одним из богатейших, замечательнейших городов в Европе ”. По приезде в

Петербург Сегюр детально занимается с русским двором и со своими колле-

гами – послами европейских держав. В чём видит свою основную цель, глав-

ную задачу молодой блестящий посол короля Франции? Перед ним – очень

нелегкая задача – наладить взаимоотношения между его страной и Россией.

Для Франции это чрезычайно важно.

Во многом благодаря стараниям Сегюра был заключён русско-французс-

кий торговый договор 1787 года. Франция получала возможность торговать на

тех же условиях, что и англичане, а русские товары освобождались от тяжёлых

пошлин в Марселе. Именно этим дипломатическим и политическим целям и за-

дачам, разрешению их в спорах и контактах с русской дипломатией и госу-

деятелями и посвящены мемуары Сегюра. Но не только им. Одновременно це-

лая галерея современников Сегюра проходит перед нами. Картины быта, нра-

вов, описание путешествий императорского двора к южным пределам страны

и даже изображение природных ландшафтов содержится в книге. И всё-таки,

пожалуй, наиболее рельефны и интересны у Сегюра портреты его знаменитых

современников. Это прежде всего зарисовки характеров выдающихся личнос-

тей, которых он хорошо знал и с которыми он сталкивался на протяжении все-

го пребывания в России. Речь идёт о Екатерине Второй и Потёмкине. Сегюр

наблюдал обоих и на дипломатических приёмах, и при решении государствен-

ных дел, и в домашней обстановке. Наблюдений было много, и самых разно-

образных. Он подметил некоторые особенности характеров Екатерины и По-

тёмкина и пишет о них с известной долей иронии и даже предубеждения, что,

впрочем, естественно для иностранца, француза, дипломата, представляющего

в России недружественную державу. И тем не менее в “Записках” находим

очень интересные, живые, полнокровные изображения. Так, он отмечает боль-

шой государственный ум Екатерины Второй, её энергию, волю, самообладание,

чувство такта и меры. Для Сегюра она – образец политического деятеля. Екате-

рина решительно, чётко ставит цель и стремится к её достижению, много и пло-

дотворно работает, пытается контролировать своих министров. Она стремится

к созданию “хороших” законов для населения огромной страны, пытается обе-

зопасить её от внешних врагов, ревностно относится к защите её интересов на

международной арене.

Конечно, в описании попадается несколько слащавых характеристик им-

ператрицы. Их можно отнести и на счёт комплиментов опытного царедворца,

светского человека и дипломата, а также на счёт общего понимания идеальных

отношений между “добрым” монархом и его “простым” народом. Но иногда по-

добная идиллия нарушается как по воле автора, так и в силу объективной исто-рической действительности. Описание того, что ” её (Екатерины) управление

было покойное и мягкое”, вдруг прорывается рассказом о восстании Емельяна

Пугачёва, а затем убийстве несчастного Ивана Пятого, главного соперника им-

ператрицы, обречённого на пожизненное заключение в крепости. Впрочем, не-

которые отрицательные черты Екатерины Второй не укрылись от наблюдатель-

ности французского посла. Это гипертрофированное тщеславие, ”беспредель-

ное” честолюбие, сухость и рационализм, переходящие в безбрежный эгоизм.

Эти черты, так точно подмеченные и откровенно описанные, дополняют порт-

рет Екатерины Второй и совпадают с тем, что отмечают другие современники

при характеристике этого выдающегося государственного деятеля своего вре-

мени и незаурядной личности.

Автор ”Записок” стеснён в меньшей степени условностями при изобра-

жении Потёмкина. Этот портрет получился, пожалуй, не менее жизнен, чем

портрет Екатерины. Сегюр рисует его сочными красками. “Светлейший князь”

предстаёт перед нами со всеми достоинствами и недостатками. Он умён, энер-

гичен, деятелен, но иногда он ленив, тщеславен, апатичен. Сегюр пытается

дать понять читателю, что он был со “светлейшим” на дружеской ноге. Воз-

можно. Правда, сквозь известную лёгкую фамильярность при изображении По-

темкина проглядывают определённые боязнь и страх, а также зависимость от

решений всесильного фаворита. Но это и понятно. Потёмкин был всемогущ.

