Колумбиец Рубен Ардилья Гомес вместо того, чтобы поступить у себя дома в Боготе в университет, уехал в 18 лет в Никарагуа – к Сандино. Самое интересное, что он ни от кого своих планов дома не скрывал. Мать Рубена, прощаясь с сыном, обливалась слезами, но затею благословила: “Поезжай. Отомсти “гринго” за нас”. “За нас” – это значило: за колумбийцев. “Гринго” к тому времени устроили целых семь интервенций в Колумбию и даже организовали сепаратистский мятеж на севере страны, оттяпав от Колумбии департамент Панама – Колумбия не давала разрешения на аренду земли под канал, а карманное государство Панама было сразу на все согласно. У сандинистов Рубен Ардилья дослужился до лейтенанта и стал адьютантом Сандино.

Из Доминиканской Республики приехал негр Грегорио Урбано Хильберт. К тому времени он уже был знаменит на родине: в 1917 году Грегорио организовал сопротивление высадке американской морской пехоты в порту Сан-Педро-де-Мекорис недалеко от столицы. После оккупации острова янки Хильберт ушел в горы, но был в конце концов арестован и приговорен к смерти. Президент США Вудро Вильсон заменил смертный приговор пожизненным заключением. Имя Хильберта стало символом сопротивления оккупации, по всей Доминиканской Республике развернулось движение за его освобождение. Кончилось тем, что американцы плюнули – и в октябре 1922 года выпустили Грегорио на свободу. Он вынужден был уехать с родного острова на Кубу – и вернулся домой только после эвакуации американских войск, в 1926 году. Хильберт начинает издавать оппозиционную газету – и вскоре попадает за это в тюрьму. Правительству Орасио Васкеса, большого друга США, вообще не нравился этот оппозиционер Хильберт. А Хильберту не нравилось правительство Васкеса, занимавшееся преимущественно разворовыванием национальной казны. Завершилось противостояние тем, что однажды Хильберт предпринял вооруженную попытку освободить из тюрьмы своего друга Хулио Арсено, также известного оппозиционера. Попытка не удалась, в перестрелке с солдатами Хильберт был ранен. Он ушел в подполье, отлеживался, лечил раны. За это время до Доминиканской Республики дошли сведения о партизанской борьбе в Никарагуа. Выздоровев, Грегорио Урбано Хильберт отправился к Сандино. В повстанческой армии он дослужился до капитана, стал одним из ближайших помощников Сандино.

Из Гватемалы к Сандино пробрался Мануэль Мариа Хирон Руано. Это был высокообразованный и талантливый человек. Американский корреспондент Карлтон Билс, побывавший в лагере сандинистов, писал потом с удивлением: “Хирон разбирается в литературе, искусстве и международных отношениях куда лучше, чем командующий вооруженными силами США в Никарагуа генерал Феланд”. Очень быстро Хирон достужился в повстанческой армии до генерала и возглавил Главный штаб армии Сандино. Смерть Хирона была трагической случайностью: он заразился в джунглях амебиазом. Измученного амебными дизентерией и гепатитом генерала партизаны решили переправить в Гондурас – для лечения. На границе Хирон был схвачен американскими солдатами и расстрелян.

Из Гондураса пришел к Сандино индеец Хуан Пабло Умансор. Высокий, худой, молчаливый человек с грустными глазами, он умел передвигаться совершенно бесшумно и незаметно появляться и исчезать – в том числе и в тылу врага. О нечеловеческой смелости Умансора среди партизан ходили легенды. Этот индеец тоже станет генералом армии Сандино – и погибнет вместе со своим командиром.

А вот не менее интересный случай – Густаво Мачадо из Венесуэлы. Родился в очень богатой семье, получил прекрасное образование в Сорбонне. Еще до Сорбонны Густаво прославился как лидер и организатор студентов, гимназистов и школьников. Власти заметили и оценили таланты Густаво: 15-летнего паренька посадили в тюрьму и выпустили только через год. Тюрьма малолетнего Густаво не исправила – и спустя 4 года он примет активное участие в вооруженном восстании против диктатора Хуана Висенте Гомеса, американского ставленика. Восстание будет подавлено, Мачадо эмигрирует в Европу (вот так и попадают в Сорбонну!), потом приедет на Кубу, вступит там в подполье в компартию. К Сандино он приедет продолжать свою давнюю войну с “гринго” – не получилось в 1919-м в Венесуэле, получится в Никарагуа. Мачадо ждет большое будущее: на родине он побывает и парламентарием, и политзаключенным, а в 1958-м даже возглавит Компартию Венесуэлы.

