Беспорядки начались с военного бунта (что вполне естественно, если власть стала защищаться и «возможности мирного улаживания» вопроса о смене лидера у руля этой власти «положен решительный предел») запасных батальонов Литовского и Волынского полков. Рано утром началась в районе расположения этих полков перестрелка, и мне по телефону дали знать, что командир Литовского батальона (фамилию забыл) убит взбунтовавшимися солдатами и убито еще два офицера, а остальные гг. офицеры арестованы. С трудом удалось успокоить взволнованные части эти и убедить их выпустить арестованных офицеров. Таким образом, революция началась с военного бунта…» (цит. по: Февральская революция. Революция и гражданская война в описаниях белогвардейцев. М.—Л., 1926, с. 38-39).

Итак, вырисовывается как бы следующая картина: стихийные беспорядки в столице переросли в вооруженное выступление против властей только после того, как император в очередной раз запретил собраться народным представителям (думцам) на их заседания. И, естественно, обиженная Госдума тоже стихийно (в силу сложившихся обстоятельств) оказалась во главе «революции», вина за начало которой таким образом полностью ложилась на Николая II. Картина логичная, однако не во всем точная.

Петросовет как оплот правосоциалистических партий.

Как это было ни обидно для думских заговорщиков, но и вынужденная роль руководителей народной революции от них стала ускользать в самом начале событий, развивавшихся вопреки кадетскому сценарию дворцового переворота.

Еще вечером 26 февраля (о чем населению было сообщено два дня спустя) «…в Таврическом дворце открыл свои заседания Совет рабочих депутатов из представителей петроградского пролетариата и революционной армии.

Председателем Совета избран Чхеидзе (эсдек / меньшевик/), товарищами (заместителями) председателя депутаты Керенский (трудовик, с марта 1917 года эсер) и Скобелев (эсдек /меньшевик/). Несмотря на энтузиазм, которым были полны участники собрания, заседание носило строго деловой характер.

В первую очередь был выдвинут продовольственный вопрос. Собрание выделило особую продовольственную комиссию, которая совместно с временной комиссией Государственной Думы сейчас же приступила к выработке мер, необходимых для того, чтобы обеспечить армию и население Петрограда хлебом и другими пищевыми продуктами…

Кроме продовольственной комиссии, собрание организовало комиссии: военную – для дальнейшей организации революционных выступлений армии; литературную – для издания газет, листков и воззваний, а также выбрало десять временных эмиссаров для организации районных отделений Совета.

Наибольшее внимание заняло обсуждение вопроса о вхождении представителей Совета во временную комиссию Государственной Думы. Решено делегировать туда депутатов Чхеидзе и Керенского.

Собрание несколько раз прерывалось овациями по адресу все вновь и вновь прибывавших представителей различных воинских частей, вставших на защиту свободы и революции.

Совет объявил свои заседания непрерывными и после краткого перерыва вновь, в 3 часа ночи, начал свою напряженную работу» (Известия Петроградского Совета рабочих депутатов, прибавление к № 1, 1917, 28 февраля).

Иными словами, процесс формирования нового органа государственной власти взамен царского правительства начался еще до указа о невозобновлении работы думы. Более того, когда Совет начал свои заседания, председатель Госдумы направил в Ставку верноподданную телеграмму следующего содержания: «Положение серьезное. В столице – анархия. Правительство парализовано. Транспорт продовольствия и топлива пришел в полное расстройство. Растет общественное недовольство. На улицах происходит беспорядочная стрельба. Части войск стреляют друг в друга. Необходимо немедленно поручить лицу, пользующемуся доверием страны, составить новое правительство. Медлить нельзя. Всякое промедление смерти подобно. Молю Бога, чтобы в этот час ответственность на пала на венценосца» (цит. по: Февральская революция, с. 40-41).

Думцы, испугавшись того, что выпущенный ими на улицы столицы для устрашения Николая II джинн народного недовольства стал принимать вполне конкретные очертания революции, руководимой левыми партиями, вновь попытались договориться с царем о своем участии в органах исполнительной власти, уже не покушаясь на смену императора. Но венценосец, как мы видели, обрушил свой гнев именно на Думу.

И вот тогда, поняв, что ни на какие договоренности с думцами Николай II не пойдет, а Перосовет все прочнее захватывает инициативу в борьбе за власть, в 3 часа дня 27 февраля частное собрание нескольких членов распущенной царем Госдумы приняло решение о формировании Временного комитета для восстановления порядка и сношения с учреждениями и лицами. Этот весьма странно названный комитет тут же обратился с воззванием к населению: «Временный комитет членов Государственной думы при тяжелых условиях внутренней разрухи, вызванной мерами старого правительства, нашел себя вынужденным взять в свои руки восстановление государственного и общественного порядка. Сознавая всю ответственность принятого им решения, комитет выражает уверенность, что население и армия помогут ему в трудной задаче создания нового правительства, соответствующего желаниям населения и могущего пользоваться его доверием» (Российское законодательство X—XX веков. Т. 9. М., 1994, с. 118).

Одновременно с этой откровенной заявкой думцев на власть М. Родзянко с целью «прощупать» отношение армии к происходящему направил телеграмму главнокомандующему ближайшего к Петрограду Северного фронта. В телеграмме говорилось: «Правительственная власть находится в полном параличе и совершенно беспомощна восстановить нарушенный порядок. России грозит уничтожение и позор, ибо война при таких условиях не может быть победоносно окончена. Считаю единственным и необходимым выходом из создавшегося положения безотлагательное призвание лица, которому может верить вся страна и которому будет поручено составить правительство, пользующееся доверием всего населения… Медлить больше нельзя, промедление смерти подобно» (Отречение Николая II. М., 1990, с. 244).

Настроение генералитета оказалось благоприятным для осуществления запланированного ранее не без его участия переворота, и, рассчитывая на поддержку армии, думские заговорщики перешли к активным действиям. П. Милюков вспоминал: «Никто из руководителей Думы не думал отрицать большой доли ее участия в подготовке переворота. Вывод отсюда был тем более ясен, что… кружок руководителей уже заранее обсудил меры, которые должны были быть приятны на случай переворота. Намечен был даже и состав будущего правительства. …Личный состав министров старого порядка был ликвидирован арестом их, по мере обнаружения их местонахождения. Собранные в министерском павильоне Государственной думы, они были в следующие дни перевезены в Петропавловскую крепость» (Страна гибнет сегодня, с. 18)

Арест министров сделал Временный комитет Госдумы в глазах населения органом власти. Инициатива у Петросовета была, по сути, перехвачена и, по-видимому, своевременно, ибо на следующий день (28 февраля) «Известия Петроградского Совета рабочих депутатов» опубликовали воззвание: «Старая власть довела страну до полного развала, а народ до голодания. Терпеть дальше стало невозможно. Население Петрограда вышло на улицу, чтобы заявить о своем недовольстве. Его встретили залпами. Вместо хлеба царское правительство дало народу свинец.

Но солдаты не захотели идти против народа и восстали против правительства. Вместе с народом они захватили оружие, военные склады и ряд важных правительственных учреждений.

Борьба еще продолжается; она должна быть доведена до конца. Старая власть должна быть окончательно низвергнута и уступить место народному правлению. В этом спасение России.

Для успешного завершения борьбы в интересах демократии народ должен создать свою собственную властную организацию. )