Что можно сказать о социальной и политической направленности ”Запи-сок ”? Увлечение модной философией эпохи Просвещения, чтение трудов эн-

циклопедистов, восторженное отношение к такому понятию, как “свобода”, на-

конец, личное участие в войне за незавмсимость в Америке, казалось бы, даёт

заранее ответ на вопрос, как Сегюр мог оценить то, что видел в России, каких

вообще классовых позиций он придерживался. В самом деле, французский по-

сол превосходно знает, что такое крепостное право в России. Сегюр видел ни-

щету и разорение народа, который находился под “милостивым правлением”

“матушки-государыни”. Более того, из-под его пера срываются точные, превос-

ходные описания социальных контрастов. Вот что Сегюр пишет о путешествии

Екатерины на юг в 1788 году: “ Бедные поселяне с заиндевевшими бородами,

несмотря на холод, толпами собирались и окружали маленькие дворцы, как бы волшебною силою воздвигнутые посреди их хижин, дворцы, в которых весё-

лая свита императрицы ” пировала, сидя за “раскошными столами”. Картина

контрастов, объективность художественного образа чрезвычайно правдивы и

убедительны. И всё же в “Записках” нигде и никогда мы не найдём осуждения

того строя, который господствовал в России. Нигде и никогда автор не будет

критиковать абсолютизм и феодализм в России. И в политике, и в литературе

Сегюр, несмотря на свой либерализм и внешнее преклонение перед свободой,

полностью поддерживает общество социального неравенства, ради которого он

деятельно и так верно служит французским монархам Людовику Шестнадцато-

му, Наполеону Бонапарту и Людовику Восемнадцатому.

Особым видом “записок иностранцев” можно полагать дорожные днев-

ники наших “учёных немцев” – петербургских академиков – П.С.Палласа, С.-Г.

Гмелина, И.П.Фалька. В качестве специалистов они были приглашены на рабо-

ту в Россию. Учёные участвовали в ряде академических экспедиций в европейс-

кую и азиатскую части страны. Сбор и систематика данных о природе, населе-

нии, достопримечательностях принесли превосходные результаты и внесли не-

оценимый вклад в мировую науку. Достаточно сослаться на появление первых в мире работ, посвящённых флоре и фауне всей России и отдельно – её огром-

ного региона – Сибири. Совершенно уникальны дорожные дневники академи-

ков, содержащие описание “естественной истории”.

Пётр Симон Паллас (1741- 1811) в 70-80-е годы 18 века опубликовал

свой труд “Путешествие по разным провинциям Российского государства”. В

1768 году он возглавил одну из академических экспедиций. В её состав входили

и русские учёные Н.П.Соколов, В.Ф.Зуев, Н.П.Рычков. Были обследованы

Среднее и Нижнее Поволжье, Заволжье, Урал, Зауралье, Алтай, Западная Си-

бирь, юг Восточной Сибири и Забайкалье. Кроме того, в некоторые районы вы-

езжали отдельные члены экспедиции: Н.П.Соколов – в Восточную Сибирь,

В.Ф.Зуев – в район низовий Оби и побережья Северного Ледовитого Океана,

Н.П.Рычков – в Казанскую губернию. Успех экспедиции превзошёл все ожида-

ния. Материалы, наблюдения и исследования учёных явились огромным вкла-

дом в мировую науку. Они не потеряли своё значение и в настоящее время, так

как позволяют установить эволюцию природных ландшафтов, флоры и фауны

Европейской и Азиатской России за последние 200 лет.

Результатом экспедиции, окончившейся 30 июля 1774 года, были много-

численные сочинения по ботанике, зоологии, но прежде всего географии. Они

были опубликованы на латинском, немецком и русском языках в Петербурге и

Лейпциге. Богатейшие собрания по флоре и фауне, палеонтологии и этногра- )