Свою критику спекулятивной философии Фейербах связывал со своей «философией религии» не только в методологическом плане: обе их он рассматривал как необходимые пути к построению «новой философии», или «философии будущего». В содержательном плане их общим знаменателем была скрытая в них «антропологическая истина». Считая, что мировоззренческая задача нового времени, понимаемого как эпоха с начала Возрождения, «заключалась в раскрытии и очеловечивании бога», Фейербах рассматривал два способа решения этой задачи: религиозный, который был представлен протестантизмом, и спекулятивно-философский. Поскольку «спекулятивная философия» Фейербах характеризовал как «рациональную теологию», поскольку он получал основания утверждать, что воплощенный в его «философию будущего» немецкий материализм имеет религиозное происхождение. Стремление Фейербаха отмежеваться от французского материализма во многом объяснялось тем, что он, подобно другим представителям немецкой классической философии, представлял себе это учение в крайне упрощенном виде и самостоятельно не исследовал его, а довольствовался сведениями о нем из вторых и третьих рук.

Когда декларации о нематериалистических истоках «немецкого материализма» сопровождались действительным отрывом от материалистической традиции, то это приводило к недостаточно последовательному проведению принципов материализма в «антропологии» Фейербаха.

Фейербах считал протестантизм религиозным способом «очеловечения» бога потому, что эта религия в отличие от католицизма делает объектом поклонения фактически одного только Иисуса Христа, понимаемого как богочеловек, и перестает интересоваться тем, «что такое бог сам по себе», вне его отношения к человеку, и это приводит к тому, что «протестантизм не есть теология, - он по существу только христология, то есть религиозная антропология». Возможно, что размышления Фейербаха над протестантским «христоцентризмом» были колыбелью, в которой зарождалась идея его последующей «антропологической философии», и потому он заявлял, что «немецкий материалист… непосредственный и кровный потомок Лютера».[14]

Подчеркивая, что протестантизм все же оставлял теоретически неприкосновенным бога в себе или бога, как бога, то есть признавал его реальность как потустороннего высшего существа, Фейербах утверждал, что спекулятивная философия сделала предметом своей рациональной обработки именно этого «беспредметного бога, потустороннего для религии…». Дело в том, что, согласно Фейербаху, опирающемуся на выводы «Сущности христианства», «бог, как бог, как духовная или абстрактная сущность, то есть не человеческая, не чувственная, доступная только для разума или интеллекта и составляющая его объект, есть не что иное, как сущность самого разума…». Такие определения бога, как бесконечность, безграничность, безусловность, неизменность, внутренняя необходимость и самостоятельность существования, Фейербах считал абстрагированными от свойств человеческого разума и благодаря силе воображения представленными обычной, религиозной теологией как свойства сверхчеловеческого существа. Согласно Фейербаху, имеется внутренняя необходимость в том, чтобы эта сущность разума, отличная от разума, была в конце концов отождествлена с разумом, и эту задачу выполняет спекулятивная философия, в чем и состоит ее великое историческое значение. Это отождествление изображено Фейербахом как происходящее двояким образом. С одной стороны, спекулятивная философия создает учение о чистом разуме, как свойственной человеку способности постигать сущность всех вещей, независимо от чувственности, и спекулятивный философ считает себя носителем и выразителем абсолютных истин, тем самым приписывая своему разуму те свойства, которые теология усматривает в боге. Полагая поэтому правомерным назвать спекулятивную философию также спекулятивной теологией, Фейербах заявляет, что она превращает божественную точку зрения в точку зрения человека или, скорее, мыслителя.

Отказываясь от прежнего взгляда на Спинозу как основоположника спекулятивной философии, Фейербах видит ее начало в односторонне рационалистической философии Декарта, осуществивший отвлечение познающего разума от чувственности.

С другой стороны, Фейербах имеет в виду сведение представителями этой философии деятельности бога к тому, что определяется приписываемым ему всеведущим разумом. Отмечая, что согласно Лейбницу, всеведущий, очищенный от всех материалистических представлений ум и есть как раз божественный ум, Фейербах полагал, что гегелевский абсолютный идеализм есть не что иное, как реализованный божественный ум лейбницевского теизма. Все эти соображения Фейербаха привлекали внимания к существенной роли понятия бога в новоевропейской спекулятивной философии, хотя трактовка последней как рационализированной теологии весьма преувеличивала эту роль.

Впрочем, Фейербах сам же вносил необходимые коррективы в эту трактовку, указывая, что спекулятивная философия как реализация бога представляет собой одновременно и утверждение и устранение бога, то есть и теизм, и атеизм. Фейербах обращает внимание на то, что в спекулятивной философии понятие бога насыщается такими определениями, которые по своей сути являлись определениями действительности – или природы, или человека, или обоих вместе. Фейербах квалифицировал их как пантеистические определения, понимая в данном случае пантеизм как учение не отличающее бога от сущности природы и человека. С этой точки зрения конкретными проявлениями пантеизма представали натурализация и антропологизация. В этом смысле Фейербах заявлял, что главной тенденцией в мировоззренческом развитии Нового времени явилась тенденция антихристианская, антитеологическая, то есть антропологическая, материалистическая тенденция. Ставя в один ряд с материализмом и гуманизмом также эмпиризм и реализм, Фейербах указывал, что в спекулятивной философии названная тенденция принимала теологическую форму. Как считал Фейербах, сущностью нового времени является обожествление действительного, материально существующего, что означает отрицание теологии в ее содержании – таков материализм, эмпиризм, гуманизм.

Правда, при рассмотрении философии Спинозы пантеизм понимался Фейербахом более узко и более строго. Проницательно выявляя мировоззренческую суть спинозовского пантеизма, Фейербах замечал, что он представляет собой теологический атеизм, теологический материализм, поскольку он материю, являющуюся антитезой бога, превращает в божественный атрибут. Так понимал Фейербах смысл утверждения Спинозы, что протяженность – это один из атрибутов бога как субстанции. Не учитывая спинозистского положения о мышлении как еще одном атрибуте бога, Фейербах заявлял, что пантеизм только косвенно признает разум как божественную сущность. Прямой же апофеоз разума Фейербах видел в идеализме, для которого божественная сущность заключается в Я, в сознании. По Фейербаху, пантеизм неизбежно приводит к идеализму и идеализм составляет истину пантеизма, вместе с тем представляя собой просто рационализированный теизм. Фейербах считает Канта родоначальником этого идеализма или просто новейшей философии, в роли которой выступает, собственно, предшествующая немецкая философия. Но Кант не сумел последовательно провести идеалистическую точку зрения; это сделал Фихте, тем самым освободившийся и от тисков теизма, редуцируя бога к мыслящему Я. Но, заявлял Фейербах, фихтевский идеализм произвел реализующее отрицание лишь абстрактного и формального теизма с его представлением о сугубо едином боге; с другой стороны, этот идеализм реализовал лишь мыслящий аспект пантеистического божества, оставив в стороне его материальный аспект, в силу чего фихтеанство -–это лишь теистический идеализм.

По Фейербаху, только гегелевский абсолютный идеализм явился отрицающей реализацией содержательного теизма, божественной троичности и предстал как подлинно пантеистический идеализм. Именно в философии Гегеля новейшая философия, по мнению Фейербаха, реализовала и упразднила божественное существо, отмежеванное и отличенное от чувственности, от мира, от человека. )