Еще один пример – сальвадорец Хосе Аугусто Фарабундо Марти. Выходец из богатой помещичьей семьи, получил юридическое образование в Университете Сан-Сальвадора. Лидер студенческого движения. Полученную по наследству землю раздал бесплатно батракам и арендаторам. Еще в университете Аугусто стал марксистом – и потом, когда он в повстанческой армии дорастет до должности личного секретаря Сандино, Фарабундо Марти попытается “совратить” в марксизм и Сандино. Споры у них были долгими и отчаянными. Судя по всему, многие из разговоров с Фарабундо Марти у Сандино в голове застряло. Но от принципа беспартийности своего движения Сандино отказаться не захотел. Не захотел он отказаться и от идеи “правительства национального примирения” после изгнания из Никарагуа янки. Кончилось все тем, что генерал и секретарь поссорились. “Из-за своей политической близорукости ты погубишь и себя, и свою революцию!” – с горечью выкрикнул один Аугусто другому – и уехал к себе в Сальвадор.

В Сальвадоре Фарабундо Марти ни мало ни много создал Коммунистическую партию – и партия как-то сразу и успешно пошла в гору. Даже на президентских выборах в 1931 году победил поддерживавшийся коммунистами кандидат Артуро Араухо. Но в декабре 1931 года в стране произошел переворот и к власти пришел диктатор Эрнандес Мартинес, поклонник Гитлера и Муссолини. Фарабундо Марти арестовали. Он объявил голодовку, голодал 21 день – и все эти дни диктатуре приходилось разгонять в столице массовые демонстрации в его защиту. Наконец, диктатор Мартинес не выдержал – и освободил Фарабундо Марти из тюрьмы. Но тут же выслал из страны. А уже в январе 1932 года в Сальвадоре началось восстание против диктатуры, подготовленное коммунистами – и Фарабундо Марти нелегально вернулся на родину. Это было первое в Латинской Америке коммунистическое восстание. Повстанцы подошли к столице – и тогда диктатор Мартинес обратился за военной поддержкой к США, Канаде и Великобритании. Те откликнулись – и восстание было потоплено в крови. 20 тысяч человек было расстреляно. Среди них – и Фарабундо Марти. Но когда в конце 70-х в Сальвадоре началась партизанская война, крупнейшая организация герильерос взяла себе название Народные силы освобождения имени Фарабундо Марти. А когда в 1980-м все партизанские армии Сальвадора объединились, они приняли название Фронт национального освобождения имени Фарабундо Марти .

Вообще, армия Сандино состояла, конечно, из людей неординарных. Ординарные в такую самоубийственную затею лезть боялись.

Армию Сандино называли иногда “армией детей”. У Сандино было очень много бойцов-подростков. Взрослые усталые крестьяне сплошь и рядом хоть и сочувствовали Сандино, но воевать не стремились – семью надо кормить, да и вообще “плетью обуха не перешибешь”. А 12–14-летние мальчишки семьями еще не обзавелись, да и насчет плети и обуха они не были так уверены.

Первым таким бойцом был индейский мальчуган всего лишь 9 лет от роду. Несколько недель по тропам, видным только индейцам, шел он сквозь джунгли в лагерь Сандино. Принес продукты партизанам и потребовал ружье и пули, “чтобы убивать бандитов”. Сандино называл его “чико-омбре” (мальчик-мужчина). Этот Чико-омбре участвовал в 36 боях, выучился у партизан грамоте, стал всеобщим любимцем.

Таких “чико-омбре” было много. Лучшим снайпером у сандинистов был 12-летний Хосе Кастильо. Сначала он был разведчиком, но в бою у Тельпанека был ранен в ногу и охромел. Тогда Хосе стал снайпером.

Подростки приходили даже из-за границы. Прославившийся храбростью “чико-омбре” Хуан Альберто Родригес пробрался к Сандино из Гондураса. Ему тогда было 12 лет. Сандино пытался отправить мальчишку домой, но ничего не вышло. Тот сам раздобыл себе оружие, убив морского пехотинца – и доказал таким образом свое право быть партизаном. )