У Достоевского был гениальный дар раскрытия глубины и обнаружения последних пределов. . Его творческий художественный акт апокалиптичен, и в этом он -- поистине русский национальный гений. . Достоевский прежде всего великий психолог и метафизик Все творчество есть антропологическое откровение, -- откровение человеческой глубины, не только душевной , но и духовной глубины.

На Достоевском можно изучать природу русского мышления, его положительные и отрицательные полюсы. Русский апокалиптик и или нигилист, апокалиптик на положительном полюсе и нигилист на отрицательном.

Культура может иметь под собой глубину догматическую и мистическую, но она предполагает, что за серединой жизненного процесса признается какая-то ценность, что значение имеет не только абсолютное, но и относительное. Апокалипсическое и нигилистическое самочувствие свергает всю середину жизненного процесса, все исторические ступени, не хочет знать ни каких ценностей культуры, оно устремляется к концу, к пределу.

Не легко бывает решить, почему русский человек отрицает государство, культуру, родину, нормативную мораль, науку и искусство, почему требует он абсолютного обнищания: из апокалиптичности своей или нигилистичности.

Русское искание правды жизни всегда принимает апокалиптичный или нигилистичный характер. Это -- глубоко национальная черта. Это создает почву для смешений и подмен, для лжерелигий. В самом русском атеизме есть что-то от духа апокалипсического, совсем не похожий на атеизм западный.

В русском нигилизме есть лжерелигиозные черты, есть какая-то обратная религия. Достоевский угадал какой характер примет русская революция, он понял , что революция совсем не то у нас означает , что на Западе, и потому она будет страшнее и предельнее западных революций. Русская революция феномен религиозного порядка, она решает вопрос о Боге.

Русский революционный социализм никогда не мыслился, как переходное состояние , как временная и относительная форма устроения общества, он мыслился всегда, как окончательное состояние , как царство Божье на земле, как решение вопроса о судьбах человечества. Это -- не экономический и не политический вопрос, а прежде всего вопрос духа, вопрос религиозный.

. Русские мальчики провозгласили , что не Бога и нет бессмертия. Осталось блаженство на земле, как цель. На этой почве и вырос русский нигилизм. Даже Вс.Соловьев не понял опасности русского нигилизма, когда шутливо формулировал credo русских мальчиков таким образом: “ Человек произошел от обезьяны, следовательно, будем любить друг друга”.

Философом русского нигилизма и атеизма является Иван Карамазов. Он провозглашает бунт против Бога и против Божьего мира из очень высоких мотивов, -- он не может примириться со слезинкой невинного замученного ребенка. . Но пафос Ивана не любовь а бунт. У него есть ложная чувствительность , но нет любви.

Иван Карамазов -- мыслитель, метафизик и психолог, и он дает углубленное философское обоснование смутным переживаниям неисчислимого количества русских мальчиков, русских нигилистов и атеистов, социалистов и анархистов. В основе вопроса Ивана лежит какая-то ложная русская чувствительность и сентиментальности, ложное сострадание к человеку, доведенное до ненависти к Богу и божественному смыслу мировой жизни.

Русские сплошь и рядом бывают нигилистами-бунтарями из ложного морализма.

Достоевский раскрыл, что природа русского человека является благоприятной почвой для антихристовых соблазнов. Русские революционеры апокалиптики и нигилисты по своей природе, пошли за соблазнами антихриста, который хочет осчастливить людей и должны были привести соблазненный ими народ к той революции, которая нанесла страшную рану России и превратила русскую жизнь в ад. Русские революционеры хотели всемирного переворота, в котором сгорит весь старый мир с его злом и тьмой и с его святынями и ценностями и на пепелище подымется новая , благодатная для всего народа и для всех народов жизнь. на меньшем чем всемирное счастье, русский революционер помириться не хочет. Сознание его апокалиптично, он хочет конца, хочет завершения истории и начала процесса сверхисторического, в котором осуществится царство равенства, свободы и блаженства на земле. Ничего переходного и относительного , никаких ступеней развития сознания этого не допускает. Русский революционный максимализм и есть своеобразная, извращенная апокалиптика.

