Ученики Колмогорова - это те, кто непосредственно работал с ним в той или иной области науки. Косвенных же его учеников много больше. Это школьники.

Можно удивляться колмогоровскому подвижничест­ву, его способности одновременно заниматься—и небезуспешно!—сразу множеством дел: тут и руководст­во университетской лабораторией статистических мето­дов исследования, и заботы о физико-математической

6. А. Б. Сосинский. А. Н. Колмогоров в воспоминаниях учеников. «Квант», 1988 г., № 11-12, ст. 10.

7. Николай Горбачёв. Что значит быть математиком? «Смена», 1978, № 12, ст. 42.

школе-интернате, инициатором создания которой Анд­рей Николаевич являлся, и дела московского математиче­ского общества, и работа в редколлегиях «Кванта»— журнала для школьников и «Математики в школе»— методического журнала для учителей, и научная и препо­давательская деятельность, и подготовка статей, бро­шюр, книг, учебников, и, наконец, бесчисленные высту­пления перед школьниками, студентами, учителями, коллегами-учеными. Откуда берется время?! Причем круг жизненных интересов отнюдь не замыкается чистой мате­матикой, объединению отдельных разделов которой в од­но целое он посвятил свою жизнь. Тут и философские проблемы, и история науки, и живопись, и литература, и музыка.

Есть особая примета человеческой неувядаемости. Интересуется ли имярек молодежью, волнуют ли его их проблемы? Если на это «нет времени», можно не сомне­ваться, что человек остановился в развитии, все, точка. И другая примета: как к тебе самому относится молодежь?

Колмогорова никогда не приходилось упрашивать выступить на студенческом диспуте, встретиться со школьниками на вечере. По сути дела, он всегда был в окру­жении молодых. И снова тут взаимное обогащение. Его очень любят, к мнению всегда прислушиваются. Свою роль играет не только авторитет всемирно известного ученого, но и простота, внимание, духовная щедрость, которую он излучает.

Из письма А. Н. Колмогорова шестнадцатилетнему школьнику Андрею Фетисову.

«Дорогой мой тезка (меня тоже зовут Андреем)!

Современная молодежь часто утрирует свое стремле­ние к самостоятельности. Поэтому мне нравится Ваша вера в то, что в старшем поколении может найтись Учитель, которому можно было бы «открыть душу» и который может научить «искусству жить». Старшему при таких отношениях легче зваться не Учителем, а старшим другом. Такие отношения дружбы, где старший в какой-то мере играет роль наставника, обучающего не только, скажем, математике, но и просто жизни, не редки Най­ти «друга-наставника»—большое счасгье для молодого человека.

Так как вы спрашиваете, как это было со мной, отве­чаю, что серьезному, ответственному отношению к жизни, поискам большого, увлекательного дела, нужного лю­дям, меня научила прежде всего воспитывавшая меня, как сына, тетка Вера Яковлевна Колмогорова. Математика в качестве специальности, которой можно посвятить жизнь, пришла позже .»8

Почти треть своей творческой жизни Андрей Николаевич посвятил воспитанию юношества, школе. Он организовал замечательный интернат для одаренных школьников из провинции (теперь этот интернат носит имя А.Н.Колмогорова), был одним из основателей журнала "Квант" и приложения к нему – "Библиотечки "Квант", занимался математическими олимпиадами, а главное, был одним из инициаторов глубокой реформы средней школы. Вклад А.Н.Колмогорова в дело просвещения еще ждет своего подробного изучения и признания.

8. Николай Горбачёв. Что значит быть математиком? «Смена», 1978, № 12, ст. 44.

А. Н. КОЛМОГОРОВ – РАЗНОСТОРОННЯЯ ЛИЧНОСТЬ

В какой-то момент своей жизни (очевидно, в ранней юно­сти) Андрей Николаевич решил, что человек просто обязан быть счастлив и для этого ему нужно то-то и то-то. При этом необходимо, чтобы все виды деятельности, которые выбирает себе человек, его по-настоящему увлекали. И Колмогорову удалось построить свою жизнь таким образом: его творческие достижения необычайны, он очень многое умел ценить - лю­бил человеческое общение, природу, музыку, литературу.

