Профессиональные группы, вышедшие на историческую арену (рабочие, банкиры, предприниматели и т. д.) укрепляли свои позиции, требовали привилегий и признания своего статуса. Термин «сословие» отражал исторически уходящую реальность. Новую реальность лучше всего отражал термин «класс». Он выражал экономическое положение людей, способных передвигаться вверх и вниз.

Переход от закрытого общества к открытому демонстрировал возросшие возможности человека самостоятельно сделать свою судьбу. Сословные ограничения рушились, каждый мог подняться до высот общественного признания, перейти из одного класса в другой, приложив усилия, талант и трудолюбие. И хотя удается это единицам, даже в современной Америке, в XIX веке появилось выражение «человек, сделавший себя сам» [8, 14].

Таким образом, роль детонатора сыграли деньги и товарно-денежные отношения. Они не считались с сословными барьерами, аристократическими привилегиями. Деньги всех уравнивали, они универсальны и доступны всем, даже тем, кто не унаследовал состояния. Общество, в котором доминировали приписываемые статусы, уступало место обществу, где заглавную роль стали играть достигаемые статусы. Это и стало называться открытым обществом.

Точно и однозначно определить количество классов, число страт (или слоев, на которые они разбиваются), принадлежность людей к стратам очень сложно. Необходимы критерии, которые выбираются достаточно произвольно. Вот почему в развитой с социологической точки зрения стране, как США, разные социологи предлагают разные типологии классов. В одной семь, в другой шесть, в третьей пять и т. д. социальных страт. Первую типологию классов США предложил в 40-е годы XX века американский социолог Ллойд Уорнер [15, 45]:

верхний-верхний класс включал так называемые «старые семьи». Они состояли из наиболее преуспевающих бизнесменов и тех, кого называли профессионалами. Проживали они в привилегированных частях города;

нижний-верхний класс по уровню материального благополучия не уступал верхнему-верхнему классу, но не включал старые родовые семьи;

верхний-средний класс состоял из собственников и профессионалов, которые обладали меньшим материальным достатком в сравнении с выходцами из двух верхних классов, но зато они активно участвовали в общественной жизни города и проживали в довольно благоустроенных районах;

нижний-средний класс составляли низшие служащие и квалифицированные рабочие;

верхний-нижний класс включал малоквалифицированных рабочих, занятых на местных фабриках и живущих в относительном достатке;

нижний-нижний класс составляли те, кого принято называть «социальным дном» — это обитатели подвалов, чердаков, трущоб и прочих, малопригодных для жизни мест. Они постоянно ощущали комплекс неполноценности вследствие беспросветной бедности и постоянных унижений.

Сложившаяся на момент составления этой типологии структура общества явилось прямым следствием начавшегося в XIX веке классового дифференцирования.

Термин «верхний-верхний класс» означает, по существу, верхний слой высшего класса. Во всех двусоставных словах первое — обозначает страту или слой, а второе — класс, которому данный слой относится. «Верхний-нижний класс» иногда называют так, как он есть, а иногда обозначают им рабочий класс. Средний класс (с присущими ему слоями) всегда отличают от рабочего класса. Но и рабочий класс отличают от низшего, куда могут входить неработающие, безработные, бездомные, нищие и т. д. Как правило, высококвалифицированные рабочие включаются не в рабочий класс, а в средний, но в низшую его страту, которую заполняют главным образом малоквалифицированные работники умственного труда — служащие. Возможен иной вариант: рабочих не включают в средний класс, но оставляют два слоя в общем рабочем классе. Специалисты входят в следующий слой среднего класса, ведь само понятие «специалист» предполагает как минимум образование в объеме колледжа. Верхнюю страту среднего класса заполняют в основном «профессионалы». Профессионалами за рубежом именуют людей, имеющих, как правило, университетское образование и большой практический опыт, отличающихся высоким мастерством в своей области, занятых творческим трудом и относящихся к так называемой категории самонанятых, т. е. имеющих свою практику, свое дело. Это юристы, врачи, ученые, преподаватели и т. д. Именоваться «профессионалом» очень почетно. Их число ограничено и регулируется государством. Так, лишь недавно социальные работники получили долгожданный титул, которого добивались несколько десятилетий.

