Низшей ступенью организации и управления в Новгороде было объединение соседей “уличан” с выборными старостами во главе. Пять городских районов-концов образовывали самоуправлявшиеся территориально - административные и политические единицы, имевшие также в коллективной феодальной собственности особые кончанские земли. В концах собирались свои вече, избиравшие кончанских старост.

Высшим органом власти, представлявшим все концы, считалось городское вечевое собрание свободных горожан, владельцев городских дворов и усадеб. Основная масса городского плебса, проживавшая на землях и в усадьбах феодалов на положении арендаторов или кабальных и феодально-зависимых людей, была неправомочна участвовать в вынесении вечевых приговоров, но благодаря гласности веча, собиравшегося на Софийской площади или Ярославовом дворище, могла следить за ходом вечевых прений и своей бурной реакцией нередко оказывала на вече известное давление. Вече рассматривало важнейшие вопросы внутренней и внешней политики, приглашало князя и заключало с ним ряд, избирало посадника, ведавшего управлением и судом и контролировавшего деятельность князя, и тысяцкого, возглавлявшего ополчение и имевший в Новгороде особое значение суд по торговым делам. За всю историю Новгородской республики должности посадника, кончанских старост и тысяцкого занимали только представители 30—40 боярских фамилий — элиты новгородской знати (“300 золотых поясов”).

Стремясь укрепить независимость Новгорода от Киева и превратить новгородскую епископию из союзника княжеской власти в одно из орудий своего политического господства, новгородская знать добилась выборности (с 1156г.) новгородского епископа, который как глава могущественной церковной феодальной иерархии превратился вскоре в одного из первых сановников республики.

Вечевой строй в Новгороде и Пскове был своеобразной феодальной “демократией”, одной из форм феодального государства, в котором демократические принципы представительства и выборности должностных лиц на вече создавали иллюзию “народовластия”, участия “всего Новгорода” в управлении, но где в действительности вся полнота власти была сосредоточена в руках бояр и привилегированной верхушки купечества. Считаясь с политической активностью городского плебса, бояре умело использовали демократические традиции кончанского самоуправления в качестве символа новгородской вольности, прикрывавшего их политическое господство и обеспечивавшего им поддержку городского плебса в борьбе с княжеской властью.

Политическая история Новгорода в XII—XIII вв. отличалась сложным переплетением борьбы за независимость с антифеодальными выступлениями народных масс и борьбы за власть между боярскими группировками (представлявшими боярские роды Софийской и Торговой сторон города, его концов и улиц). Антифеодальные выступления городской бедноты бояре нередко использовали для устранения от власти своих соперников, притупляя антифеодальный характер этих выступлений расправой с отдельными боярами или должностными лицами. Крупнейшим антифеодальным движением было восстание в 1207 г. против посадника Дмитра Мирошкинича и его родственников, обременявших городской люд и крестьян произвольными поборами и ростовщическими кабалами. Восставшие разгромили городские усадьбы и села Мирошкиничей, изъяли у них долговые кабалы. Бояре, враждебные Мирошкиничам, воспользовались восстанием, чтобы устранить их от власти.

Новгороду пришлось вести упорную борьбу за свою независимость с соседними князьями, стремившимися подчинить себе богатый “вольный” город. Новгородские бояре умело использовали соперничество между князьями, выбирая среди них сильных союзников. Вместе с тем соперничавшие боярские группировки втягивали в свою борьбу правителей соседних княжеств. Наиболее трудной для Новгорода была борьба с суздальскими княэьями, которые пользовались поддержкой влиятельной группировки новгородских бояр и купцов, связанных торговыми интересами с Северо - Восточной Русью. Важным орудием политического давления на Новгород в руках суздальских князей было прекращение подвоза хлеба из Северо - Восточной Руси. Позиции суздальских князей в Новгороде значительно укрепились, когда их военная помощь новгородцам и псковичам стала решающей в отражении агрессии немецких крестоносцев и шведских феодалов, стремившихся к захвату западных и северных новгородских территорий.

