В монархических союзах и организациях четко различались руководящая верхушка и рядовые члены. Наибольшей известностью среди лидеров «черной сотни» пользовались помещики Владимир Митрофанович Пурешкевич и Николай Евгеньевич Марков. Также довольно известен был председатель Главного совета СРН Александр Иванович Дубровин - человек с уголовно-погромной репутацией, человек, считавший себя наиглавнейшим председателем и представителем интересов русского патриотического движения. В отличие от руководящей верхушки, рядовые члены крайне правых организаций принадлежали к неимущим слоям.

Проба сил созданных Департаментом полиции формирований впервые состоялась в 1902 году в Саратове. От саратовской охранки Плеве получил сведения следующего содержания: объединенный комитет эсеров и социал-демократов готовит в городе мирную первомайскую демонстрацию. Принимать участие в ней будет в основном интеллигенция, так что оказать серьезное сопротивление демонстранты, по-видимому, не смогут. По замыслу полиции, на пути демонстрантов должна появиться другая демонстрация из «русских патриотов». Согласно сценарию, «народ из этой толпы, оскорбленный в своих лучших чувствах к царю и устоям, должен был потребовать у «оскорбителей святыни» немедленного прекращения демонстрации». В случае не выполнения «требований патриотов» последние силой попытаются прекратить демонстрацию, а полиция затем арестует демократов, как зачинщиков драки. Однако механизм использования сформированного охранкой сброда всех неожиданностей предусмотреть не смог. Набранные впопыхах лабазники, дворники, извозчики, не особо склонные к подчинению полиции и не знавшие других, кроме мордобоя, способов воздействия, не стали утруждать себя словесными проявлениям верноподданнических чувств, а попросту налетели на демонстрантов с кольями и камнями. Началась свалка. В последствии состоялся суд над несколькими участниками демонстрации из демократов, а побоище было представлено как сопротивление властям при исполнении служебного долга. Суд, однако, закончился непредвиденным для полиции результатом: вины в действиях подсудимых усмотрено не было. К тому времени Плеве еще не включил в структуру созданных им отношений между полицией и «черной сотней» Министерство юстиций. Впрочем, эту оплошность Плеве быстро исправил: он стал лично следить за подбором судей и прокуроров, занятых в подобных процессах.

Более тщательно был организован кишиневский погром 1903 года. Здесь черносотенцы работали уже с начала и до конца под непосредственным контролем и охранной полиции. И все же, если в саратовском погроме Плеве не учел принципиальности суда, то в кишиневском - возможность независимой адвокатуры. Сразу же после погрома прибыл присяжный поверенный Н.Д. Соколов, взявший на себя защиту интересов пострадавших. Он провел самостоятельное расследование, опросил десятки свидетелей и собранный им материал обнародовал в суде. Вывод Соколова: прямой виновник десятков убийств и сотен грабежей - министр внутренних дел России. Материалы расследования были вскоре опубликованы в США и Европе. После этого случая черносотенцы получают дополнительную работу: «завравшиеся» адвокаты подвергались шантажу и избиению, а их дома подвергались погромам. В худшем случае адвоката просто убивали.

Иногда давала сбой и сама система взаимодействия черносотенцев и полиции. В ходе гомельского погрома в 1903 году полицмейстер Раевский оказался единственным стражем общественного порядка, пытавшимся прекратить погром, о чем он красочно рассказал в суде.

Особую жестокость погромов можно объяснить присутствием среди погромщиков уголовных элементов.

В Томске, например, толпа погромщиков окружила и подожгла здание управы, где собрались местные интеллигенты. Быстро приехали пожарные, но тушить пожар попросту не давала толпа. Выбегавших из огня людей зверски избивали и убивали. От расправы спаслись те, кто успел броситься ко второму выходу, находившемуся за фасадом здания. Так орудовала шайка «мазуриков», которые обирали людей до нитки, после чего . помогали им выбраться в безопасное место. Эти отечественные «Робин Гуды» кажутся ангелами-хранителями, по сравнению с теми «идейными борцами», которые, не принимая участия в грабежах, деловито убивали «врагов русского народа», не щадя даже детей.

