Екатерине в связи с её реформаторскими планами нужен был сильный законодательный орган, поэтому в 1763 году по проекту Панина была осу­ществлена сенатская реформа. Необходимость ко­ренной реорганизации Сената, этого детища Петра Великого, назрела давно. Преемники царя-реформатора то низводили его до ничтожного со­стояния, то вновь подымали. В результате указы Сената на местах практически не исполнялись, дела рассматривались годами, а сами сенаторы давно перестали ощущать себя коллективным alter ego (второе я — лат.) государя, какими хотел их видеть Петр. В ходе реформы 1763 года Прави­тельствующий Сенат был разделен на шесть де­партаментов со строго определенными функция­ми у каждого. Возглавили департаменты обер-про­куроры, подчинявшиеся генерал-прокурору. В ве­дение каждого департамента передавались опреде­ленная сфера государственного управления и кон­кретные государственные учреждения. Сенат по-прежнему сочетал административную, контрольную и судебную функции, хотя номинально лишился функции законодательной. В результате он стал ра­ботать оперативнее и квалифицированнее. На не­которое время необходимость более основательной реформы центрального управления потеряла былую остроту. И лишь в последнее десятилетие своей жизни Екатерина вновь вернулась к идее реорга­низации Сената, подготовила обширный проект, но реализовать его так и не успела Тем не менее реформа укрепила центральную власть и создала предпосылки для превращения России в унитарное государство, что было реализовано Екатериной в Губернской реформе, о которой я расскажу чуть позже.

Восстание Пугачева.

Одним из знаковых событий времени правления Екатерины стало восстание Пугачева, ни одно событие её времени так сильно не повлияло на политический курс правительства. Сперва, когда в октябре 1773 года в Петербург пришло известие о бунте на Яике, императрица сочла, что речь идет об очередной «глупой казацкой истории». Но уже вскоре раз­витие событий заставило ее изменить свое мне­ние. На борьбу с восставшими послали верного А.И.Бибикова, хорошо зарекомендовавшего себя в качестве руководителя Уложенной комиссии, а еще ранее как усмирителя приписных крестьян. Новгородскому губернатору Я.Е.Сиверсу Екате­рина писала: «Генерал Бибиков отправляется туда с войсками . чтобы побороть этот ужас XVIII сто­летия, который не принесет России ни славы, ни чести, ни прибыли, но наконец с Божиею помощью надеюсь, что мы возьмем верх. По всей вероятности это кончится повешаниями. Какая перспектива, г. губернатор, для меня, не любящей повешаний! Европа в своем мнении ото­двинет нас ко временам царя Ивана Василье­вича — вот та честь, которой мы должны ожидать для империи от этой жалкой вспышки». Ситуация стала особенно опасной летом 1774 года, когда Пугачев перебрался на пра­вый берег Волги и восстание охватило районы, плотно заселенные помещичьими крестьянами. Возникла реальная угроза крупнейшим городам Центральной России, в том числе Москве. «Мы тут в собрании нашего совета увидели государыню крайне пораженною, — сообщал Н.И.Панин свое­му брату генералу П.И.Панину, — и она объявила свое намерение оставить здешнюю столицу и самой ехать для спасения Москвы и внутренности империи, требуя и настоя и с великим жаром, чтоб каждый из нас сказал ей о том свое мнение. Безмолвие между нами было великое».

Командующим правительственными войсками вместо скоропостижно скончавшегося Бибикова был назначен П.И.Панин. Императрица дала ему следующие инструкции: «Намерение наше . не в том одном долженствует состоять, чтоб поражать, преследовать и истреблять злодеев . но паче в том, чтоб поелику возможно, сокращая пролитие крови заблуждающих, кое для человеколюбивого нашего сердца столь оскорбительно, возвращать их на путь исправления чрез истреб­ление мглы, души их помрачившей, возстановлять везде повиновение, покой и безопасность внутреннего гражданского общежития .».

