В это время в Царстве Польском (как и во всей Рос­сии) происходил промышленный переворот: ручной труд заменялся машинами, мануфактуры превращались в фаб­рики и заводы.

В результате указанных условий польская промыш­ленность достигла в начале 60-х годов сравнительно высо­кого уровня. В промышленности и ремесле было занято около 17% населения, в торговле—5%. Если в 1845 г. количество рабочих составляло свыше 46 тыс., стоимость продукции — около 10 млн. руб., то в 1860 г. соответствен­но — 75 тыс. и 32 млн., в 1864 г. соответственно — 78 тыс. и 50 млн. Следовательно, за 20 лет польская промышлен­ность выросла по стоимости продукции в 5 раз; во столько же раз увеличилась продукция па душу населения. Вместе с тем развивалось и ремесло. Если в 1845 г. коли­чество ремесленников составляло 75 тыс., а их продукция оценивалась в 7 млн. руб., то в 1860 г. соответственно — 91 тыс. и 15 с лишком млн.

К числу наиболее крупных городов относились Варша­ва с населением в 165 тыс., Лодзь — 32 тыс. человек.

По сравнению с южными и западными польскими зем­лями Царство Польское ушло далеко вперед в промышленном развитии. И в системе Российской империи оно занимало одно из передовых мест. В то же время по сравнению с передовыми странами Западной Европы Царство Польское весьма отставало.

Промышленность Царства Польского, переживавшая переходный период, в начале 60-х годов состояла в ог­ромном большинстве из мелких предприятий, насчиты­вавших по нескольку рабочих. Однако преобладающая часть рабочих (приблизительно две трети) работала на средних и крупных предприятиях. Было немало предприятий, которые насчитывали по нескольку сот рабочих. Виднейшим представителем буржуазии был Леопольд Кроненберг — банкир, промышленник, коммерсант и зем­левладелец; он имел деловые связи почти во всех отраслях промышленности.

Рабочий класс Царства Польского рекрутировался главным образом из городской и деревенской бедноты — разморившихся ремесленников и подмастерьев, безземель­ных и малоземельных крестьян. Тяжелое положение ра­бочих было характерно для ранних стадий развития про­мышленного капитализма. Рабочий день продолжался 12—14 часов и больше. Заработная плата подавляющего большинства рабочих была далеко не достаточной для со­держания семьи и лишь квалифицированные рабочие по­лучали прожиточный минимум. Широко применялся жен­ский и детский труд, причем первый оплачивался в поло­винном размере по сравнению с мужским, второй — в четвертном. Техника безопасности на предприятиях почти совершенно отсутствовала, вследствие чего многочисленны были случаи увечья и болезной. Особенно тяжелые усло­вия были на строительстве промышленных зданий, желез­ных и шоссейных дорог, где рабочих помещали в казармы, а заработную плату частью выплачивали продовольстви­ем. Никакого обеспечения рабочих не существовало. Не было также никаких рабочих организаций. Нищета и бес­правие — таковы были условия жизни рабочих .

Особенно ухудшилось положение рабочих (и ремесленников) в начале 60-х годов по причине большой дороговизны на хлеб, вызванной неурожаями, а также в связи с ростом безработицы, обусловленной введением машин в промышленности. Поэтому рабочие и ремесленники не раз устраивали погромы фабрик. Наиболее известными были выступления текстильщиков в Лодзи в 1861 г.: 20 апреля около 500 рабочих «разгромили фабрику Пруссака; на сле­дующий день свыше 800 рабочих разгромили фабрику Шайблера. Кроме того, рабочие иногда устраивали и за­бастовки. [25]Правда, это были слабые выступления, иногда без ясных требований и всегда ограниченные одним местом.

Рост промышленности и городского населения оказы­вал сильное влияние на сельское хозяйство. Возрастал спрос на сельскохозяйственные продукты, что влекло за собой повышение цен на них и увеличение площади обра­батываемой земли. Пашня увеличилась с 260 тыс. в 1839 г. до 351 тыс. влук в 1859 г. (влука — 17 га). Особенно уве­личилась площадь под пшеницей и сахарной свеклой. Со­вершенствовалась техника сельского хозяйства. Землю стали обрабатывать более интенсивно. Вместо трехполья стали вводить многополье. Увеличилось применение есте­ственных и искусственных удобрений. В помещичьих име­ниях все более применялся собственный сельскохозяйст­венный инвентарь. К уже применявшейся технике — се­ялкам, молотилкам, веялкам — прибавилась новая: желез­ный плуг и железная борона; в передовых хозяйствах появились жнейки.