Однажды Колмогоров сказал своему ученику: «Вы не должны иметь обо мне представление как о человеке, который знает только математику; я принадлежу к тем людям, кто имеет собственное мнение более или менее по любому вопросу».9 Андрей Николаевич был светлой, глубокой, неповторимой личностью. Он обладал безграничным кругозором в фило­софии, экономике, политике, географии, в вопросах, связанных с искусством и литературой. Он был при этом очень самобы­тен, почти всегда непредсказуем. В частности в своих пристра­стиях. Он считал вершинами мировой литературы 20-го века творчество А. Франса Т. Манна, что для многих было неожи­данно.

Колмогоров был гений. Этим и интересен, как сказал бы Маяковский. Взгляды гениев на литературу и искусство, их вкусы — не должно ли это быть одним из предметов литературного обозрения, в том числе нового?

Поэзия и музыка, архитектура, живопись и другие виды пластических искусств были неотъемлемой и важной частью внутреннего мира Колмогорова. Мало сказать, что он имел обширные и глубокие знания в каждой из этих художественных сфер. Стихи и музыкальные произведения, здания, картины и скульптуры он воспринимал как необходимую среду существования, как своего рода синхронизаторы, регуляторы, гармонизаторы эмоционального статуса человека — как нечто, задающее ритм внутренней жизни. В этой роли он отказывал кино, считая его не искусством, а развлечением. Высказанная им аргументация была такова: после прослушания музыкального произведения или прочтения стихов возникает

9. Сосинский А. Б. А. Н. Колмогоров в воспоминаниях учеников. «Квант», 1988 г., № 11-12, ст. 8.

желание немедленного повторения (разумеется, если музыка или стихи понравились); после просмотра фильма такого желания не возникает. Весной 1965 г. (а именно, в тот день в начале мая, когда Колмогоров встретился у В. А. Успенского с Лотманом), он сделал попытку увлечь Колмогорова записью Галича, достигшего, как ему казалось, высочайших вершин в своём жанре. Он выбрал одну песню — о том, как гады физики на пари раскрутили шарик наоборот. Эта песня была выбрана потому, что в ней, через мироощущение её лирического героя, выражена глубокая философская идея; идея состоит в вере в безграничное могущество науки и в убеждении, что ничего хорошего из реализации этого могущества произойти не может. Колмогорову, однако, Галич оказался противопоказан (это при том, что Колмогоров признавал возможным переживание катарсиса под воздействием песни.

Колмогоров считал роман высшей формой прозы и говорил: “Крупнейшими писателями XX века являются Томас Манн и Анатоль Франс”10. А многим запомнились непочтительные высказывания Колмогорова о Диккенсе, сочинения которого он называл “керосинкой для подогревания чувств старых дев”11.

Что касается русской прозы, то из современных писателей он хвалил Солоухина. Андрей Николаевич очень любил природу и очень любил «Весну» Пришвина, любил выражение „весна света и воды».

По поводу А. И. Солженицына он отзывался примерно так: “Я полностью прослушал по западному радио «Архипелаг ГУЛАГ», знаю, что всё там описанное — правда, но я категорически не согласен с жёсткой позицией автора: он пишет о том, что коммунисты, борцы за революцию, расстрелянные или попавшие в лагеря, заслужили такую участь, что „так им и надо“.12 То есть Андрей Николаевич критиковал Солженицына не «справа», а «слева» — за недостаточность гуманизма, чего он не мог простить никому. При этом он очень любил многие вещи Солженицына, особенно «В круге первом», где прообразом художника «шарашки» был ещё гимназический друг Андрея Николаевича, художник С. Н. Ивашев-Мусатов.

Недостаточность гуманизма не прощалась даже Пушкину. Колмогоров упрекал его в том, что он стрелялся с Дантесом, желал его

10, 11, 12. А. Б. Сосинский. Беседа с А. Н. Колмогоровым. «Квант», 1983 г., № 4, ст. 7.

смерти, стрелял в него, крикнул „Браво“, когда тот рухнул после выстрела . „Ведь он хотел его смерти“, — взволнованно говорил Андрей Николаевич. Но к Пушкину-поэту Андрей Николаевич испытывал чувства великого восхищения. )