Как и предвидела Екатерина, восстание Пуга­чева — самое крупное социальное потрясение XVIII столетия — закончилось казнями. Главная из них состоялась в Москве 10 января 1775 года. По свидетельству одного из очевидцев, собрав­шиеся в тот день на Болотной площади ожидали, что самозванный император будет посажен на кол, но объявили о четвертовании. При этом, по тайному указанию императрицы и вопреки обы­чаю, чтобы сократить муки казнимого ему сперва отрубили голову, а уж затем руки и ступни ног. Вообще репрессии против восставших после по­давления бунта были, вопреки встречающимся в литературе утверждениям, не столь уж масштаб­ны. Так, например, из 9164 человек, чьи дела рас­сматривались Казанской следственной комис­сией, казнены 38, а 8342 — отпущены. Из 40 мя­тежников, проходивших по генеральному следст­вию, то есть из тех, кто был признан самыми Хотя во время следствия делались тщетные по­пытки обнаружить зловредное влияние из-за ру­бежа и изучалась роль старообрядцев в среде вос­ставших, истинные причины «бессмысленного и беспощадного», по словам А.С.Пушкина, бунта Екатерина отлично понимала. Долго сдержи­ваемая энергия народа прорвалась наружу и ока­залась гораздо более страшной и разрушительной, чем можно было себе представить.

Документы сохранили множество свидетельств массовых казней не только офицеров и помещи­ков, которые оказали мятежникам сопротивление, но и их жен и детей, а также мелких чиновников, священников, торговцев и простых солдат, не за­хотевших изменить присяге. В ходе восстания раз­рушались дома, церкви, разорялись заводы, вы­жигались поля, тысячи людей погибли в боях пугачевцев с правительственными войсками. Когда с бунтом было покончено, край, который он ох­ватил, надолго остался опустошенным. Сам же Пугачев — человек невежественный и ограничен­ный, хоть и талантливый — не имел, да и не мог иметь какой-либо программы преобразования страны. Приди он к власти, и на месте екатери­нинской России возникло бы государство еще более жестокое, но уже с новыми хозяевами, да к тому же отброшенное в своем развитии далеко назад.

Показательно, что казнь Пугачева состоялась именно в Москве. И не только потому, что имен­но сюда стремился самозванец, чтобы «принять престол». Но и потому, что в сознании Екатерины Москва была символом всего того темного, мрач­ного, варварского, обращенного в прошлое, что олицетворяла для нее Пугачевщина. Она ясно по­казала, что консервативные настроения присущи самым широким слоям народа, ведь, в сущности, чаяния пугачевцев, выраженные в многочислен­ных «манифестах» их предводителя, сводились не к построению на обломках старого строя нового, более свободного и демократического общества, а лишь к перераспределению собственности. И одновременно восстание было признаком глубо­кого внутреннего неблагополучия, сигналом к безотлагательному действию. Испуганное дворян­ство как никогда прежде сплотилось вокруг трона, и императрица могла не опасаться серьезного со­противления воплощению своих замыслов. Одна­ко в подготовке необходимых законопроектов она теперь полагалась лишь на саму себя. Так начался новый этап ее царствования, нередко называемый периодом «легисломании» — словом, которое она сама употребляла в переписке с иностранными корреспондентами, описывая свои занятия. Ибо составление новых законов стало отныне главным делом государыни.

Легисломания.

О своей «легисломании» Екатерина отзывалась с присущей ей иронией, а между тем она продолжала свой внутриполитический курс и создаваемые императрицей законодательные акты служили выполнению той же политической программы, которую она наметила в самом начале своего царствования.

Первые из них появились сразу же, как это позволили “политические обстоятельства”. Уже в марте 1775 года по случаю подписания мира с турками был опубликован манифест «О высочайше дарованных милостях». В манифесте объявлялось, что отныне «всем и каждому» дозволено открывать новые производства без какого-либо специального разрешения. Иначе говоря, декларировалась свобода предпринимательства. Относительно торговли и промышленности Екатерина отказалась от усвоенной Петром системы опеки и надзора исключение сделано только для хлеба, цены которого императрица хотела регулировать, устроив во всех городах хлебные магазины )