Первобытная демократия находилась еще в полном расцвете, и из этого мы должны исходить при суждении о власти и положении как совета, так и басилевса.

Если у греков при господстве отцовского права должность басилевса обычно к сыну или к одному из сыновей, то это лишь доказывает, что сыновья могли рассчитывать на наследование в силу народного избрания, но отнюдь не служит доказательством законного наследования помимо такого избрания.

В данном случае мы находим у ирокезов и греков первый зародыш особых знатных семей внутри рода, а у греков к тому же еще и первый зародыш будущего наследственного предводительства или монархии. Следует предположить, что у греков басилевс или избирался народом или же должен был утверждаться его признанными органами – советом или агорой, как это практиковалось по отношению к римскому «царю».

Слово басилевс, которое греческие писатели употребляют для обозначения гомеровской так называемой царской власти, при наличии на ряду с ней совета вождей и народного собрания, означает только военную демократию (потому что главный отличительный признак этой власти – военное предводительство).

У басилевса, помимо военных, были еще жреческие и судейские права; последние не были точно определены, первые были присвоены ему как верховному представителю племени или союза племен.

Этимологически правильно переводить слово «басилевс» как «старейшина рода». Современному значению слова «король» древнегреческое «басилевс» совершенно не соответствует.

Аристотель говорит, что «basileca» героической эпохи была предводительством над свободными, а басилевс был военачальником, судьей и верховным жрецом; правительственной властью в позднейшем смысле он, следовательно, не обладал.

В греческом строе мы видим еще в полной силе древнюю родовую организацию, но вместе с тем, уже и начало подрыва ее: мы видим здесь отцовское право с наследованием имущества детьми, что благоприятствовало накоплению богатства в семье и усиливало семью в противовес роду; обратное влияние имущественных различий на общественный строй посредством образования первых зародышей наследственной знати и царской власти; восхваление и почитание богатства как высшего блага и злоупотребления древними родовыми учреждениями для оправдания насильственного грабежа богатств. Не хватало учреждения, которое увековечило бы не только начинающееся разделение общества на классы, но и права имущего класса на эксплуатацию неимущих и господство первого над последним.

И такое учреждение появилось. Было изобретено государство. Первыми поселенцами в Риме был ряд объединенных в одно племя латинских родов.

Общепризнанно, что римский род был таким же институтом, как и род греческий; если греческий род представляет дальнейшее развитие той общественной ячейки, первобытную форму которой мы находим у американских краснокожих, то это целиком относится и к римскому роду.

Римский род имел следующее устройство:

1. Взаимное право наследования членов рода; имущество оставалось внутри рода. В римском праве господствовало уже отцовское право, потомство по женской линии исключалось из наследования. По закону Двенадцати таблиц, древнейшему известному нам писаному памятнику римского права, наследовали в первую очередь дети как прямые наследники, за их отсутствием – сородичи. Во всех случаях имущество оставалось внутри рода. Мы видим здесь постепенное проникновение в родовой обычай новых, порожденных ростом богатства и моногамией правовых норм: первоначально равное право на наследование всех сородичей сперва – и, очень рано – ограничивается на практике детьми и потомством по мужской линии.

2. Обладание общим местом погребения.

3. Общие религиозные празднества.

4. Обязательства не вступать в брак внутри рода. Это, по-видимому, никогда не превращалось в Риме в писаный закон, но оставалось обычаем.

5. Общее владение землей.

6. Обязанность сородичей оказывать друг другу защиту и помощь. Римское государство с самого начала выступило на сцену такой преобладающей силой, что право защиты от несправедливости перешло к нему.

А о праве избирать и смещать старейшину нигде не упоминается. Но так как в первый период существования Рима все должности замещались по выбору или по назначению, начиная с выборного царя, и так как жрецы курий выбирались куриями, то мы можем предположить относительно старейшин родов то же самое, хотя избрание из одной и той же семьи в роде могло уже стать правилом.

Таковы были права римского рода. За исключением уже завершившегося перехода к отцовскому праву, они точно воспроизводят права и обязанности ирокезского рода.

Десять родов составляли фратрию, которая здесь называлась курией и имела более важные общественные функции, чем греческая фратрия. Десять курий составляли племя, которое первоначально, подобно остальным латинским племенам, имело своего выборного старейшину – военачальника и верховного жреца. Все три племени, взятые вместе, составляли римский народ.

К римскому народу, таким образом, мог принадлежать только тот, кто был членом рода, а через свой род – членом курии и племени. Первоначальный общественный строй этого народа был следующий. Общественными делами ведал сначала сенат, который составлялся из старейшин трехсот родов; именно поэтому, в качестве родовых старейшин, они назывались отцами (patres), а их совокупность – сенатом (совет старейшин, от слова senex–старый).

Вошедшее в обычай избрание старейшин всегда из одной и той же семьи каждого рода создало и здесь первую родовую знать. Эти семьи назывались патрициями и претендовали на исключительное право вступления в сенат и на право защищать все другие должности. Тот факт, что народ со временем примирился с этими притязаниями, и они превратились в действующее право, нашел свое выражение в сказании о том, что Ромул пожаловал первым сенаторам и их потомству патрициат с его привилегиями.

Сенат имел решающий голос во многих делах и предварительно обсуждал наиболее важные из них, в особенности новые законы. Последние окончательно принимались народным собранием (собрание курий). Народ собирался, группируясь по куриям, а в каждой курии, вероятно, по родам; при решении вопросов каждая из тридцати курий имела по одному голосу. Собрание курий принимало или отвергало все законы, избирало всех высших должностных лиц, в том числе так называемого царя, объявляло войну (но мир заключал сенат), и в качестве высшей судебной инстанции выносило окончательное решение по апелляции сторон во всех случаях, когда дело шло о смертном приговоре римскому гражданину. Рядом с сенатом и народным собранием стоял царь (rex), который точно соответствовал греческому басилевсу, и был почти самодержавным царем. Он тоже был военачальником, верховным жрецом и председателем в некоторых судах. Должность rex’а не была наследственной; напротив, он сперва избирался по предложению предшественника, собранием курий, а затем во втором собрании торжественно вводился в должность.

Так же как и у греков в героическую эпоху, у римлян во время так называемых царей была военная демократия, основанная на родах, фратриях и племенах, и из них развившаяся. Курии и племена были отчасти искусственными образованиями, но они были созданы по настоящим, естественно выросшим образцам общества, из которого они возникли и которое еще окружало их со всех сторон. Развившаяся патрицианская знать уже приобретала твердую почву под ногами, цари старались расширить свои полномочия, но все это не меняет первоначального основного характера конституции.

Благодаря завоеванию, население города Рима и римской области возрастало, отчасти за счет населения покоренных, по преимуществу латинских, округов. Все эти новые подданные стояли вне старых родов, курий и племен и, следовательно, не составляли части собственно римского народа. Они были лично свободные люди, могли владеть земельной собственностью, должны были платить налоги и отбывать военную службу. Но они не могли занимать никаких должностей и не могли участвовать ни в собрании курий, ни в дележе завоеванных государственных земель. Они составляли лишенный всех публичных прав плебс. Благодаря своей все возрастающей численности, своей военной выучке и вооружению они сделались грозной силой, противостоящей старому populus. )