Интересны и другие строки этого стихотворения:

Мне людское незнакомо,

Мне понятней голос грома,

Мне понятней звуки волн .

Над равниной поседелой,

Над пустыней мертвых вод,

Мне понятен гордый, смелый,

Безотчетный крик: «Вперед!»

Сравним эту часть стихотворения с «Песней о Буревестнике» А. М. Горького: «Над седой равниной моря ветер тучи собирает. Между тучами и морем гордо реет Буревестник, черной молнии подобный .»

Стихотворение Горького, написанное в 1901 году, было запрещено цензурой, его восприняли как призыв к революции. Даже официальная пресса откликнулась на появление «Песни о Буревестнике»: « .разве все это не полные глубокой мысли творения, разве это все не вечно живая, трепещущая, бьющаяся мысль о всем нынешнем, существу­ющем, являющаяся в формах великого, страстного поэтического таланта? Это ли еще не вечная мечта о счастье и несравненной великой будущности человечества» .

«Песня о Буревестнике» стала своего рода гимном первой русской революции.

Точная дата написания стихотворения Бальмонта не установлена (но не позднее 1901 г., т. к. он готовил книгу к изданию зимой 1901/02 г.). 16 января 1902 года он писал С. А. Полякову: «Через несколь­ко дней мой новый сборник стихов будет вполне закончен» (ИРЛИ).

Известно, что к этому времени относится и личное знакомство Бальмонта с Горьким. Впервые они встретились в Крыму в ноябре 1901 года. До этого Горький дважды писал о нем: 10/1Х 1886 года и 14/Х1 1900 года в «Нижегородском листке» . Незадолго перед тем, в июне 1900 года, в журнале «Жизнь» Бальмонт напечатал три стихотво­рения («Ведьма», «Родник» и «Придорожные травы»), посвященные Горькому. По этому поводу Горький писал И. А. Бунину: «А что Вы скажете о стихах Бальмонта? Мне, грешному, ,,Ведьма" очень понравилась. Знай я, где он живет,—поблагодарил бы поэта за внимание, ей-богу, очень для меня лестное. Ваш брат, поэт,— аристократ, и Ваша похвала всегда дороже всякой критики и всякой публики и т. д.»

Тогда же, в 1900 году. Горький назвал Бальмонта «гениальным виртуозом формы». Вскоре после личного знакомства М. Горький писал В. А. Поссе: «Познакомился с Бальмонтом. Дьявольски интере­сен и талантлив этот нейрастеник! Настраиваю его на демократический лад .» А вот как писал об этой встрече Бальмонт Горькому 21 декабря 1901 года, вспоминая их знакомство: «Последней моей фразой было: "Для меня встреча с Вами не только радость, но и хитрое приобретение". Фраза оборванная и с двумя словами, которые могут заставить усомниться во мне. Почему приобретение? Потому что до этой встречи я чего-то не знал, и это что-то большое, а глядя на Вас, слушая Вас, как слушают в лесу поющую птицу, в самом себе понял многое, что было под грудами мусора, и, приобретя в Вас человека, расположенного ко мне или хоть к стихам моим, приобрел себе и душу свою. Почему же хитрое? Потому что душа-то у меня до отчаянности наполнена всячиной, и если бы я открыл Вам некоторые ее стороны, быть может. Вы прокляли бы меня и не захотели бы говорить со мной. А мне до смерти хотелось говорить с Вами. Конечно, если бы я был хитрей, я ни фразы бы этой не сказал тогда, ни, может быть, этих слов не говорил бы сейчас. Но в последнюю минуту, когда я понял, что вижу Вас в последний раз перед долгой разлукой, мне вдруг стало так, что я как будто обманно приобрел Ваше расположение. Вы понимаете меня? Я все время был с Вами искренним, но слишком часто неполным. Как мне трудно освободить­ся сразу—и от ложного, и от темного, и от своей наклонности к безумию, к чрезмерному безумию».

О чем же говорит несомненная схожесть стихотворений Бальмонта и Горького? Скорее всего о том, что Бальмонт, так же как и Горький, чувствовал «предстоящую бурю» в России. И появление стихотворе­ния «Что достойно, что бесчестно» одновременно с «Песней о Буревестнике» не случайно. Бальмонт-поэт чутко реагировал на настроения в России незадолго до революции 1905 года, пытаясь их выразить через символические образы романтической поэзии.

