Отношение правительств США и Великобритании к Польше в этом вопросе можно назвать нелояльным, а вернее — позорным. Вашингтонская администрация, используя всевозможные уловки, постаралась ввести в заблуждение американское общественное мнение. Для этой цели использовалась превентивная цензура военного времени, отсеивавшая правдивую информацию и дававшая ход только той, которая возлагала вину на немцев. Сама атмосфера того времени питала такую дезинформацию. Мир был уже в достаточной степени подавлен масштабами гитлеровских преступлений, и приписать им еще одно злодеяние не представляло большого труда. Поведение англичан и американцев в этом вопросе было именно таким. 4 мая 1943 года Антони Иден выступил в Палате общин с циничным заявлением, в котором демонстративно пренебрег гибелью каких-то поляков, подчеркнув при этом необходимость укрепления «единства союзников».

Это стремление к «сплоченности рядов» союзников предрешило их циничное отношение к проблеме Катыни. По необъяснимым причинам, а, скорее всего, благодаря умелой тактике советской агентуры на Западе, в правительственных кругах США и Великобритании возникла тенденция любой ценой снискать расположение Сталина к союзникам, ибо они боялись, что в противном случае СССР заключит сепаратный мир с Германией, оставляя Запад один на один с Вермахтом и Японией. Вашингтон в это время придерживался доктрины «дешевой войны с Гитлером» (победа над фашизмом минимальными силами и затратами), и поэтому ему приходилось считаться с такой возможностью. Даже если бы вероятность этого действительно существовала, а не была придумана советской разведкой, отношение союзников к катынскому вопросу в 1943-44 годах следует расценивать как прагматично-оппортунистское с политической точки зрения и возмутительное — с моральной. Вся эта политика базировалась на каком-то чудовищном недоразумении.

Политика геноцида, уже два года проводимая Гитлером по отношению к советскому мирному населению, перечеркнула возможность мирных переговоров. К тому же победа Советского Союза во многом зависела от помощи Запада. Поражение немцев под Сталинградом как раз давало союзникам возможность в любую минуту заключить сепаратный мир, со значительными уступками со стороны Гитлера. Странно, что ни Рузвельт, ни Черчилль не понимали этого и постоянно опасались, что СССР без них заключит сепаратный мир.

Политику Рузвельта в катынском вопросе с исторической перспективы нужно квалифицировать как моральное соучастие в преступлении (согласно американским законам, его действия подпадают под определение так называемого «соучастия постфактум»). Рузвельт слишком доверял своим советникам, а те, в свою очередь, находились под влиянием советской агентуры. Так, например, советники американского президента в ходе Ялтинской конференции убеждали его, что в борьбе с Японией помощь Советского Союза необходима, полностью игнорируя значения термоядерного оружия, которым Соединенные Штаты должны были овладеть к середине 1945 года. Отношение Рузвельта к вопросу о военнопленных красноречиво характеризуется его встречей в Вашингтоне со Станиславом Миколайчиком в 1944 году. Во время их беседы выяснилось, что на Тегеранской конференции, в декабре 1943 года, Сталин говорил о своих планах уничтожения 50 тысяч пленных немецких офицеров, против чего Рузвельт не очень возражал, и только Черчилль запротестовал. «Десятикратная Катынь» не была осуществлена, но сама мысль о ней говорит о многом.

И в 1943-44 годах, и в начале 1945 года существовала реальная возможность заставить Германию капитулировать перед западными союзниками, но Рузвельт, подстрекаемый Сталиным, упорно настаивал на безоговорочной всеобщей капитуляции и полном разгроме Вермахта, с чем Черчилль не мог не соглашаться.

Начиная с 1943 года Катынское дело определило дальнейшие отношения Польши и СССР, чего никак не могли или не хотели понять западные союзники. Доказательством тому служат мемуары Уинстона Черчилля, опубликованные после войны.

В конце апреля 1943 года генерал Сикорский представил премьеру Великобритании «Дело Катыни». «Он (Сикорский) заявил мне, что располагает доказательствами убийства по заданию советских властей 14500 офицеров и других польских пленных. . Они мертвы, — ответил я ему, — пишет Черчилль, — и что бы вы ни предпринимали, их уже ничто не воскресит».