Революционный социализм не есть экономическое и политическое учение, не есть система социальных реформ, -- он претендует быть религией, он есть вера , противоположная вере христианской.

Религия социализма вслед за Великим Инквизитором принимает все три искушения, отвергнутые Христом в пустыне во имя свободы человеческого духа. Религия социализма есть религия рабов необходимости, детей праха Он религиозно познал, что социалистический коллективизм есть лжесоборность, лжецерковь, которая несет в собой смерть человеческой личности, образу и подобию Божьему в человеке, конец свободе человеческого духа.

Далее идет разбор романа Достоевского “Бесы” подтверждающего и пророчествующего не человеческий , а бесовской характер русской революции. О переполненности русской революции Шатовыми. О стремлении истребить Россию во имя русского мессианства. Разбор образа Петра Верховенского как оболочке опустошенной одержимой бесами.

В русской революционной мысли всегда был “стыд собственного мнения”. Этот стыд почитается у нас за коллективное сознание, сознание более высокое ,чем личное.

В России все должно быть коллективом, массовым безличным. Русский революционный мессианизм есть шигалевщина. Шигалевщина движет и правит русской революцией.

У рабов должны быть правители. Достоевский обнаруживает всю призрачность демократии революции. Никакой демократии не существует, правит тираническое меньшинство. Но тирания эта , неслыханная в истории мира, будет основана на всеобщем принудительном уравнении. Шигалевщина и есть исступленная страсть к равенству, доведенному до конца до предела до небытия.

Народопоклонство Достоевского потерпело крах в русской революции . Его положительные пророчества не сбылись. Но торжествуют его прозрения русских соблазнов.

ТОЛСТОЙ

В Толстом нет ничего пророческого , он ничего не предчувствовал и не предсказывал. Но в русской революции торжествуют не художественные прозрения Толстого , а моральные его оценки. Л.Н. как моралист и религиозный учитель очень характерен для России и русских.

Толстой уловил и выразил особенности морального склада большей части русской интеллигенции, быть может, даже русского человека вообще.

Русская революция являет собой своеобразное торжество толстовства. На ней отпечатлелся и русский морализм и русская аморальность.

Болезнь русского нравственного сознания я вижу прежде всего в отрицании личной нравственной ответственности и личной нравственной дисциплины Русский человек не чувствует неразрывной связи между правами и обязанностями, у него затемнено и сознание прав , и сознание обязанностей , он утопает в безответственном коллективизме, в претензии за всех. Русский человек берет под нравственное подозрение ценности культуры.

Толстой -- индивидуалист и очень крайний индивидуалист. Он совершенно антиобщественен, для него не существует проблемы общественности. Толстовский индивидуализм решительно враждебен личности, как это всегда бывает с индивидуализмом. Толстой не видит лица человеческого, не знает лица, он весь погружен в природный коллективизм, который представляется ему жизнью божественной. Нравственное сознание Толстого требует , чтобы не было больше человека как самобытного, качественного бытия , а была только всеобщая, безкачественная божественность, уравнение всех и всего в безличной божественности.

Толстой делается нигилистом из моралистического рвения. Эгалитарная и нигилистическая страсть Толстого влечет его к истреблению всех духовных реальностей, всего подлинно онтологического.

Я не знаю во всемирной истории другого гения. которому была бы так чужда всякая духовная жизнь. Он весь погружен в жизнь телесно-душевную, животную. И вся религия Толстого есть требование такой всеобщей кроткой животности, освобожденной от страдания и удовлетворенной. Я не знаю в христианском мире никого, кому была бы так чужда и противна самая идея искупления, так непонятна тайна Голгофы, как Толстому. Во имя счастливой животной жизни всех отверг он личность и отверг всякую сверхличную ценность. )