К сожалению, осталась почти не изученной часть поэтического наследия Бальмонта—детского поэта. В конце 1905 года в Москве в издательстве «Гриф» была напечатана книжка «Фейные сказки». В ней было помещено 71 стихотворение. Посвящена эта книга Нинике— Нине Константиновне Бальмонт-Бруни, дочери Бальмонта и Е. А. Ан­дреевой. Об этой книге изящных стилизаций детских песенок восторженно писал В. Брюсов: «В "Фейных сказках" родник творче­ства Бальмонта снова бьет струёй ясной, хрустальной, напевной. В этих "детских песенках" ожило все, что есть самого ценного в его поэзии, что дано ей как небесный дар, в чем ее лучшая вечная слава. Это песни нежные, воздушные, сами создающие свою музыку. Они похожи на серебряный звон задумчивых колокольчиков, "узкодонных, разноцветных на тычинке под окном". Это—утренние, радо­стные песни, спетые уверенным голосом в ясный полдень. По своему построению ,,Фейные сказки"—одна из самых цельных книг Бальмон­та. В ее 1-ой части создан—теперь навеки знакомый нам—мир феи, где бессмертной жизнью живут ее спутники, друзья и враги: стреко­зы, жуки, светлячки, тритоны, муравьи, улитки, ромашки, кашки, лилии . И только 111-я часть книги, несколько измененным тоном, вносит иногда диссонансы в эту лирическую поэму о сказочном царстве, доступном лишь ребенку и поэту».

Приведем два стихотворения из сборника «Фейные сказки»:

Фея за делом

К Фее в замок собрались

Мошки и букашки.

Перед этим напились

Капелек с ромашки.

И давай жужжать, галдеть

В зале паутиной,

Точно выискали клеть,

А не замок чинный.

Стали жаловаться все

С самого начала,

Что ромашка им в росе

Яду подмешала.

А потом на комара

Жаловалась муха:

Говорит, мол, я стара,

Плакалась старуха.

Фея слушала их вздор

И сказала: «Верьте,

Мне ваш гам и этот сор

Надоел до смерти».

И велела пауку,—

Встав с воздушных кресел,—

Чтобы тотчас на суку

Сети он развесил.

И немедля стал паук

Вешать паутинки.

А она пошла на луг

Проверять росинки.

Кошкин дом

Мышка спичками играла,

Загорелся кошкин дом.

Нет, давай начну сначала.

Мышка спичками играла

Перед Васькой, пред котом.

Промяукал он на мышку,

А она ему: «Кис-кис».

«Нет,—сказал он,—это—лишку»,—

И за хвостик хвать плутишку,

Вдруг усы его зажглись.

Кот мяукать, кот метаться.

Загорелся кошкин дом.

Тут бы кошке догадаться,

А она давай считаться,

Все поставила вверх дном.

Погубила ревность злая,

Кошкин дом сгорел дотла.

«Этой мышке помогла я»,—

Спичка молвила, пылая.

Мышка до сих пор цела.

При прочтении этих стихов читатель, несомненно, проведет анало­гии с хрестоматийно известными: «Мухой-Цокотухой» К. И. Чуков­ского и сказкой «Кошкин дом» С. Я. Маршака.

Бальмонт—знаменитый поэт, переводчик классических произведе­ний мировой литературы, теоретик русского символизма—и автор детских стихов? На первый взгляд отход поэта от «высокого искус­ства» кажется непонятным, неожиданным. Самое простое объяснение, которое можно привести,—это некий спад в литературной деятельно­сти. Действительно, стихотворные сборники поэта, вышедшие в те годы, не имели такого успеха, как «Горящие здания» и «Будем как солнце». Но скорее всего причина обращения Бальмонта к детской поэзии в другом.

С марта 1902 по июль 1905 года поэт живет за границей. Он много путешествует, занимается переводами, знакомится с фольклором и культурой других стран. Возможно, именно это и подтолкнуло Бальмонта заняться детской литературой, ведь феи, букашки, комары, стрекозы, мошки, пауки—герои скандинавских, южнославянских фольклорных произведений.

Появление необычных героев детских стихов значительно расши­рило их тематику. До этого круг персонажей сказок был достаточно ограничен—бесконечные приключения медведей, зайцев, лисиц, коней и т. д., т. е. набор литературных героев ограничивался как бы признаками узнаваемости; или другой тип персонажей, который имел чисто литературную основу: Золушка, Царь Салтан, Красная Шапочка и т. д. )