Откуда же такая жестокость? Страна только вставала на путь капитализма и демократии, и даже сами по себе многочисленные митинги и шествия с «нескромным» лозунгом «Долой самодержавие» шокировали и возмущали людей монархических убеждений.

Революционная молодежь везде вела себя, в общем-то, одинаково, но погромы вспыхивали только там, где черносотенцы были уверены в собственном перевесе сил. В Харькове революционная молодежь дошла до такой «наглости», что забаррикадировалась в университете и высылала оттуда вооруженные отряды патрулировать улицы. Между тем, именно это «некорректное поведение» спасло город от погромов.

В Петербурге не было даже попытки погрома, хотя там в Советах лидировал наглый юноша Л. Бронштейн (известный миру под именем Троцкий), который писал невежливые письма графу Витте, призывал к вооруженному восстанию и делал другие «неприличные « вещи. Тем не менее, зная настроение питерских рабочих, местные черносотенцы справедливо полагали, что если они тронут «нахала» хотя бы пальцем, то сами падут жертвой погромов.

В Москве удалось достаточно «умаслить» начальство, чтобы «народное возмущение» улеглось в самом зародыше.

Естественно, что погромная деятельность лидерами черносотенного движения отрицалась. Погромы представлялись как святая месть русского народа за происки инородцев, и ответственность за убийства возлагалась на сионистские и крайне левые группировки, причем прекрасную услугу черносотенной пропаганде оказали теракты и «экспроприации», организуемые эсерами и большевиками. Официальная же идейная платформа черносотенцев находила отражение на страницах их газет, в первую очередь «Русского знамени», где редактором был сам А. Дубровин.

Контрреволюционная направленность погромов не всегда понятна: за что убивали детей? Однако расчет был довольно точен. Одна часть недовольных людей срывала накопившуюся злобу на евреях и интеллигенции, другие, самые революционные, вместо подготовки к восстанию начали исполнять обязанности полиции, которая бездействовала, пытались защитить мирное население. Колеблющиеся люди, ужаснувшись зверствам погромов, восклицали: «Вот к чему приводит гласность и перестройка!».

Черносотенцы были не так сильны, чтобы разгромить революционное движение, но ослабить его они сумели. 17 октября 1905 года вышел знаменитый царский манифест, даровавший демократические свободы. Страна ликовала. Многим правительство Витте представлялось переходным этапом к республике. И тогда на сцену вышли «черные сотни»: 18 октября до провинции дошла весть о царском манифесте, и уже вечером того же дня, словно по сигналу, в городах начались погромы.

Не ограничившись « чертой еврейской оседлости», они (погромы) покатились везде, где была революция. Как правило, погромам предшествовало введение в город армейских частей. Сохраняя нейтралитет к погромщикам, войска жестоко избивали людей, подавляли всякую попытку самозащиты. Жертвы погромов 1905-1906 годов трудно сосчитать.

Вот как отзывается о погромах епископ Анатолий: « . В это время за стенами храмов пьяная, озверевшая толпа врывалась в еврейские дома, грабила имущество жильцов, терзала людей, не щадя ни старца и младенца. Бесчестили женщин, разрывали грудных младенцев на глазах матерей и трупы их выбрасывали из окон на улицу вместе с товаром из еврейских магазинов. А там, жадная толпа, не замечая окровавленных тел, бросалась через них к одеждам и украшениям и хватала себе все, что попадало под руку; грабители обогащались вещами, облитыми кровью несчастных жертв!»

Евреи, как могли, старались дать отпор погромщикам, организовывая отряды самообороны.

В России хватало причин для еврейской эмиграции, поэтому она не нуждалась в таком искусственном стимулировании, как погромы. А еврейская буржуазия не питала хронического отвращения к республиканскому строю и не настолько любила самодержавие, чтобы ради его спасения жертвовать жизнями тысяч соплеменников, а заодно и личным имуществом. Еврейская буржуазия не горела желанием исполнять роль мальчика для порки. )