Е.Л.Немировский

Часть 5. Первые специальные исследования. Славяно-русская библиография

Регистрация фактов — это лишь первый, самый начальный этап на пути формирования любой научной дисциплины. Постепенно приходит время эти факты систематизировать, обобщить и, наконец, проанализировать. Делают это обычно разные люди, работы которых подчас отделены друг от друга значительным промежутком времени. В России, впрочем, начальная регистрация первопечатных изданий и самые первые попытки связно рассказать о возникновении восточнославянского книгопечатания были одновременными.

«Non solum armis» — «Не только оружием» — такой девиз украшал герб екатерининского вельможи графа Николая Петровича Румянцева (1754-1826). Видный дипломат, а впоследствии, при Александре I, канцлер и министр иностранных дел, Румянцев был большим любителем старины. Его великолепная коллекция книг, рукописей, монет, медалей легла в основу Московского Румянцевского музея, собрание которого стало ядром нынешней Российской государственной библиотеки.

Будучи, как и большинство коллекционеров, дилетантом, граф окружил себя людьми, хорошо знавшими отечественную историю и словесность; они-то и помогали ему комплектовать коллекцию. Членами Румянцевского кружка были такие знатоки прошлого, как академик Иосиф Христианович Гамель (1788-1861), филолог Александр Христофорович Востоков (1781-1864), историки и археографы митрополит Евгений Болховитинов, К.Ф.Калайдович, П.И.Кеппен, П.М.Строев. Именно это неформальное объединение хорошо образованных людей и получило название Румянцевского кружка.

Под влиянием своих корреспондентов Н.П.Румянцев обратился к издательской деятельности и в 1813-1826 годах выпустил в свет свыше 40 исторических исследований и капитальных публикаций источников. Все эти превосходно оформленные и хорошо документированные издания в свое время составили эпоху в русском источниковедении — эпоху, которая уже в устах современников получила название Румянцевской.

Члены Румянцевского кружка, собирая и изучая рукописные и старопечатные книги, естественно, не могли не заинтересоваться историей книжного дела на Руси и обстоятельствами начала славянского книгопечатания кирилловским шрифтом.

Далее мы познакомимся с научной деятельностью членов Румянцевского кружка, имевшей отношение к интересующему нас вопросу. Но сначала расскажем о других собирателях старопечатных книг, которые в одно и то же время с Румянцевым, а также и несколько позднее делали полезное и нужное дело.

К коллекционерам обычно относятся иронически. А в недавние годы относились и с осуждением, ибо видели в них представителей частнособственнических интересов, категорически чуждых социалистическому государству. Между тем деятельность собирателей весьма полезна для общества. Они сохраняют для истории бесценные памятники древности, которые без них неминуемо бы погибли. Все более или менее крупные частные книжные собрания со временем поступают в государственные и общественные библиотеки, формируя наиболее ценное их ядро. Многие русские первопечатные книги и среди них издания Ивана Федорова также прошли через частные собрания, о которых и пойдет речь.

В первой половине XIX столетия старопечатные книги собирали любители, принадлежавшие к разным слоям общества. Были среди них вельможи и сановники, такие как граф Н.П.Румянцев. Были ученые, историки, которым старая книга помогала в их научных изысканиях. Собирали старинные книги и разбогатевшие купцы, чаще всего старообрядцы, видевшие в памятниках дониконовской печати чудом уцелевшие островки стародавней духовности и праведности.

Видным представителем сановных библиофилов был граф Федор Андреевич Толстой (1758-1849). В его библиотеке, размещенной в Москве в особняке на Большой Дмитровке, хранились ценнейшие рукописи и 377 томов старопечатных книг кирилловского шрифта. Среди них издания Ивана Федорова и Петра Тимофеева Мстиславца: «Апостол» 1564 года, «Евангелие Учительное» 1569 года, львовский «Апостол» 1574 года, виленские «Евангелие» 1575 года и «Псалтырь» 1576 года, «Псалтырь» и «Новый завет» 1580 года и, наконец, «Острожская Библия» 1581 года. Описал это собрание П.М.Строев; о его труде речь пойдет несколько позднее. Собрание Ф.А.Толстого в 1830 году было куплено Императорской Публичной библиотекой.