Между двумя полюсами классовой стратификации американского общества — очень богатыми (состояние — 2 млн. долл. и более) и очень бедными (доход менее 6,5 тыс. долл. в год), составляющих от общей численности населения приблизительно одинаковую долю, а именно 5%, расположена та часть населения, которую принято называть средним классом. В индустриально развитых странах он составляет большинство населения — от 60 до 80%.

Средний класс — уникальное явление в мировой истории. Скажем так: его не было на протяжении всей истории человечества. Он появился лишь в XIX веке. В обществе он выполняет специфическую функцию. Средний класс — стабилизатор общества. Чем больше он, тем меньше вероятность того, что общество будут сотрясать революции, межнациональные конфликты, социальные катаклизмы. Он состоит из тех, кто сделал судьбу собственными руками и, следовательно, кто заинтересован в сохранении того строя, который представил подобные возможности. Средний класс разводит два противоположных полюса, бедных и богатых, и не дает им столкнуться. Чём тоньше средний класс, тем ближе друг к другу полярные точки стратификации, тем вероятнее их столкновение. И наоборот.

Средний класс — самый широкий потребительский рынок для мелкого и среднего бизнеса. Чем многочисленнее этот класс, тем увереннее стоит на ногах малый бизнес.

В средний класс Америки второй половины XIX века входили все те, кто обладали экономической независимостью, т. е. владели предприятием, фирмой, офисом, частной практикой, своим делом, ученые, священники, врачи, адвокаты, средние менеджеры, мелкая буржуазия — социальный хребет общества.

В середине XIX веке семья из среднего класса жила как в больших городах, так и в маленьких городишках, а также в пригородах. Это был доминирующий тип американской семьи. Отец в ней— величина скорее переменная, мать—постоянная. Причина этого (если рассматривать семью в контексте происходящих на протяжении всего XIX века социальных перемен), во-первых, – географическая рассеянность, постоянное физическое перемещение в пространстве и смена занятий, непрерывная погоня за своим шансом в жизни, которая бросает американца из конца в конец страны. Во-вторых, это техническая революция, превратившая Америку из фермерской страны в индустриальную с преоблада­нием населения, живущего в городах и пригородах. В результате промышленной революции американская женщина из средних и высших (но не низ­ших) классов получила относительную свободу от домашнего хозяйства. Все эти перемены породили нескончаемый эгалитаристский процесс, который свел на нет всякую субординацию жен по отношению к мужьям, детей—к родителям и поставил в центр семейных отношений романтическую любовь и свободный выбор партнера.

Доминирующий тип американской семьи можно рассматривать на нескольких уровнях: распределение полномочий в ней; ее внутренний эмоциональный климат, как он проявляется во взаимоотношениях между членами семьи и соотносится с внешним социальным опытом; насколько она стабильна и жизнеспособна; как она воспитывает детей.

2.2. Эволюция взаимоотношений внутри семьи

2.2.1. Послереволюционный период

В послереволюционный период под влиянием Просвещения и республиканских идей патри­архальные взгляды на семейные авторитеты пошатнулись: связь отец—король—Бог уступила место республиканской концепции союз—долг—согласие. В книгах и журналах печатались статьи, призывавшие к сохранению патриархальных авторитетов, одна­ко во всю силу зазвучали также призывы к равноправию, кото­рые не были слышны до революции. В июле 1792 года одна женщина написала в «Ледис джорнэл» (заголовок гласил: «Брак по-республикански»): «Я возражаю против слова «послушание» в семейных отношениях — смысл этого слова слишком широк и не поддается определению . По моему разумению, послушание в отношениях между мужем и женой является или, во всяком случае, должно являться обоюдным. Брак ни в коем случае нель­зя рассматривать как договор между начальствующим и подчи­ненным, это союз взаимных интересов, основанный на дружбе и товариществе, где все разногласия должны решаться миром» [18,71]. )