Практическим последствием широкого распространения в научной мысли той эпохи расистских теорий стало отрицательное, часто презрительное отношение к неанглосаксонским народам, в первую очередь к представителям «новой» иммиграции, распространенное с помощью подобных учений в самых широких слоях населения.[91] Теперь неприятие переселенцев из Южной и Восточной Европы в целом могло быть обосновано отсутствием родства с германскими народами и, следовательно, недостатком необходимых качеств, присущих “высшей” англо-саксонской расе. Девизом эпохи стали слова шотландского анатома Р. Нокса: «Раса—это все. Литература, наука, искусство, словом, вся цивилизация зиждется на ней».[92] На протяжении периода с 1875 по 1905 гг. имело место даже изменение словарного состава английского языка, связанное с вводом в употребление и широким использованием новых терминов, которые соответствовали интерпретации истории на расовой основе. Это были такие выраженния как «расовое самосознание», «расовый конфликт», «расовое чувство», «расовый вопрос», «расовая линия», «расовый предрассудок», «расовая проблема», «расовый бунт», «расовые войны» и т.д.[93] Эволюция рас сравнивалось с развитием живых организмов, расы представлялись наделенными в большей или меньшей степени различными качествами.

Общим для всех теоретиков расизма стала и та гибкость, с которой они интерпретировали историю согласно потребностям момента: поскольку четких расовых критериев найдено не было, слово «раса» звучало довольно расплывчато, что позволяло широко его использовать в разных целях. В словарях того периода раса определялась двояко: во-первых, как «происхождение, линия потомства, семья» в широком смысле, во-вторых, как «класс индивидов, произошедших из одних и тех же народов; потомки общего предка; семья, племя, нация людей, принадлежащих к одному народу». Говорили и писали поэтому об «ирландо-шотландской расе» или «французской расе», имея ввиду ирландцев и французов, живущих в разных странах. К примеру, ирландские пресветериане казались Т. Рузвельту «крепкой и мужественной расой». Употреблялись даже выражения типа «раса Кентукки» или «Техасская раса».[94] Таким образом, данное понятие было достаточно широким, чтобы успешно применять его по отношению к любым сообществам народов, имеющих в происхождении или условиях жизни нечто общее. Об этом говорил и историк Д. Коммонс: «Мы используем термин ‘раса’ в известной степени свободно и неопределенно, и в этом не наша вина, так как и у этнографов отсутствует единство по этому поводу». [95]

Социал-дарвинизм

На протяжении XIX в. в американской социологии наследственность воспринималась как более важный фактор общественного развития нежели среда и окружение. Наследственность же для многих социологов означала опять-таки принадлежность к определенной расе. Несмотря на тот факт, что основы «старого» расизма полигенистов были разрушены, Дарвин, знаменитая книга которого стала, по выражению современного философа, важнейшим научным трудом XIX столетия, привнес в науку идею естественного отбора в процессе эволюции, которая быстро была переведена на язык социологии и стала означать неизбежность борьбы за выживание не только между отдельными индивидами в обществе, но и между социальными группами, нациями и расами.[96] Признанным отцом “социального дарвинизма” был Г. Спенсер, это он ввел в оборот такие всем известные ныне выражения как «борьба за выживание» и «выживает сильнейший». Он воспринял от Ч. Дарвина теорию процесса изменений в эволюции организмов и применил ее в отношении к общественным наукам. Его идеи включали в себя отрицание необходимости социальных институтов и вмешательства государства в жизнь общества в целом. В идеальном обществе, полагал Спенсер, не будет социального законодательства, регулирования экономики—ничего, что мешало бы естественному развитию событий.[97] В отношении Соединенных Штатов у него была особая теория. Он как-то сказал: одна из истин биологии состоит в том, что случайное смешение различных арийских народов “…произведет более сильный тип человека нежели тот, который существовали до сих пор… Я думаю… американцы имеют основания ожидать наступления времени, когда они создадут самую великую цивилизацию из тех, что знал мир”.[98]