Заметим, что в наших библиотеках было принято в общем порочное обыкновение не сохранять книжные коллекции как единое целое. Книги из коллекций вливали в общий фонд, а нередко, как дубликаты, передавали в другие хранилища. Поэтому сегодня восстанавливать состав личных библиотек, которые, конечно же, являются памятниками культуры своего времени, неимоверно трудно. Единственным исключением является Государственный Исторический музей, где целостность коллекций не нарушалась.

Другой известный собиратель того времени, библиотека которого также была описана П.М.Строевым, — это Иван Никитич Царский (1789-1853), богатый купец-старообрядец. Человеком он был в старообрядческих кругах очень уважаемым; его именем были названы Царская моленная рогожских старообрядцев и Царский (впоследствии Заставный) переулок в Москве у Тверской заставы. В библиотеке Царского было 850 древних рукописей и 444 старопечатных издания. Назовем прежде всего прекрасный подбор изданий Анонимной типографии, работавшей в Москве до Ивана Федорова. Были и все известные к тому времени издания Ивана Федорова и Петра Тимофеева Мстиславца.

Собрание Царского было куплено графом Алексеем Сергеевичем Уваровым (1825-1884), основателем и первым президентом Московского Археологического общества, и перевезено из Москвы в его усадьбу в селе Поречье. В 1917 году это собрание поступило в Государственный Исторический музей, где книгам были возвращены старые индексы с упоминанием фамилии первого владельца.

Исключительно богатую библиотеку старопечатных изданий кирилловского шрифта собрал петербургский купец Алексей Иванович Кастерин (1806-1847). О нем мы знаем лишь то, что в свое время не без иронии рассказывал И.П.Сахаров: «Родился он . в Пошехонском уезде Ярославской губ. Отец его тогда был еще господским крестянином. С отцом переселился в Москву после 1812 года. Прежде собирал он голубей, потом начал собирать для сада цветы. В это время познакомился он с садоводом купцом Зубчаниновым, известным писателем. Этот приучил его читать книги — повести и романы. Брошены были голуби и цветы, и груды книг всякой всячины полетели из лавки Исаева . Старинаром он сделался после 1829 года».

Количественные параметры этой коллекции поражают — 1026 изданий. У Кастерина были безвыходные «Четвероевангелия» и все известные к тому времени издания Ивана Федорова. Среди последних — один уникум: «Хронология» Андрея Рымши 1581 года. Эта напечатанная в Остроге листовка по сей день известна лишь в единственном кастеринском экземпляре. Каталог этой коллекции, о котором речь пойдет позднее, составил В.М.Ундольский. После смерти Кастерина его библиотека была куплена за 10 тыс. рублей богатым меценатом Степаном Федоровичем Соловьевым, который в 1848 году подарил ее Императорской Публичной библиотеке.

Почти ничего не знаем мы о московском книготорговце А.С.Ширяеве, в коллекции которого было 256 старопечатных изданий. Среди них и безвыходное узкошрифтное «Четвероевангелие», которое в литературе долго называли «Ширяевским». Коллекция эта была приобретена Библиотекой Российской Академии.

Позднее мы познакомим читателей и с другими замечательными книжными собраниями, в которых были первопечатные издания.

Деятельным и весьма уважаемым членом Румянцевского кружка был митрополит Евгений (Евфимий Алексеевич Болховитинов). Занимаясь в Московской духовной академии, он одновременно слушал лекции в Московском университете.

Делом жизни Евгения Болховитинова было составление биографического словаря российских писателей. Первый вариант этого труда, который впоследствии неоднократно дополнялся, переделывался и издавался, начал печататься в 1805 году на страницах журнала «Друг просвещения» в виде отдельных статей. К сожалению, журнал этот вскоре перестал выходить. Но Болховитинов успел опубликовать здесь статью по истории русского книгопечатания — «Иоанн Федоров». Впоследствии митрополит неоднократно возвращался к этой теме. В 1813 году он опубликовал в журнале «Вестник Европы» статью «О славяно-русских типографиях». Пять лет спустя та же статья появилась на страницах «Словаря исторического о бывших в России писателях духовного чина, грекороссийския церкви». Издание это, предпринятое на средства Николая Петровича Румянцева, изобиловало грубейшими опечатками и ошибками. «Радость моя скоро преминилась на печаль, — писал Румянцев Болховитинову, — когда я усмотрел, что сие для меня по многим причинам драгоценное сочинение издается в свет так дурно». Граф приказал изъять из всего тиража первый лист с его гербом: «Не принесет мне то чести, а неминуемо подвергнет меня осуждению, что на сих листах сказано, что изданию таковому я причиною». )