Наступил 1956 год, XX съезд КПСС, на котором Никита Хрущев выступил со своим известным тайным докладом о сталинских преступлениях. Дело Катыни вообще не фигурировало в докладе, тем не менее, сам факт доклада имел огромное значение. Ведь таким образом отпадал моральный аспект советской аргументации 1944 года. Система, которая могла уничтожить десятки тысяч собственных граждан (в чем признался тогдашний советский лидер), — в состоянии истребить и тысячи польских военнопленных.

На XXII съезде КПСС Хрущев пошел еще дальше в осуждении сталинизма и приоткрыл завесу над другими преступлениями 1936-1953 гг., что, в конечном счете, ускорило его собственное падение. Уже много лет курсируют слухи, что именно в тот период Хрущев обратился к Владиславу Гомулке с предложением сказать правду о Катыни и возложить вину на Сталина, Берию, Меркулова и других, покойных уже, видных представителей сталинской гвардии. Гомулка решительно отказался, мотивируя свой отказ возможным взрывом всеобщего возмущения в Польше и усилением антисоветских настроений. Если предложение Хрущева действительно имело место, то отказ Гомулки следует считать одной из самых крупных ошибок в истории ПНР. Правда о Катыни помогла бы, пусть частично, устранить одну из преград, стоящих между польским и русским народами. Разделили эти народы такие трагические события, как пакт Риббентропа-Молотова 23 августа 1939 года и вытекающий из него акт 17-го сентября; массовая депортация мирного польского населения вглубь СССР в 1940-41 гг.; катынское преступление и, наконец, выдача летом 1944 года участников Варшавского восстания на расправу немцам. В этом перечне катынское преступление стоит особняком. Акты 23 августа и 17 сентября 1939 года можно еще оправдывать соображениями политического и стратегического порядка, пусть и неубедительно, тут есть хоть видимость аргументации. Депортацию польского населения в 1940 году можно объяснять внутренней политикой советских властей, а задержку с наступлением на Варшаву в августе 1944 года — особой стратегией. Однако истребление свыше десяти тысяч военнопленных, в том числе трети всей интеллектуальной элиты польского народа, ничем нельзя объяснить. Остается только признать факты, выяснить все обстоятельства, назвать виновных, даже если некоторых из них уже нет в живых. Ужасные преступления фашистов в годы войны разделили в свое время еврейский и немецкий народы, но Германия сумела справедливо наказать преступников, и сегодня уже нет ненависти между Израилем и ФРГ.

Как ни странно, но в нынешнем замалчивании катынского дела заинтересована уже не столько советская сторона, как руководство ПНР. Еще одно преступление в длинном перечне сталинских злодеяний не удивило бы в СССР никого, не явилось бы неожиданностью и потрясением. Трудно найти в СССР хотя бы одну семью, так или иначе, не пострадавшую в годы сталинского террора. Все это в Советском Союзе было хорошо известно, а после XX съезда КПСС в 1956 году о сталинских преступлениях заговорили открыто. Падение Хрущева привело к замалчиванию сталинских злодеяний, но они все же остались в памяти народа. Повторим: главные силы, тормозящие распространение правды о Катыни, — аппарат власти ПНР, что, естественно, «не вызывает никаких возражений» со стороны советского Старшего Брата.

После хрущевской эры слово «Катынь» больше не упоминалось в официальных польских публикациях даже тогда, когда речь шла о злодеяниях времен войны. Вот уже двадцать лет цензура старательно вычеркивает это слово, даже если авторы придерживаются советской версии 1944 года. В первом издании польской Большой энциклопедии была опубликована статья о Катыни с пояснением, что это «место немецкого преступления». В следующих изданиях энциклопедии эта статья не фигурирует.

История и совесть мира

Абсолютное молчание советской стороны и невозможность исследования катынской трагедии — все это притормозило, но не остановило расследование преступления. Благодаря усилиям польской эмиграции и объективных зарубежных историков выявились новые факты.

