советской литературе долгое время господствовало представление, будто указ 9 ноября 1906 г. ставил своей задачей отдать общинные земли на разграбление кучке богатых крестьян. В действительности правительство, конечно, не хотело сосредоточения земли в руках немногих мироедов и разорения массы земледельцев, т.к. не имея средств пропитания в деревне, безземельная беднота должна была хлынуть в город, а промышленность, до 1910 г. находившаяся в депрессии, не смогла бы справиться с наплывом рабочей силы в таких масштабах. Массы бездомных и безработных людей грозили новыми социальными потрясениями. Поэтому правительство поспешило сделать дополнение к своему указу, запретив в пределах одного уезда сосредоточивать в одних руках более шести высших душевых наделов, определенных по реформе 1861 г. По разным губерниям это составляло от 12 до 18 дес. Установленный для "крепких хозяев" потолок был весьма низким. Соответствующая норма вошла в закон 14 июня 1910 г.

Для доказательства того, что указ 9 ноября 1906 г. был издан с целью возвысить и укрепить немногочисленную деревенскую верхушку, часто используется речь Столыпина в Думе, где он говорил о том, что правительство сделало "ставку не на убогих и пьяных, а на крепких и сильных".

5 декабря 1908 г., когда была произнесена эта речь, в Думе возник вопрос, признавать ли укрепляемые участки личной или семейной собственностью. Настроение Думы заколебалось под воздействием многочисленных известий о том, что некоторые домохозяева пропивают укрепленные наделы и пускают по миру свои семейства. Но создание семейной собственности вместо общинной не устраивало Столыпина, ибо большая семья напоминала ему общину. На месте разрушенной общины, полагал он, должен быть мелкий собственник. Видя угрозу одному из основных положений своей реформы, Столыпин решил вмешаться в спор.

"Пропивание наделов, - доказывал он в своей речи, - это исключительно удел "слабых". "Нельзя создавать общий закон ради исключительно уродливого явления, нельзя убивать этим кредитоспособность крестьянина, нельзя лишать его веры в свои силы, надежд на лучшее будущее, нельзя ставить преграды обогащению сильного для того, чтобы слабые разделили с ним его нищету". (Когда говорились эти слова, правительство уже само запроектировало такие "преграды" в виде правила о шести наделах, но Столыпин, видимо, считал главными "преградами" общину и семейную собственность). Для борьбы с уродливыми явлениями, продолжая Столыпин говорил, что надо создавать специальные законы, устанавливать опеку за расточительность, но при выработке общих законов надо "иметь в виду разумных и сильных, а не пьяных и слабых". Заканчивая эту мысль, он выразил уверенность, что "таких сильных людей в России большинство".

Из всех этих обстоятельств отнюдь не вытекает, что "разумными и сильными" Столыпин считал лишь богатых крестьян, а "пьяными и слабыми" - всех остальных. Любители выпить есть среди всех социальных слоев, и именно этих людей клеймил в своей речи премьер-трезвенник. Крепкий работящий собственник, по замыслу Столыпина, должен был формироваться на основе широких слоев зажиточного и среднего крестьянства. Считалось, что дух предприимчивости, освобожденный от стеснений со стороны общины и семьи, в короткое время способен преобразить даже весьма хилое хозяйство середняка.

Каждый должен стать "кузнецом своего счастья" и каждый такой "кузнец" мог рассчитывать лишь на крепость своих рук и рук своих ближних, т.к. даже практичный Столыпин делал ставку на "дух предприимчивости", ведь финансовая сторона реформы - это ее слабое место. Поэтому Столыпин вольно или невольно бывал идеалистом, а как известно история шутит с идеалистами невеселые шуткиИ в реальной жизни из общины выходили в основном беднота, а также городские жители, вспомнившие, что в давно покинутой деревне у них есть надел, который теперь можно продать. Продавали землю и переселенцы, уезжавшие в Сибирь. Огромное количество земель чересполосного укрепления шло в продажу. В 1914 г., например, было продано 60 % площади укрепленных в этом году земель. Покупателем земли иногда оказывалось крестьянское общество, и тогда она возвращалась в мирской котел. Чаще же покупали землю зажиточные крестьяне, которые, кстати говоря, сами не всегда спешили с выходом из общины. Покупали и другие крестьяне-общинники. В руках одного и того же хозяина оказывались земли укрепленные и общественные. Не выходя из общины, он в то же, время имел и укрепленные участки. Свидетель и участник всей этой перетряски еще мог помнить, где и какие у него полосы. Но уже во втором поколении должна была начаться такая путаница, в которой не в силах был бы разобраться ни один суд. Нечто подобное, впрочем, однажды уже имело место. Досрочно выкупленные наделы (по реформе 1861 г.) одно время сильно нарушали единообразие землепользования в общине. Но потом они стали постепенно подравниваться. Поскольку столыпинская реформа не разрешила аграрного вопроса и земельное утеснение продолжало возрастать, неизбежна была новая волна переделов, которая должна была смести очень многое из наследия Столыпина. И

действительно, земельные переделы, в разгар реформы почти заглохшие, с 1912 г. снова пошли по восходящей.

Столыпин, видимо, и сам понимал, что чересполосное укрепление не создаст "крепкого собственника". Недаром он призывал местные власти "проникнуться убеждением, что укрепление участков лишь половина дела, даже лишь начало дела, и что не для укрепления чересполосицы был создан закон 9 ноября". 15 октября 1908 г. по согласованию министров внутренних дел, юстиции и главноуправляющего землеустройством и земледелием были изданы "Временные правила о выделе надельной земли к одним местам". "Наиболее совершенным типом земельного устройства является хутор, - говорилось в правилах, - а при невозможности образования такового - сплошной для всех полевых угодий отруб, отведенный особо от коренной усадьбы".

С 1909 г. все инструкции по землеустройству стали издаваться Комитетом по землеустроительным делам, межведомственным органом, находившимся под эгидой Главного управления землеустройства и земледелия. Аграрные теоретики из Главного управления (А.А. Кофод, и др.) мечтали о том, чтобы разбить на квадратики, наподобие шахматной доски, все крестьянские земли. При этом в Главном управлении мало считались со столыпинскими мечтами о "крепком хозяине".

19 марта 1909 г. Комитет по землеустроительным делам утвердил "Временные правила о землеустройстве целых сельских обществ". С этого времени местные землеустроительные органы все более ориентировались на разверстание наделов целых деревень. В новой инструкции, изданной в 1910 г., особо подчеркивалось: "Конечною целью землеустройства является разверстание всего надела; поэтому при производстве работ по выделам надлежит стремиться к тому, чтобы эти работы охватили возможно большую площадь устраиваемого надела ." При назначении работ на очередь первыми должны были идти дела по разверстанию всего надела, затем - по групповым выделам и только после них - по одиночным. Практически, при нехватке землемеров, это означало

прекращение одиночных выделов. Действительно, крепкий хозяин долго мог ожидать, пока в соседней деревне не выгонят на отруба всех бедняков.

29 мая 1911 г. был издан закон "О землеустройстве". В него вошли основные положения инструкций 1909-1910 гг. Новый закон устанавливал, что для перехода к отрубному и хуторскому хозяйству отныне не требуется предварительного укрепления надельных земель в личную собственность. С этого времени чересполосное укрепление утратило прежнее значение, реформа стала переходить из рук МВД в руки Главного )