Интенсификация обработки земли вызвала повышение урожайности хлебов и корнеплодов. С 30-х по 50-е годы урожайность озимых хлебов в среднем увеличилась при­близительно в полтора раза: от сам-три до сам-четыре с по­ловиной; урожайность картофеля увеличилась от сам-че­тыре до сам-пять и больше.

В результате указанных перемен значительно увели­чились сборы всех основных сельскохозяйственных куль­тур. Если в 1822 г. озимых было собрано 4362 тыс. корцев, яровых — 3926 тыс., картофеля — 3083 тыс., то в 1860 г. озимых — 12 696 тыс., яровых — 12 378 тыс., картофеля — 12 525 тыс. (корец равнялся приблизительно 6 пудам). Чистая продукция (без посевов) на душу населения вы­росла по зерновым более чем в два раза, а по картофелю более чем в 4 1/2 раза.

Развивалось также животноводство, причем не только в связи с ростом спроса на мясные и молочные продукты, но и в силу потребности в естественных удобрениях.

Указанные успехи в развитии сельского хозяйства ка­сались прежде всего помещичьих хозяйств, так как кресть­янские хозяйства переживали в этот период настоящий кризис. Помещичьи хозяйства имели в это время товарный характер. Хлеб и шерсть производились на продажу, кар­тофель — на производство водки, свекла — на производ­ство сахара. В помещичьих хозяйствах возникли пред­приятия по обработке сельскохозяйственных продуктов. Особенно сильно развивалась в это время сахарная промышленность.

Развитие товарности сельского хозяйства толкало по­мещиков на увеличение своих земель за счет крестьян­ских, на ликвидацию старого землеустройства, связанного с чересполосицей, на ликвидацию сервитутов (т. е. права крестьян на пользование лесами, пастбищами и лугами) и на увеличение рабочей силы, потребность в которой все больше ощущалась в собственно помещичьих хозяйст­вах — фольварках.

Как известно, вся земля оставалась в собственности помещиков. Сохранялось также сословное господство по­мещиков над крестьянами: на основании закона помещики являлись войтами в расположенных на их землях гминах (волостях); лично или через назначенных лиц помещик управлял волостью, располагая всей полнотой власти в том числе полицейской и даже судебной (по мелким преступлениям). Обладание всей землей и местной вла­стью давало помещикам возможность производить земле­устройство совершенно самовольно, исключительно в соб­ственных интересах. В связи с этим усилились такие яв­ления, как принудительное выселение крестьян с их постоянных местожительств, отобрание от крестьян земли или замена лучшей на худшую, ликвидация сервитутов и т. д. Массовое принудительное выселение крестьян представляет, по словам виднейшего буржуазного исто­рика польской деревни Владислава Грабского, «основное явление в развитии земельных отношений в первой поло­вине XIX века» .

Угроза перенесения крестьянского восстания из Галиции в Царство Польское в 1846 г. вынудила царское пра­вительство несколько ограничить произвол помещиков: в том же году был издан указ, запрещавший выселение крестьян, имевших более 3 моргов земли (морг — 1/30 влуки—0,57 га), и новое увеличение повинностей; следова­тельно, все беднейшее малоземельное крестьянство молча отдавалось на произвол помещиков.

После указа 1846 г. ограбление «защищенного» кресть­янства утихло, хотя и не прекратилось совсем, зато с прежней силой происходило ограбление беднейших кресть­ян, имевших менее 3 моргов. Количество безземельных крестьян в конце 50-х годов достигло 1339 тыс. человек (вместе с семьями), что составляло по отношению ко все­му крестьянскому населению 40,5%.

В начале 60-х годов в пользовании всех крестьян, ко­торых насчитывалось около 2 млн. (не считая земледель­цев-мещан), находилось 6,3 млн. моргов земли, в пользо­вании помещиков, которых насчитывалось 196 тыс. (в том числе мелкопоместной шляхты — 171 тыс.) — свыше 10 млн. )