Робкий и покорный союзникам, генерал Сикорский даже не решился на вопрос: «Говорили бы вы то же самое, если бы речь шла о тысячах расстрелянных английских офицеров?»

Британские власти в деле Катыни вели свою коварную политику. Английская военная цензура запрещала польским газетам и журналам публиковать любую информацию, в которой виновники катынской трагедии назывались по имени. Открыто писать об этом стало возможно только после отмены военной цензуры в 1945 году. Как всегда, польское правительство в изгнании в этом деле (как и в других вопросах относительно независимости Польши) проявило полную беспомощность и не воспользовалось даже нейтральными странами, чтобы оттуда распространять столь необходимую правдивую информацию и предостерегать страну о грозящей ей советской опасности.

В декабре 1943 года Катынь вновь оказалась в советских руках. Правительство СССР немедленно созвало свою собственную специальную комиссию с целью разработать документацию, убедительно доказывающую вину немцев. Ситуация для этого в тот момент была особенно благоприятной. Мировую общественность потрясали все новые сообщения о фашистских преступлениях, а в Америке, при поддержке правительства, пресса и радио развернули широкую просоветскую кампанию. Никто тогда не осмеливался сравнивать сталинизм с гитлеризмом, наоборот, утверждалось, что в Советском Союзе при Сталине — своеобразная демократия. Информация 1936-1939 годов старательно замалчивалась.

Советскую комиссию из восьми советских граждан возглавлял академик Н.Н. Бурденко. В работе ее не принимал участие не только ни один иностранец, но не были приглашены и поляки, хотя бы из так называемого «Союза польских патриотов». Отдельная медицинская комиссия в составе шести врачей должна была подписать протокол. Сам состав этих двух комиссий недвусмысленно указывал на виновника злодеяний. Если бы вина немцев была доказуема, Советский Союз (в этом можно не сомневаться) незамедлительно привлек бы к работе в медицинской комиссии и американских, и английских экспертов, не говоря уже о представителях нейтральных стран.

Советская комиссия работала в Катыни, вероятно, с 16 по 23 января 1944 года (даты проверить невозможно). Спрашивается, каким образом, в разгар зимы, когда земля скована морозами, можно было вести какие-либо работы по эксгумации? Об этом советское сообщение от 24 января 1944 года молчит. Советское коммюнике информировало, что на территории Катыни находится 11000 убитых поляков, которые летом 1941 года содержались в трех лагерях, названных 1-ОН, 2-ОН, 3-ОН, и во время отступления Красной Армии все попали в руки немцев, а те тут же их перебили. Сначала за дату преступления был принят август 1941 года, потом срок перенесли на сентябрь-октябрь 1941 года. О самих трех лагерях ничего не говорилось, даже неизвестно, где они находились, был упомянут только район в 25 или 40 км на запад от Смоленска.

Совершенно очевидно, почему советское правительство приняло немецкое число — 11000. Подразумевалось, что пленные Старобельска и Осташкова также находятся в числе погибших в Катыни, и тем самым пресекались все дальнейшие домыслы относительно их судьбы.

В советском заявлении говорилось, что расстрел польских военнопленных был произведен специальным немецким подразделением, неким «рабочим батальоном №537», под командованием обер-лейтенанта Арнста. Действительно, в годы войны отдел связи под таким же номером был дислоцирован в районе Катыни. Командовал частью подполковник Арнст. Согласно советской версии, в 1943 году немцы вдруг вспомнили о своих преступлениях и решили использовать их в целях антисоветской пропаганды. Они якобы согнали в Катынский лес группу советских военнопленных в 500 человек и приказали им выкопать тела убитых. Затем произвели тщательный обыск всех тел, вынули из карманов одежды все документы, датированные позднее мая 1940 года, и взамен вложили сотни экземпляров чудом раздобытых советских газет от апреля 1940 года. Могилы снова засыпали, а советских военнопленных расстреляли (советская комиссия почему-то не заинтересовалась местом захоронения своих соотечественников). О растущих на могилах соснах, пересаженных сюда три года тому назад, советское сообщение вообще умолчало. Потом гитлеровцы стали привозить в Катынь медицинские комиссии и водить экскурсии, нагло приписывая преступление чистой, как слеза, советской власти. )