2) Закон автаркии

Вторым законом Гитлер называл закон автаркии (от греч. autarkeia - достаточность), т. е. экономической самодостаточности, самоудовлетворенности в экономическом отношении (термин автаркия у Фукидида означал политическую и экономическую независимость страны от других государств). Этот закон стал официальной экономической теорией нацизма. Гитлер постоянно заявлял, что Германия «стремится к автаркии». Германская достаточность, говорил он, должна исходить из военных соображений, и Третий рейх должен стать невосприимчивым к блокадам, подобным тем, которые обременяли Германию во время Первой мировой войны. «Закон жизни выше корыстолюбия», – это еще одно изречение Гитлера (3, с. 84).

В экономическом отношении Гитлер обещал немцам не только возвращение «светлого прошлого» (имеется в виду прошлого до Первой мировой войны), но и еще более «светлое будущее», и, прежде всего, всеобщую занятость, порядок в стране. Хотя основным методом руководства экономикой стал пря­мой административный диктат, с приходом Гитлера к власти в хозяйстве Германии действительно стали наблюдаться положительные перемены: практически исчезла безработица, а милитаризация экономики обусловила выход из кри­зиса и значительный рост производства (за 1929 - 1938 гг. объем промышленной продукции вырос на 25 %, а в тяжелую и военную промышленность направлялось 3/5 всех инвес­тиций) [См. 2, с. 367].

Однако подобной экономической политики придерживались и некоторые другие государства, не называя ее «автаркией». Поэтому сама формулировка второго закона Гитлера представляется довольно сомнительной.

3) Идея великой арийской расы и расширения жизненного пространства для нее

«Веками перед этой белокурой расой стояла задача унаследовать законную власть над миром. Веками перед этой расой стояла задача нести миру счастье, культуру и порядок», – этот отрывок из речи Гиммлера демонстрирует веру в высшее предназначение немецкого народа, последний и, пожалуй, самый главный закон нацистской идеологии: низшие народы должны потесниться, чтобы освободить «жизненное пространство» для великой арийской расы (расизм, собственно, и составлял практически всю эту идеологию) [1, с. 24].

Чувствуя себя ущемленным в правах и территории после проигрыша в Первой мировой войне, германское руководство выдвинуло идею расширения границ. Гиммлер любил повторять, что «вслед за великогерманским рейхом придет германо-готский рейх до Урала, и, возможно, в далеком будущем наступит германо-гото-франкская эра» (4, с. 23). Границы рейха он, например, намеревался перенести на 500 км вглубь советской территории, постепенно эта цифра увеличилась до 1000. Эта доктрина «крови и почвы» проявилась в ярой экспансионистской политике нацистов.

Низведение межгосударственных и межэтнических отношений до уровня социал-дарвинизма привело не только к отрицанию права «неарийской расы» на жизнь – нацистские ученые додумались до того, что классифицировали животный и растительный мир на «представителей нордической фауны и флоры и низшей – еврейской».

Расовая доктрина получила свое теоретическое обоснование в середине XIX в. на волне растущего национализма и сопутствующего ему романтизма, когда германский расизм обрел политическое и культурное значение. Не удовлетворившись заявлениями о превосходстве белой расы над цветными, приверженцы расовой доктрины создали иерархию внутри самой белой расы. Столкнувшись с этой необходимостью, они создали миф об арийском превосходстве. Это, в свою очередь, стало источником для последующих мифов, таких как тевтонский, англосаксонский и кельтский.

Первым шагом было смешение индоевропейской группы языков с так называемой индоевропейской расой. Понятие «индоевропеец» вскоре было вытеснено понятием «индогерманец». А затем, с легкой руки Фридриха Макса Мюллера, превратилось в «арийский» – для обозначения принадлежности к языковой группе. С этих позиций расисты утверждали, что «ариец» означает благородство крови, бесподобную красоту формы и разума и превосходство породы. Любое значимое достижение в истории, утверждали они, было сделано представителями арийской расы. Вся цивилизация, по их мнению, явилась результатом борьбы между творцами-арийцам и разрушителями-неарийцами (1, с. 89).

