После этой битвы Помпеи намеревался пройти до Каспийского моря, но вынужден был по­вернуть назад из-за множества ядовитых пресмыкаю­щихся, хотя находился от моря на расстоянии всего трех дней пути. Затем он отступил в Малую Арме­нию. Царям элимеев и мидийцев в ответ на их по­сольства Помпеи отправил дружественные послания. Против парфянского царя, который совершил вторже­ние в Гордиену и разорял подвластные Тиграну пле­мена, Помпеи послал войско во главе с Афранием. Последний изгнал парфян и преследовал их вплоть до Арбелитиды.

Теперь им овладело бурное стремление захватить Сирию и проникнуть через Аравию к Красному морю, чтобы победоносно достигнуть Океана, окружающего со всех сторон обитаемый мир. Ведь и в Африке он первый дошел с победой до Внешнего моря, и в Ибе­рии сделал Атлантический океан границей Римской державы, а незадолго до того, преследуя альбанов, ед­ва не дошел до Гирканского моря. Итак, Помпеи ре­шил снова выступить с войском, чтобы замкнуть Крас­ным морем круг своих походов, кроме того, он видел, что к Митридату трудно подступиться с оружием и что при бегстве он опаснее, чем в сражении.

Объявив, что он обречет царя в жертву Прагу более страшному, чем он сам, — голоду, Помпеи своим флотом преградил путь купеческим кораблям в Боспор. Тем, кто будет пойман при попытке про­рвать заслон, было объявлено наказание—смертная казнь.

Афраний подчинил обитавших у подножия Амана арабов, а сам Помпеи между тем спустился в Сирию и под предлогом отсутствия в ней законных царей объявил эту страну провинцией и достоянием римского народа. Помпеи покорил также Иудею и захватил в плен царя Аристобула. Что касается горо­дов, то многие он основал, а многие освободил, под­вергая наказанию тиранов, захвативших их. Больше всего времени он посвящал разбирательству судебных дел, улаживая .споры городов и царей. Куда он сам не мог прибыть, он посылал своих друзей. Как сообщали, Митридат готовился вести свое войско в Италию через земли скифов и пэонийцев. Однако Помней полагал, что ему будет легче разбить войско Митридата в открытом бою, чем за­хватить его в бегстве; поэтому он не желал напрасно тратить силы на преследование врага и проводил другие военные начинания, умышленно замедляя ход событий. Сама судьба счастливо разрешила это за­труднение. Когда Помпею оставалась лишь неболь­шая часть пути до Петры и на этот день уже был разбит лагерь, а Помпеи упражнялся близ него в вер­ховой езде, прибыли гонцы из Понта с радостной вестью. Об этом можно было судить по наконечникам их копий, которые были обвиты лаврами. Лишь толь­ко воины заметили лавры, они стали собираться к Помпею. В лагере не было готового возвышения для полководца и даже походного не успели соорудить (его обычно складывают из плотных кусков дерна), но воины по­спешно, с чрезмерным усердием стащили в одно ме­сто вьючные седла и сделали из них возвышение. Помпеи поднялся на него и сообщил воинам о смерти Митридата, который покончил с собой, после того как его собственный сын Фарнак поднял против него восстание. Фарнак овладел всем, что принадлежало его отцу, и написал Помпею, что он сделал это ради него и римского народа» [2, с. 316].

Когда, в 63 г., умер Митридат, результат войны мог считаться обеспеченным. Помпей оставалось закрепить за собой сделанные завоевания, особенно на отдаленных окраинах, и организовать приобретенные области. Вновь были устроены провинции Вифиния и Понт, Киликия (с Памфилией и Исаврией) и Сирия (с Финикией и Палестиной).

В Риме шли о Помпее всевозможные слухи, и еще до его прибытии поднялось сильное смятение, так как опасались, что он поведет тотчас свое войско на Рим и установит твердое единовластие. Красс, взяв с собой детей и деньги, уехал из Рима, оттого ли, что он действительно испугался, или, скорее, же­лая дать пищу клевете, чтобы усилить зависть к Пом­пею. Помпеи же тотчас по прибытии в Италию со­брал на сходку своих воинов. В подходящей к случаю речи он благодарил их за верную службу и приказал разойтись по домам, помня о том, что нужно будет вновь собраться для его триумфа. После того, как войско, таким образом разошлось и все узнали об этом, случилось нечто совершенно неожиданное. Жители городов видели, как Помпеи Мага без ору­жия, в сопровождении небольшой свиты, возвращает­ся, как будто из обычного путешествия. И вот из любви к нему они толпами устремлялись навстречу и провожали его до Рима, так что он Шел во главе большей силы, чем та, которую он только что распу­стил. Если бы он задумал совершить государственный переворот, для этого ему вовсе не нужно было бы войска.

