На хутора и отруба тоже далеко не всегда выходили "крепкие мужики". Землеустроительные комиссии предпочитали не возиться с отдельными домохозяевами, а разбивать на хутора или отруба все селение. Чтобы добиться от крестьян согласия на разбивку, власти прибегали к бесцеремонным мерам давления. Крестьянин же сопротивлялся не по "темноте своей", как считали власти, а исходя из здравых житейских соображений. Крестьянское земледелие очень зависело от капризов погоды. Имея полосы в разных местах, крестьянин обеспечивал себе ежегодный средний урожай: в засушливый год выручали полосы в низинах, в дождливый - на взгорках. Получив весь надел в одном отрубе, крестьянин оказывался во власти стихии. Хутора и отруба вообще не обеспечивали подъема агрикультуры, преимущество их перед чересполосной системой хозяйства не доказано. Между тем хутора и отруба считались тогда единственным, причем универсальным средством повышения крестьянской агрикультуры. А альтернативные средства, выдвинутые самой жизнью, подавлялись. Реформа затормозила начавшийся с конца XIX в. переход сельского общества от устарелой трехпольной системы к многопольным севооборотам. Задерживался и переход на "широкие полосы", при помощи которых крестьяне боролись с чрезмерной "узкополосицей".

В большинстве своем крестьяне заняли неблагожелательную и даже враждебную позицию в отношении столыпинской реформы, руководствуясь двумя соображениями. Во-первых, и это самое главное, крестьяне не хотели идти против общины, а столыпинская идея о "поддержке сильных" противоречила взгляду крестьянина на жизнь. Он не желал превращаться в полусобственника земли за счет своих соседей. Во-вторых, более свободная политическая атмосфера, возникшая после манифеста 17 октября, открывала перед крестьянством новые возможности экономического развития с помощью кооперативной системы, что более соответствовало интересам крестьянства.

Сельскохозяйственная абстрактность замысла столыпинской аграрной реформы в значительной мере объяснялась ,кроме других причин, тем, что ее разрабатывали люди, недостаточно хорошо знавшие деревню.

Несмотря на старания правительства, хутора приживались только в некоторых западных губерниях, включая Псковскую. Отруба, как оказалось, более подошли для губерний северного причерноморья, Северного Кавказа и степного Заволжья. Отсутствие сильных общинных традиций там сочеталось с высшим уровнем развития аграрного капитализма, исключительным плодородием почвы, ее однородностью на больших просторах и низким уровнем агрикультуры. В этих условиях переход на отруба прошел безболезненно и быстро принес производственную пользу.

Столыпин очень гордился своей ролью земельного реформатора. Он даже пригласил зарубежных специалистов по аграрному вопросу, чтобы они изучили работу, проделанную им и его правительством в деревне. За 5 лет, с 1907 по 1911г.г. система крестьянского землепользования претерпела значительные изменения. Немецкий эксперт по аграрному вопросу профессор Ауфхаген позже писал: "Своей земельной реформой Столыпин разжег в деревне пламя гражданской войны."

К 1 января 1916 года из общины в чересполосное укрепление вышло 2 млн. домохозяев. Им принадлежало 14.1 млн дес. земли. 469 тыс. домохозяев получили удостоверительные акты на 2.8 млн. дес., 1.3 млн. домохозяев перешли к хуторскому и отрубному владению ( 12.7 млн. десятин). Эти цифры нельзя механически складывать, т.к. некоторые домохозяева, укрепив наделы, выходили потом на хутора и отруба, а другие шли на хутора и отруба сразу, без промежуточной стадии. По подсчетам историка В.С.Дякина, всего из общины вышло около 3 млн. домохозяев, что составляет примерно 1/3 от общей их численности в тех губерниях, где проводилась реформа. Но некоторые из выделенцев фактически давно уже не были домохозяевами, т.к. постоянно жили в городе, а укрепили свой заброшенный надел только для того, чтобы его продать. Другие домохозяева (около 16%), продав укрепленный надел, переселились в Сибирь.

