Восстановление в качестве одного из звеньев развития названия «русь» социального термина в значении «войско», «рать», «ополчение» позволяет как будто с учетом возможности существования не дошедшего до нас, созданного на древнесеверном языке источника летописного «Сказания о призвании варягов» понять суть искажений этого источника в последующей письменной традиции. Связь первоначального значения названия «русь» с понятием «войско, дружина» объясняет и летописную формулу «пояша по собе всю русь»: по моему мнению, заключается в том, что согласившийся на роль служилого князя варяжский конунг (как и позднее делали князья, приглашавшиеся в Новгород) прибыл на службу, мобилизовав все доступные ему силы, куда входила и его личная дружина, и вооруженное ополчение для похода, «русь». Видимо, именно так понималось первоначальное место и в летописи.

Позднее, когда к началу XII в. название «русь» утратило первоначальное значение социального термина, замененного развитой и дифференцированной социальной терминологией для обозначения феодального господствующего слоя, и когда дальнейшее развитие получило государственно-территориальное понятие «Русь», «Русская земля», обозначавшее государство, возглавляемое этим феодальным строем, объединившим «великих князей» и «светлых князей» и «всякое княжье», «великих бояр», «бояр» и «мужей», от которых уже отделились купцы-гости (эта развитая феодальная иерархия отчетливо выступает уже в составе социального слоя «руси» по источникам, характеризующим ее еще в начале IX в.), при изложении «Сказания о призвании варягов» упоминание в новгородских летописях о «руси» Рюрика потребовало пояснений, что и вызвало ошибочную этническую интерпретацию. До определенного времени употребление слова «русь» в социальном, а не этническом значении не вызывало сомнений. Последние следы этой надплеменной природы военно-дружинной «руси» зафиксированы в начале XI в. «Русской Правдой» Ярослава.

«Русь» как название широкого, надплеменного дружинно-торгового общественного строя, консолидирующегося вокруг князя, образующего его дружину, войско, звенья раннефеодального административного аппарата, наполняющего города «Русския земли», безотносительно к племенной принадлежности, защищенного княжеской «Правдой роськой», - это понятие, несомненно, восточноевропейское. Название этого по происхождению и составу своему прежде всего славянского общественного строя родилось на славяно-финно-скандинавской языковой почве, но в развитии своем полностью подчинено закономерностям развития восточнославянского общества и Древнерусского государства. В силу этих закономерностей происходило и перерастание уже в IX-X вв. социального значения в этническое: «русь» становится самоназванием не только для новгородских словен и киевских полян, «прозвавшихся русью», но и для варяжских послов «хакана росов», а затем посланцев Олега и Игоря, гордо заявлявших грекам: «Мы от рода русскаго».

Таковы результаты историко-лингвистического анализа проблемы происхождения названия «русь»».

Не исключено, что мы имеем здесь дело с контаминацией, своеобразным наслоением омонимичных слов разного происхождения, обозначавших изначально разные группы людей - социальные и этнические. Во всяком случае, судя по всему, именно так обстоит дело с многочисленными упоминаниями разных народов, называемых почти или совершенно одинаково звучащими именами рос, рус, русь и т.п., в источниках раннего средневековья: латино- и арабоязычных, греческих и древнерусских. Видимо, предстоит еще большая работа по их углубленному анализу - с учетом времени и места, к которым они привязаны, а также языка источника, их упомянувшего.

ВЕРСИЯ 6.

Оригинальную и неожиданную гипотезу еще более раннего, чем по Данилевскому, происхождения слова “Русь” предложена Параниным и развита в последствии А. Шарымовым. Эта гипотеза интересна тем, что является логическим продолжением версии Данилевского.

1. Загадочные летописные "две руси"

1.