В 1957 году произошло событие, имевшее для выяснения катынской трагедии очень большое значение. 7 июля 1957 года западно-немецкий еженедельник «7 Таге» опубликовал копию и перевод документа, который был предоставлен редакции одним поляком, в годы войны работавшим в строительных отрядах Тодта. Этот документ, датированный 10 мая 1940 года, с грифом «совершенно секретно», за подписью Тартакова, начальника минского НКВД, был адресован его московскому начальству — генералам Зарубину и Райхману. Документ был найден в начале войны среди бумаг, оставленных в здании НКВД в Минске. Это была сжатая информация о ликвидации лагерей в Козельске, Старобельске и Осташкове. В рапорте упоминается некто Бурьянов, представитель центра НКВД, ответственный за проведение всей «акции». Кроме того, в нем отмечалось: ликвидацию «Козельска» осуществили под Смоленском части минского НКВД под прикрытием 190-го пехотного полка, ликвидацию «Осташкова» в районе Бологое — части смоленского НКВД под прикрытием 129-го пехотного полка, стоявшего в районе Великих Лук, «Старобельска» в районе Дергачей — харьковское НКВД под прикрытием 68-го пехотного полка запаса. Операция закончилась между 2 и 6 июня 1940 года. Ответственный за операцию — полковник Б. Кучков.

В 1957 году этот необыкновенный документ не привлек должного внимания. Историки заинтересовались им значительно позднее. Прошли годы. Еженедельник «7 Таге» давно уже закрылся, его сотрудники разъехались в разные стороны. Несколько лет спустя этой публикацией заинтересовался английский историк Луи Фитцгиббон, отдавший много сил выяснению катынского дела. Он не смог напасть на след оригинального документа, который, очевидно, вернули его хозяину, а тот за эти годы, скорее всего, уже умер. Содержание документа и история его обнаружения свидетельствуют в пользу его аутентичности. Как выяснилось позже, в 1940 году 68-й пехотный полк действительно располагался в районе Харькова.

Поворотным пунктом в исследовании катынского дела стали изыскания польского историка, проживающего в США, профессора Януша К. Заводного. Он родился в 1921 году в Варшаве, принимал участие в сентябрьской кампании 1939 года, потом сражался в рядах варшавских повстанцев. После войны учился в Италии, Англии и затем в США, где в университете штата Айова под руководством профессора Вернона Ван-Дайка защитил магистрскую диссертацию на тему «Ответственность за катынские злодеяния». В последующие годы он преподавал в различных университетах США, сейчас профессорствует в Помонском колледже. Все эти годы он не оставлял катынскую тематику. Его нашумевшая работа «Смерть в лесу» ("Death in the Forest") вышла из печати по-английски в 1962 году. Бесспорно, на сегодняшний день — это лучшее, что написано о Катыни. Книга переведена на несколько языков, но до сих пор не вышла по-польски.

В 1971 году вышла из печати первая работа английского историка Луи Фитцгиббона, который кровавой расправе в Катыни посвятил уже в общей сложности четыре книги, подробно осветив многие аспекты дела. Для англоязычных читателей работы этого историка имеют большое значение, они как бы смягчают возмутительное отношение к катынскому делу в годы войны со стороны правительств США и Великобритании. По крайней мере, одна из его книг должна была выйти по-польски, в одном из эмигрантских издательств.

Работы Фитцгиббона взбудоражили общественность Англии. Английское телевидение в программе Би-Би-Си выступило с обширной передачей, посвященной катынскому делу. В Палате общин по этому же вопросу выступил член Палаты Анри Нив. По предложению лорда Бэрнбай, большого друга Польши, 17 июня 1971 года Палата лордов провела заседание по катынскому делу. В английской печати разгорелся ожесточенный спор — в состоянии ли ООН предпринять какие-либо конкретные шаги по расследованию катынского вопроса. Как раз в это время, в июле 1971 года, газета «Дейли Телеграф» опубликовала интервью с израильтянином Абрамом Видрой, который годы войны провел в советских концлагерях, где, по его утверждению, ему довелось сталкиваться с бывшими энкаведистами, принимавшими участие в катынском расстреле и в «ликвидации» двух других лагерей. )