Год спустя после грузинского восстания 1924 года, новый режим начал обширную операцию по усмирению Чечни, где население не признавало советской власти. С 27 августа по 15 сентября 1925 года войска Красной Армии численностью более десяти тысяч человек, возглавляемые генералом* {* Звание генерала было введено в Красной Армии в 1940 г. Мы оставляем этот анахронизм оригинала, т.к. он точно соответствует тогдашним воинским званиям в СССР (комдив, комкор, командарм)} Уборевичем, с поддержкой специальных частей ОГПУ, предприняли попытку разоружения чеченских партизан, которые особенно прочно удерживали внутренние территории страны. Были схвачены десятки тысяч вооруженных людей, около тысячи "бандитов" арестованы. Перед лицом сопротивления населения, зампред ОГПУ Уншлихт признался, что войска должны были прибегнуть к тяжелой артиллерии и бомбардировке наиболее упорных "бандитских гнезд". По исходе этой новой операции по "усмирению", проводившейся в период, который стали называть "апогеем НЭПа", Уншлихт закончил свой доклад руководству страны выводом: "Как это показал опыт борьбы против басмачей в Туркестане, против бандитов на Украине, в Тамбовской губернии и в других местах, военные репрессии могут быть эффективны только в том случае, когда сразу же следует глубокая советизация всего района" 14.

С конца 1926 года, после смерти Дзержинского, ОГПУ, управляемое отныне правой рукой основателя ЧК Вячеславом Рудольфовичем Менжинским - поляком по происхождению, как и Дзержинский, - снова понадобилось Сталину, готовившему политическое наступление против Троцкого и Бухарина. В январе 1927 года ОГПУ получило приказ усилить работу по учету "социально опасных и антисоветских элементов" на селе. За год число учтенных увеличилось с 30.000 до примерно 72.000. В сентябре 1927 года ОГПУ начало многочисленные кампании по аресту кулаков и других "социально опасных и антисоветских элементов" во многих областях сразу. Впоследствии эти операции будут рассматриваться, как подготовительные к большим чисткам периода "борьбы с кулачеством" зимой 1929-1930 годов.

В 1926-1927 годах ОГПУ проявило также большую активность в преследовании оппозиционеров, одни из которых были "зиновьевцами", другие "троцкистами". Практика учета и преследования членов коммунистической оппозиции началась очень рано, уже в 1921-1922 годах. В сентябре 1923 года Дзержинский предложил коммунистам для "идеологического сплочения партии" передавать органам ОГПУ всю информацию о существовании фракций или уклонов внутри партии. Это предложение вызвало возмущение среди некоторых партийных руководителей, в частности, у Троцкого. Тем не менее опыт слежки за оппозиционерами стал всеобщим в последующие годы. Чистка управляемой Зиновьевым партийной организации Ленинграда в январе-феврале 1926 года была вменена в обязанность службам ОГПУ. Оппозиционеры не только были исключены из партии; сотни из них были высланы в дальние города страны, где они оставались без средств к существованию, так как никто не осмеливался дать им работу. В 1927 году началась охота на троцкистскую оппозицию - троцкистов оставалось в стране несколько тысяч, - для этого также был мобилизован ряд служб ОГПУ.

Все троцкисты были взяты на учет, сотни активных троцкистов были арестованы и высланы. В декабре 1927 года все основные руководители оппозиции, а это Троцкий, Зиновьев, Каменев, Радек, Раковский, были исключены из партии, а затем арестованы. Все оппозиционеры, отказавшиеся от публичных саморазоблачений, были высланы. 19 января 1928 года "Правда" объявила об отъезде из Москвы Троцкого и группы из тридцати оппозиционеров, сосланных в Алма-Ату. Год спустя Троцкий был выслан из СССР. С момента превращения одного из главных вдохновителей большевистского террора в контрреволюционера, начался новый этап жизни страны под руководством другого сильного человека - Сталина.