Начальные историко-географические абзацы великой "Повести временных лет", ПВЛ, известнейшей нашей летописи, посвящены (по определению Дмитрия Сергеевича Лихачева, исследователя древнерусской литературы, который перевел ПВЛ на современный литературный русский язык) "событиям всемирной истории в ее средневековом понимании": разделению Земли между сыновьями Ноя и расселению народов по их наделам. Тут читаем:

"Иафет же получил страны северные и западные .

"В Афетове же части седять русь, чудь и всякие народы: меря, мурома, весь, мордва, заволочская чудь, пермь, печера, емь, литва, угра, зимигола, корсь, летгола, либь. Ляхи же и прусы, чудь сидят близь моря Варяжского . Потомство Иафета также: варяги, шведы, норманы, готы, р у с ь, англы, галлы, волохи, римляне, немцы, корлязи, венецианцы, генуэзцы и прочие ."

Обратите внимание: в отрывке этом "русь" упомянута дважды и словом этим называются народы, жившие по разные стороны от Финского залива.

Первая "русь" соседит с чудью (сегодня это -- эстонцы). Мы будем называть ее для

удобства "южнобалтийской".

Вторая же "русь" соседствует с варяжскими народами. Будем называть ее

"северобалтийской".

Нет сомнения, что обе руси -- и северо- и южнобалтийская были этнически родственны (иначе, с чего бы, собственно, им носить одинаковое имя?).

Польский историк Хенрик Ловмяньский высказал в книге "Русь и норманны" любопытную мысль относительно этого имени:

"Не могло ли оно восходить к корню raud "красный", "рыжий" и указывать на какую-то особенность территории" 2. [2 Ловмяньский Х. Русь и норманны. М., 1985. С. 187.]

Это предположение Ловмяньского оказалось продуктивным.

Географ и историк Виктор Паранин изложил новую теорию происхождения древней Руси.

Паранин обратил внимание на бытовавшую некогда в Восточной Европе систему для обозначения сторон горизонта и ориентации в пространстве. Называлась она "цветовой", а основывалась на Солнце. Юг в ней обозначался красным цветом, север -- черным, восток -- синим (голубым), а запад -- белым.

Далее надо было определить язык, в котором могло возникнуть имя, соответствующее изложенным принципам.

Поиск привел к прибалтийско-финским языкам. При этом оказалось, что в одном из них, карельском, нашлись дивные слова: "ruskej" -- "красный", и ряд производных: "rusko" -- "заря", "румянец"; "ruskotaa" -- "краснеть" и т.д. Никто до той поры (и до Паранина) толком над этим не задумывался.

Очевидной стала лингвистическая основа слова "русь" как ц в е т о в о г о

символа ю ж н о г о элемента какой-то территориальной системы. Какой же именно?

2. Подсказывает "Калевала"

Для ответа на этот вопрос Паранин обратился к знаменитому эпосу карелов и финнов -- "Калевале".

Главное эпическое время его -- бронзовый век, рубеж эпохи бронзы и железа, примерно 100 год до Рождества Христова (РХ).

Основной же сюжет эпоса заключается в борьбе за обладание чудесной мельницей Сампо между героями, обитающими в южной Калевале (Вяйнеле), с жителями Похьелы (то есть Севера). По этому поводу знаток фольклора академик Борис Александрович Рыбаков заметил в статье "Сампо и сейды":

"Возможно, что битва за Сампо -- не столкновение финнов и карел с лапландцами (саамами), а соперничество родственных между собой южных финно-карельских племен с северными тоже финно-карельскими племенами, веровавшими в того же верховного бога Укко, что и южане"

Обратите внимание: столкновение юга с севером, "красного" с "черным", "ruskej" с "musta"! Это -- решающее для понимания будущей судьбы этнонима "русь" положение. Что оно означает?

Во внутриплеменной борьбе южной части единого племени с северной (запечатленной в "Калевале", где борьба эта обрела вид битвы за Сампо), в борьбе "красного" с "черным", южная часть обособляется от северной -- и при этом берет себе новое имя, как раз и связанное с ее географическим положением, то есть, "южная", "красная", "ruskej" -- "русь" . )