Из общественного оборота было изъято 22% земель. Значительная их часть пошла в продажу. Иногда землю покупало сельское общество, и она возвращалась в мирской котел. Бывало, что "мироеды" скупали чересполосные наделы и отдавали их в аренду крестьянам-общинникам. Но последние и сами покупали землю. Владея общинным наделом они, случалось , имели и несколько "укрепленных" полос. Все запутывалось и все получалось совсем не так, как задумало правительство. Главное же, властям не удалось ни разрушить общину, ни создать устойчивый и достаточно массовый слой крестьян-собственников. Так что можно говорить об общей неудаче столыпинской аграрной реформы.

Одним из вспомогательных средств реформы, ее частью , было переселение. Оно заслуживает положительной оценки несмотря на все огрехи и недочеты. Переселялась в основном беднота. Всего за 1906-1916 гг. за Урал перебралось более 3 млн. человек, более полумиллиона вернулось назад. Но , несмотря на всю масштабность переселенческого движения, оно не перекрывало естественный прирост крестьянского населения. Земельное утеснение в деревне возрастало, аграрный вопрос продолжал обостряться.

В качестве аргумента в пользу реформы иногда приводится тот факт, что по сравнению с последним пятилетием XIX века в 1909-1913 гг. вывоз хлеба количественно увеличился в 1.5 раза, а по стоимости - в 2 раза. В 1913г. Россия экспортировала 647.6 млн. пудов.

После окончания революции и до начала первой мировой войны положение в русской деревне заметно улучшилось. Причинами этому послужили:

· полная отмена с 1907 года выкупных платежей;

· рост мировых цен на зерно - от этого кое-что перепадало и простым крестьянам;

· постепенное сокращение помещичьего землевладения вело к уменьшению кабальных форм эксплуатации;

· - отсутствие в этот период сильных неурожаев (за исключением 1911 года), и даже особенно хорошие урожаи в 1912-1913 годах.

Что касается аграрной реформы, то это была настолько широкомасштабная реформа, потребовавшая столь значительной земельной перетряски, что ее положительные результаты никак не могли сказаться в первые же годы.

На душу населения России в те годы производилось столько же хлеба, как в Швеции, Франции, Германии. Но эти страны ввозили хлеб, а России ежегодно экспортировала около 20% валового сбора зерна. Продолжалась политика "недоедим, но вывезем", начало которой было положено в 1887-1892 годах.

З А К Л Ю Ч Е Н И Е

Столыпин не хотел наступления той реакции, которая сейчас связывается с его именем. Он сделал все, что мог для подавления революции. Но после ее окончания он рассчитывал на длительный период эволюционного развития. [4] Его афоризм : "Дайте государству 20 лет покоя внутреннего и внешнего, и вы не узнаете нынешней России". Под руководством Столыпина была составлена программа реформ, включавшая в себя переустройство местного самоуправления и суда, введение социального страхования для рабочих, распространение земских учреждений на окраины страны, вероисповедные реформы, переход к всеобщему начальному образованию. В своей совокупности они имели бы большее значение, чем аграрная реформа.

Осуществилось из этих реформ немногое : страхование от несчастных случаев, реформа местного суда, кроме того, ввели земство в некоторых регионах. Все остальные реформы еще при жизни Столыпина застряли в Государственном совете - верхней палате российского парламента, а после его смерти они были провалены.

Сразу же после окончания революции 1905-1907 годов события приняли совсем не тот оборот, на который рассчитывал Столыпин. Революция разоблачила царский строй, оттолкнула от него почти все классы. И только класс помещиков в своем огромном большинстве оставался на стороне правящего режима, только на него этот режим мог с уверенностью опереться.

Соответственно возросла зависимость правительства от настроений помещиков. А последние быстро опомнились от страха и решили, что жизнь вошла в прежнюю колею и ничего не нужно в ней менять. Именно помещики развернули шумную кампанию против местных реформ, увидев в них покушение на свои вековые привилегии. Бюрократы старого закала тоже не были довольны столыпинскими нововведениями. С другой стороны, в придворных верхах укрепились реставраторские настроения, разрабатывались разные проекты, имевшие целью ликвидацию Думы, а Столыпин считал, что они обернутся "злостной провокацией и началом новой революции". Клерикалы были недовольны столыпинской политикой веротерпимости и с подозрением относились к проекту введения всеобщего начального образования, ибо в нем упор делался на развитие светской школы. Наконец, и сам царь начинал тяготиться Столыпиным, считая, что он узурпирует его власть. Против Столыпина создалась мощная коалиция. Это классический пример того, как официальное правительство захлестывает реакционная волна. )