В начале 1928 года сразу после удаления троцкистской оппозиции, сталинское большинство в Политбюро принимает решение закончить временную передышку в обществе, которое, как им кажется, уходит все дальше от пути, по которому большевики хотели его повести. Главным врагом остается, как и десять лет назад, крестьянское большинство, вдруг представшее как громадная, враждебная масса, бесконтрольная, поскольку ее вообще трудно контролировать. Так начался второй этап борьбы против крестьянства; как справедливо отмечает историк Андреа Грациози, "он весьма отличался от первого. Инициатива отныне была в руках государства, крестьяне же, постепенно ослабевая, могли лишь кое-как реагировать на атаки с его стороны"15.

Даже если сельское хозяйство заметно поднялось после катастрофы 1918-1922 годов, "крестьянский враг" все равно был слабее, а государство сильнее к концу двадцатых годов в сравнении с началом десятилетия. Об этом свидетельствуют, например, прекрасные информационные сводки о том, что происходило в деревне, которыми располагали власти, перепись "социально опасных элементов", позволившая ОГПУ успешно провести первые акции по раскулачиванию, по искоренению "бандитизма", разоружению крестьян, увеличению процента военнообязанных среди крестьян, по существенному развитию школьного образования в деревне. Как о том свидетельствуют письма большевиков и стенограммы дискуссий в высших эшелонах партийной власти, сторонники Сталина - как, впрочем, и его противники Бухарин, Рыков и Каменев - прекрасно знали в 1928 году, чего может стоить новое наступление против крестьянства. "Вы получите крестьянскую войну как в 1918-1919 годах", - предупреждает Бухарин. Сталин к этому был готов, какой бы ни была цена победы. Он знал, что на этот раз власть выйдет победительницей16.

Срыв плана хлебозаготовок в конце 1927 года дал Сталину искомый предлог. Ноябрь 1927 года был отмечен заметным падением поставок сельскохозяйственной продукции в государственные закрома, который принял катастрофические размеры в декабре. В январе 1928 года стало ясно, что несмотря на хороший урожай, крестьяне обеспечили поставки только 4,8 миллиона тонн, вместо 6,8 миллионов тонн предыдущего года. Понижение цен на закупку сельскохозяйственной продукции, дороговизна и нищета, отсутствие промышленных товаров, дезорганизация закупочных органов, слухи о предстоящей войне, короче, - всеобщее недовольство крестьянства правящей властью - вызвало этот кризис, который Сталин назвал "кулацкой забастовкой".

Сталин и его сторонники воспользовались этим недовольством как предлогом для того, чтобы вновь начать репрессии, как это уже было сделано при военном коммунизме. Сталин самолично отправился в Сибирь. Другие руководители, такие как Андреев, Микоян, Постышев или Косиор отправились в хлебные районы Черноземья, на Украину и на Северный Кавказ. 14 января 1928 года Политбюро направило местным властям циркуляр с требованием "арестовать спекулянтов, кулаков и других дезорганизаторов рынка и политики цен". "Уполномоченные" - термин, напоминающий о реквизициях 1918-1921 годов, т.е. об отрядах коммунистических борцов, направленных в деревню для "чисток" местной власти, которую обвиняли в сочувствии кулакам, и для того, чтобы поискать припрятанные излишки, "столь необходимые беднейшему крестьянству", причем беднякам была обещана четверть найденных у "богатых" излишков зерна.

В арсенале средств наказания непокорного крестьянства было постановление в предписанные сроки сдать по смехотворно заниженным ценам - в три-четыре раза дешевле, чем на рынке - свою сельскохозяйственную продукцию. Статья 107 Уголовного кодекса предусматривала заключение на три года в тюрьму за любую попытку поднять цену, и это широко использовалось. И, наконец, налоги для кулаков были увеличены в десять раз за два года. ОГПУ приступило также к закрытию рынков как таковых, а эта мера касалась уже не только зажиточных крестьян. За несколько недель весь использованный арсенал средств свел на нет передышку, которая с 1922-1924 годов, хорошо ли плохо ли, но все все-таки наладила отношения между властью и крестьянством. Реквизиции и репрессивные меры, конечно, только углубили кризис; и очень вскоре власти силой добились выполнения плана хлебозаготовок с несколько худшими показателями, чем в 1927 году, однако на следующий год крестьяне, как во времена военного коммунизма, отреагировали тем, что понизили размеры своих посевных площадей17. )