Понятно, что теория о естественности гибели слабых и возвышении сильных импонировала американским расистам в эпоху бурного экономического роста Америки. Однако, как замечает исследователь этого вопроса Т. Госсет, они не могли использовать его ламаркизм. Спенсер следовал Ламарку, в отличие от Дарвина считая, что приобретенные в процессе развития организмов характеристики могут наследоваться. Это значило, что теоретически представители любой нации могут «приспособиться»: смешаться с более высокой расой и, таким образом, улучшить свойства своей расы в целом.[99] Однако , как и многие его оппоненты, Спенсер не подвергал сомнению понятие расы, он был убежденным расистом и “применял свои расистские идеи везде, где не находилось другого готового объяснения”.[100] Его влияние на американскую общественную мысль было огромным: профессор социологии Ч. Кули говорил, что большинство тех, кто изучал социологию в США с 1870 по 1890 гг., неизбежно начинали изучение предмета с работ Спенсера.[101]

Самым выдающимся учеником Спенсера в США был У. Г. Самнер, профессор политологии Йельского университета. Расовая теория играла сравнительно малую роль в учении Самнера: интеллектуальные сражения со сторонниками экономической реформы отнимали большую часть его энергии. Однако и он не был эгалитаристом в расовых вопросах, принимая идею о «низших» и «высших» расах. Известно его фаталистское высказывание: «Человек может проклинать судьбу за то, что он рожден среди низшей расы, но он так и не получит ответа с небес о причине своих злоключений».[102] В тот период в Америке было распространено патерналистское отношение к «низшим» народам как к «младшим» братьям. Поскольку развитие наций сравнивалось с развитием живых организмов, считалось, что нации проходили стадии детства, юности, зрелости и старости.[103] Более «зрелые» нации, таким образом, превосходили «юные» и «дряхлые» по многим показателям.

Таким образом, социал-дарвинизм, не будучи единым течением, усвоил дарвиновские постулаты о естественном отборе в процессе эволюции живого мира и перенес их на почву социологии. В трудах Спенсера, Самнера и других ученых, наряду с идеями социал-дарвинизма, сохранялся старый расистский подход, исповедовалась иерархия рас. Конечно же, англо-саксонская раса занимала в этих учениях привелигированное место.

Евгеника

Однако идея о необходимости целенаправленного вмешательства в процессы развития общества прозвучала на исходе века не из уст социал-дарвинистов, которые были сторонниками laissez faire, а последователей теории евгеники—генетического улучшения человеческих организмов. Движению евгеники положил начало кузен Ч. Дарвина Фрэнсис Гэлтон. В 1869 г. он опубликовал книгу под названием «Наследуемый гений». Цель своих исследований он обозначил как «быстрейшее продвижение к целям эволюции с меньшими трудностями, чем если бы события разворачивались естественным путем».[104] Его основная идея сводилась к тому, что «гений» не только может наследоваться, но и на самом деле всегда передается по наследству. Мало того, в отличие от социал-дарвинистов, которые считали всякое вмешательство в естественный ход событий нежелательным, имеющим всегда только отрицательные результаты, Гэлтон указывал, что «улучшение естественных свойств будущих поколений человечества находится в целом, хотя и косвенно, под нашим контролем. Мы неспособны их произвести, но мы можем ими управлять».[105] Гэлтон предлагал вести реестры выдающихся семейств с тем, чтобы скрещивать их в дальнейшем.[106] «Умственные способности—такое же преимущество живого организма как и физическая сила, и поэтому из двух разновидностей животных при прочих равных в битве за существование возобладает та, что умнее. Точно так же среди общественных животных: более умная раса будет преобладать при прочих равных».[107] Гэлтон отрицательно относился к миграциям населения в Англию и из Англии, считая, что они способствуют, например, исчезновению манер поведения и в целом понижают степень расовой чистоты. Он также указывал на некоторые факторы, влияющие на природные способности наций, среди них средний возраст вступления в брак (у «высших» рас он моложе), а также въезд «желательных» иммигрантов в страну. По поводу иммиграции в Америку его позиция была однозначной. Он сказал: “Мы не можем не думать о славной участи страны, которая должна в течение многих поколений привлекать к себе подходящих иммигрантов—но только их!—способствуя поселению этих людей и натурализации их детей”.[108] Таким образом, вместе с идеей вмешательства в «естественный отбор», используя дарвиновскую теорию изменения организмов, Гэлтон предложил селекционную иммиграционную политику как одно из средств, способствующих улучшению нации в целом. )