В 61 г. состоялся триумфальный въезд Помпей в столицу, во время которого за его колесницей шли дети царей парфянского, армянского и понтийского. Ему были оказаны неслыханные почести и, между прочим, дано право носить лавровый венок и триумфальную одежду. Однако, и на этот раз Помпей не дерзнул захватить власть и распустил легионы.

«Триумф Помпея был столь велик, что, хотя и был распределен на два дня, времени не хватило и многие приготовления, которые послужили бы укра­шению любого другою великолепного триумфа, выпали из программы зрелища. На таблицах, которые несли впереди, были обозначены страны и народы, над которыми справлялся триумф: Понт, Армения, Каппадокия, Пафлагония, Мидия, Колхида, иберы, альбаны, Сирия, Киликия, Месопотамия, племена Финикии и Палестины, Иудея, Аравия, а также пира­ты, окончательно уничтоженные на суше и на море. В этих странах было взято не менее тысячи крепо­стей и почти девятьсот городов, у пиратов было за­хвачено восемьсот кораблей, тридцать девять опусто­шенных городов были заселены вновь. Кроме того, на особых таблицах указывалось, что доходы от податей составляли до сих пор пятьдесят миллионов драхм, тогда как завоеванные им земли принесут восемьде­сят пять миллионов. Помпеи внес в государственную казну чеканной монеты и серебряных и золотых сосудов на двадцать тысяч талантов, не считая того, что он роздал воинам, причем получившему самую мень­шую долю досталось тысяча пятьсот драхм. В триум­фальной процессии, не считая главарей пиратов, вели как пленников сына Тиграна, царя Армении, вместе с женой и дочерью, жену самого Тиграна, Зосиму, царя иудеев Аристобула, сестру Митридата, пятерых его детей и скифских жен; затем вели заложников, взятых у альбанов, иберов и царя Коммагены. Было выставлено множество трофеев, в целом равное числу побед, одержанных самим Помпеем и его полковод­цами. Но что больше всего принесло славы Помпею, что ни одному римлянину еще не выпадало на долю, это то, что свой третий триумф он праздновал за по­беду над третьей частью света. До него и другие трижды справляли триумф, но Помпей получил пер­вым триумф за победу над Африкой, второй—над Европой, и этот последний—над Азией, так что по­сле трех его триумфов создавалось впечатление, будто он некоторым образом покорил весь обитаемый мир.» [2, с. 320]

С этого времени положение его в Риме стало колебаться; ни одна партия не хотела признать его своим. Ему отказали в консульстве на следующий год и не исполнили обещания дать наделы его ветеранам.

В это время Цезарь по возвращении в Рим после претуры предпринял такой ход, который в тот момент стяжал ему горячую любовь сограждан, а впоследствии доставил огромную власть, Помпею же и самому государству нанес тяжелейший ущерб. Це­зарь стал добиваться своего первого консульства. Не­согласия между Помпеем и Крассом, если бы Цезарь присоединился к одному из них, сразу делали его врагом другого. Имея это в виду. Цезарь попытался примирить обоих государственных деятелей — дело само по себе прекрасное, мудрое и отвечающее инте­ресам государства, но затеянное с дурным намере­нием и проведенное с тонким коварством. До сих пор разделенное на дне части могущество, как груз на корабле, выравнивало крен и поддерживало равнове­сие в государстве. Теперь же могущество сосредоточи­лось в одном пункте и сделалось настолько неодоли­мым, что опрокинуло и разрушило весь существующий порядок вещей. Поэтому Катон в ответ на утвержде­ние, что республику ниспровергла возникшая впослед­ствии вражда между Цезарем и Помпеем, заявил, что ошибаются те, кто считает причиной гибели рес­публики это последнее обстоятельство. Действитель­но, не раздоры, не вражда этих государственных деятелей, а их объединение и дружба принесли рес­публике первейшее и величайшее несчастье. )