«Нордический миф» о превосходстве нордической (арийской) расы был подхвачен и учеными-генетиками. В частности, было выдвинуто предположение, что психические качества и характер человека зависят от формы его черепа и от величины его «головного показателя». Теория утверждала, что, чем ниже этот показатель, т. е. чем длинноголовее человек, тем он энергичнее, одареннее, жизнеспособнее. По секретной документации, ставшей общеизвестной после падения рейха, во время Второй мировой войны нацисты также практиковали опыты над людьми с целью «выведения качественно нового биологического вида человека», используя как «материал» представителей именно «арийской расы». Для выявления признаков «арийской расы» были изобретены всяческие приборы и механизмы, с помощью которых измерялись различные части тела испытуемого, «недочеловеки» же, или «унтерменьши», (евреи, а потом и поляки с русскими) автоматически подлежали уничтожению.

Для освобождения Германии от ее «главного врага» – евреев – Гитлер предпринял несколько шагов. В 1933 г. он подписал циркулярное распоряжение, предписывающее всем ортсляйтерам (руководителям низовых организаций НСДРП) «организовать исполкомы для организации бойкота еврейских магазинов, товаров, юридических и медицинских консультаций». В 1935 г. была принята серия Нюрнбергских законов о гражданстве и расе, которые предоставляли гражданство «всем носителям германской или схожей крови» и лишали его каждого, кто считался представителем еврейской расы. Благодаря этим законам, расизм получил юридическое обоснование в Третьем рейхе.

В 1940 г. Главное управление по вопросам расы и поселений СС разработало проект переселения европейских евреев на Мадагаскар, однако Франция категорически отказалась уступить остров, поэтому план «Мадагаскар» так и не был реализован.

А переломным моментом в судьбе немецких евреев стал день 20 января 1942 г., когда на совещании в Ванзее была принята резолюция об «окончательном решении еврейского вопроса», ставшая сигналом для развертывания беспрецедентной акции геноцида. С 1939 по 1945 гг. в Германии было уничтожено 250 000 евреев – примерно половина от их довоенной численности (См. 3, с. 97).

Пропаганда нацистской идеологии

Гитлер любил повторять, что «государством правит тот, кто правит улицами». Гиммлер уточнял: «Будущее рейха и национал-социалистического движения – те, кто сейчас беззаботно играют в садах и парках немецких городов…» (1, с. 24). Поэтому пропаганде в нацистской Германии уделялось особое место.

Восхождение национал-социалистов к политической власти и весь период существования Третьего рейха сопровождались интенсивной пропагандистской кампанией, которой заправлял министр народного просвещения и пропаганды Йозеф Геббельс. Большинству побед Гитлер и его движение обязаны незаурядным способностям министра пропаганды.

Геббельс досконально изучил американский опыт воздействия на массовое сознание и использовал его для Германии. Оценив по достоинству возможности пропаганды, Геббельс утверждал, что пропаганда – это искусство, которое тем эффективнее, чем меньше люди догадываются, что их обрабатывают. Геббельс превратил политические митинги и собрания в пышные зрелищные мероприятия, карнавалы с музыкой, флагами и парадами, которые внедряли в сознание людей, что Гитлер является сверхчеловеком, мессией, призванным спасти Германию. Задачей Геббельса было держать народ в состоянии нервного возбуждения, и в этом он весьма преуспел.

Случилось так, что подписавший оскорбительный и неугодный для Германии Версальский договор канцлер Эберт был евреем. Евреями были лидеры немецкого коммунистического движения Роза Люксембург и Клара Цеткин. Традиционные «еврейские промыслы» – юриспруденция, медицина, торговля, ювелирное и банковское дело – процветали на фоне обнищания нации. Геббелевские издания непрестанно публиковали статистические выкладки, согласно которым «в сегодняшней Германии евреи контролируют не менее 80% универсальных магазинов, 10% медицинских клиник, четверть розничной торговли и пятую часть немецкой банковской системы» (4, с. 28). )