6. Древняя Русь и кочевники.

Одним из существенных факторов исторического развития южнорусских княжеств XI — начала XIII в. являлось их пограничное положение. К югу и юго - востоку от них раскинулась половецкая степь. Здесь на протяжении почти двух веков обитали кочевые тюркоязычные племена половцев, вступавшие в различные отношения с Русью. Иногда они были мирными, сопровождавшимися браками и военными союзами, но чаще, о чем шла речь выше, враждебными. Не случайно перед Русью так остро стояла задача укрепления южных и юго-восточных границ. Знаменитый призыв автора “Слова о полку Игореве” — “Загородите полю ворота”, обращенный к русским князьям в 1185 г., был злободневным на протяжении всей истории русско-половецких отношений. Чтобы читатель мог себе яснее представить, с каким врагом “лицом к лицу” стояла Южная Русь в XI — начале XIII в., целесообразно дать хотя бы краткий очерк истории половцев.

Впервые русичи столкнулись с половцами в 1055 г., когда орда хана Балуша подошла к южным рубежам Руси. К этому времени половцы заняли все пространство степей, вытеснив оттуда печенегов, торков, берендеев. Стабильных границ Половецкая земля не имела. Кочевой уклад хозяйства вынуждал половцев занимать все удобные для кочевий земли, вторгаться в пределы соседних государств и захватывать (пусть временно) их окраинные территории. В большей мере от половцев терпело южно - русское порубежье, но грабительские их походы достигали и северных границ Византийской империи. Как и их предшественники, половцы делились на отдельные ханства или объединения, каждое из которых занимало “свою” территорию.

С. А. Плетнева на основании картографирования ранних типов половецких каменных изваяний установила, что в XI в. наиболее устойчивыми половецкими землями были берега среднего и нижнего течения Северского Донца.

Для конца XI — начала XII в. известна локализация двух половецких орд. Одна из них, возглавляемая Тугорканом, кочевала в днепровском Левобережье, владения другой, ханом которой был “шелудивый” Боняк, располагались на правом и левом берегах Днепра. Исследователи полагают, что эти орды представляли собой части единого, хотя и неустойчивого, объединения половцев, кочевавшего в Поднепровье и являвшегося непосредственным соседом Киевской и Переяславской земель.

В Приазовье, в начале XII в., находился центр еще одного объединения половцев во главе с ханом Урусобой. Оно было слабым и развалилось под ударом войск Мономаха в 1103 г.

Известен также половецкий союз в Предкавказье, ядром которого были орды донецких половцев во главе с ханом Отроком.

Около середины XII в. Половецкая земля представляла собой конкретную географическую область с вполне определившимися границами. Их хорошо знали на Руси. Летописец под 1152 г. пишет: “Вся Половецкая земля, что же их межи Волгою и Днепром”. Изучение исторической географии Половецкой земли, осуществленное в советское время, позволяет несколько уточнить ее летописную локализацию. Северная граница “Поля Половецкого” проходила на Левобережье — в междуречье Ворсклы и Орели, на Правобережье — в междуречье Роси и Тясмина, западная — но линии Ингульца. На юге оно включало северокавказские, приазовские и крымские степи.

Этнически эта огромная страна не была только половецкой. Здесь жили и другие народы: аланы, яссы, хазары, гузы, косоги. Они, вероятно, являлись основным населением городов Шаруканя, Сугрова, Балина на Донце, Саксина на Волге, Корсуня и Сурожа в Крыму, Тмутаракани на Тамани. В различных письменных источниках эти центры названы половецкими, или кипчакскими, но это не от того, что они были населены половцами, а потому, что находились в пределах Половецкой земли или пребывали в даннической зависимости от половцев. Некоторые из существовавших ранее городов (например, Белая Вежа) были разгромлены и превращены в половецкие зимовники. )