Действие романа погружено в эпоху, прозванную «железным веком». И не случайно Петербург у Достоевского становится ее олицетворением.

Ведь было два Петербурга. Один – город, созданный руками гениальных архитекторов, Петербург Дворцовой набережной и Дворцовой площади, Петербург дворцовых переворотов и пышных балов, Петербург-символ величия и расцвета послепетровской России, поражающий нас своим великолепием и по сей день. Но был и другой, далекий и неизвестный нам, теперешним людям, Петербург – город, в котором люди живут в « клетушках», в желтых грязных домах с грязными тесными лестницами, проводят время в маленьких душных мастерских или в смердящих кабаках и трактирах, город полусумашедший, как и большинство, знакомых нам героев Достоевского. Город болен, и чудовищно больны его обитатели. Сама окружающая обстановка создает у человека чувство безвыходности и озлобления. Она стимулирует возникновение самых невероятных и фантастических теорий: «Я тогда, как паук, к себе в угол забился. Я любил лежать и думать». Город, – материал для раздумий, подталкивает мысль в определенном направлении, и в конце концов заражает человека идеями, больше похожими на бред. Чертой, по которой мы узнаем зараженного «болезнь большого города», является навязчивый желтый цвет. Желтые обои и мебель в комнате у старухи, желтое от постоянного пьянства лицо Мармеладова, желтая, «похожая на шкаф или на сундук», каморка Раскольникова, желтоватые обои в комнате у Сони, «мебель из желтого отполированного дерева» в кабинете Порфирия Петровича. Эти детали подчеркивают безысходную атмосферу существования главных действующих лиц романа, являются предвестниками недобрых событий. Город, как зловещий демон, ищущий грешные души, опутал все вокруг своими черными сетями, в которые попадают его обитатели. Он как бы отыгрывается на своих жертвах, высасывая из них недостающую ему энергию. И в эти мастерски расставленные ловушки попадают герои романа. Мармеладов испивается в грязной распивочной, Раскольников привязан нуждой к старухе-процентщице, Сонечка попала в «когти» Дарьи Францевны, «женщины злонамеренной и полиции многократно известной». Раскольников, совершив свое преступление, пошел не только против человеческой морали и своей совести, но невольно нанес рану и городу, обрубив одно из его щупалец. И город отомстил ему. Задавив своей громадой, заставив страдать во много раз сильнее. Но события помогают Раскольникову, выхватив его из этого озлобленного мира. Он, дитя огромного мрачного города, попав в Сибирь, оказывается в новом для себя мире, вырванным из той искусственной почвы, на которой взросла его страшная идея. Это – иной, доселе неведомый Раскольникову мир, мир вечно обновляющейся Природы. И здесь, вместе с весною, охватывает его «необъятное ощущение полной и могучей жизни». Начинается его новый путь, свободный от своеволия и бунта.

Таким образом, Достоевский проводит параллель с «Медным всадником». Главным героем у него является также «маленький человек», однако это уже студент, а не чиновник, что свидетельствует о некотором изменении дискурса. Но в любом случае человек организационно связанный с государством (университет тоже казенное учреждение) становящийся жертвой иррациональных, стихийных сил и яростно этим силам сопротивляющийся. При этом сопротивление его постепенно становится все агрессивнее и бессмысленнее: от грозящего кулака Евгения – до окровавленного топора.

У Достоевского является преобладающей явная антитеза – «органический» – «неорганический». Петербург Достоевского – это самый вымышленный, искусственный, призрачный город. Но в текстах преобладает еще и скрытая оппозиция – природа – цивилизация. В частности, для Р.Раскольникова, каторга – место предназначенное по своей сути для ограничения человеческой свободы, оказывается местом более пригодным для свободного проживания человеческой личности, нежели реальная «воля» большого города.

Публицистические статьи Гоголя, Белинского и Герцена наглядно показали, что тема Петербурга в литературе уже выходит за рамки одного города и перерастает в масштаб всей страны. Москва и Петербург, таким образом, становятся особыми полюсами бинарной русской культуры.

