"Заговор, если и был таковой, исходил вовсе не от ГКЧП. Ответ на вопрос, кто же инициатор, недвусмысленно сформулирован в заголовке моей "тюремной" книжки, где дан детальный анализ тех событий, — "Горбачев путч"".

Далее Павлов приводит свою версию происшедшего: "Звонил председатель КГБ Крючков. Он предложил мне встретиться, чтобы в узком кругу обменяться информацией и мыслями о состоянии экономики и общественно-политической ситуации в стране — положение было очень тяжелым. и ухудшалось оно слишком быстро. О той встрече на гостевой даче внешней разведки, "объекте АБЦ", ныне широко известно.

Она и явилась той "мухой", из которой сделали слона под названием "заговор".

Журналисты и писатели от прокуратуры уподобляли ее "тайной вечере". Но была ли эта встреча тайной, заговорщической? Собрались мы спонтанно, так сказать, экспромтом. Минут через пятнадцать после моего появления в садовой беседке Крючкова попросили к телефону. Уходя, он обронил странную фразу: "Это звонит Горбачев из Фороса. Он знает, что мы уже собрались ."

По словам Павлова, Горбачев знал не только о предполагаемой встрече, ему было известно также когда и где она должна была проходить. "Он неусыпно отслеживал каждый шаг высших руководителей государства, их действия и контакты", — отмечает Павлов.

Оценка деятельности Михаила Горбачева на посту президента СССР представлена в публикации доктора политологии, первого вице-президента Международного фонда экономических и социальных реформ (Фонд "Реформа")Мартина Шаккума, выдвинувшего впоследствии свою кандидатуру на высший государственный пост Российской Федерации ("Моя газета", 15 ноября 1995 г.).

"В середине 80-х годов на политической сцене появился Горбачев, который, казалось, понял необходимость серьезных перемен. Однако Горбачев оказался гением непоследовательности. Никакой осознанной деятельности! Никакими хитроумными способами и диверсиями нельзя было так развалить систему и страну, как это удалось ему сделать своей "гениальной" политикой", — пишет Шаккум. По его мнению, основная ошибка Горбачева заключалась в том, что "пытаясь реформировать общество, он игнорировал аксиому: реформы возможны только при усилении роли государства". В период проведения реформ возрастает преступность, уязвимым становится государственный сектор экономики, в котором работала практически вся страна, возрастает необходимость строгого контроля над новыми зарождающимися структурами, разумной налоговой и таможенной политики, четкой работы правоохранительных органов — подчеркивает Шаккум.

Горбачев же "половину времени, которое было ему отведено, потратил на шараханья назад, к военному коммунизму, с госприемкой, обязательным двухсменным и рекомендованным трехсменным рабочим днем, опустошил казну "борьбой за трезвость", а во второй половине своего правления совершил крутой поворот к рыночной экономике с уходом государства от контроля и ответственности за этот процесс. После развала Союза мы просто покатились по наклонной плоскости" — считает Шаккум.

Характеризуя курс социально-экономических реформ, проводимых Горбачевым, Шаккум отмечает отсутствие какой-либо "осмысленной и ясной модели общества, которое мы собирались построить". На все был один ответ — рыночная экономика. Что это такое у нас в России — никто до сих пор толком не может ответить, — утверждает политолог. "Не сумев построить рыночной экономики, мы потеряли контроль над той, что имели. За реформу мы должны были заплатить определенную цену.

Вопрос был в цене и скорости реформ: чем медленнее и обдуманнее, тем дешевле. Нужно было понимать, с чем мы можем позволить себе расстаться. Ну, например: мы создали военно-промышленный потенциал, который позволил нам победить во второй мировой войне и установить контроль над всей Восточной Европой и Юго-Восточной Азией. Это чего-нибудь стоит? И все это, завоеванное миллионами жизней, оплаченное миллиардами долларов, мы бездарно отдали просто так, сделав какие-то бездумные шаги доброй воли.

Да только малую часть этого своего влияния мы могли бы обменять на обязательства Запада осуществить крупные инвестиции в нашу экономику. В Восточную Германию ФРГ вложила сейчас уже триллион дойчмарок. А мы собирались реформировать державу, занимавшую шестую часть суши, на подачки Международного валютного фонда?!

И все эти шараханья, исключительная непоследовательность, постоянные кадровые проблемы. Это в конце концов привело к августовскому путчу", — заключает Мартин Шаккум.

Иную оценку деятельности экс-президента СССР дает эксперт Горбачев-Фонда, доктор философских наук Валентин Толстых в газете "Век" от13 мая 1996 г. "Я не думаю, что Горбачев хорошо знал и чувствовал страну, которой он вознамерился "дать свободу".

Он это сделал, как точно и лаконично сказал один мой знакомый, "сняв со страны намордник" (я бы добавил — и ошейник)", — пишет Толстых. По его мнению, в этом и заключена "несомненная и великая заслуга Горбачева, которую теперь многие принимают как нечто должное, используя весьма странную формулу признания — "да, конечно, но"".

"Горбачев допустил много просчетов и ошибок, — признает эксперт. — Но пострадал он не оттого, что ошибался, а прежде всего от наивной веры в то, что его сограждане более всего желают свободы и готовы ею с умом и толком распорядиться.

Он не учел того, что в России издавна свободу понимают и толкуют как "волю", то есть свободу без ответственности каждого за принятое решение и сделанный выбор. В России свободу издавна "дают" сверху, а не "добывают" снизу, надеются не на себя, а на "доброго царя" или "президента-гаранта", способного навести порядок (например, в одночасье найти невесть откуда взявшиеся деньги, чтобы выплатить месяцами невыплачиваемую зарплату).

Здесь легко берут на веру слова вождей, что "жить стало лучше, жить стало веселее" или что "к осени станет лучше, а не случится этого — лягу на рельсы". Готовность масс и элит к тому, чтобы ими манипулировали — их интересами, надеждами, мнениями, — наивысшая".

5 июня 1996 г. в московской газете "Капитал" была опубликована статья "Первые лица", в которой сопоставлены мнения о ходе предвыборной кампании ведущих российских специалистов в области создания имиджа.

Сильно расходятся суждения об имидже Михаила Горбачева. Следующую оценку дает экс-президенту СССР Александр Попов, руководитель Московского центра политической рекламы: "Удивительное несоответствие внешнего образа поставленной задаче.

Внешний облик напоминает прошедшую эпоху, столь сложно воспринимаемую сегодня. Катастрофически невнятная и малосодержательная речь, уже несколько лет являющаяся предметом насмешек, дополняется страшным для кандидата пятном неудачника".

11 июня 1996 г. в газете "Правда" вышла статья члена-корреспондента Российской Академии наук, директора Института Африки РАН Анатолия Громыко под названием "Как продавали державу, или Политический стриптиз Горбачева".

В статье дан подробный анализ развития советско-американских отношений в годы горбачевской "перестройки".

Характеризуя внешнеполитический курс Горбачева, Громыко пишет: "Политический и дипломатический Чернобыль произошел 2 — 3 декабря 1989 года на Мальте. Здесь состоялась советско-американская встреча в верхах, получившая прозвище "морская болезнь" (seasick summit). Более точно ее можно было. бы прозвать "тошнотворной встречей". При ее подготовке и проведении Горбачевым были нарушены почти все "золотые правила" дипломатии, выбиты многие поддерживающие советскую внешнюю политику опоры.

Буш и Бейкер манипулировали Горби как хотели". На Мальте решался вопрос об изменении европейских границ в пользу НАТО, и отнюдь не об их сохранении, — подчеркивает Громыко. )