2.3. Москва-Петербург в русской художественной литературе рубежа XIX- начала XX веков.

На рубеже XIX – начала XX веков тема города и городской среды становится центральной в русской художественной литературе. К ней обращаются на страницах своих произведений такие писатели и поэты как А. Блок, А. Белый, О. Мандельштам и многие другие

А. Блока называют поэтом Петербурга. Петербург всегда был главным местом действия блоковской лирики. Каким же был реальный, исторический Петербург в конце девяностых – начале девятисотых годов, когда А.Блок входил в жизнь и в литературу?

Это был большой, многолюдный город. Уходили в прошлое времена патриархальные, неторопливые. Жизнь с каждым годом все больше набирала скорость. С каждым годом росли блеск и нищета Санкт-Петербурга. По-прежнему сохранял город облик военной столицы – с частой барабанной дробью, медью оркестров, тяжким шагом пехоты, слитным топотом конницы.

Город занимал в личной жизни поэта одно из главных мест. Именно в Петербурге у поэта развился роман. Город со всеми своими историческими преданиями и литературными мифами стал словно бы третьим лицом, соучаствующим в том, что происходило между молодыми людьми. «И зима, и город, и внезапные встречи –все вспыхивает и все безотчетно» – пишет Блок возлюбленный. Ко времени встречи с Любовью Менделеевой Блок уже пережил первую пылкую влюбленность, которая оставила очень заметный след в его стихах. В строчках, вызванных этими встречами, упоминается и город. По большей части это город «вообще», в сущности названия отличают в нем Петербург.

«Луна проснулась. Город шумный

Гремит вдали и льет огни…

Город спит, окутан мглою,

Чуть мерцают фонари…

Там далеко, за Невою,

Вижу отблески зари…»/7/.

И лишь изредка Петербург проступает в своей особой, единственной в своем роде сущности, воздействующей на душевное состояние и судьбу человека.

«Наша любовь обманулась,

Или стеря увлекла –

Только во мне шевельнулась

Синяя города мгла…».

А когда вскоре на юного Блока нахлынула новая любовь – огромная всепоглощающая – и когда все, что было связано с предыдущей влюбленностью, отступило на задний план – в стихах появляется некая загадочная женская тень.

«Не ты ль в моих мечтах, певучая, прошла

Над берегом Невы и за чертой столицы?…»/33/.

Пришла петербургская осень с огненными закатами, за нею – снежная зима. Петербург все больше дает о себе знать – своей мглой, туманами, огнями, влекущими и обманными видениями.

«Зарево белое, желтое, красное,

Крики и звон вдалеке.

Ты не обманешь, тревога напрасная,

Вижу огни на реке.

Заревом ярким и поздними криками

Ты не разрушишь мечты.

Смотрится призрак очами великими

Из-за людской суеты…»/7/.

Исследователь Александров А.А. говорит, что у Блока город на первых порах воспринимается как начало чуждое, посягающее на высокую мечту поэта. Но пройдет немного времени – и все переменится: оказывается, этот шумный и будто бы чуждый мир обладает громадной силой притягательности, и от него уже никуда не уйти. Потом Блок скажет, что душа поэта не может оставаться «молчаливой, ушедшей в себя» – именно потому, что ее тревожат «людские обитатели – города»: так в магическом вихре и свете, возникают «страшные и прекрасные видения жизни»/1/.

Обстоятельства литературной биографии Блока сложились таким образом, что первое признание как поэт снискал он не в Петербурге, а в Москве. Находясь в Москве, Блок сравнивал два города. И всегда Петербург оказывался хуже Москвы. Столица на Неве представилась городом мглы, болотным «бургом». Москва же была «градом» со сказочными теремами, освещенными чудо-зарей, родиной философа В.Соловьева, который верил в красоту будущей жизни, призывал к преодолению эгоизма и истинно любовным отношениям. Москва показалась А. Блоку местом, откуда лучше слышны «торжествующие созвучия» будущего. )